Ее забота о сиротах меня восхищает.— Да, мне не часто доводилось встречать подобную щедрость.— Лилиана не менее щедра в своих делах, — гордо заявил Бенедикт. — Арендаторы обожают ее, и, осмелюсь сказать, их благоденствие для нее важнее собственного.Неужели он считал все, что она делала, образцом святости?— Она действительно прекрасная хозяйка, Бен, но едва ли ее домашние обязанности можно сравнить с обязанностями герцогини, — бесстрастно промолвил Эдриан, вызвав этим заявлением недовольство брата и удивление друзей.Лилиана не проявила никаких эмоций.— Ладно, — быстро вмешался Джулиан. — Щедрость похвальна в любых проявлениях.— Согласен. — Граф равнодушно пожал плечами.Артур выглядел испуганным, поэтому Эдриан хотел уже объяснить свое заявление, но тут появился Макс и доложил, что ужин подан. Граф помог жене встать и повел ее из комнаты, слыша, как брат предлагает Артуру и Джулиану посмотреть очередную картину чрезвычайно талантливой леди Олбрайт.— Нужно ли столь открыто выражать свое презрение? — тихо спросила Лилиана, когда они шли по коридору в столовую.А ей?— Я не демонстрирую свое презрение, — процедил сквозь зубы Эдриан.— Позволь не согласиться, — горько засмеялась она. — Ты демонстрируешь его при каждом удобном случае, однако я надеюсь, что хотя бы ради приличия ты все-таки прекратишь унижать меня перед своими гостями.— Унижать тебя? По-моему, именно ты унижаешь меня в моем собственном доме. Я надеюсь, что ради приличия ты наконец прекратишь демонстрировать свои чувства к моему брату? — Эдриан остановился, чтобы пропустить ее в столовую.— Мои извинения, Эдриан. — Она грациозно наклонила голову. — Я по глупости думала, что к тебе вернулось зрение, но теперь понимаю, что ты по-прежнему слеп.Граф открыл рот, но ему пришлось отступить в сторону, пропуская впереди себя гостей. Он сел во главе стола, моля Бога, чтобы проклятый Бертрам догадался подать вино сразу.Во время первой перемены не произошло ничего особенного. Эдриан улыбался, когда к нему обращались, и молча подавлял в себе желание к женщине, сидевшей на другом конце стола. Почему он продолжает ее хотеть? Почему не может похоронить ее в бездонной яме своей черной души, как все остальное? Неужели он снова брошен в ад?Когда подали мясо, граф наконец обратил внимание на брата. Артур с Джулианом вежливо слушали его пространные рассуждения о жизни, но он заметил, как они то и дело обмениваются взглядами. Знаком велев слуге наполнить бокал, Эдриан посмотрел на Бенедикта, который что-то бубнил им о Килинг-Парке, словно был их закадычным другом.Килинг-Парк. Эти слова проникли в его сознание, причинив боль. Если брат не выставлял напоказ свое восхищение Лилианой, то хвастался Килинг-Парком.— Я сказал отцу, что едва ли смогу одобрить еще одну мельницу. Мы и так производим больше, чем нам требуется, но он решил получать с нее доход и, осмелюсь сказать, получит, — засмеялся Бенедикт, и поскольку гости молчали, он повернулся к брату: — А ты что думаешь, Эдриан? У меня возникла идея проложить тропу в западной части усадьбы. В летние месяцы по ней будет очень приятно гулять. Ты ведь достаточно хорошо знаешь Килинг-Парк? Я имею в виду ту часть, о которой я говорю. — Бенедикт изобразил ироничную улыбку.Вспомнив свое искусство притворяться равнодушным, Эдриан холодно посмотрел на брата. Маленький ублюдок не сможет довести его до такого бешенства, как она.— Бенедикт, — тихо сказала Лилиана. — Вряд ли сейчас подходящий момент…— Думаю, тропинка — это блестящая идея, — спокойно ответил Эдриан. — Вы с Арчи сможете гонять по ней своих ослов.