С самого начала, да, с начала ты хотела меня не меньше. Я видел горящее в тебе пламя под чопорностью и подо льдом, но только я смог разбить этот лед. Не отрицайте этого, миссис Дилхорн, — продолжил Том, когда Эстер, покачав головой, закрыла ладонями пылающее лицо. — Это правда, и ты это знаешь. Ты желала меня не меньше, чем я тебя, даже если не сознавала этого. Ты наслаждалась близостью со мной и оказалась потрясающей любовницей. Но если бы я с самого начала предложил тебе настоящий брак, ты шарахнулась бы от меня, как испуганная кобыла, которую впервые пытаются оседлать.
Том не останавливался даже чтобы перевести дыхание, удерживая Эстер железной рукой и не позволяя ей отвернуться.
— Да, это правда, что я был влюблен в Сару Керр, и женился бы на ней, если бы она согласилась. Но это было очень давно. Теперь я люблю тебя, и ты будешь дурой, если порвешь со мной из-за такой глупости. Нет, я не делился нашими постельными тайнами со всеми жителями Сиднея, хотя и догадываюсь, кто это мог сделать. И я не заключал пари, что затащу тебя в постель, хотя кто-то может думать иначе. В этом городе нет тайн, и ты, по-видимому, ослышалась.
И все же Эстер отвернулась от него с надменным видом. Закрыла уши, не желая слушать его? Не важно. Человек, который никогда в жизни не утруждал себя оправданиями, уже не мог остановиться.
— Да, Эстер, ты ослышалась. Если в нашем браке и был какой-то обман, то это дело прошлого. Более того, я люблю тебя всем сердцем, как не любил никого раньше и даже думать не мог, что полюблю. Я люблю тебя не как трофей и не как мать моих будущих детей, но я люблю тебя, именно тебя, потому что ты Эстер. Я никогда не испытывал подобного чувства… даже к Саре Керр. Не позволяй никому уничтожить то, что мы создали, Эстер, не надо.
Этот поток слов, идущий из глубины души Тома, доказывающий, какую боль он испытывает, как сильно он ее любит, не произвел на Эстер ни малейшего впечатления. Она слишком долго оставалась Эстер Уоринг, с которой никто не считался, а их любовь была слишком короткой, чтобы научить ее верить в себя.
— Я тебе не верю. Мой папа был прав. Ты мне противен. Я не должна была выходить за тебя замуж. И не смей напоминать о нашей близости. Меня в дрожь бросает, когда я думаю о том, как вела себя… словно шлюха из борделя мадам Фебы.
— Тебе изобретательности не хватало, — жестоко возразил Том, убедившись, что она не собирается его слушать. Теперь их силы были равны, и горе тоже. — Не льстите себе, миссис Дилхорн, вам еще многому предстоит научиться, если соберетесь осесть в Скалах.
— Ты отвратителен, — крикнула Эстер. — Каждое твое слово лишь подтверждает правоту моего отца.
Том проклял себя за то, что оставил ее в одиночестве. И проклял мужчин, чей разговор она подслушала. Он шел на бал с такой гордостью, чувствуя себя совершенно счастливым, и к чему это привело…
— Ты должна меня выслушать, — хрипло воскликнул он.
Много лет назад Том Дилхорн поклялся, что останется одиночкой и никого не допустит к своему сердцу. Он утверждал, что у него нет сердца, и мир ему поверил. Сжимая Эстер в объятиях, он сделал то, чего не делал никогда раньше: отдал ей свое сердце, и поэтому ее недоверие причиняло ему столько боли.
Эстер не плакала, плакать ей не позволяла гордость, но потрясение и стыд вынудили ее опуститься в кресло, в то самое кресло, в котором они так часто занимались любовью. Вспомнив об этом, она зарыдала без слез, почти завыла, как воют над покойниками ирландские женщины. Том опустился рядом с ней на колени.
— Иди ко мне, любовь моя, иди к Тому. Давай забудем обо всем. Мы должны доверять друг другу. Я не обижу тебя ни словом, ни действием. Теперь-то ты должна это знать.
Эстер выскользнула из его объятий. Несчастное выражение ее лица, которое Том считал исчезнувшим навсегда, вернулось снова.
— Я не верю тебе и не хочу тебя. Я должна была понять это с самого начала. Зачем я нужна тебе, такая дурнушка, если не в качестве трофея? Чтобы хвастаться перед собутыльниками, что ты женился на дочери «избранного», пусть даже на бедной и некрасивой.
Если бы положение не было столь серьезным, Том рассмеялся бы над ее словами. Впрочем, в ее утверждении имелась доля правды.
Настаивать было бесполезно. Это означало лишь разъярить ее еще сильнее, а Том достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять: сейчас поможет лишь терпение. Он должен доказать ей, что Джек Кэмерон солгал, и что сплетни разносила миссис Хакетт. Только тогда что-то можно будет исправить.
«Да я и сам не без греха, — мрачно размышлял Том. — Я обманывал ее, пусть даже из лучших побуждений».
— Тогда я вернусь в свою комнату, — медленно произнес он, все еще надеясь, что Эстер смилостивится и позволит ему остаться.
