Скрывая страх и замешательство, она, почти не запинаясь, продолжала: – Я не буду ни в чем убеждать тебя, пока ты упрямишься. В тебе, моя любовь, говорит уязвленная гордость, – укоряющим тоном произнесла она и коротко рассмеялась; ее смех, казалось, повис в атмосфере отчуждения, которая возникла между ними. – К тому же, Данте, мон шер, ты провел со мной в постели столько времени, что вряд ли сможешь получить удовлетворение от ласк другой женщины, – заявила она. Этим напоминанием она пыталась разжечь в нем пламя некогда такой бурной страсти. – Тебе скоро надоест роль джентльмена, почтительно ухаживающего за трепещущими местными девственницами, а для того, чтобы посещать публичные дома, ты слишком разборчив. Ты вернешься ко мне, Данте, – предсказала Хелен с откровенно провоцирующей улыбкой. – Это только вопрос времени, а времени у меня предостаточно. Между прочим, – добавила она, вызывающе вздернув подбородок, – я от-т-правля-юсь п-п-путешествовать по окрестным местам со своим дядей. М-м-меня здесь не будет, – с трудом выговорила она, стараясь побороть новый приступ чихания. Однако ее попытки оказались безуспешными. – Апчхи... Апчхи... Это все из-за проклятого кота. Он ведь здесь. Ты же знаешь, я терпеть не могу этих мерзких тварей. Когда они рядом... апчхи.. на меня всегда нападает чих. Проклятие! Опять я вся покроюсь пятнами, – пожаловалась она, с беспокойством оглядывая свои бледные плечи, не появилось ли на них обезображивающей сыпи.
– Я думаю, дорогая Хелен, что тебе надо скорее покинуть этот дом, – сказал Данте с мнимым участием. – Надеюсь, твой экипаж рядом? Если нет, я с удовольствием предоставлю в твое распоряжение свой, – великодушно предложил он, пряча смеющиеся глаза под темными ресницами, ибо заметил, как Ямайка прошмыгнул через тени поближе к очагу.
– Д-д-да, надо поскорее уйти от-т-сюда, а то я не скоро смогу вылечиться от этой п-п-проклятой сыпи, – с готовностью согласилась Хелен, желая отложить этот разговор на более подходящее время. – Я подожду твоего кучера во дворе. Мне нужно выйти на свежий воздух, – хрипло проговорила она, боясь, что вот-вот начнется новый приступ чихания. Она быстро забрала свой плащ с кровати Данте и, шурша юбками, подошла к своему бывшему любовнику, спокойно стоявшему перед камином. Хотя на Дайте было лишь короткое, повязанное вокруг бедер полотенце, он чувствовал себя совершенно свободно и с веселой усмешкой на губах наблюдал за ее приближением.
Хелен остановилась перед ним, пожирая его глазами, в которых отражалось пламя камина. Поднявшись на цыпочки, она прижалась полураскрытыми губами к его бесчувственному рту, несколько раз поцеловала его и отступила назад, притворяясь совершенно спокойной. Она одна знала, сколько труда ей стоило изобразить это мнимое спокойствие.
– Это тебе на память, моя любовь, – шепнула она. И с презрительной улыбкой выплыла из комнаты.
Данте натягивал бриджи, когда в комнату, тихо отворив дверь, вошел Хаустоп Керби. С довольной улыбкой на лице стюард положил перед камином домашние туфли.
– Ты правильно рассчитал время, Ксрби, чтобы впустить Ямайку, – заметил Данте, всовывая ноги в чулках в кожаные шлепанцы.
– Спасибо, милорд, – ответил Ксрбп. – Я подумал, что он сможет ускорить уход молодой дамы. Извините, я не видел, как она вошла, а про сломанную щеколду, к сожалению, забыл.
Данте взглянул на большого кота, лениво вылизывающего себя перед огнем. Затем на коротышку-стюарда.
– Не пойму, кто из вас двоих более доволен собой.
– Скорее всего Ямайка, милорд, – уверенно ответил Хаус-тон Ксрбп. – Он только что сожрал целую тарелку гусиных потрохов... Да, кстати, где бы вы хотели поужинать сегодня вечером, милорд? – спросил он и в ожидании ответа стал аккуратно подбирать и вешать на руку мокрые полотенца.
– У себя в кабинете, Кёрби. Я хотел бы освежить в памяти кое-какие карты.
– Значит, вы будете ужинать один, милорд? – по привычке спросил Ксрбп, хотя все приготовления к ужину были уже закопчены.
– Да, сегодня вечером я буду ужинать один, – рассеянно подтвердил Данте, возвращаясь мыслями к разговору с Берти Мак-Кеем. Образ Хелен Джордан быстро улетучивался из его памяти.
– Вы не собираетесь отменить игру в карты, назначенную на сегодняшний вечер, милорд?
