Тишину нарушали лишь плеск реки да любовные серенады ночных птиц. Ажурные ветки раскачивались от тихого ветерка и погружались в мелкую воду, позолоченную светом далекого факела.
— Я не против, — прошептала Алиса.
Ленточки на малиновом платье распустились под широкой ладонью Раймона, осталось только дернуть.
— Мы в темноте, и никто нас не услышит.
Алиса почувствовала, как заскользили по телу шелковые тесемки, и кожу вдруг обдал ночной ветерок. Раймон коснулся губами ее губ.
— Мы сблизимся здесь или нет — как ты хочешь. Но сначала, — выдохнул он, — я узнаю твое тело, а ты узнаешь мое. — Он осторожно опустил ее платье вниз, обнажив груди и нежный изгиб талии.
— Я тебя не вижу, — прошептала она.
Он тихо засмеялся. Алиса охнула, почувствовав его теплое дыхание на своем соске. Он прервал поцелуй, и с ее губ сорвался тихий возглас.
— Нашу первую ночь мы проведем в темноте. Я думаю, вчера ты испугалась, потому что увидела мои шрамы.
— Нет… — Боже правый, он опять нагнул голову и начал ласкать губами ее грудь, как делал прошлой ночью! — Меня испугали не шрамы.
Раймон чуть подался назад, и она увидела в полутьме, что он стягивает с себя одежду.
Потом он опять приблизился, прижал ее к своему стройному крепкому телу и ловко повернул таким образом, что большой, теплый и пульсирующий символ его желания уперся ей в живот. Раймон спустил платье по округлым бедрам жены.
— Не шрамы? Тогда что же тебя испугало? — пробормотал он ей в губы и поцеловал их долгим, глубоким поцелуем, двигая телом и согревая ее своей горячей плотью.
Алиса задрожала, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног и медленно кружит под темным навесом листвы. Раймон обхватил ее руками:
— Я не причиню тебе боли.
Алиса бессильно провисла в его объятиях, то ли от нехватки воздуха, то ли от желания — она не знала.
— Ты мне не веришь? — прошептал он.
— Верю.
Его губы двинулись к ее уху.
— Тогда чего же ты боишься? — опять спросил Раймон.
— Я… думаю, ты и сам это знаешь.
Она почувствовала щекой, как его губы сложились в улыбку.
— Я никогда не причиняю боли женщинам, Алиса. Ни оружием, ни кулаками, ни… любой другой частью тела.
Раймон сжал ее в объятиях и опустил спиной на мягкий плащ, потом осторожно лег сверху, стараясь не давить на нее всей тяжестью.
Его горячий и толстый жезл ткнулся ей между ног, пульсируя от желания. Одно легкое движение, один короткий толчок его сильного тела — и он будет в ней.
Алиса лежала с закрытыми глазами, не шевелясь. Он сказал, что не причинит ей боли. Он никогда не причинял боли женщинам. Ни руками, ни…
— Прошу тебя, сделай кое-что — это доставит мне удовольствие.
Алиса открыла глаза. В темноте она не видела его лица, но ощущала тепло его губ на своих губах.
— Я хочу, чтобы ты дышала, жена.
— Я дышу.
— Пожалуйста, дыши посильнее — мне будет приятно.
Тихо выругавшись на чужом для Алисы языке, он повернулся на бок, увлекая ее за собой. Лицом она утыкалась в его теплую грудь, их ноги были все так же переплетены, а его мужской орган опалял огнем мягкое устье у нее между ног.
— Вы думаете, что я могу получить удовольствие от близости с женщиной, когда она в полуобмороке от страха? — Он взял ее руку и положил на свой твердый длинный жезл. — Скажу сразу, миледи: если вы начнете плакать или сдерживать дыхание до потери сознания, то это оружие, которого вы так боитесь, не войдет в вас.
Под ее ладонью его плоть стала еще тверже. Алиса отдернула руку.
— Если бы это было так, милорд, мужчины не насиловали бы женщин. Не лгите мне.
Он опять взял ее руку и начал поглаживать чувствительные участки между пальцами.
— Насилуя женщину, мужчина испытывает такое же удовольствие, как при почесывании комариных укусов. Но когда соединяются по обоюдному согласию — дело другое. Это все равно что набрести в пустыне на колодец с родниковой водой. Или найти лошадь в бою, когда тебя выбили из седла, или… — Он замолчал.
— И вы ложитесь с женщинами, чтобы получить удовольствие, которое похоже на то, какое бывает, когда вы находите пропавшую лошадь?
— Да. Не так, как вы сказали, но… о Господи, я же говорил вам: я не силен в словах. Черт побери, я…
Он запустил руку в густые волосы Алисы и приблизил ее лицо к своим губам. С нежностью, которая не вязалась с его грубым ругательством, Раймон заставил ее раскрыть рот и проник туда языком. Его рука изощренно пытала ее груди: эти медленные, легкие движения не могли принести ей желанного облегчения. Тихо вскрикнув, Алиса опять откинулась на мягкие складки плаща, увлекая мужа за собой.
