https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_kuhni/nemeckie/
Так что подождем.
Восемь голов кивнули в знак согласия.
— Подождем, — повторил Рейс таким тоном, будто это было не просто заявление, сделанное банкиром, а заклинание проповедника, пугающего прихожан геенной огненной.
Глава одиннадцатая
Хани въехала в Мадрид с той стороны, с которой вчера сюда прибыл Гидеон. Осторожно пробираясь по безлюдным улочкам, добралась до магазина. Оставив Нарцисса у заднего входа, она заглянула в пыльное оконце: покупателей в магазине не было. Девушка тихо вошла, а поскольку трудно было найти объяснение ее рваному, усеянному пятнами крови платью и спутанным волосам, просто направила кольт Гидеона на пожилого продавца и объяснила, что именно ей нужно.
— Бекона нет, — спокойно ответил старик. — Могу предложить вон тот окорок, на крюке.
— Сойдет, — спокойно сказала Хани, стараясь выглядеть столь же хладнокровной. Главное, не показать, как у нее дрожит рука — и не только оттого, что ей трудно держать тяжелый револьвер.
Старик прошаркал вдоль полок, снимая жестяные банки и обращаясь к ней через плечо:
— Ведь это ты вчера послала шерифа за воображаемым преступником, а потом помогла ограбить банк, верно?
Хани промолчала. Незачем пускаться в откровенности, тем более что она действительно виновата: зачем было хватать этот чертов мешок. Конечно, кто знал, что он набит газетной бумагой!..
— Вы с этим Саммерфилдом устроили хорошенький переполох. Ты себе не представляешь, как быстро распространяются слухи. Уже сегодня сюда заходил один тип и спрашивал про вас.
— Какой тип? — похолодев, спросила Хани, боясь услышать ответ. Это наверняка отец! Она невольно оглянулась, словно опасаясь, что Рейс Логан стоит в дверях и смотрит на нее взглядом убийцы. Теперь уже не только рука, но и голос ее начал дрожать. — Кто про нас спрашивал? Как он выглядел?
— Кто такой не знаю, но выглядел он довольно-таки подозрительно, скажу я тебе. Черная бородища и шрам на щеке.
Хани облегченно вздохнула. Слава Богу, это не отец.
— Вот, тут все, что тебе надо. — Продавец положил на прилавок большой пакет. — Осторожно с курком, девонька. Я не стану звать шерифа. Мне кажется, ты здорово проголодалась. Бери продукты, мне не жалко.
— Спасибо. — Хани схватила тяжелый пакет и повернулась к выходу.
— Послушай, барышня, — сказал вдогонку продавец, — когда тебе в следующий раз понадобится еда, я бы предпочел, чтобы ты обратилась к старому скупердяю Хайраму Квиллу в Голдене.
Несмотря на только что совершенное преступление, Хани вновь обрела утраченную бодрость духа. При первой же возможности она расплатится с этим добрым, смешным старичком. Хотя одному Богу известно, когда появится эта возможность. Но зато она раздобыла много сытной еды, чтобы приготовить Гидеону настоящее пиршество. Правда, она совсем не умеет готовить, но уверенность в себе что-нибудь да значит! Даже если это касается всего лишь приготовления пищи. Потом она вспомнила про бородача. Только сейчас ей пришло в голову, что, возможно, этого человека послал отец, приказав найти ее и вернуть домой.
Пусть только попробует, подумала она, потрогав кольт. Она ни за что не вернется. Ведь она еще не нашла деньги. И к тому же, как оставить Гидеона, особенно сейчас, когда он ранен? Она нужна ему. Может быть, потом…
Нарцисс фыркнул и вскинул голову оттого, что она резко натянула поводья. Деньги тут ни при чем, подумала она, и от этой догадки у нее перехватило дыхание. Да, ни при чем. Сама мысль о том, чтобы расстаться с Гидеоном Саммерфил-дом — когда-либо, заставила сжаться ее сердце. Она больше никогда не увидит серых блестящих глаз, не услышит терпеливого голоса, никогда не прикоснется к нему, не почувствует вкус его губ.