В столовой повисла оглушительная тишина. Джулиан вдруг очень заинтересовался мясом, Артур предпочел морковь.— Наших ослов! Как забавно! — хихикнул Бенедикт, покачав головой, и взглянул на невестку: — Вы помните гостиную в Килинг-Парке, которую так любили? Мне кажется, вы хотели иметь такую же? Граф похолодел, Лилиана побледнела.— Ее нужно заново покрасить, особенно лепные украшения на потолке, — весело продолжал Бенедикт. — Какой цвет вы рекомендуете?— Я об этом не думала, — пробормотала она.— Бы обожали эту комнату и прекрасно разбираетесь в цветах.— Возможно, ей следует сначала нанести вам визит, прежде чем выражать свое мнение. Не хочешь ли увидеть ее снова, дорогая? — спросил граф, внимательно посмотрев на жену.Джулиан подавил стон и закрыл глаза, а Лилиана встала, не дожидаясь, пока слуга отодвинет ее стул.— Милорды, прошу извинить, у меня разболелась голова. — И она направилась к двери.Артур, Джулиан и Бенедикт вскочили с мест, но Эдриан остался сидеть, равнодушно потягивая вино.— Приятных сновидений, — буркнул он, когда она проходила мимо.Дверь за ней закрылась. Бенедикт упал на стул, Артур и Джулиан медленно сели. Никто больше не притронулся к еде.Джулиан горел желанием быстрее покинуть Лонгбридж, о чем и сообщил другу по пути из столовой.— Теперь видишь? — спросил Артур. — Эти люди сошли с ума.Ничего такого он не заметил, возразил Джулиан; просто ему необходимо вернуться, ибо его ждут исторические рукописи.— Господи, какой же ты, Кеттеринг, тупой!— Лучше быть тупицей, чем сующей свой нос в чужие дела старухой, — ответствовал тот. — Увидимся в Лондоне, мой друг.Хохотнув, он удалился к себе.Джулиан был далеко не туп, поэтому в душе согласился с Артуром, но, хотя и чувствовал себя виноватым после смерти Филиппа, не желал ни во что вмешиваться. На свой лад он уже старался помочь Филиппу и видел, чем все закончилось. Эдриан не Филипп. Он не в таком отчаянном положении и расплачивается за свое опрометчивое решение. Он заперт в аду супружества.Джулиан с трудом дождался рассвета.Однако, войдя в столовую, чтобы позавтракать перед отъездом, он, к величайшему удивлению, обнаружил там Эдриана, который пил чай. Он замер у двери. Происходящее здесь его не касается. Тем не менее Джулиан провел бессонную ночь — ему не давала покоя тревога за Эдриана. После наблюдений за обитателями поместья он все понял: сознательно или нет, Олбрайт позволил брату сеять тут раздор. Возможно, его женитьба и была ошибкой, однако нельзя же позволять Бенедикту столь явно использовать это в своих целях.Джулиан вдруг припомнил клятву у могилы Филиппа. Никаких больше недомолвок между ними… никто из них больше не уйдет… Черт возьми, он поклялся, а теперь стоит здесь, глядя, как один из его лучших друзей замыкается в своем личном аду. Бенедикт, этот маленький хищный зверек, изо всех сил его туда толкает.Он знал, что обязан что-то сказать — хотя бы ради данной над могилой Филиппа клятвы. Наверняка Кристиан сейчас гордился бы им, подумал Джулиан, входя в комнату.— Не наш ли старый друг Артур привел тебя к греху пьянства? — саркастически заметил он.Эдриан скривился — у него гудела голова от выпитого накануне — и жалобно пробормотал:— Кто бы говорил. Должно быть, ты сегодня первый раз лег спать трезвым, да?— Оскорбляешь, — улыбнулся Джулиан. — Второй раз. Но ведь у меня нет прелестной супруги, которая бы меня ждала.— У меня тоже.