— Убирайся к дьяволу, Том Дилхорн, — бросила она ему вслед.
«Что ж, — с усмешкой подумал Том, — зато я сделал ее храбрее. Она была мышкой до того, как я превратил ее в тигрицу. Сам виноват, Том Дилхорн, сам и расхлебывай!»
Он повернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи, но Эстер уткнулась лицом в спинку кресла, чтобы даже не смотреть на него.
Но, возвратясь в свою пустую спальню, Том воскликнул с холодной яростью, которая помогла ему из нищего каторжника превратиться в богатейшего предпринимателя колонии:
— Черт побери, миссис Дилхорн, вы вернетесь в мою постель, и вам это понравится!
Десятая глава
Как только первый приступ ярости схлынул, Эстер погрузилась в пучину отчаяния.
Сидя напротив Тома за завтраком на следующее утро, она разрывалась между двумя противоположными желаниями. Во-первых, ей не хотелось больше видеть человека, который ее предал. Во-вторых, она мечтала, чтобы Том уложил ее в постель и любил со всей страстью, на которую способен. Или просто, молча, ее обнял. Она поверить не могла, что это никогда уже не повторится.
А Том? Сидя напротив нее, видя ее несчастное лицо, лицо прежней Эстер Уоринг, этот непростой человек испытывал одно простое желание. Уложить ее в постель и пробудить в ней всю страсть, на которую она способна. Или просто, молча, ее обнять. Он поверить не мог, что это никогда уже не повторится.
Том был уверен, что сплетни о них распространяет миссис Хакетт, но ему нужны были доказательства. Без доказательств обвинять ее бесполезно. Она будет нагло все отрицать.
Миссис Хакетт шпионила за ними с первого дня их совместной жизни. В вечер бала она видела, как Том вернулся в свою спальню, и сразу же поняла, что произошло. Она горела желанием поделиться этой восхитительной новостью и не могла дождаться назначенной на полдень встречи с приятельницей.
Пока Эстер сидела в одиночестве, зашивая одну из рубашек Тома, миссис Хакетт, попивая чаек, радостно рассказывала своим подружкам о том, что «госпожа снова выгнала мастера Тома из своей постели», давая начало новой волне сплетен.
Более того, на обратном пути ее остановил Джек Кэмерон и с улыбкой поинтересовался новостями (она и раньше сообщала ему о событиях, происходящих в доме Дилхорнов). Миссис Хакетт с радостью ответила на его вопросы и вернулась домой с прибылью и в самом благодушном расположении духа.
Вскоре и Том получил возможность поймать миссис Хакетт в ловушку. Проходя ранним вечером по Бридж-стрит, он заметил юного прапорщика Осборна, направляющегося в один из винных погребков.
Том последовал за молодым человеком, который был многим ему обязан. Мальчишка втянулся в игру под влиянием старших товарищей и крупно проигрался. Более того, чтобы выплатить долг чести, Осборн начал занимать деньги у ростовщиков, и, в конце концов, его долговые расписки оказались в руках у Тома.
Том редко проявлял сочувствие к глупцам, но молодость Осборна и то обстоятельство, что он, выходец из бедной семьи, отправлял матери большую часть своего жалования, вызвало в Томе жалость.
Он позволил Осборну выкупить свои долговые обязательства по гораздо меньшей стоимости, велел ему держать язык за зубами (не мог же он снабжать деньгами весь гарнизон) и на прощание посоветовал не играть с такими шулерами, как Джек Кэмерон.
Осборн рассыпался в благодарностях и принял к сведению совет Тома; теперь его признательность могла сослужить Тому хорошую службу.
Том изобразил удивление, увидев юношу, и подошел к его столику.
— Не возражаешь, если я присяду рядом, парень? Я тоже один.
Осборн, в отличие от остальных, уважал Тома и часто заступался за него перед другими офицерами. Он с радостью согласился.
— Хозяин, бренди для меня и моего друга, — воскликнул Том.
Вечер оказался для юного Осборна очень приятным. Они с Томом весело распили бренди, естественно, за счет Тома.
Вскоре он уже бормотал заплетающимся языком, обращаясь к своему приятелю:
— Что бы о тебе ни говорили, Дилхорн, ты отличный парень, хотя и каторжник. Не обращай внимания на Джека и остальных.
— Надеюсь, ты больше не играешь с Джеком, — заметил Том, подлив Осборну еще вина. Сам он почти не пил, но мальчишка уже так набрался, что ничего не замечал.
— Ни за что. Даже ставок не делал на тебя и Эстер. — Спиртное затуманило рассудок Осборна, но не до такой степени, чтобы не сознавать смысл своих слов. Он густо покраснел и добавил, — Я не должен был говорить этого, Дилхорн.
— Забудь, парень, — беззаботно откликнулся Том, — мы же все люди. Но разве честно, по-твоему, делать такие ставки?