Проклятье! Она забыла, что он женат! Но как же ей примириться с тем, что он может принадлежать кому-то другому, если… Если он должен принадлежать ей, так, что ли? Абсурд! Этот человек — грабитель. Преступник. Он нарушал! закон с десяти лет… Да, но что было ждать от его воспитателей — разбойников с большой дороги и головорезов?
Возможно, еще не поздно его перевоспитать, размышляла Хани. По натуре он все же джентльмен. Если она сумеет уговорить его вернуть все деньги и перестать грабить банки, у него может появиться шанс начать новую жизнь.
— Верно, — сказала она вслух и натянула поводья. — И эту жизнь он проживет со своей женой.
Не думай о нем. Пустая трата а времени, убеждала она себя.
А вдруг ему стало хуже, пока! ее не было, вдруг он истек кровью? Что, если он звал ее, а ее не было?
Она хлестнула Нарцисса.
— Скорее! Скорее!
Уже ничего не имело значения — ни деньги, ни погоня, ни Кора, ни человек с черной бородой. Только бы скорее увидеть Гидеона!
Гидеон проснулся оттого, что солнце нещадно светило прямо в глазка. Он приподнялся, чтобы загородиться рукой от яркого света, но резкая боль в боку снова бросила его на землю.
Если болит, значит, жив, мелькнула мысль. И на том спасибо. Осторожно приподняв голову, он огляделся. Костер потух, но его лошадь была на привязи и помахивала хвостом, отгоняя мух. Эдвины Кэссиди поблизости не оказалось.
С тяжелым вздохом Гидеон опустил голову и закрыл глаза. У него не было сил ни волноваться по ее поводу, ни даже просто о ней думать. Может быть, она спустилась к речке. Он представил себе ее входящей в воду — белые колени, стройные ноги, соблазнительно выглядывающие из-под высоко подобранной юбки, — и громко застонал. Все в нем напряглось при одной только мысли об Эдвине.
Гидеон еще немного подремал, во сне целуя и обнимая ее, погружаясь в тепло ее восхитительного тела. Конечно, это всего лишь сон, но во сне позволительно помечтать о том, чего никогда не будет.
Он намерен отправить ее обратно в Санта-Фе, и сделает это, как только поправится. И вдруг, в полудреме, подумал: а почему бы ей не остаться с ним? Что-то не заметно, чтобы она горела желанием возвращаться домой. И похоже, что дело о тут не в деньгах. Она и смотреть на него стала как-то по-особенному. Сначала ее взгляд был осуждающим и жестким, теперь он потеплел и даже стал задумчивым.
Она молода, неопытна и, по-видимому, слишком наивна, чтобы понять свои желания, но все говорит за то, что он ей небезразличен. Гидеон вспомнил, как она, не думая о собственной безопасности, ворвалась в банк, чтобы предупредить его о шерифе. А прошлой ночью — насколько помнится — держала его в своих объятиях, утешала, смачивала ему лоб холодной водой и согревала своим теплом. Даже пару раз поцеловала.
Все еще находясь между сном и явью, Гидеон вздохнул. Может, спросить ее? Что худого в том, если он спросит? Обнимет и шепнет ей на ухо: «Поехали со мной в Мексику. Останься со мною. Позволь мне любить тебя».
Любовь! Вот словечко, которое не приходило ему в голову с отроческих лет. Оно выпало из его лексикона с такой же закономерностью, как возможность любить — из его жизни. Она ему нравится, и, да простит его Господь, он желает ее. Но любовь? Для таких, как Гидеон Саммерфидд, она не существует и, судя по всему, никогда не будет существовать.
Значит, так. Он ее спросит. Может быть. Не такая уж и плохая идея — уехать в Мексику, как только немного заживет рана. К черту Логана с его планом! Пересечь границу с Мексикой, а там ищи ветра в поле. И Кору с Дуайтом тоже к чертям! Пусть кто-нибудь другой засадит его бородатого кузена за решетку. А что касается Коры… да гори она в аду, туда ей и дорога!