Улыбка у Джулиана исчезла, он нацепил на нос пенсне и начал задумчиво разглядывать друга. Проклятие! Эдриан отодвинул чашку. Теперь вот и Дейн уставился на него, как будто он не в своем уме.— Послушай…Граф поднял глаза. Странно, Джулиан обычно не сует нос не в свое дело. Артур — да, а он — никогда.— Э-э… я знаю, что не должен этого говорить, но я твой друг, Олбрайт, и мы… ну… мы дали клятву друг другу, помнишь?— Клятву?— Мы поклялись, что не позволим больше одному из нас уйти.Это уж слишком! Да, за последнее время он много перенес, однако считать его трусом, как Филипп…— Что ты имеешь в виду? — процедил Эдриан.— Я имею в виду… — Джулиан слегка поморщился. — Возможно, тебе нужен совет.— Совет?— Я говорю не о… В общем, так: думай что хочешь, но я должен это сказать. Твой брат приносит намного больше вреда, чем тебе кажется. Он слишком внимателен к твоей жене и, судя по всему, пытается довести тебя до бешенства. Причины мне не известны, но я уверен, что, пока он в твоем доме, у вас с женой мира не будет. Я все сказал.— Возможно, это она внимательна к нему. Джулиан нетерпеливо отмахнулся:— Скорее, он заставляет ее испытывать неудобство. И будь я проклят, если он умышленно не старается вбить между вами клин. Не могу понять зачем, но в том, что его намерения злостны, я не сомневаюсь. Прими мой совет, Олбрайт, и отправь его домой. Немедленно! Лишившись дара речи, Эдриан с изумлением смотрел на друга. И тут до него дошло.— Прости, — сказал Джулиан, вставая. — Это не мое дело. Я уезжаю, чтобы заняться старыми рукописями, очень важными для моих исследований.Он направился к двери, а граф продолжал молчать, потрясенный его словами.— Надеюсь, мы скоро увидимся в Лондоне. — Махнув на прощание рукой, Джулиан вышел.Эдриан все так же смотрел ему вслед. Значит, Бенедикт умышленно старается вбить клин между ним и его женой? Теперь все стало ясно и обрело смысл. Как он не видел этого раньше? Конечно, Бенедикт это и делает! Пытается отомстить, используя Лилиану. А он не понимал, что творится, пока Джулиан не выразил это словами.Маленький подонок намеренно отталкивает его от Лилианы, и она при этом невольно мстит ему.Самое время поговорить с братцем. Глава 21 Пока горничная укладывала ей волосы, Лилиана снова ощутила приступ тошноты. Вообще-то ее тошнило с прошлой ночи, когда она, стоя там, где сейчас стоит Полли, сказала Эдриану, что предпочитает ему Бенедикта. Она закрыла глаза. Почему она это сделала? Он привел ее в ярость, и слова вырвались сами собой. Если бы она могла взять их обратно… Но это невозможно, Эдриан нацепил маску равнодушия. Он избегает ее как чумы.Отлично, подумала Лилиана, когда тошнота прошла. Она не может взять те слова обратно и продолжает гневаться на него за ложь. Они безнадежно утонули в молчаливой обиде, и пропасть между ними с каждым днем становится шире. Напряжение уже сказывается на ней, она все время чувствует себя больной. К тому же сыта по горло постоянным присутствием Бенедикта! Но Эдриан делает вид, что его брата не существует, как не существует и его жены. За столом Бенедикт вел себя на редкость несносно: обходился со слугами так, будто платил им, обременял ее своим вниманием, унижал Эдриана туманными замечаниями об отце и Килинг-Парке.В довершение, словно дела и без того не были из рук вон плохи, явились «негодяи». Лилиане даже захотелось вернуть слепого Эдриана. Не его слепоту, а того Эдриана — любящего, нежного, откровенного. Эдриана, который дарил ей радость, прижимал ее во сне к себе, тянулся к ней утром, не успев еще открыть глаза. Она хотела того Эдриана, а не равнодушного, холодно-любезного, страшно далекого.