Как она может появляться на людях в ее положении? Неужели не стыдно? – Кэролайн покраснела при мысли, что Сара Веррик беременна. – Ведь просто неприлично показываться перед всеми с таким животом!
– Уж не хочешь ли ты, чтобы она сидела взаперти девять месяцев? – спросила Ри и улыбнулась с облегчением, ибо в этот момент в комнату вошли две служанки, одна держала под мышкой ворох мягких одеял, другая сразу же поспешила к камину, чтобы подложить поленьев в слабеющий огонь. Ри сняла с себя верхние одежды и осталась в нижних юбках и тонкой сорочке. Завернувшись в одно из одеял, она села перед огнем и принялась расчесывать спутавшиеся мокрые волосы. На ее лице появилась болезненная гримаска. Тут в комнату вошла еще одна служанка, постарше, с подкосом, на котором стояли две дымящиеся чашки с темным отваром, уже хорошо знакомым Ри.
– Особое снадобье миссис Тейлор, – пробормотала Ри и с еще более заметной гримасой вспомнила необычный вкус этого отвара.
– Так велела ее светлость, – сказала служанка, прежде чем Ри успела запротестовать. – Вы обе должны это выпить, – властным тоном добавила она. Под отталкивающей внешностью у нее скрывалось великодушное и доброе сердце.
– Ладно, – уступила Ри и обхватила руками кружку с горячим отваром. – Но боюсь, от этого отвара миссис Тейлор как раз можно заболеть... Пей, Кэролайн, – сказала Ри безмолвной девушке, с ехидной улыбкой наблюдая, с какой подозрительностью та смотрит на отвар.
– Я? – воскликнула Кэролайн, с комичным выражением лица нюхая неприятно пахнущее снадобье. – Какой ужасный запах! Что это такое? Яд? – Она попробовала оттолкнуть кружку, но огрубевшая от работы рука с кружкой приблизилась к самому ее рту.
– Ее светлость распорядились, чтобы вы, мисс Кэролайн, тоже испили отвар миссис Тейлор, потому что вы жаловались на усталость во время долгого путешествия из Уинтерхолла. И ее светлость знает, какое у вас хрупкое здоровье, мисс, – сказала Роули, придвигая кружку с дурно пахнущим отваром вплотную к задранному носу Кэролайн и понимающе глядя на нее. – Ее светлость не хочет, чтобы кто-то болел в Камарее, если этого можно избежать. Вы же не хотите сердить ее светлость? – просительно добавила Роули. – Будьте хорошей девушкой и выпейте отвар миссис Тейлор.
С дрогнувшими губами Кэролайн взяла наконец кружку.
– Кто эта чертова миссис Тейлор? – спросила она, с отчаянной гримасой опустошая половину кружки. При этом она давилась и едва не плевалась, а по щекам ее текли слезы.
Ри довольно улыбнулась:
– Миссис Тейлор – старая подруга бабушки, маминой матери, живущая поблизости от Веррик-Хауса, ее дома. Мама говорит, что это лучшее место между Лондоном и Лендз-Эндом. Я не видела ее пару лет, но помню, что это здоровая и веселая женщина. У нее двое сыновей, Уилл и Джон, оба величиной с гору, такими они по крайней мере мне казались. Она держит таверну.
– Ее светлость разрешает вам водиться с таким сбродом? – удивленно взвизгнула Кэролайн, которая все никак не могла прийти в себя после выпитого отвара.
– Мама очень любит и ее, и братьев Тейлор. Она крестная мать всех детей и... – Ри осеклась, стараясь подсчитать сыновей и дочерей обоих братьев. – Не знаю, сколько у миссис Тейлор внучат, но их, во всяком случае, достаточно, чтобы она была очень занята и чувствовала себя самой счастливой бабушкой.
– А как его светлость? – спросила Кэролайн. – Не может же он одобрять таких дружеских отношений... с... с простыми содержателями таверны.
Кэролайн услышала смех Ри, хотя и не могла видеть ее лицо. Служанки уже наливали холодную и горячую воду в поставленную перед камином ванну, и клубящийся пар скрывал очертания полуобнаженного тела Ри.
– Отец тоже очень любит Тейлоров. Со своей обычной сардонической улыбкой он грозится вывести братьев за фруктовый сад и поколотить их. В конце концов все они дружно хохочут, хотя я и не понимаю, в чем тут юмор.
– Вам пора уже спуститься к чаю, мисс Кэролайн, – сказала Роули, держа дверь открытой для обидчивой мисс, которая никогда не понимала намеков. – Надеюсь, вы не хотите, чтобы он остыл, как вода в ванне для леди Ри.
– Хорошо, – пробормотала Кэролайн, направляясь к двери. – Уэсли, наверное, удивляется, куда я запропала. Надеюсь, он не слишком беспокоится, – буркнула она, ускоряя шаг и беспечно помахивая рукой через плечо. – Мы с Уэсли, видимо, встретимся с тобой позднее. Боюсь, что и целым чайником не смыть этот отвратительный вкус во рту, – сказала она, шелестя юбками и бросая косой взгляд на так и не раскаявшуюся Роули.