– Нет. Я ожидаю своих партнеров в обычное время. Так что держи под рукой пару бутылок портвейна. Помрой в последний раз жаловался, что я использовал нечестный прием, чтобы взять над ним верх. Сказал, что у нас якобы кончился запас его любимого напитка и ему пришлось переключиться на бордо. Этот человек – просто бездонная бочка. Я еще никогда не видел его в подпитии, – посетовал Дайте, приглаживая волосы и заплетая их сзади в косичку, которую перевязал черной лентой.
Вооружившись кочергой, Данте пододвинул к огню недого-ревшес полено. Пламя прожорливо накинулось на полено, и тепло волной хлынуло в комнату. Капитан невидящим взглядом смотрел, как бегут по оконному стеклу дождевые струи, тогда как мысли его витали где-то в нескольких сотнях лиг южнее Каролин.
– Хорошо бы снова выйти в море, Кёрби, – мечтательно сказал капитан, представляя себя на палубе «Морского дракона», покачивающегося на волнах. – Я хотел бы вернуться домой, Кёрби. Домой, в Мердрако.
– Да, капитан, – ответил Кёрби, не присоединяясь, однако, к желанию Данте.
Капитан отвернулся от прохладного ветерка, которым веяло от окна, и протянул озябшие руки к яркому пламени, жадно лизавшему полуобгорелое полено. Затаив в уголках рта улыбку, он уже предвкушал, как сбудется его заветное желание. – Да, Кёрби, – мягко сказал он, бессознательно повторяя «да» коротышки-стюарда, – через месяц «Морской дракон» сможет отправиться в плавание.
Ри Клэр Доминик очнулась в полной темноте. С большим усилием разомкнула она отяжелевшие веки, но так и не увидела света. Кругом была только холодная тьма и сырость. Не в силах сдержать дрожи, она постаралась плотнее укутаться в накидку. Все еще под воздействием снотворного, которым ее опоили, потерлась ледяной щекой о меховую подкладку. И, уловив слабый запах роз, почувствовала, что к ней, пока еще смутно, возвращается память.
Судно вдруг сильно накренилось влево, Ри ударилась о переборку и громко вскрикнула от боли. Отголоски этого крика заметались вокруг нее. Продолжая лежать возле переборки, она по неестественной тишине вдруг поняла, что находится не одна в трюме. Широко раскрытыми, ничего не видящими глазами она уставилась в окутывающую ее темноту, каким-то подспудным чувством ощущая страх и отчаяние людей, запертых вместе с ней под палубой.
Когда Ри осознала, где она, то почувствовала, как ужас сдавил ей горло. В нос ударил запах затхлой трюмной воды, голова закружилась от качки, остатки дурмана стали рассеиваться, а это было последнее, что отгораживало ее от жестокой реальности. Она услышала, как где-то вверху, под напором свежеющего ветра, тяжело скрипят мачты и громко хлопают паруса.
Ри поднялась на колени, попробовала было встать, но ее туч же сшибла с ног усиливающаяся качка. Поглаживая ушибленное колено, Ри плотнее завернулась в накидку и постаралась собраться с мыслями в этой поистине киммерийской мгле. Зубы стучали от страха и холода; совершенно ошеломленная, она испытывала невыносимые душевные и физические муки.
Неожиданно Ри почувствовала прикосновение чего-то теплого к своей коже, подняла дрожащую руку и онемевшими пальцами коснулась щеки, по которой катились горячие слезы... С большим трудом сдержала она стон отчаяния, рвавшийся из глубин ее опустошенной души. И только легкий всхлип вырвался из плотно сжатых губ, когда она стала припоминать – такие недавние – обрывочные кошмарные сцены.
Она ехала на лошади вместе с Фрэнсисом и кузенами... Нет, в смятении подумала она, это было позавчера.
Она была вместе с Уэсли и Кэролайн. Да, совершенно верно. Они поехали в Каменный-дом-на-холме, чтобы взглянуть на спасенных щенят... но... они так и не добрались до Каменного-дома-на-холме. Вспомнив о том, что дорогу им перегородил экипаж, Ри прижала холодные кончики пальцев к пульсирующим вискам.
И вдруг невольно вскрикнула от страха, словно воочию увидев, как Уэсли упал с жеребца. Она стояла на коленях перед лишившейся чувств Кэролайн. Да, все это она помнила, но что случилось потом? Ри почувствовала, как у нее перехватило горло, когда она вновь увидела решительно приближающегося человека в красном камзоле. Она попыталась убежать от него, споткнулась и упала, но что было дальше?.. Она только помнила, как человек в красном камзоле прижал к ее лицу платок, смоченный каким-то одурманивающим раствором, после чего ее сознание погрузилось во тьму.
Оглушительный треск над головой напомнил Ри громкий выстрел, который повалил Уэсли. Он погиб. Она была почти уверена в этом, потому что ясно помнила изумление и боль, выражавшиеся на лице графа Рендейла, когда он упал в грязь, к ногам своего коня. А что, любопытно, случилось с Кэролайн Уинтерс? Может быть, и она тоже похищена и находится на борту корабля? Ри со смешанными чувствами пристально вгляделась в темноту; если Кэролайн на борту, это означает, что ее подруга в таком же бедственном положении, как и она.