Эд научит его испанскому. Придется попотеть. Кое-какие слова он уже знает, например, он знает, что «гуэвос» вовсе не «гремучая змея», а «яйца». Гидеон улыбнулся во сне. А вот то, чему он собирается научить Эдвину Кэссиди, займет тысячи бесконечных ночей, сотни жарких дней за закрытыми ставнями, десятки светлых утренних часов. Может статься, эти дни и часы будут длиться вечно. Во всяком случае, он постарается.
Он снова заснул, накрывшись от солнца с головой, и проснулся оттого, что кто-то сдернул с него одеяло. Морщась от боли, Гидеон приподнялся, и взгляд его уперся в дуло пистолета и пару злобных и холодных глаз.
— Ха, черт побери! — Черная борода раздвинулась в пьяной ухмылке. — Мне сказали, что это ты, но я не поверил. Как дела, кузен?
— Мне было бы намного лучше, Дуайт, если бы ты убрал свою пушку.
Дуайт Сэмьюэл посмотрел на пистолет так, будто забыл о его существовании, потом сунул в кобуру.
— Я чуть было не снес тебе башку, Гид. Не узнал тебя, пока ты не поднял веки. Господи, как же ты похож на тетю Кэрри: те же стальные глаза.
И у кузена глаза не лучше, подумал Гидеон. Даже когда улыбается, их взгляд остается холодным и жестким. Видимо, это наследственное. Перебравшись из Кентукки в Миссури в поисках лучшей жизни, их захудалое семейство столкнулось с еще большими трудностями. Женщины научились суровости и молчанию, а мужчины — Джесси, Фрэнк, Дуайт — научились убивать, не моргнув глазом.
— Рад видеть тебя, Дуайт. — В глубине души Гидеона действительно шевельнулось это чувство. Несмотря на то что он сердился на Дуайта за предательство и жаждал ему отомстить, семейные узы все же что-то для него, по-видимому, значили.
— Я тоже рад, кузен. Когда мы виделись в последний раз, тебя вроде бы тоже подстрелили, — сказал Дуайт, кивнув на окровавленную тряпку. — Уже идешь на поправку?
— Понемногу.
Дуайт задрал рубашку, обнажив волосатый живот.
— У меня шрамов не меньше, чем у тебя. — Он потрогал грязным пальцем грубый рубец. — Этот я заработал, когда мы схлестнулись с синебрюхими в графстве Касс. Помнишь?
Гидеон не помнил, но кивнул.
— Ты тогда был совсем мальчонкой. Мне было девятнадцать. А тебе, Гид? Двенадцать?
— Десять.
— Десять? Но, помнится, ты уже тогда слыл отчаянным малым. Джесси даже говорил, что ты далеко пойдешь. Жаль, что так вышло с Джесси. У меня тогда руки чесались пристрелить Боба Форда, как собаку. Зря я его не выследил.
В восемьдесят втором, когда ничего не подозревавший Джесси был убит выстрелом в затылок членом его же шайки, Бобом Фордом, Гидеон сидел в тюрьме. Первое время после смерти Джесси он разделял желание Дуайта расквитаться с Бобом, но сейчас ему стало не по себе при мысли, что у него было так много общего с бородатым кузеном.
— Послушай, Дуайт, может, пора остановиться? Не слишком ли много смертей на счету одной семьи? — Помолчав, Гидеон спросил, глядя на кузена в упор: — Как Кора?
— А ну ее! — ответил тот, отводя взгляд. — Шлюхой оказалась. По правде, тебе повезло, что ты от нее отделался. Она поступила со мной еще хуже, чем с тобой.
— А ребенка она родила?
— Родила. Забавный получился малыш. А она, зануда, только и знала, что жаловаться, все было не по ней.
Пот выступил у Гидеона на лбу, но он постарался спросить как можно спокойнее:
— Мальчик?
