На это уже нельзя было не ответить.
– Вы… вы!..
– Вы похожи на торговку апельсинами… дополненную апельсинами! – недовольно сказал Кэри.
– К вашему сведению, – процедила она, – это не апельсины.
– Мне это известно, мисс! Никто лучше меня не знает все о ваших апельсинах. Видимо, я должен сказать «дыни»?
Абигайль была совершенно подавлена его демонстративным презрением.
– Да, я подложила кое-какую набивку. Пришлось. Иначе бы платье не подошло мне.
– Я слышал, чтобы подкладывали «сливы», но чтобы подкладывали грудь! Зачем вы надели платье, которое вам на два размера велико? У вашей модистки что, нет мерной ленты?
– Я одолжила платье у Веры, – сказала Абигайль, чуть не плача. – Оно гармонирует с моими изумрудами. Могли бы и не замечать мои апельсины. Лучше обратили бы внимание на мою прическу.
Некоторое время они ехали молча, слышался только быстрый стук подков.
– Абигайль, простите меня, – наконец произнес Кэри. – Ваша прическа… прелестна.
– Благодарю вас, – угрюмо сказала она.
– Просто я всегда предпочитал апельсинам персики, вот и все.
Абигайль бросила Кэри рожок, удивляясь, зачем он держит эту вещь в экипаже.
– Жениться в оранжевом, – вдруг пробормотал он. – Какая тут рифма? «Жениться в белом – идти к алтарю смело» «Жениться в голубом – иметь любимый дом». «Жениться в красном – быть несчастным». Но что сказать насчет оранжевого?
– «В оранжевом жениться – себя стыдиться», – холодно произнесла Абигайль.
– Ну, мы знаем, что вам-то нечего стыдиться. По крайней мере выше талии. – Он сделал вежливую паузу, давая ей возможность остроумно ему ответить. – Полагаю, могло быть и хуже, – беспечно сказал Кэри, поскольку Абигайль молчала. – «В зеленом пожениться – своего парня стыдиться». Вы же не стыдитесь меня, Абигайль?
– Мистер Уэйборн, не будете ли вы так добры закончить этот разговор? Мне он совершенно неинтересен. Повторяю, я не собираюсь за вас замуж. Лучше умереть старой девой.
Он поднял бровь.
– Девой? Такое вряд ли возможно, моя девочка.
– Я вас ненавижу!
Приняв во внимание столь разумный ответ, Кэри достал фляжку и сделал внушительный глоток.
– Вы пьяны.
– Не желаете виски? – Кэри учтиво протянул фляжку Абигайль.
Словно в дополнение ко всем ее несчастьям, экипаж вдруг резко остановился, и янтарная жидкость выплеснулась прямо на подложенные апельсины Абигайль.
– Замечательно! – воскликнула она. – Теперь я пахну, как винокуренный завод.
Кэри предложил ей глубокие извинения и свой носовой платок. Абигайль отвергла и то и другое.
– Увы, в женитьбе с виски – большие риски, – со вздохом изрек новоявленный Шекспир.
– По крайней мере теперь я могу наконец избавиться от вас. – Абигайль распахнула дверцу и покинула экипаж.
Ничего не видя перед собой, Абигайль бежала по дороге. Она слышала только, что Кэри, насвистывая, идет сзади. Вскоре ей пришлось остановиться. Перед ней оказались закрытые ворота в длинной каменной стене, а за ними вырисовывался каменный дом, стоящий вроде бы в загородном саду. В окне первого этажа горела единственная свеча, остальные окна были темными.
Хотя Абигайль ни разу не была в Гуснек-Холле, она догадалась, что это явно не он. Если б там намечался бал, дом был бы полон света и музыки.
– Что это за место? Куда уехал экипаж?
Кэри ответил на ее вопросы в обратном порядке:
– Экипаж скоро вернется. А место – Литтл-Стрейторн. – Он прошел мимо нее и открыл ворота. – Здесь дом приходского священника. Простите, не знаю, как это называется у пресвитерианцев.
