И в некоторой степени испытываю облегчение.– Что ты имеешь в виду? Тони отошел от двери.– Из-за психической неуравновешенности Алдерси я долгие годы боялся даже думать о том, чтобы завести детей. И ждал, страшась когда-нибудь обнаружить у себя ее симптомы.Дебора нашла в себе силы улыбнуться.– А я почему-то никогда не боялась, что ты сойдешь с ума. Ты упрям, несомненно. Нахален и самоуверен, это точно. Но не склонен к помешательству… Нет, совершенно определенно нет.Ее слова как будто сняли невыносимую тяжесть, лежавшую у него на плечах, и Тони вдруг понял, что улыбается в ответ.– Деб, без тебя моя жизнь лишена всякого смысла. – Он раскрыл ей объятия, но она не торопилась броситься к нему.– Что случилось на этот раз? – осторожно поинтересовался он. – Что она сказала тебе?Дебора не стала делать вид, что не понимает, о чем спрашивает Тони.– Ничего такого, о чем бы я сама не спрашивала себя. – Она перевела взгляд на языки пламени в камине, словно бы собираясь с духом. – Тони, я не хочу быть любовницей.– Я тоже не в восторге от этой идеи, – заявил он. – Если бы мы могли быть вместе на других условиях…Неужели она не понимает? У него просто не осталось выбора. Больше не осталось.Дебора отступила на шаг от кресла, в котором сидела. Она выглядела такой молоденькой, такой беззащитной, такой красивой.– Ты не свободен в выборе супруги. Вероятно, судьба решила, что мы не можем быть вместе.– Не говори так.– Может быть, – продолжала Дебора, словно не слыша его, – наша встреча была предопределена заранее, чтобы мы вдохнули друг в друга силы жить дальше порознь.Ее предположение, что они встретились лишь для того, чтобы расстаться, привело Тони в ярость.– И что же я тебе дал? – цинично полюбопытствовал он. – Мне кажется, я только беру и беру, ничего не давая взамен. Что ты получила от меня?– Все, – прошептала она. – До встречи с тобой я была похожа на цветок, который никогда не распускался до конца. Бегство из Долины стало моим первым актом неповиновения. Разумеется, этот внутренний протест был слабым и несерьезным, но без тебя я бы не отважилась и на это. Теперь я понимаю желания и потребности женщины. Я обрела мужество, чтобы выбрать свою дорогу в жизни.Дебора молитвенно сложила руки на груди и выглядела при этом такой красивой, что Тони испытал почти физическую боль от желания обнять ее.– Вот мое решение, Тони. Я хочу состариться вместе с мужчиной, который будет со мной рядом. Я хочу, чтобы его домашние туфли стояли под моим столом по утрам и под моей кроватью – по ночам. Я хочу, чтобы он вместе со мной растил моих детей. Я не могу делить его ни с кем. Не хочу. И не стану.Тони отшатнулся от нее. Ему было невыносимо больно.– Я не могу отказаться от тебя.Деб подошла к нему вплотную. Тони отпрянул, не зная, как вести себя. Она обняла его руками за шею и прижалась к нему.– Я бы скорее согласилась лишиться правой руки, чем сделать тебе больно.Он положил ей руки на талию и зарылся лицом в роскошное благоухание ее волос.– Тогда не оставляй меня.– У нас нет выбора. – Она спрятала лицо у него на груди. – Ты же не можешь отказаться от своей нареченой, от дочери Лонгеста?– Не могу. Моя честь… – начал было он, но так и не смог закончить свою мысль. В горле у него застрял комок.– Я понимаю, – с грустью согласилась она. – Ты никогда не будешь принадлежать только мне, мне одной.– Если бы я был свободен, я бы принадлежал тебе безраздельно.– Правда, Тони? – Она прижала ладошку к его щеке. – Или ты все-таки чего-то опасаешься?Она поцеловала его. О, этот поцелуй ничуть не был похож на робкое прикосновение губами во время их первой встречи. Теперь оба знали, чего хочет каждый из них.Тони приподнял ее, она обхватила его ногами, и он отнес Дебору на кровать. Там они быстро и уверенно раздели друг друга.Он опустил ее на перину. В отблесках пламени кожа ее отливала золотом. Тони медленно целовал ее шею, подбородок, губы, мочки ушей. Он обожествлял ее своими поцелуями. И еще он хотел, чтобы она передумала.«Господи, помоги мне, пожалуйста!» – про себя молился он.Дебора раскрылась для него, и он вошел в нее одним сильным, плавным движением. Задохнувшись от наслаждения, она выгнулась дугой, потом удовлетворенно вздохнула. Ее рука скользнула по его спине, вдоль позвоночника к ягодицам, ласково щекоча кожу.– Как хорошо, как же хорошо! – почти беззвучно прошептала она.И тогда Тони начал двигаться в ней. Он знал, как доставить удовольствие, знал, что ей нравится и как он должен вести себя. Ее желания и потребности неразрывно вплелись в узор его жизни. Он не знал, как будет жить без нее.