— Да. Наверное, твой. Во всяком случае, она назвала его Гидеоном.
— А где она сейчас? Где мальчик?
— Умерли. Оба. Сначала заболел мальчик, а за ним и Кора… Я их похоронил.
— Даже памятник поставил.
У Гидеона перехватило дыхание. Боже праведный! У него был сын! Он откинулся на седло и закрыл глаза.
— А где ты прячешь девчонку, Гид?
— Что?
— Ту девчонку, что ты похитил? Сколько ты за нее хочешь получить? Бьюсь об заклад, Рейс Логан готов раскошелиться на несколько тысчонок, чтобы вернуть дочь.
— Она не дочь, а кассир у него в банке. К тому же я ее не похищал. Это она приковала меня к себе наручниками. — Несмотря на мрачное настроение, Гидеон даже усмехнулся, вспомнив, как все произошло.
— Так-так, — заулыбался Дуайт, почесав бороду. — Надо же! Тебе, сукину сыну, всегда везло с бабами. Только больно уж ты недогадлив, своего счастья не понимаешь. Сидишь на мешке с золотом и даже не подозреваешь об этом. Наручник на тебя надела дочь владельца банка, при чем единственная. Хани зовут. Ну разве ты не везучий сукин сын? — Дуайт пошарил вокруг глазами. — Так где она?
— Откуда у тебя такая информация, Дуайт? — Гидеон встал, превозмогая боль.
— Дуйат, наверно, ошибся. Не могла дочь банкира стоять за кассой.
— Думаешь, я не знаю, что к чему? Я здесь уже год и разобрался, кто есть кто.
— И уж самого богатого человека в Нью-Мексико знаю, а она как две капли воды похожа на отца.
Господи Иисусе! А ведь правда! Как это он раньше не догадался? Он видел Рейса всего один раз, когда они заключали сделку, но хорошо его запомнил. Особенно бирюзовые глаза. У Эд точно такие. Надо быть слепым, чтобы не заметить сходства. А он-то размечтался!
И куда завели его эти мечты? Чуть было не предложил ей бежать с ним в Мексику, соединить с ним свою жизнь! Думал… Черт, какая разница, о чем он думал! Мысль о том, что дочь Рейса Логана свяжется с таким человеком, как он, была просто смехотворной. Кто же сыграл с ним эту злую шутку? Эд или он сам?
— Раз уж я помог тебе открыть золотую жилу, Гид, как насчет того, чтобы я помог тебе намыть немного золотишка? — Лицо Дуайта расплылось в улыбке.
Гидеон не ответил. Его взгляд был прикован к всаднику, быстро приближавшемуся по тропинке.
У Хални отлегло от сердца, когда она увидела Гидеона. Она узнала бы его фигуру среди тысяч других — эти широкие плечи, эти стройные ноги, эту гордую осанку, . Ее не смутило, что рядом с ним стоит кто-то еще. Лишь подъехав поближе, она а разглядела черную бороду и уродливый шрам на щеке.
Гидеон подошел, чтобы помочь ей слезть, но она стала отбиваться и кричать.
— Замолчи, — пригрозил ей Гидеон.
— Эттот человек хочет забрать меня обратно в в Санта-Фе!
Резким движением он заломил ей руки и, наклонившись, шепнул:
— Этот человек — Дуайт Сэмьюэл, и он не моргнув глазом изнасилует вас, мисс Хани Логан. Так что помолчите.
Глава двенадцатая
Хани замерла, опасаясь, что вот-вот остановится сердце.
— Так-то лучше, — шепнул Гидеон. — Слушай меня внимательно. Если хочешь остаться в живых, ясноглазая, делай то, что я скажу. — Он еще крепче прижал ее к себе. — Ты слышишь меня?
— Слышу…
— Вот и хорошо. А теперь поцелуй меня.
— Что?
— Я сказал, поцелуй меня. Да как следует, чтобы мой кузен, который стоит вон там, поверил, что ему придется перешагнуть через мой труп, если он хоть пальцем тебя тронет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Восемь голов кивнули в знак согласия.