Крепко захлопнув дверь за полной фигурой Кэролайн, которая, казалось, так и дышала самодовольством, Роули сердито фыркнула:
– Я бы с удовольствием вымыла рот мылом этой мисс. И вряд ли лорд Лоутон вспомнил хоть раз об этой девице, которая считает себя важной особой, особенно после того, как отведал крыжовенных пирогов миссис Пичем. А как уж посмеялась бы миссис Тейлор, если бы увидела, как ей влили в горло отвар. Единственный способ заткнуть ей рот. Однажды я видела миссис Тейлор, когда ездила с ее светлостью в Веррик-Хаус. Мы должны были присутствовать на похоронах дорогой тети Маргарет. Вот тогда мы с миссис Тейлор обменялись несколькими рецептами. Ее рецепты, может быть, и получше моих, но и мои тоже неплохи... Какое платье вы наденете, леди Ри Клэр? Темно-синее шелковое?
Ри вздохнула и углубилась в мечты, отдаваясь во власть теплой, приятно благоухающей воды, которая постепенно утишала все ее боли. Голос Роули звучал с унылой монотонностью, слова становились неотчетливыми, почти неразличимыми. Вдруг ей почудилось, будто на нес повеяло сильным запахом роз, и она вспомнила о таинственной женщине в экипаже. Любопытно, доехала ли она до места?
Войдя в гостиницу, полудерсвянную-полукаменную постройку в стиле эпохи Тюдоров, которую местные жители окрестили «Веселым зеленым драконом», Кейт сразу же увидела нанятого ею джентльмена из Биллингсгейта. Протянув к пылающему камину ноги в штопаных-перештопаных чулках, он нежно обнимал бутылку лучшего, какое только имелось в гостинице, бренди, и весь его облик выражал глубочайшее удовлетворение.
– Хорошо прокатились, миледи? – спросил он, слегка запинаясь, без особого любопытства. Однако, хотя и под хмельком, он все же сумел, к досаде Кейт, вложить достаточное ехидство в титул «миледи».
– Да, поездка была вполне удачной, – сурово ответила Кейт, не обращая ни малейшего внимания на неуважительное к себе обращение. – А как вы? Хорошо познакомились с содержимым своей бутылки?
– Знакомство было весьма приятным, миледи, – ответил он, громко рыгнув.
– Оно было бы не столь приятным, если бы платить пришлось вам самому. Боюсь, вам весьма дорого обошлась бы бутылка, – саркастически заметила Кейт, протягивая замерзшие руки к огню. Она как загипнотизированная смотрела на яростно пылающие поленья, и на ее вуали играли пламенные отблески.
– Я изрядно проголодалась, – вдруг сказала она, испытывая удовольствие от результатов своей поездки. – А вы, я вижу, уже поужинали, – добавила она, заметив столик, уставленный сальными тарелками и пустыми бокалами.
– Да, я неплохо поужинал, – ответил Тедди Уолтхэм, воздавая должное хозяину гостиницы. – Но вообще-то всякая еда приобретает вкус, если запить ее достаточным количеством спиртного, – спокойно сказал он. Его благодетельница проявляла странное беспокойство, расхаживая взад и вперед по комнате, выбивая своими высокими каблучками частую дробь по деревянному полу. Ее черная вуаль развевалась, как на ветру. К тому же Кейт постукивала кожаными перчатками о ладонь, что также выдавало ее нервозность. – Видать, вы очень расстроены, миледи. Может быть, хлебнете успокоительного? – И Тедди Уолтхэм великодушно протянул ей полупустую бутылку бренди.
– Расстроена? – удивленно протянула Кейт. – Ничуть нет. Мне надо подумать, вот и все, – коротко ответила она, вновь и вновь представляя себе неотразимо привлекательные в своей чистой наивности лица детей Люсьена. – Подите закажите себе еще бутылку бренди, а мне бутылку вина. И пришлите мне хозяина гостиницы, – велела она, чувствуя, что в ее голове начинает зарождаться какой-то замысел. – Ну, – сказала она, надменно взирая на все еще сидящего Тедди Уолтхэма, – чего вы ждете? Я плачу вам не за то, чтобы вы грели задницу перед камином.
Эдуард Уолтхэм медленно и даже с некоторым изяществом поднялся на ноги и при этом нарочно покачнулся. Ему было выгодно, чтобы миледи недооценивала его возможности. Вызывать у нее недоверие и подозрения – явно опасно. Разумнее всего прикинуться шутом, ведь к шуту не относятся серьезно, а значит, в случае необходимости легче будет изменить свои планы.
– Желание миледи для меня закон, – галантно поклонившись, сказал Тедди Уолтхэм и, явно стараясь не уронить своего достоинства, вышел.
Довольно вздохнув, Кейт заняла место Эдуарда Уолтхэма перед камином, и вскоре от прилива теплой крови ее руки начало пощипывать. Рокко занял свою обычную оборонительную позицию за дверью, но Кейт ощущала в нем что-то незнакомое, странное; в какой-то миг ее даже кольнул страх перед этим огромным человеком с детским умом. Но она тут же откинула свои страхи и сомнения с такой же легкостью, с какой несколько мгновений назад скинула плащ.
