— Нажил себе там пару врагов, — признался Мэтт. — Я отлично знал, что если попаду им в руки, то мне придется поплавать в Камберленде с камнем на шее. — Надеясь, что Райдер поверит его истории, он добавил: — Они не из тех, кто будет утруждать себя получением ордера на арест; они предпочитают сами решать такие дела и хотят, чтобы все знали об этом.
— Да, мне попадались такие, — согласился с ним рейнджер. — Значит, она уехала сегодня утром? — спросил он, возвращаясь к интересующему его предмету.
— Да. Я так понимаю, она отправилась домой — сказала, что по горло сыта Техасом.
— Домой? Черта с два!
На какое-то мгновение рейнджер помрачнел, затем лицо его разгладилось.
— Если даже это так, значит, она знает, что мы хотим с ней побеседовать. Отсюда вывод: она уехала, чтобы избежать ареста. — Снова меняя тактику, Райдер пристально посмотрел на Мэтта и спросил: — Вы ехали с ней от самого Галвестона?
— Еще раньше. Мы вместе пересекли на пароходе Мексиканский залив. И я чертовски бы удивился, если бы мне кто-то сказал, что она знает об этих деньгах. Готов поставить хоть сотню долларов, что она и слыхом не слыхала о них.
— Так я и поверил.
— Да у нее, считай, и цента за душой не было. Пришлось даже занять ей немного в Колумбусе. — Отпив еще глоток виски, Мэтт вытер рукавом губы и продолжал: — Если у вас есть ордер, почему же вы не арестовали ее? Вы ведь следуете за ней, начиная с ранчо Гуда.
— Я ждал, пока она выведет меня на золото.
— Мне показалось, что вы вели речь о деньгах.
— Золотые слитки. Хауард украл их во время войны.
— Вот как?
— Ну да. Он и возглавляемый им патруль солдат Армии союза подстерегли и захватили партию конфедератского золота, которое и оставили себе. И все до одного дезертировали. — Райдер прищурился на солнце и, глубоко вздохнув, добавил: — Так вот, я хочу найти это золото и возвратить его тому, кому оно принадлежит.
— Но Конфедерация приказала долго жить — я лично присутствовал на похоронах.
— Золото разыскивает штат Техас, Маккриди. И я уже почти вышел на Хауарда, да он взял и отправился на тот свет. Так что теперь наша единственная надежда — эта девица.
— В таком случае у вас нет ни малейших шансов.
— С чего вы взяли?
— Она, по сути, даже не знала отца: когда он ушел на войну, она была совсем еще девчонкой, и за все это время он не подал ей о себе ни одной весточки. А потом ей сообщили, что он умер. Насколько она знает, он ей не оставил ничего, кроме какой-то там жалкой фермы.
— Для человека, который не разговаривал с ней об отце, вы слишком уж много о нем знаете.
— А она ничего о нем и не говорила, кроме того, что он не вернулся домой. Насколько я понял, она не слишком о нем высокого мнения.
— Что, он действительно никогда ей не писал?
— Думаю, нет. — С усилием закрыв бутылку пробкой, Мэтт ухватился за низко свисающую ветку и с ее помощью поднялся на ноги. Глядя вниз на сидящего рейнджера, он, переходя из защиты в нападение, заявил: — Знаете, если бы это конфедерат-скос золото пришлось искать мне, я бы начал с тех, кто исчез вместе с Хауардом. Не вижу большого смысла гоняться за девушкой, которую он бросил столько лет назад.
— Большинства из них уже нет в живых. Они убиты. Насколько я могу судить, их осталось не больше трех, и, где они сейчас, неизвестно.
— Понятно.