— Подождем, — повторил Рейс таким тоном, будто это было не просто заявление, сделанное банкиром, а заклинание проповедника, пугающего прихожан геенной огненной.
Глава одиннадцатая
Хани въехала в Мадрид с той стороны, с которой вчера сюда прибыл Гидеон. Осторожно пробираясь по безлюдным улочкам, добралась до магазина. Оставив Нарцисса у заднего входа, она заглянула в пыльное оконце: покупателей в магазине не было. Девушка тихо вошла, а поскольку трудно было найти объяснение ее рваному, усеянному пятнами крови платью и спутанным волосам, просто направила кольт Гидеона на пожилого продавца и объяснила, что именно ей нужно.
— Бекона нет, — спокойно ответил старик. — Могу предложить вон тот окорок, на крюке.
— Сойдет, — спокойно сказала Хани, стараясь выглядеть столь же хладнокровной. Главное, не показать, как у нее дрожит рука — и не только оттого, что ей трудно держать тяжелый револьвер.
Старик прошаркал вдоль полок, снимая жестяные банки и обращаясь к ней через плечо:
— Ведь это ты вчера послала шерифа за воображаемым преступником, а потом помогла ограбить банк, верно?
Хани промолчала. Незачем пускаться в откровенности, тем более что она действительно виновата: зачем было хватать этот чертов мешок. Конечно, кто знал, что он набит газетной бумагой!..
— Вы с этим Саммерфилдом устроили хорошенький переполох. Ты себе не представляешь, как быстро распространяются слухи. Уже сегодня сюда заходил один тип и спрашивал про вас.
— Какой тип? — похолодев, спросила Хани, боясь услышать ответ. Это наверняка отец! Она невольно оглянулась, словно опасаясь, что Рейс Логан стоит в дверях и смотрит на нее взглядом убийцы. Теперь уже не только рука, но и голос ее начал дрожать. — Кто про нас спрашивал? Как он выглядел?
— Кто такой не знаю, но выглядел он довольно-таки подозрительно, скажу я тебе. Черная бородища и шрам на щеке.
Хани облегченно вздохнула. Слава Богу, это не отец.
— Вот, тут все, что тебе надо. — Продавец положил на прилавок большой пакет. — Осторожно с курком, девонька. Я не стану звать шерифа. Мне кажется, ты здорово проголодалась. Бери продукты, мне не жалко.
— Спасибо. — Хани схватила тяжелый пакет и повернулась к выходу.
— Послушай, барышня, — сказал вдогонку продавец, — когда тебе в следующий раз понадобится еда, я бы предпочел, чтобы ты обратилась к старому скупердяю Хайраму Квиллу в Голдене.
Несмотря на только что совершенное преступление, Хани вновь обрела утраченную бодрость духа. При первой же возможности она расплатится с этим добрым, смешным старичком. Хотя одному Богу известно, когда появится эта возможность. Но зато она раздобыла много сытной еды, чтобы приготовить Гидеону настоящее пиршество. Правда, она совсем не умеет готовить, но уверенность в себе что-нибудь да значит! Даже если это касается всего лишь приготовления пищи. Потом она вспомнила про бородача. Только сейчас ей пришло в голову, что, возможно, этого человека послал отец, приказав найти ее и вернуть домой.
Пусть только попробует, подумала она, потрогав кольт. Она ни за что не вернется. Ведь она еще не нашла деньги. И к тому же, как оставить Гидеона, особенно сейчас, когда он ранен? Она нужна ему. Может быть, потом…
Нарцисс фыркнул и вскинул голову оттого, что она резко натянула поводья. Деньги тут ни при чем, подумала она, и от этой догадки у нее перехватило дыхание. Да, ни при чем. Сама мысль о том, чтобы расстаться с Гидеоном Саммерфил-дом — когда-либо, заставила сжаться ее сердце. Она больше никогда не увидит серых блестящих глаз, не услышит терпеливого голоса, никогда не прикоснется к нему, не почувствует вкус его губ.