А потом все мысли отлетели прочь. Он забылся и потерялся в их благословенной любви, отдавая всего себя целиком и получая всю ее взамен. Она всегда возбуждала его. Всегда. Ему было так легко раствориться в ней, заполнить ее собой – всю, до предела.Но он заставил себя сдержаться, потому что не хотел походить на сэра Ричарда. Тони хотел присутствовать в жизни своего ребенка, стать ее частью. Он хотел направлять его и помогать ему, выслушивать его рассказы и просьбы… и всегда быть рядом, чтобы защитить.Дебора крепче прижалась к нему. Она приподнялась на кровати, чтобы ощутить его как можно глубже в себе.Тони доставил ей высочайшее наслаждение – тело ее содрогалось в сладких конвульсиях, а с губ слетали восторженные, бессвязные слова.Сладкая, замечательная, необыкновенная Деб… Он рывком вышел из нее, чтобы уберечь от нежелательных последствий, и перекатился на бок. Святой Боже! Он решительно не мог представить, как будет жить без нее.Они долго лежали молча, обессиленные и опустошенные. Потом она бережно обняла его.– Спасибо тебе.Тони не ответил.Тогда Дебора прильнула к нему всем телом. Ее грудь скользнула у него по спине, мягкие завитки волос внизу живота нежно щекотали ягодицы. Дебора провела рукой по его бедру и потерлась носом о его плечо.– Тони… – начала она.– Не надо, не говори ничего. Давай попробуем вообразить, что у нас впереди тысячи и тысячи таких ночей. Ничего, только ночь и мы с тобой.Она кивнула и еще крепче прижалась к нему. Тихонько вздохнув, она положила голову ему на плечо и погрузилась в сон.Тони вслушивался в ее ровное дыхание. Дебора не ошиблась, когда говорила, что он никогда не будет принадлежать ей одной. У него были связаны руки. Женитьба на леди Амелии стала теперь делом чести. Сон долго бежал от него, а когда, наконец, Тони удалось задремать, ему снились кошмары, порожденные неудовлетворенностью и разочарованием.Некоторые из кошмаров были вполне реальными: в нем проснулись давно забытые воспоминания. Он снова был маленьким. И снова боялся отца. Поблизости всегда бесшумно сновали слуги, а Марми вообще не отходила от него ни на шаг. Теперь он понимал, что слуги не доверяли его отцу.Доверие.Это слово снова и снова звучало в его снах, и оно всегда означало Деб. Доверие.Она ждала его в библиотеке, на том самом месте, где, как виделось ему в кошмарах, он обнаружил тело отца. Теперь там стояла она, и когда он поднял руку, то заметил, что держит не пистолет, а шпагу.Дебора раскрыла объятия, намереваясь прижать его к груди – и он проснулся от собственного крика.Деб, живая, настоящая, из плоти и крови, склонилась над ним, бережно гладя его по плечу.– Тони, Тони, очнись! Тебе приснился прежний кошмар?Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и стряхнуть наваждение. Он ошарашено потряс головой.– Нет, на этот раз все было по-другому.Затуманенным взором Тони обвел комнату. Серые предрассветные сумерки создавали впечатление ирреального мира.– Что значит «по-другому»? – спросила Дебора.Тони вспомнил о шпаге… и понял значение этого символа. Он не ощутил ни страха, ни боли, только невероятную грусть и смирение.Перевернувшись на живот и вытянувшись рядом с ней, он сказал:– Я отпущу тебя… если ты действительно этого хочешь.Ее темные глаза погрустнели. Она лишь молча кивнула.– Когда ты хочешь уехать? – спросил Тони. Сердце его разрывалось от горя.– Наверное, будет лучше, если я уеду сегодня же. Чем дольше мы вместе, тем тяжелее будет расстаться.Тони застонал от бессильного отчаяния, признавая ее правоту.– Хорошо. Я пойду к себе, чтобы переодеться. Буду ждать тебя внизу.Он приподнялся, намереваясь встать с кровати, но Дебора остановила его, положив руку ему на плечо.– Я люблю тебя.Склонив голову, он принялся целовать кончики ее пальцев.– Я знаю. И я тоже люблю тебя. Но в этом и кроется настоящий кошмар, верно? Мы слишком сильно любим друг друга, чтобы не пожертвовать всем, что имеем.Прежде чем она успела ответить, Тони спрыгнул с постели, натянул бриджи и, не оглядываясь, вышел из комнаты.Его туалет не занял много времени. Камердинер уже ждал его. Быстро побрившись, Тони решил пренебречь прочими ухищрениями. Он переоделся в коричневые кожаные бриджи и шерстяной сюртук – в этой одежде будет достаточно удобно в дороге.Деб еще приводила себя в порядок. Кроме того, ей предстояло собрать вещи, но на это не понадобится много времени. Тони сошел вниз. На буфете в столовой ждал завтрак, но аппетита у молодого графа не было. Вместо этого он почел своим долгом распорядиться, чтобы Альфред сам приготовил дорожную карету.Дорожка, ведущая в конюшню, была обсажена аккуратно подстриженными кустами, в зелени которых сверкали серебристые листочки и фиолетовые головки колокольчиков. Тони миновал поворот и оказался лицом к лицу с матерью. Она низко склонилась над клумбой, внимательно рассматривая ее, и, похоже, ничуть не меньше его удивилась неожиданной встрече.