Она удобно, с довольным видом сидела у камина, когда возвратился Тедди Уолтхэм, сопровождаемый радушным хозяином с подносом, уставленным всякими закусками и напитками. Тедди быстро схватил бутылку бренди и чистый стакан и занял место у окна, откуда без помех мог наблюдать за всем происходящим.
– А, мистер Хигглтон, как это любезно, что вы пришли сами, – сказала Кейт самым сердечным тоном. – Должна признать, что обслуживание в «Веселом зеленом драконе» просто превосходное, и, пожалуйста, передайте мои комплименты вашему повару. С того времени, как приехала в Англию, я не ела ничего более вкусного.
Мистер Хигглтон выпятил свою худую грудь, польщенный похвалами благородной дамы.
– Для меня большая честь, – любезно ответил он, – обслуживать такую знатную даму, как вы.
– Вы сама любезность, мистер Хигглтон, – ответила Кейт. Ей самой было тошно от своей напускной скромности, и она с презрением глядела на купца-хозяина, который, расплываясь в угодливой улыбке, пыжился от гордости.
Тедди Уолтхэм сделал большой глоток огненного бренди и с осуждением покачал головой, ибо ему редко приходилось слышать речи до такой степени льстивые и угодливые. Даже он, растерявший почти всю свою гордость, не позволял себе опускаться так низко. И конечно, не стал бы так заискивать, как госпожа. За ней, безусловно, стоит понаблюдать, что-что, а умасливать людей она умеет.
– Мы приготовили вам на ужин, миледи, – продолжал мистер Хигглтон, разводя руками, словно ожидал рукоплесканий, – жареных угрей и свежую филейную свиную вырезку, а также знаменитые желе моей жены. Никто не умеет делать их, как она, благослови Господь ее сердечко. Надеюсь, вам это понравится, – захихикал он, думая, что миледи вовсе не так надменна, как ему сперва показалось. – Я принесу вам еще порцию угрей. Ей-богу.
Кейт натянуто улыбнулась:
– Просто замечательно.
– Я был уверен, что вам понравится. Даже сказал жене: вот леди, которая способна оценить хорошо приготовленную еду. Я никогда не ошибаюсь в людях и в их аппетитах.
– Поразительно, – пробормотала Кейт, попивая вино и глядя на огонь. Теперь вся ее поза показывала, что она не задерживает хозяина.
– Ну что ж, – неловко произнес мистер Хигглтон, – я, наверное, должен сказать жене, чтобы она приготовила угрей.
Он был уже на полпути к двери, когда Кейт вдруг его окликнула.
– Я встретила сегодня молодых людей верхом на лошадях. Их зовут Доминики. Вы их знаете? – спросила она как бы вскользь.
– Да это же дети его светлости, герцога Камарейского. Славные ребята, – уверенно сказал мистер Хигглтон. – Разумеется, живые, подвижные, как все в таком возрасте, но ничего дурного не делают. Хотя, бывает, и проказничают. Особенно юный лорд Робин. Сущий дьяволенок, – со снисходительным видом произнес хозяин гостиницы.
. – Я, видимо, не имела удовольствия видеть его, – лениво, словно бы скучающим топом проговорила Кейт. – Но мне встретились лорд Фрэнсис и его сестра, леди Ри Клэр.
– О да, – кивнул головой мистер Хигглтон. – Лорд Фрэнсис – благородный молодой человек. Его светлость может справедливо им гордиться. А что до леди Ри Клэр, – он вздохнул, – то она просто красавица, да и сердце у нее чистое, чище не бывает. Вся в ее светлость. А ее светлость – настоящая благородная дама.
– Семья у них дружная? – мягко спросила Кейт.
– Еще какая дружная. Пока не родились малыши, леди Ри Клэр была единственной дочерью его светлости и самой старшей. А к первенцам родители всегда относятся по-особому, – заметил мистер Хигглтон, радуясь возможности поболтать. – Его светлость обращается с юной леди как с принцессой. Да такая красавица, как она, вполне и могла быть принцессой. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь плохо отозвался о ней.
– Значит, его светлость просто обожает леди Ри Клэр? – задумчиво пробормотала Кейт, и на ее губах, под маской и вуалью, зазмеилась полуулыбка. – Как интересно! Ну, не смею вас больше задерживать. Простите меня, – сказала она. – Да, еще я встречалась с очень старым джентльменом, кажется, его зовут Табер.
– Вы говорите о старом Табере из Каменного-дома-на-холме? Кажется, он живет тут целую вечность. Многие даже думают, что он помогал заложить первый камень «Веселого зеленого дракона», а это было триста лет назад.
– Удивительно живой человек, с острым умом, – сказала Кейт, слегка нахмурившись. – Неужели он и в самом деле помнит все и всех, с кем ему довелось видеться?
– Хитрый старый лис. Не было случая, чтобы он не вспомнил чье-нибудь лицо или давнишнее происшествие, – хохотнул мистер Хигглтон. – Для него у меня всегда есть кружечка эля и место у камина, – добавил он, гордясь тем, что один из старейших людей в округе является завсегдатаем гостиницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70