Проклятье! Она забыла, что он женат! Но как же ей примириться с тем, что он может принадлежать кому-то другому, если… Если он должен принадлежать ей, так, что ли? Абсурд! Этот человек — грабитель. Преступник. Он нарушал! закон с десяти лет… Да, но что было ждать от его воспитателей — разбойников с большой дороги и головорезов?
Возможно, еще не поздно его перевоспитать, размышляла Хани. По натуре он все же джентльмен. Если она сумеет уговорить его вернуть все деньги и перестать грабить банки, у него может появиться шанс начать новую жизнь.
— Верно, — сказала она вслух и натянула поводья. — И эту жизнь он проживет со своей женой.
Не думай о нем. Пустая трата а времени, убеждала она себя.
А вдруг ему стало хуже, пока! ее не было, вдруг он истек кровью? Что, если он звал ее, а ее не было?
Она хлестнула Нарцисса.
— Скорее! Скорее!
Уже ничего не имело значения — ни деньги, ни погоня, ни Кора, ни человек с черной бородой. Только бы скорее увидеть Гидеона!
Гидеон проснулся оттого, что солнце нещадно светило прямо в глазка. Он приподнялся, чтобы загородиться рукой от яркого света, но резкая боль в боку снова бросила его на землю.
Если болит, значит, жив, мелькнула мысль. И на том спасибо. Осторожно приподняв голову, он огляделся. Костер потух, но его лошадь была на привязи и помахивала хвостом, отгоняя мух. Эдвины Кэссиди поблизости не оказалось.
С тяжелым вздохом Гидеон опустил голову и закрыл глаза. У него не было сил ни волноваться по ее поводу, ни даже просто о ней думать. Может быть, она спустилась к речке. Он представил себе ее входящей в воду — белые колени, стройные ноги, соблазнительно выглядывающие из-под высоко подобранной юбки, — и громко застонал. Все в нем напряглось при одной только мысли об Эдвине.
Гидеон еще немного подремал, во сне целуя и обнимая ее, погружаясь в тепло ее восхитительного тела. Конечно, это всего лишь сон, но во сне позволительно помечтать о том, чего никогда не будет.
Он намерен отправить ее обратно в Санта-Фе, и сделает это, как только поправится. И вдруг, в полудреме, подумал: а почему бы ей не остаться с ним? Что-то не заметно, чтобы она горела желанием возвращаться домой. И похоже, что дело о тут не в деньгах. Она и смотреть на него стала как-то по-особенному. Сначала ее взгляд был осуждающим и жестким, теперь он потеплел и даже стал задумчивым.
Она молода, неопытна и, по-видимому, слишком наивна, чтобы понять свои желания, но все говорит за то, что он ей небезразличен. Гидеон вспомнил, как она, не думая о собственной безопасности, ворвалась в банк, чтобы предупредить его о шерифе. А прошлой ночью — насколько помнится — держала его в своих объятиях, утешала, смачивала ему лоб холодной водой и согревала своим теплом. Даже пару раз поцеловала.
Все еще находясь между сном и явью, Гидеон вздохнул. Может, спросить ее? Что худого в том, если он спросит? Обнимет и шепнет ей на ухо: «Поехали со мной в Мексику. Останься со мною. Позволь мне любить тебя».
Любовь! Вот словечко, которое не приходило ему в голову с отроческих лет. Оно выпало из его лексикона с такой же закономерностью, как возможность любить — из его жизни. Она ему нравится, и, да простит его Господь, он желает ее. Но любовь? Для таких, как Гидеон Саммерфидд, она не существует и, судя по всему, никогда не будет существовать.
Значит, так. Он ее спросит. Может быть. Не такая уж и плохая идея — уехать в Мексику, как только немного заживет рана. К черту Логана с его планом! Пересечь границу с Мексикой, а там ищи ветра в поле. И Кору с Дуайтом тоже к чертям! Пусть кто-нибудь другой засадит его бородатого кузена за решетку. А что касается Коры… да гори она в аду, туда ей и дорога!