Его осторожные ласки разжигали сладостный огонь в Алисе. Он осыпал ее лицо легчайшими поцелуями, пробуя губами каждую ложбинку, и медленно двигал телом, упорно вжимая в горячее лоно свои крепкие чресла.
Алиса застонала, охваченная странным томлением. Как во сне, она раздвинула ноги под теплыми напряженными бедрами мужа и выгнулась навстречу ему, когда его рука наконец сомкнулась на ее пылающей женской плоти. Он заговорил хриплым голосом. Это был вопрос.
— Да, — выдохнула она, — да, прошу тебя! Да…
Он вошел в нее одним быстрым движением и тяжело лег на ее чресла. Пройдясь губами по лбу Алисы, он заметил, что лицо ее покрыто холодным потом.
— Не двигайся, — прошептал он, — подожди.
Ее губы раскрылись, но не произнесли ни слова. Она заерзала под ним. Раймон содрогнулся, но не вышел из ее тела.
— Если ты не можешь… если тебе больно… — проговорил он, — я уйду.
— Куда уйдешь? — выдавила она.
— Купаться в реку.
Он почувствовал, как она задрожала, и начал приподниматься.
— Нет! — воскликнула она. — Нет, пожалуйста, не уходи…
Он задвигался в ней, и слова уступили место тихим хриплым крикам. Алиса старалась поймать ритм его толчков, горячивших ее плоть. Он погружался в нее снова и снова, и это было восхитительно.
Пробормотав что-то нечленораздельное, он подхватил ее большими широкими ладонями, перекатился на спину и уложил на свое тяжелое тело, а в следующее мгновение выплеснул горячее семя в ее глубины, вобрав тихий крик ее удовольствия своими жадными губами.
Он понес ее к реке сквозь низкие ветки ивы и, держа в объятиях, опустил в темную бурную воду, которая смыла пот и следы страсти с их разгоряченных тел. Спустя несколько минут он пошел обратно к берегу, освещенному угасающим светом факела. Алиса прижала лицо к его мокрой волосатой груди и засмеялась.
— Если будете смеяться, мадам, я могу подумать, что вы смеетесь надо мной. — Она расхохоталась еще громче, и Раймон вернулся в воду. — Я сейчас брошу вас в реку, и выбирайтесь сами! — сказал он со смехом и слегка разжал руки, словно собираясь выпустить Алису. — Леди, вы теряете своего телохранителя.
— Перестань!.. — наконец проговорила она задыхаясь. — Я хочу спросить…
Он держал ее на вытянутых руках.
— Быстрее, пока я тебя не бросил.
— Ты смог бы остановиться, Раймон? Остановиться и пойти в реку, если бы я тебя попросила?
Он поставил ее на мелководье и провел руками по нежному изгибу бедер под тонкой талией.
— Я попытался бы, Алиса. Попытался бы. — Его руки скользнули ниже и начали поглаживать белые ягодицы. — Но теперь, после нашей близости, даже холодные воды реки не спасли бы меня от желания. — Его руки двинулись вверх и принялись ласкать ее мокрые щеки. — Не гони меня, Алиса. У меня уже нет сил от тебя уйти.
Глава 9
На вторую ночь Раймон снова привел Алису к раскидистой иве на берегу реки, далеко к северу от замка. Увидев впереди их зеленое убежище, освещенное луной, он нагнулся положить пылающий факел на мягкий илистый берег и в этот момент услышал какие-то звуки — с севера, из-за дерева, доносился тихий, осторожный шорох.
На севере — там, где река выходила из темного леса, вдали от последних крестьянских домиков, прилепившихся рядом с полями, — стояли часовые, верные люди Базена. Они бы не посмели подойти к своему господину, не предупредив его о приближении. И не оставили бы посты без важной причины.
Раймон повернулся и взял с земли горящий факел.
Алиса тихо засмеялась.
— Оставьте его, милорд. Если он упадет в реку, нам придется искать обратную дорогу при свете луны. — Она робко тронула его за руку. — Видите, луна уже всходит — почти полная.
Он посмотрел на север, в темноту, наполненную лунными тенями. Его жена не слышала этого звука, нарушавшего обычную перекличку ночных существ. Только закаленный войной рыцарь, проведший долгие бессонные часы в ночном стане врага, мог почуять приближение человека, старавшегося двигаться бесшумно.
У Раймона промелькнула мысль позвать часовых и поднять тревогу. Но инстинкт подсказывал ему, что в темноте был только один человек, а одного гораздо легче поймать тайком. Вполне возможно, что этим ночным нарушителем тишины окажется местный крестьянин, который решил поставить силок на мелкую дичь.
Высоко подняв факел, Раймон скользнул свободной рукой по платью жены, обтягивавшему мягкую округлость ягодиц. На другом боку у него висел меч. Если на них нападут, он бросит факел в лицо злоумышленнику и прикончит его мечом. Он обернулся к жене:
— Пойдем, Алиса. Я хочу сегодня пораньше снять часовых. Она нахмурилась и посмотрела мимо него на подсвеченный луной берег.
— Что-то случилось?
Он привлек ее к себе и зашагал обратно, к мощным стенам крепости.