Но она не знала, как его вернуть.— Да, вы не слишком хорошо выглядите, — констатировала горничная.Лилиана посмотрела в зеркало, не замечая ни светлых локонов, падающих на шею и виски, ни элегантного платья цвета лаванды, ни своей прозрачной кожи. Она видела круги под глазами и искусанную нижнюю губу.— Спасибо, Полли, — мрачно поблагодарила она. Та прищелкнула языком.— Миледи, вы не должны хандрить, раз к его светлости вернулось зрение. Вы ведь рады за него?— Конечно. — Лилиана выдавила улыбку.— Если мне позволено будет спросить… миледи, случаем, не беременна?— Простите?— Я уверена, что вы беременны, — непререкаемым тоном заявила Полли. — Вам это не приходило в голову? Я ваша горничная, и если вы не знаете, то уж я-то знаю.Лилиана быстро подсчитала дни. О Господи! Не может быть! О Господи… А чем иначе объяснить нездоровье, резкую перемену настроения, постоянную готовность к слезам?Бессознательно проведя рукой по животу, она уставилась в зеркало. Боже, она носит его ребенка, какое счастье! Но тут опять накатила тошнота, и, положив руки на стол, Лилиана уперлась в них лбом.— Ничего страшного. Его светлость будет очень доволен, а приступы скоро пройдут, ручаюсь, — улыбнулась Полли и направилась к двери. — Миледи, оставляю вас наедине с вашими мыслями.По поводу тошноты горничная ошиблась, зато от мыслей у Лилианы даже заболела голова. Все, что произошло между ней и Эдрианом в последние несколько дней, теперь казалось мелочью, но если принять во внимание росток жизни у нее внутри, было над чем призадуматься. Она произведет на свет ребенка, который узнает лишь презрение отца, как Эдриан в детстве…Лилиана подняла голову. Возможно, она не сумеет преодолеть образовавшуюся пропасть, но вопрос о его рождении выяснит раз и навсегда. Портрет в Килинг-Парке не давал ей покоя, она часто любовалась им и теперь вспомнила, что Эдриан был копией деда с отцовской стороны и, значит, сыном своего отца, а не кого-то другого. Тогда почему отец презирал его? Неужели не замечал этого сходства?Видимо, существует другая причина. Если Эдриан действительно сын лорда Килинга, она должна это выяснить хотя бы ради собственного ребенка. И есть человек, который способен ей помочь. Мистер Перл, адвокат в Килинге, знающий все обо всех.Но как ей поговорить с ним? Она не может рассказать о своих подозрениях Эдриану. Он не будет ее слушать, а если и выслушает, то не поверит. Нет, придется сделать это без его ведома.Эдриан послал за Бенедиктом и теперь дожидался его в кабинете. Тот вошел с сияющей улыбкой и сразу направился к письменному столу, где сидел брат.— О, ты выглядишь с каждым днем все увереннее, как я посмотрю! — воскликнул он. — Знаешь, сегодня прекрасный день, тебе стоит погулять в саду. Мы с Лилианой это уже сделали.Эдриан вцепился в подлокотники стула.— Может, присядешь? — спросил он. Бенедикт сел, небрежно вытянув ноги.— Мне бы хотелось увидеть, как Лилиана гуляет в садах Килинг-Парка. Они гораздо больше здешних, и, я думаю, она с радостью…— Бен, я думаю, нам надо откровенно поговорить.— Конечно! — Тот явно удивился, но быстро пришел в себя. — Что ты имеешь в виду?— По-моему, тебе пора вернуться в Килинг-Парк.— О да! Теперь я уверен, что ты полностью выздоровел…— И никогда больше сюда не приезжать.— Что?! — Вскочив, Бенедикт недоверчиво уставился на брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32