— Так и я ему сказал, — печально ответил Осборн. — А он лишь рассмеялся. Сказал, что я еще молод, и что каторжники не заслуживают счастливой семейной жизни. Прости еще раз, Дилхорн. По-моему, он очень расстраивается из-за того, что много проиграет, если вы с Эстер поладите. А еще он болтает о ней по всему Сиднею, платит твоей экономке за сплетни о тебе, и высмеивает Эстер за то, что она некрасивая. А я говорю, она же не виновата, что была такой дурнушкой.
К этому моменту Осборн уже не замечал ничего вокруг, даже исказившееся лицо Тома.
Он зевнул, опрокинул последний стакан и добавил:
— Странно, я так устал сегодня, Дилхорн, — а затем опустил голову на руки и захрапел.
— Прости, парень, — сказал Том, взяв у хозяина полотенце и подложив его под голову юноши. — Но мне нужно было выяснить… и я выяснил.
Он снова подозвал хозяина и велел ему послать за одним из своих людей, чтобы отвезти Осборна в казарму.
Затем Том направился домой, чувствуя себя гораздо лучше, чем утром, хотя при мысли о Кэмероне его глаза наливались кровью. Известие о том, что Джек злословит об Эстер по всему Сиднею, было последней каплей.
— Проклятье, — пробормотал Том, — дай мне добраться до тебя, Джек, и ты пожалеешь, что на свет родился.
Вернувшись домой, он обнаружил экономку на кухне. Она глядела на него с угрюмым видом. Поначалу миссис Хакетт боялась его, но постепенно страх ушел, сменившись презрением к мужчине, не способным потребовать от жены исполнения супружеских обязанностей.
— Жду вас через пять минут в своем кабинете, — властно заявил Том.
«И ни спасибо, ни пожалуйста», — обиженно подумала миссис Хакетт, но послушно постучала в его дверь пять минут спустя.
Том стоял к ней спиной. Он не обращал на нее внимания еще несколько минут, чувствуя, как накапливается в ней раздражение.
Неожиданно он повернулся, прислонился к старомодному столу, за которым работал стоя, и взглянул на женщину холодными, как камни, глазами.
— Развлекаетесь, значит? — с иронией поинтересовался он.
— Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Дилхорн.
— Для вас, миссис Хакетт, я сэр. — То, что Том настаивал на подобном обращении, свидетельствовало о его глубочайшем неудовольствии. Он хотел унизить ее так же, как она унижала Эстер. — Вы можете назвать мне хоть одну причину, которая помешала бы мне уволить вас без платы и без рекомендации, и позаботиться о том, чтобы ни один человек в Сиднее не нанял вас на работу?
Она густо покраснела.
— Вы этого не сделаете… сэр.
Том изменился в лице, и женщину бросило в дрожь. У него было лицо убийцы. Страх перед ним, который она испытывала прежде, неожиданно вернулся.
— Почему бы нет? Я намерен сделать это прямо сейчас. И кто вас наймет? Кто захочет, чтобы вы чесали языком по всему Сиднею? Если вы расскажете о том, что делали и говорили, что ж, может, я вас и оставлю. Но если вы попробуете отпираться, я вышвырну вас из дома сию же секунду. Так что подумайте.
Том ни разу не повысил голос, и это было гораздо страшнее, чем если бы он накричал на нее.
— Может, я что-то и рассказывала подругам, сэр… — начала миссис Хакетт. Ее страх возрос до такой степени, что она не решалась солгать.
— А деньги? — спросил он, глядя на ее перекошенное лицо. — Кто-то ведь платил вам за болтовню?
Она понятия не имела, откуда Том узнал. По ее мнению, это была их с Кэмероном тайна.
Том рассмеялся.
— Итак… кто вам платил?
— Один офицер, — с отчаянием в голосе ответила миссис Хакетт. — Кэмерон. Однажды он остановил меня на улице вскоре после вашей свадьбы. Сказал, что ему нужны сведения о вас и миссис Дилхорн. Я никогда раньше не брала денег… это было впервые, Бог свидетель.
Неожиданно она упала перед Томом на колени.
— Господи, мистер Дилхорн, сэр, пожалуйста, не выгоняйте меня. Мне некуда идти. Никто не захочет меня нанять из страха перед вами. Я умру с голоду. — Она с рыданием вцепилась в его ноги.
Том взглянул на нее, его злость моментально улетучилась. Ведь это всего лишь бедная старуха, не понимающая, на какое выгодное место она устроилась, и как ей повезло с хозяйкой. Да и не мог он обречь ее на ту нищету, от которой спас Эстер.
— Вставайте, вставайте, — бесцеремонно воскликнул он. — Сколько он вам заплатил?
— Гинею, и еще одну сегодня, когда я рассказала ему о прошлой ночи. Видит Бог, сэр, это все.
Том зажмурился. Значит, и прошлая ночь станет достоянием всего Сиднея. Даст Бог, Эстер ничего не узнает, пока он не разберется со старой каргой и с Кэмероном.
— Отдайте мне его гинею, и покончим с этим. Во-первых, над конюшнями, где живут слуги, есть свободная комната. Она не такая большая, и не такая удобная, как ваша, но как только Миллер наведет в ней порядок, можете переносить свои вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24