— Ну а если они найдут девицу раньше меня, то, поверьте мне, уж сумеют выколотить из нее это золото, а когда с ней разделаются, кем-кем, но красавицей ее уже никто больше не назовет. — Он сделал выразительную паузу, чтобы сказанное произвело должное впечатление, затем продолжал:
— Это настоящие головорезы, Маккриди. Думаю, они-то и убрали из-за золота своих дружков. — Поднявшись с корточек, Райдер посмотрел Мэтту в лицо и добавил: — Ну а насчет ее отъезда домой, так я этим сказкам не верю. Да разве она сможет повернуться и укатить отсюда, если ее ждут припрятанные пятьдесят тысяч долларов, а то и больше?
— Думаю, что нет.
— Значит, она укатила в Сан-Анджело, а не назад, в Галвестон. Что на это скажете?
— Если вы так уверены, зачем спрашивать у меня?
— Знаете, Маккриди, вы мне не нравитесь, совсем не нравитесь. И хотите знать еще кое-что? Сейчас я поеду в кассу и выясню, покупала ли она билет на дилижанс, а после этого отобью телеграмму в Остин. Если ордера на ваш арест еще нет, то я позабочусь, чтобы он был. И раз вы не хотите ничего говорить, значит, вы занимаетесь в этом деле пособничеством. Если это не так, то вы всего лишь простофиля. Что скажете, Маккриди, — то или другое?
— Это ваши слова, не мои — вы и разбирайтесь.
— Думаю, что вы все-таки не простофиля и остались здесь только для того, чтобы сбить меня со следа. А потом, когда золото будет у нее, вы к ней присоединитесь.
— Ошибаетесь. Лично я направляюсь в Остин. Человек не должен терять уровня в своем ремесле, вот я и сыграю там партию-другую с богатыми техасскими политиками. Ну а сейчас, если вы не возражаете, я намерен пойти и хорошенько напиться. — Изобразив на лице в высшей степени приятную улыбку, Мэтт нагнулся за своей винтовкой и проронил: — Отличное ружьецо, не правда ли?
— Новое?
— Новехонькое. — Сунув бутылку под мышку, он повернулся и собрался уходить.
— Кстати, Хеймер встречать ее не будет. Он мертв. Его убили.
Мэтт почувствовал, как у него по спине поползли мурашки.
— Какой еще Хеймер?
— Юрист, занимавшийся от ее имени имуществом Джека Хауарда. Его связали, а потом вышибли ему мозги. Скорее всего из двустволки.
— А к чему вы мне это говорите?
— К тому, что тот, кто это сделал, не станет больно церемониться с вашей дамочкой.
Видя, что от Мэтта ничего больше не добьешься, рейнджер подошел к своей мышастой лошади, вскочил в седло и, тронув поводья, бросил напоследок:
— На вашем месте, Маккриди, я бы забыл об Остине. Не советую туда ехать. Я бы прямиком двинул к мексиканской границе.
— Может, я так и сделаю.
Глядя ему вслед, Мэтт вдруг обратил внимание на вытесненные на седельных вьюках рейнджера инициалы, и, когда он понял, что они не соответствуют имени Бен Райдер, у него все похолодело внутри: там стояло Г. X. — и Г. означало Гиб.
Вместо того чтобы возвратиться в город, незнакомец резко повернул свою лошадь в другую сторону и поскакал по той же дороге, что и дилижанс, на котором уехала утром Верена, — на запад, в направлении Сан-Анджело. Сразу сообразив, чем это может обернуться, Мэтт выпустил из рук бутылку с виски и сломя голову понесся к платной конюшне.
Дилижанс был набит битком, внутри было жарко и душно, стоял тяжелый запах чеснока и пота. Напротив Верены сидела толстая женщина по имени Айда Пикенз. Неустанно жуя беззубыми деснами твердую корку оставшегося от завтрака хлеба, она в то же время умудрялась без умолку болтать с сидящим рядом с ней маленьким мальчиком. Малыш, которого звали Джимми, от скуки колотил ногами по доске под сиденьем, делая это монотонно и без передышки. По другую сторону от женщины стояла плетеная корзинка (с такими обычно ездят на пикники), внутри которой что-то повизгивало и скулило, выдавая присутствие незаметно пронесенного в дилижанс существа из собачьего племени. Женщина время от времени резко постукивала по крышке корзинки, выговаривая несчастному созданию:
— Блэки, сиди спокойно! Хочешь, чтобы нас высадили?