Несколько мгновений они стояли и смотрели друг на друга, как чужие и незнакомые люди.На губах у Софии появилась робкая улыбка, странным образом контрастировавшая с глазами, в которых плескались боль и тоска. Она поспешно сказала:– Я сама разбила эти клумбы много лет назад. И сейчас мне захотелось взглянуть на них.Тони кивнул.– Я помню. Я помогал тебе.Криво улыбнувшись, он посторонился, уступая матери дорогу. Однако она удержала его и сказала:– Я бы никогда не допустила, чтобы по моей вине с тобой случилось что-нибудь плохое.Тони переступил с ноги на ногу, прежде чем ответить. Рано или поздно им придется прийти к какому-то соглашению. Но милосердие, дарованное Деб от природы и составлявшее основу ее характера, было ему несвойственно. И он честно, хотя и впервые в жизни, попытался взглянуть на мать другими глазами – без горечи и предубеждения.Сейчас перед ним стояла не жестокосердная гарпия из детских кошмаров, а женщина, стремившаяся защитить своего сына.Она неправильно истолковала его молчание. В глазах у нее заблестели слезы.– Я должна идти. Ричард сейчас сойдет вниз к завтраку. Сегодня мы уезжаем. Нам не хотелось бы злоупотреблять твоим гостеприимством.Опустив голову, она вознамерилась проскользнуть мимо… но он не мог допустить, чтобы они расстались сейчас. Особенно таким образом.Тони поймал мать за руку и развернул лицом к себе.– Прости меня. – Слова сорвались с непривычной легкостью, чему он несказанно удивился. – Я был идиотом.Глаза Софии наполнились слезами. Она не смогла сдержать их, и по щекам пролегли серебристые дорожки. Но она улыбалась.– Я так рада слышать это.Ее прямота заставила его рассмеяться, хотя и несколько натянуто. Затем, не успев сообразить, что делает, Тони заключил мать в объятия. Странно, но она всегда занимала очень большое место в его жизни. А сейчас ему казалось, что он обнимает маленькую, хрупкую женщину… Она очень исхудала, он мог пересчитать все ее косточки, а время для обоих летело так быстро…Похоже, мать прочла его мысли, потому что крепко обняла Тони обеими руками.– Я молила Господа, чтобы такой момент когда-нибудь настал! Ох, сынок…Они постояли, обнявшись, еще несколько мгновений, а потом она отстранилась, чтобы вытереть слезы.– Я должна признаться кое в чем. И мои новости тебе не понравятся. Прошлой ночью мы разговаривали с миссис Персиваль…– Да, она говорила мне.Мать подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.– Ты не сердишься?– Скажем так, я не в восторге от ее решения. Но она хочет жить собственной жизнью, и у нее своя голова на плечах.– Она замечательная женщина, – сказала мать. – Открытая и честная. Совсем не такая, какой, полагаю, должна быть твоя избранница.Вот они и коснулись главного.– В таком случае леди Амелия будет полностью соответствовать твоему представлению о моей будущей супруге.– Да, я слыхала, что ее происхождение безупречно. – Это сдержанное и сухое замечание заставило Тони поморщиться. А мать, видя, что ее слова попали в цель, негромко продолжила: – Ты не должен был бы отпускать миссис Персиваль от себя.– Не должен был бы, – согласился Тони. – Но что я могу предложить ей? Никто не хочет быть изгоем.– Тони, мне очень жаль. Поверь мне, я знаю, что такое жить вдали от любимого человека. Я буду молиться о том, чтобы ты сумел найти верное решение, подобно нам с твоим отцом.Он поднес руку матери к губам.– Я буду молить Бога о том же. Но иногда одной любви бывает недостаточно.– Только ради любви и стоит жить, – возразила она. Какими наивными показались ему ее речи! Впрочем, мать всегда пренебрегала правилами и условностями. Она не спешила уходить.– Ты ведь не передумаешь, верно? – спросила София, видя, что он не собирается отвечать.– Нет. Мы с Деборой принадлежим к числу людей, которые всегда поступают правильно. – То, что некогда было предметом гордости, ныне превратилось в проклятие. – А сейчас я вынужден просить у тебя прощения, мама, но мне надо отдать распоряжение Альфреду подготовить дорожную карету.София кивнула, и выражение ее лица смягчилось, когда он назвал ее «мама». Ее реакция больно ранила его совесть… и он понял, почему Дебора не соглашалась на меньшее из того, чего заслуживала.Тони направился в конюшню, чтобы распорядиться подготовить экипаж.Сосредоточившись исключительно на настоящем, Дебора изо всех сил старалась не думать о будущем.Она была твердо уверена, что иначе не сможем сдержать слез и, не исключено, изменит свое решение. Если такое случится, больше ей не будет покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38