– Кэролайн? – шепнула Ри; желание услышать знакомый голос оказалось так сильно, что она преодолела нежелание видеть подругу в таком же, как у нее, отчаянном положении. – Кэролайн?
– Вы пришли в себя? – спросил женский голос из мрака. Ри открыла рот от изумления, ибо на самом деле не ожидала ответа.
– Это ты, Кэролайн? – спросила она хриплым после долгого молчания голосом.
– Нет, – робко ответил голос, разрушая слабую надежду Ри. – Меня зовут Элис. Элис Мередит. Слава Богу, что вы проснулись. А то я боялась, что вы умерли. – Этот бестелесный голос явно принадлежал молодой девушке.
Внезапно Ри засмеялась. Этот смех показался ей самой странным. Уж не сходит ли она с ума?
– Нет! – выкрикнула Ри, услышав шорох на полу. – Пожалуйста, не оставляйте меня. Я не сумасшедшая, ей-богу, не сумасшедшая.
– Я не оставлю вас, – ответила девушка, назвавшаяся Элис Мередит. – Наоборот, я придвигаюсь к вам ближе. Здесь так темно и холодно. Впечатление такое, будто ты в могиле, только не так удобно, – продолжала она, и Ри явственно уловила страх в ее голосе.
Ри нерешительно протянула руку, не зная, что может нащупать. Рука наткнулась на дрожащее костлявое плечо; тонкий плащ почти не защищал девушку от холода, царившего в трюме.
– Попробуй разделить со мной мою накидку. Она на меховой подкладке и очень широкая. Хватит на нас обеих, – предложила Ри. Ей было искренне жаль молодую девушку, и в то же время она боялась, что незнакомый голос куда-нибудь исчезнет. Стопы несчастных пассажиров сливались с диким свистом ветра в снастях в один нечеловеческий вой, который будоражил нервы.
– Мне всегда было страшно одной в темноте, – вдруг произнесла Элис Мередит. – Мой отец был очень добрым человеком. Он не тушил свечу, пока я не засыпала... Иногда у нас не хватало денег на еду, но он все равно покупал мне свечи. Такой уж у него характер, всегда делал добро другим, а себе отказывал во всем. Себе он покупал только книги. Очень любил читать. А ему надо было бы купить себе пальто. Я говорила ему, но он никогда не слушал разумных советов. В конце концов он простудился, у него начался сильный жар... и он умер. – Она говорила так тихо, что среди рева моря, скрипа корабельной обшивки и людских стонов Ри едва могла расслышать ее слова.
– Кроме отца, у тебя никого не было? – спросила Ри.
– Нет. Мы жили с ним вдвоем. Мама умерла много лет назад. Отец торговал табаком. Мы жили прямо над лавкой, там было так уютно и удобно. Мы с отцом продавали курительный и нюхательный табак всех сортов лучшим лондонским джентльменам. У нас были такие красивые табакерки – и простые, и серебряные. И еще у нас были трубки, кресла и все такое. В лавке всегда пахло так приятно. Я, бывало, стою и все нюхаю, никак не нанюхаюсь... Но вот получить деньги с джентльменов было трудно: мой отец был не из тех, кто стучит в дверь и требует уплаты. Хотя и должен был так поступать, – печально сказала Элис, думая о новом владельце их лавки. – Отец оставил после себя большие долги. Чтобы погасить их, ушли все деньги от продажи лавки, но в конце концов наш поверенный сказал, что я осталась ему должна за то, что он вел наши дела. И предложил мне подписать контракт. А если я откажусь, пригрозил, что засадит меня в долговую тюрьму, – продолжала Элис дрожащим от переживаний голосом.
– Какой контракт? – спросила Ри. Слушая рассказ девушки о постигших ее несчастьях, она на время забыла о своих собственных бедах.
– Обязательство отслужить определенный срок в колониях, – ответила Элис. – Я не хотела его подписывать, но что я могла поделать. Он был одним из лучших наших покупателей. Всегда платил по счетам. Он отвел меня к судье, чтобы скрепить контракт как полагается, а я была так напугана!.. – воскликнула она, вспомнив джентльмена в черной мантии и в парике, который суровым голосом спросил, согласна ли она поехать в колонии. Все тем же не допускающим возражений голосом он сообщил ей, что она на четыре года лишается свободы и должна безропотно служить своему будущему хозяину.
– Он сказал, что подписанный мной контракт – официальный документ, подлежащий обязательному соблюдению, и что у меня есть лишь единственная возможность – выкупить свободу у хозяина, Мистер Фелпс заявил, что у меня нет другого выхода, и я подписала контракт. Затем его подписал капитан, который купил меня. Он обязался оплатить мой проезд в колонии, кормить и одевать меня. Они разорвали контракт пополам, одну половину получила я, другую – капитан. Эта бумага спрятана у меня здесь, за пазухой, – сказала она, постучав себя по груди. – Когда мы прибудем в колонии, капитан, наверное, перепродаст меня кому-нибудь. Может быть, семье, которой понадобится хорошая служанка. Конечно, лучше всего было бы, – задумчиво добавила она, – нянчить маленьких детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70