— Если честно, жена, то я вдруг решил предложить тебе новое интимное развлечение. На мягком матрасе мы получим больше удовольствия, чем на жесткой земле. Ну так что, вы не против, миледи?
Они подошли к воротам замка. Раймон ударил рукояткой меча в тяжелую дубовую створку и поднял факел, подавая сигнал часовому.
В глазах его жены плясали теплые искорки. Легкая тень в изгибе между бровями выражала не страх, а любопытство. После двух дней испуга и робости она наконец-то почувствовала себя в безопасности, и Раймон не хотел нарушать с таким трудом завоеванный мир. Только если часовые обнаружат на реке следы неприятеля, он расскажет жене, почему увел ее с берега — и тем самым замутил воспоминания Алисы об их первой ночи под сенью старой ивы.
— Лорд Фортебрас?
Стражник на воротах и его товарищи догадывались, почему Раймон де Базен выставил вечером дополнительные посты вдоль реки и на западе. Увидев, что владелец Кернстоу и его жена так рано вернулись с прогулки, парень заметно удивился.
Раймон пропустил Алису вперед, украдкой погладив ее по бедру и шепнув на ушко слова обещания. Когда его жена вошла в замок, де Базен обратился к часовому:
— Труби в рог и поставь факелы в сигнальное положение. А когда вернутся часовые, скажи им, чтобы осмотрели берег реки. Там был человек — к северу от крепости.
— Милорд, после вас никто не выходил. Я сделал, как вы велели…
— Я тебе верю. Может, это крестьянин, который хотел поймать в силок водоплавающую птицу. В любом случае приведи его во двор замка и задержи до утра. Если он вооружен, позови меня сразу же, как только его приведут.
Он выступил из темноты и спустился к иве над рекой. Горевший поодаль факел двинулся обратно к Кернстоу, в надежное укрытие крепостных стен.
Он опоздал. Эта дрянь Мирбо опять в безопасности — ее охранял целый гарнизон. Сегодня она преспокойно ляжет спать со своим мужем, которому нет дела до того, что он женился на шлюхе — нечистой самке, сношавшейся с другим.
Благородный мужчина убил бы свою жену, узнав, что она нечиста. Этот же оставил ее живой. Но все равно убьет ее, когда она надоест ему в постели. И это должно случиться до начала сбора урожая.
Надо вернуться и выяснить у крестьян, как относится их новый властелин к своей жене-проститутке, скоро ли она надоест рыцарю с суровым лицом. Если он оставит ее в живых, но ослабит охрану, можно будет как-нибудь подловить ее одну.
Она недолго проживет после его возвращения.
Вчера, приехав в Данхевет, он узнал о ее замужестве и с трудом скрыл свою ярость. Ему захотелось ударить этого парня, торговца тканями, но дело было неподалеку от рыночной площади. Пошли бы разговоры.
Он отправился на север, боясь, что высокий рыцарь и шлюха Мирбо уедут туда, где ему будет их не достать. Но эта черноголовая дрянь и ее одержимый похотью муж, похоже, не торопились покидать Кернстоу. Значит, потаскуха ничего не сказала мужу, иначе бы он вскочил на своего вороного дьявола и галопом ускакал в Виндзор, подальше от жены-убийцы.
Конечно, женщина будет молчать. И если в одно прекрасное утро этот похотливый рыцарь обнаружит свою жену задушенной на реке, то никогда — ни хитростью, ни мечом — не раскроет, кто же ее убил. К тому времени на свете не будет ни одной живой души, которая знала бы истинную причину ее смерти.
Внезапный звук сигнального рога и яркий огонь, засветившийся на сторожевой вышке, всполошили стоявших вдали часовых. Они начали шумно переговариваться, выражая свое недоумение.
Он ускорил шаг и скрылся в густой дубовой роще.
Когда Алиса вошла в замок, воины еще сидели за большим столом. Уот был с ними. Он пристроился к двум самым молодым, которые играли в шашки. Поглощенный игрой, мальчик не заметил, как Алиса прошла мимо стола. Она поговорила с горничными и направилась к лестнице. За ее спиной молодые игроки передвигали шашки и отвечали на бесконечные вопросы Уота.
Дважды прозвучал сигнальный рог. Два молодых воина отодвинули в сторону игральную доску и пошли к двери замка. Уот покрутил в руках шашки, зевнул и забрался Алисе на колени.
Через минуту появился Раймон:
— Сейчас поварята принесут воду в нашу спальню.
— В такой час? Что они подумают?
— Наверное, то, что мы хотим помыться. — Раймон рассеянно погладил ее подбородок. — Чем бы нам заняться, жена, пока ванна не готова?
— Милорд, я не думаю… Он расхохотался:
— Я тоже. Успокойся, Алиса, я не буду поражать слуг. Пока они носят воду, посидим за столом.
Два молодых рыцаря неторопливо вернулись к прерванной игре. Один из них, Эрик, который ездил в Данхевет за тканями для Алисы, с улыбкой посмотрел на поварят, тащивших в замок ведра с водой.
— Могли ли они знать, милорд, что, вступив во владение этими землями, вы осушите все колодцы своим частым купанием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43