Эд научит его испанскому. Придется попотеть. Кое-какие слова он уже знает, например, он знает, что «гуэвос» вовсе не «гремучая змея», а «яйца». Гидеон улыбнулся во сне. А вот то, чему он собирается научить Эдвину Кэссиди, займет тысячи бесконечных ночей, сотни жарких дней за закрытыми ставнями, десятки светлых утренних часов. Может статься, эти дни и часы будут длиться вечно. Во всяком случае, он постарается.
Он снова заснул, накрывшись от солнца с головой, и проснулся оттого, что кто-то сдернул с него одеяло. Морщась от боли, Гидеон приподнялся, и взгляд его уперся в дуло пистолета и пару злобных и холодных глаз.
— Ха, черт побери! — Черная борода раздвинулась в пьяной ухмылке. — Мне сказали, что это ты, но я не поверил. Как дела, кузен?
— Мне было бы намного лучше, Дуайт, если бы ты убрал свою пушку.
Дуайт Сэмьюэл посмотрел на пистолет так, будто забыл о его существовании, потом сунул в кобуру.
— Я чуть было не снес тебе башку, Гид. Не узнал тебя, пока ты не поднял веки. Господи, как же ты похож на тетю Кэрри: те же стальные глаза.
И у кузена глаза не лучше, подумал Гидеон. Даже когда улыбается, их взгляд остается холодным и жестким. Видимо, это наследственное. Перебравшись из Кентукки в Миссури в поисках лучшей жизни, их захудалое семейство столкнулось с еще большими трудностями. Женщины научились суровости и молчанию, а мужчины — Джесси, Фрэнк, Дуайт — научились убивать, не моргнув глазом.
— Рад видеть тебя, Дуайт. — В глубине души Гидеона действительно шевельнулось это чувство. Несмотря на то что он сердился на Дуайта за предательство и жаждал ему отомстить, семейные узы все же что-то для него, по-видимому, значили.
— Я тоже рад, кузен. Когда мы виделись в последний раз, тебя вроде бы тоже подстрелили, — сказал Дуайт, кивнув на окровавленную тряпку. — Уже идешь на поправку?
— Понемногу.
Дуайт задрал рубашку, обнажив волосатый живот.
— У меня шрамов не меньше, чем у тебя. — Он потрогал грязным пальцем грубый рубец. — Этот я заработал, когда мы схлестнулись с синебрюхими в графстве Касс. Помнишь?
Гидеон не помнил, но кивнул.
— Ты тогда был совсем мальчонкой. Мне было девятнадцать. А тебе, Гид? Двенадцать?
— Десять.
— Десять? Но, помнится, ты уже тогда слыл отчаянным малым. Джесси даже говорил, что ты далеко пойдешь. Жаль, что так вышло с Джесси. У меня тогда руки чесались пристрелить Боба Форда, как собаку. Зря я его не выследил.
В восемьдесят втором, когда ничего не подозревавший Джесси был убит выстрелом в затылок членом его же шайки, Бобом Фордом, Гидеон сидел в тюрьме. Первое время после смерти Джесси он разделял желание Дуайта расквитаться с Бобом, но сейчас ему стало не по себе при мысли, что у него было так много общего с бородатым кузеном.
— Послушай, Дуайт, может, пора остановиться? Не слишком ли много смертей на счету одной семьи? — Помолчав, Гидеон спросил, глядя на кузена в упор: — Как Кора?
— А ну ее! — ответил тот, отводя взгляд. — Шлюхой оказалась. По правде, тебе повезло, что ты от нее отделался. Она поступила со мной еще хуже, чем с тобой.
— А ребенка она родила?
— Родила. Забавный получился малыш. А она, зануда, только и знала, что жаловаться, все было не по ней.
Пот выступил у Гидеона на лбу, но он постарался спросить как можно спокойнее:
— Мальчик?