– Я знаю это место. Зачем вы привезли меня сюда?
– Затем, что бесполезно просить кузена Уилфреда, чтобы он сочетал нас браком, – терпеливо ответил Кэри. – Он считает пресвитерианцев людоедами или колдунами, а возможно, колдунами, пожирающими себе подобных. Но здешний священник поженит нас всего за десять гиней, которые у меня в кармане.
– Я уже сказала, что не выйду за вас! – повторила Абигайль. – Кэри, вы не можете похитить меня и заставить сделать это насильно. В конце концов, мы в Англии.
– Конечно, заставить вас я не могу, признаюсь. Но я могу вас похитить, и, как видите, я это уже сделал.
Абигайль поджала губы.
– Вам лучше вернуть свой экипаж, сэр. Меня ждут в Гуснек-Холле. И если я пропаду…
– Вы думаете, я такой уж глупый похититель? – улыбнулся Кэри. – Естественно, я послал им ваши пожелания. Я подумал обо всем. Пусть тут думают, что вы в Танглвуде, а там, что вы в Гуснеке. А мы нигде, Смит. И вольны делать что пожелаем.
– Это не смешно! – в ярости процедила Абигайль.
– Да, – согласился Кэри. – Все гораздо серьезнее. Поэтому вам лучше собраться с мыслями и проявить благоразумие, дорогая. Мы с вами занимались любовью. Есть последствия. Сожалею, что вам это не по душе, но мы обязаны пожениться. Вы больше не можете выйти ни за кого другого. Если вы откажетесь выйти за меня, то кем вы станете? Вы могли забеременеть. Об этом вы подумали? Так что ничего другого не остается.
Абигайль отвернулась.
– Вы думаете, я этого не знаю? Неужели вы и в самом деле такой ужасный? Такой бесчувственный?
Кэри схватил ее за плечи и заставил посмотреть на него.
– Бесчувственный? Я практичный, Абигайль, – резко сказал он. – Разумный. Чуткий. Ответственный. Хотя вы жаловались, что во мне ничего этого нет. Теперь же, когда я практичен, вам это не нравится. Слишком плохо!
– Вы не практичны, Кэри Уэйборн, – всхлипнула Абигайль. – Вы полный тупица. Будь вы практичны, то знали бы, что мы не можем здесь пожениться. Это чужой приход, и у нас даже нет оглашения имен вступающих в брак.
– Ошибаешься, обезьянка, – сказал Кэри. – У меня в кармане патент архиепископа и твое кольцо тоже. Изумруд Кэри. Я взял его из фамильного сейфа, когда последний раз ездил в Лондон.
– Но это было на прошлой неделе, – тонким голосом произнесла Абигайль. – До того… до того как… О!
– Вот именно, неблагодарная девчонка. – Вытащив из кармана маленький кожаный футляр, Кэри открыл крышку. Внутри под лунным светом блеснул крупный четырехгранный изумруд.
– Значит, вы хотели жениться на мне? – осторожно спросила Абигайль.
– Я думал об этом, – признал он. – Но ты встретила меня не слишком приветливо, сказала много обидного. Назвала меня глупым и безответственным. Я решил прекратить знакомство.
Сердце у Абигайль упало. Кэри уже тогда хотел жениться на ней, и она все испортила.
– А сейчас? – тихо произнесла она, боясь услышать ответ.
– Сейчас нет выбора. Мы обязаны пожениться. Конечно, если ты сама не будешь глупой и безответственной. Ты должна признать, что это единственно практичное решение. Бог свидетель, я не хочу, чтобы ты была на моей совести.
Да, он прав. Она уже не могла вернуться домой к отцу, как будто ничего не произошло. Не могла снова играть роль молодой леди на выданье. Она не способна на такой ужасный обман.
Тут дверь открылась, и появилась высокая тощая фигура, державшая поднятую свечу.
– Быстрей, пока я не передумал, – сердито произнес Кэри. Абигайль смиренно последовала за ним.