Сидящий рядом с Вереной человек по имени Тернер, с худым лицом и в сильно помятом костюме, наконец не выдержал и возмущенно спросил:
— Почему бы вам не выпустить вашего мерзкого щенка на волю? Он тогда бы сразу замолк.
— Возить животных не положено, мистер, это правда, но…
— Так вот, если он сейчас же не перестанет выть, я пристрелю его!
Малыш, сидящий напротив, скривил рот и заплакал.
— Вот видите, что вы наделали! — накинулась женщина на Тернера.
— Мне только этого рева не хватало! Хотите, чтобы я и его пристрелил? — пригрозил сосед Верены. — Разве заснешь в таком шуме? — И он подтолкнул Верену в бок.
— Не знаю, — устало ответила она.
— Вы не знаете?! Где же тогда, черт возьми, вы были все это время, если не слышали, какой они устроили здесь базар? — Он чуть ли не орал на нее. — Да они превратили это место в зверинец!
— Не сочиняйте! — громко запротестовала женщина. — Это всего только щенок моего малыша!
— Мне он совсем не мешает — правда, — сказала ей Верена.
Снова повернувшись к окошку, она возвратилась к своим печальным раздумьям. Потеря Мэтью Маккриди была для нее большим ударом, и ей еще не скоро удастся оправиться от этого потрясения, если вообще удастся.
Закрыв глаза, она переживала в памяти каждый сладостно греховный момент прошлой ночи, проведенной в его объятиях. И теперь она понимала, что все эти годы обманывала себя. Она вовсе не чопорная школьная учительница и не хочет всю жизнь оставаться старой девой. Она живая женщина, со всеми присущими ей страстями и слабостями. Она открыла для себя то, чего ей так раньше недоставало, и тут же навсегда утратила это. Навсегда! Во всяком случае, так хорошо ей уже никогда не будет.
И все же у них была эта ночь — одна-единственная, но, Боже, что за ночь! В эти предутренние часы она узнала больше о своем теле, чем могла бы когда-нибудь ожидать. И как много узнала о его теле! Одна только мысль об этом возбуждала в ней томительное желание.
Когда ранним утром она спускалась вниз по лестнице «Менгер-Хауса» с саквояжем в руке, у нее было такое ощущение, что ее губы были опухшими от его поцелуев. Даже теперь, когда она осмеливалась приоткрывать глаза, ей казалось, что миссис Пикенз по одному лишь виду может догадаться, чем она занималась прошлой ночью. Интересно, что бы она сказала, если бы догадалась?!
Но это уже не имеет значения. Если даже ей придется провести всю оставшуюся жизнь в искуплении своих грехов, она все равно никогда не пожалеет об этой ночи. Вот только все дело в том, вздохнула она, что ночь эту уже никак не возвратить. Если не вмешается само Провидение, она уже никогда не увидит Мэтью Маккриди — никогда в жизни!
Вдруг прозвучал выстрел, резко возвращая ее к реальности, и дилижанс рванулся вперед с такой внезапностью, что ее швырнуло прямо на худого соседа, отчего тот снова проснулся.
— Извините, — пробормотала она, принимая прежнее положение.
— Господи! — выдохнула миссис Пикенз, хватаясь за свою корзинку. Но прежде чем она успела это сделать, с корзинки слетела крышка и оттуда выскочил довольно крупный, большелапый щенок. Недолго раздумывая, он задрал заднюю лапу над штаниной Тернера и оставил на ней мокрую полоску и лужицу на полу.
— Блэки! — взвизгнула женщина.