— Да. Наверное, твой. Во всяком случае, она назвала его Гидеоном.
— А где она сейчас? Где мальчик?
— Умерли. Оба. Сначала заболел мальчик, а за ним и Кора… Я их похоронил.
— Даже памятник поставил.
У Гидеона перехватило дыхание. Боже праведный! У него был сын! Он откинулся на седло и закрыл глаза.
— А где ты прячешь девчонку, Гид?
— Что?
— Ту девчонку, что ты похитил? Сколько ты за нее хочешь получить? Бьюсь об заклад, Рейс Логан готов раскошелиться на несколько тысчонок, чтобы вернуть дочь.
— Она не дочь, а кассир у него в банке. К тому же я ее не похищал. Это она приковала меня к себе наручниками. — Несмотря на мрачное настроение, Гидеон даже усмехнулся, вспомнив, как все произошло.
— Так-так, — заулыбался Дуайт, почесав бороду. — Надо же! Тебе, сукину сыну, всегда везло с бабами. Только больно уж ты недогадлив, своего счастья не понимаешь. Сидишь на мешке с золотом и даже не подозреваешь об этом. Наручник на тебя надела дочь владельца банка, при чем единственная. Хани зовут. Ну разве ты не везучий сукин сын? — Дуайт пошарил вокруг глазами. — Так где она?
— Откуда у тебя такая информация, Дуайт? — Гидеон встал, превозмогая боль.
— Дуйат, наверно, ошибся. Не могла дочь банкира стоять за кассой.
— Думаешь, я не знаю, что к чему? Я здесь уже год и разобрался, кто есть кто.
— И уж самого богатого человека в Нью-Мексико знаю, а она как две капли воды похожа на отца.
Господи Иисусе! А ведь правда! Как это он раньше не догадался? Он видел Рейса всего один раз, когда они заключали сделку, но хорошо его запомнил. Особенно бирюзовые глаза. У Эд точно такие. Надо быть слепым, чтобы не заметить сходства. А он-то размечтался!
И куда завели его эти мечты? Чуть было не предложил ей бежать с ним в Мексику, соединить с ним свою жизнь! Думал… Черт, какая разница, о чем он думал! Мысль о том, что дочь Рейса Логана свяжется с таким человеком, как он, была просто смехотворной. Кто же сыграл с ним эту злую шутку? Эд или он сам?
— Раз уж я помог тебе открыть золотую жилу, Гид, как насчет того, чтобы я помог тебе намыть немного золотишка? — Лицо Дуайта расплылось в улыбке.
Гидеон не ответил. Его взгляд был прикован к всаднику, быстро приближавшемуся по тропинке.
У Хални отлегло от сердца, когда она увидела Гидеона. Она узнала бы его фигуру среди тысяч других — эти широкие плечи, эти стройные ноги, эту гордую осанку, . Ее не смутило, что рядом с ним стоит кто-то еще. Лишь подъехав поближе, она а разглядела черную бороду и уродливый шрам на щеке.
Гидеон подошел, чтобы помочь ей слезть, но она стала отбиваться и кричать.
— Замолчи, — пригрозил ей Гидеон.
— Эттот человек хочет забрать меня обратно в в Санта-Фе!
Резким движением он заломил ей руки и, наклонившись, шепнул:
— Этот человек — Дуайт Сэмьюэл, и он не моргнув глазом изнасилует вас, мисс Хани Логан. Так что помолчите.
Глава двенадцатая
Хани замерла, опасаясь, что вот-вот остановится сердце.
— Так-то лучше, — шепнул Гидеон. — Слушай меня внимательно. Если хочешь остаться в живых, ясноглазая, делай то, что я скажу. — Он еще крепче прижал ее к себе. — Ты слышишь меня?
— Слышу…
— Вот и хорошо. А теперь поцелуй меня.
— Что?
— Я сказал, поцелуй меня. Да как следует, чтобы мой кузен, который стоит вон там, поверил, что ему придется перешагнуть через мой труп, если он хоть пальцем тебя тронет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19