Кэри первым расписался в книге регистрации, затем отдал перо ей:
– Напиши свое имя, Абигайль, и запомни, что ты делаешь это в последний раз. Отныне ты – Абигайль Уэйборн, поняла? Ты больше не член своей прежней семьи.
Пока он расплачивался с викарием Литтл-Стрейторна, Абигайль написала свое имя под его именем.
Экипаж уже стоял у ворот, и Абигайль села в него с чувством обреченности. Брак, начавшийся столь удручающе, не мог оказаться счастливым, в этом она была уверена. К тому же осознание того, что они вполне могли быть счастливы, если б она сама все не испортила, только усиливало ее муки.
– Ты выглядишь несчастной, – заметил Кэри, садясь напротив. – Весьма неутешительно, учитывая, что сегодня наша первая брачная ночь.
– Вы тоже выглядите довольно мрачным.
– Правда? – Кэри глотнул из фляжки. – Выпьем?
Абигайль с благодарностью приняла его предложение и допила остаток ирландского виски. Кэри начал стягивать левый сапог.
– Взбодрись, ради Бога, – раздраженно сказал он. – Попытайся выглядеть счастливой, когда мы приедем в Гуснек-Холл. Где рожок? Я должен надеть бальные туфли. Извини, я не хотел жениться в бальных туфлях. Я женился на тебе в последней паре сапог от Хоуби. Цени это.
– Гуснек-Холл! – испуганно воскликнула Абигайль. – Кэри, я не могу.
– Это место не хуже любого другого, чтобы объявить о нашем браке, – с поддельным воодушевлением ответил Кэри – Попытайся улыбаться. Ты ведь помнишь, как улыбаются?
– Нет!
Кэри перестал бороться с сапогом.
– Показываю. Нужно только приподнять уголки рта. Вот так.
– Нет, Кэри, мы не можем объявить о нашем браке. Я запрещаю.
– Ты серьезно предлагаешь, чтобы мы держали это в тайне? – нахмурился он.
– Нет, это все равно не удастся. Но сначала я должна сказать отцу.
Абигайль колебалась, не зная, что лучше: быть дочерью Рыжего Ритчи или сестрой Далиджа. Что же касается прежнего обручения с Далиджем… ей даже не хотелось вспоминать о нем.
– Кэри, насчет моего отца…
– Насчет своего отца не беспокойся. Я ему скажу. Напишу письмо. Тебе вообще незачем видеться с ним.
Абигайль похолодела от страха. Раньше это не приходило ей в голову, но Кэри – ее муж и по закону имел теперь над ней почти абсолютную власть. Он мог просто запретить ей видеться с отцом. Мог держать ее взаперти, если пожелает. Вправе пользоваться ее состоянием. И ее телом. Фактически теперь это его состояние и его тело, он мог делать с ними все, что захочет.
– Кэри, ты ведь не запретишь мне видеться с отцом? – спросила Абигайль, презирая себя за нотку мольбы в голосе. – Ты ведь не будешь настолько жесток?
Он выглядел удивленным.
– А ты хочешь видеть отца?
– Конечно, хочу. Я очень его люблю. И он заслуживает того, чтобы услышать о… об этом от меня, с глазу на глаз, без посторонних.
Кэри сардонически усмехнулся.
– Тогда, конечно, ты должна сказать ему об этом с глазу на глаз.
– Я поеду домой в понедельник, как собиралась, тогда ему и скажу.
– Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
– Нет.
Кэри пожал плечами:
– Как тебе угодно.
– Ты не понимаешь. Отец всегда хотел, чтобы я удачно вышла замуж.
– А ты этого не сделала? – холодно спросил Кэри. Абигайль поняла, что снова оскорбила его, только ухудшив положение.
– Кэри, он так хотел, чтобы замужество принесло мне титул. Он потратил целое состояние на мое обучение и наряды. Я брала уроки танцев, музыки, пения, рисования. Уроки французского, итальянского, немецкого. Даже уроки хороших манер. И ни в чем из этого не преуспела… Это расстроит отца. Он возлагал на меня очень большие надежды.