Тернер резко нагнулся, пытаясь схватить животное обеими руками, но не успел — мальчишка опередил его.
— А ну-ка давай сюда этого проклятого зверя, — прорычал Тернер, — и я вышвырну его в окно!
В этот момент в нескольких сантиметрах от его головы в дерево обшивки врезалась пуля. Забыв о луже под ногами, он бросился на пол и, сжавшись от страха, припал головой к ногам Верены. Не на шутку встревожившись, она с лихорадочной поспешностью распахнула свой саквояж и выхватила оттуда револьвер Маккриди. Помня, чему он ее учил, она повернула барабан, удостоверилась, что все пять пуль на месте, и, подняв глаза, увидела, что бледная миссис Пикенз сидит, крепко обняв малыша, а тот изо всех сил прижимает к себе щенка. Глаза женщины не отрывались от револьвера.
В дилижанс выстрелили еще два раза, послышался крик «Стой, а то всажу в тебя пулю!», а затем ответный крик «Только не стреляйте!», после чего экипаж замедлил свой ход, а затем остановился.
— Не видать ему моего обручального кольца! — провозгласила миссис Пикенз и, сунув кольцо в рот, с трудом его проглотила. Затем, обнажив белую полную ногу, она взяла свой кошелек и спрятала его под юбку, торжествующе заявив: — Ежели ему понадобятся мои деньги, пусть попробует их достать!
Мальчик с жадным любопытством выглянул из окна, а затем объявил:
— Грабители! Их двое — слышишь, мама, два грабителя! У них носы закрыты платками!
Их сосед, который по-прежнему сидел на полу, довольно нескромно ухватился за колено Верены и горестно запричитал:
— Они заберут мои золотые часы! Я отдал за них целых пять долларов!
— Давайте их сюда, — велела ему миссис Пикенз. — Я запрячу их в панталоны.
Верена трясущимися руками взвела курок и опустила тяжелый «кольт» между собой и стенкой дилижанса, держа его так, чтобы не было видно. Затем она взглянула на сиденье: ее кошелек исчез.
— Не волнуйтесь, дорогуша, — успокоила ее миссис Пикенз. — Он у меня тут, в надежном месте.
— Если только вам не придется встать с места, — пробормотал их сосед с пола.
— Договоритесь вы у меня! Вот возьму и вышвырну им ваши паршивые часы, — огрызнулась толстушка.
Кучер над их головами крикнул со своих козел:
— Вы не тех остановили! Мы не везем денег!
— Помолчи, старина! Нам нужны не деньги, а девчонка!
У Верены оборвалось сердце: она узнала этот голос. Палец ее на курке «кольта» напрягся. Толстуха и Тернер смотрели на нее во все глаза, а мальчик возбужденно повторял:
— Они идут сюда, мама!
— Господи Боже мой! — воскликнула миссис Пикенз. — Чего, хотела б я знать, им от вас нужно?
Глянув в окошко, Верена увидела, что тот из них, на котором была синяя куртка, спешился и идет к дилижансу. Она сидела тихо, не шевелясь, и ждала.
— Что это, интересно, вы собираетесь делать? — спросила толстуха.
— Когда я сосчитаю до трех, падайте на пол, — сказала ей Верена. — Все до одного.
— Да они всех нас перестреляют из-за вас! — воскликнула женщина, но, чтоб не рисковать, сразу же подчинилась требованию Верены. — А ну, Джимми, давай-ка на пол! — и толкнула его на мистера Тернера.
Испугавшись, что это приведет к нежелательным для него последствиям, тот запротестовал:
— Здесь не хватает места на всех!
Человек в маске рванул дверцу и тут же начал отчаянно отмахиваться от тявкающего на него щенка.
— Черт возьми, Чарли, помоги мне избавиться от этой дряни!
Верена направила «кольт» на открытую дверь и скомандовала:
— Ни с места, мистер!
— Мама, Блэки вырвался! — закричал мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44