– Я тоже не чистильщик сапог, – закипая, ответил Кэри. – Что из того, если у меня нет титула? Я джентльмен. У меня есть поместье. Но полагаю, Танглвуд слишком мал для твоего отца.
– Ты ожидаешь, что его обрадуют твои долги?
– К черту твоего отца. Если хочешь с ним увидеться, поезжай. Только незачем приглашать его в Танглвуд. Я не желаю видеть его под моей крышей.
– Он же мой отец, Кэри.
– А насчет Далиджа? Ты же не испытываешь желания встретиться с ним?
– Разумеется, нет. Даже не хочу о нем вспоминать. Кэри, я должна кое-что сказать тебе насчет Далиджа. Мой отец…
– Я уже достаточно слышал о Далидже и вашем отце, мадам. Прошу вас, больше ни слова на эту тему. В городе можете встречаться с кем угодно. Только не привозите их сюда и не заставляйте меня слушать о людях, которых я глубоко презираю. Кроме того, я поставлю в известность своих адвокатов, что не приму от вашей семьи никаких денег.
– Как? Совсем ничего? – удивленно спросила Абигайль.
– Ни пенни, – твердо ответил Кэри. – Полагаю, мадам, вы сможете прожить на две-три тысячи в год, потому что это все, чем вас способен обеспечить муж.
– Но у меня есть собственные деньги. Конечно, пока ими распоряжается мой отец, я получу их, когда достигну совершеннолетия. Вы же не потребуете от меня вернуть их только потому, что вам не нравится моя семья?
– Никто вас не собирается грабить, если вы это имеете в виду. Свои деньги вы получите, мадам, не беспокойтесь.
Абигайль замолчала. Он хотел, чтобы она почувствовала себя приниженной, корыстной, и преуспел. Кэри постучал в крышу, приказав кучеру везти их назад в Танглвуд, и, когда верхняя панель закрылась, сообщил:
– По крайней мере вам будет незачем притворяться счастливой, миссис Уэйборн.
– Кэри, простите меня. Знаю, это я все испортила.
– Я бы так не сказал. – Однако проблеск ее надежды сразу погас, когда он продолжил: – С самого начала было ясно, что все обречено. Вероятно, я ошибся, продав Кромвеля, чтобы купить этот глупый патент. Я думал, что в постели вы намного приятнее лорда Протектора, но сейчас, полагаю, нет возможности заявлять о моих супружеских правах.
– Что вы имеете в виду под «сейчас»?
– Я имею в виду не «сию минуту». Хотя мысль исполнить супружеский долг прямо здесь, в экипаже, раньше, не приходила мне в голову, но теперь я нахожу ее превосходной.
Абигайль знала, что покраснела до корней волос, однако, несмотря на замешательство, почувствовала возбуждение. Если он хочет ее, тогда, возможно, еще не все потеряно. Конечно, это не любовь, но по крайней мере хоть что-то.
– Раз вы не позволяете объявить всем, что я ваш муж, я не могу провести с вами ночь. Следовательно, или мы закрепим наш союз втайне, или вообще не закрепим.
Абигайль прикусила губу.
– Значит, вы хотите, чтобы наш брак стал настоящим?
– Если под «настоящим браком» вы подразумеваете тот, который включает физическое слияние двух голых тел, я бы сказал, это полностью зависит от вас. Да, Абигайль, я действительно намерен стать весьма наглым лицом, обосновавшимся в вашей постели. Вы готовы к жизни с требовательным партнером?
Абигайль сглотнула.
– Поэтому вы и женились на мне? Потому что хотите опять заняться со мной любовью?
– Нет, – ответил Кэри. – Я «не хочу заняться с вами любовью».
– О! – смущенно произнесла Абигайль.
– Полагаю, я выразился ясно, – сказал Кэри, стягивая белые перчатки. – Однократное занятие с вами любовью было бы неразумной тратой наших талантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41