– Хм… Балл у Фалмутов? – предположил он. – Мое отвратительное поведение?
Джейн кивнула.
– Думаю, сейчас я еще сильнее вызвал ее гнев, заговорив о политике в такую ночь. Неплохо, да?
– Конечно. Итак, лорд Уэстфилд, Мэндвилл говорит, вы – политические союзники? Как вы относитесь к законодательству о картелях? Вы будете голосовать за его отмену?
Теперь пришла его очередь поднять бровь.
– Леди, вы интересуетесь политикой? Очень необычно. Прямо-таки любопытно!
– Думаю, вы найдете, что я необычна во многих отношениях, милорд.
«Я хотя бы не жеманничаю, как мисс Апшоу», – холодно подумала она.
– Не сомневаюсь, мисс Роузмур. Достаточно сказать, я никогда еще не встречал женщин, похожих на вас. Хотя, – заметил граф, поглаживая подбородок, – не удивлюсь, если леди Мэндвилл близка вам по духу. Вероятно, у меня будет возможность узнать ее получше?
Джейн рассмеялась.
– А откуда, выдумаете, я набралась революционных идей? Именно от нее! Вам вряд ли еще когда-нибудь встретится такая интеллигентная и совершенная леди, как она.
– Тогда, полагаю, я должен немедленно принести вам извинения за грубое поведение на балу у Фалмутов. Конечно, вы обязательно должны сообщить леди Мэндвилл, что я извинился.
– Она не будет удовлетворена извинением, сделанным просто для того, чтобы завоевать ее благосклонность. Нет, боюсь, это не годится, лорд Уэстфилд. Вам нужно постараться сделать это более убедительно.
Он посмотрел на нее с озорной усмешкой на лице, затем встал на одно колено, прижав к своей груди ее руку.
– Моя дорогая мисс Роузмур! Вы должны принять мои самые искренние и сердечные извинения за то, что случилось на балу у Фалмутов.
Джейн поднесла руку к губам, давясь от смеха.
– Должен признаться, одно ваше присутствие, как вы, вероятно, заметили, действует на меня так, что я теряю все разумные мысли. В такие моменты мои изысканные манеры джентльмена чудовищно изменяют мне.
Джейн громко рассмеялась.
– Вставайте. Что, если кто-то увидит вас? – Он отпустил ее руку и встал с колена.
– Вы хотите сказать, что принимаете мои извинения?
– Да, конечно. Кстати, Люси рассердилась на вас гораздо больше, чем я. Я призналась ей в том, что спровоцировала вас.
Его лицо посерьезнело.
– Вам не в чем было признаваться. Мое поведение было непростительным, и это не ваша вина. Надеюсь, вы простите меня?
Взгляд Джейн опустился к туфелькам. Она молча кивнула, неожиданно потеряв способность говорить.
– Благодарю. Теперь хочу ответить на ваш вопрос. Да, я буду голосовать за отмену законодательства о картелях. И не потому, что-испытываю какие-то чувства к профсоюзам. Как и Мэндвилла, меня заботят социальные реформы. В частности, проблемы образования.
– Признаюсь, поначалу я несколько скептически относилась к идеям Мэндвилла воспитывать уличных мальчишек, – заметила Джейн. – Каким образом мы можем дать им образование? «Самый эффективный вид образования – это когда ребенок играет среди милых, приятных вещей». Как мы можем осуществить это в лондонских трущобах?
Лорд Уэстфилд пристально посмотрел на нее, нахмурив брови.
– Вы только что цитировали Платона?
– Конечно. – Она пожала плечами. – Выслушав аргументы Мэндвилла, я заключила, что стоит попытаться. Что же касается уличных сорванцов, мелких воришек и тому подобных… «Если вы терпите, что ваш народ плохо образован и его нравы испорчены с детства, а затем наказываете этих людей за преступления, вызванные отсутствием у них образования, к какому еще можно прийти заключению, кроме того, что вы сначала делаете из них воров, а затем наказываете их?» Следовательно, за это отвечаем мы с вами. Вы не согласны, лорд Уэстфилд?
Он моргнул и покачал головой, но ничего не сказал в ответ.
– Лорд Уэстфилд? – Она с любопытством взглянула на него.
– Сэр Томас Мор.
– Да, «Утопия». Вы читали ее?
– Я? Да! Но меня изумляет, что ее читали вы.
– Вы не допускаете, что мужчина и женщина могут быть одинаково образованы? Если женщины претендуют на туже работу, что и мужчины…
– «…мы должны учить их одним и тем же предметам». Снова Платон?
Улыбка озарила лицо Джейн.
– Да. О, я понимаю, что от женщин не требуется, чтобы они выполняли ту же работу, что и мужчины, но все же… Почему вы так смотрите на меня?
– Вы, безусловно, самая необычная женщина, какую я когда-либо встречал, – почти благоговейно ответил граф.
Джейн почувствовала, как краска залила ее шею. Она поднялась и встала рядом с Хейденом, ожидая, когда он предложит ей руку.
Но вместо этого, он с любопытством смотрел на нее сверху вниз, сдвинув брови. Улыбка заиграла в уголке его рта. Только когда он положил ей руки на плечи, она поняла свою ошибку: прижимая ручку веера к губам, она явно намекала на поцелуй.
И Джейн отступила от графа, стряхнув с плеч его руки.
– Вы должны извинить меня. Сегодня я сама не своя.
Джейн молча выругала себя за беспечность и глупость. Что заставило ее так поступить?
Высоко над головой какая-то загадочная белая точка зигзагом прорезала небо, рассыпавшись на сотни мерцающих звезд. Они падали вниз, на вершины деревьев. Когда последняя звездочка исчезла без следа, Хейден нашел ее глазами…
В них светилась та же решимость.
– Пойдемте со мной, – приказал он, протягивая ей руку.
Джейн не задумываясь приняла ее, торопливо следуя рядом, с зажатой в его ладони рукой.
Разноцветные огни, один за другим, окрасили небо, пока они спешили по тропинке Друид. Замедлив шаги, он нырнул за ряд кустов, потянув за собой Джейн в самый потаенный уголок, и заключил ее в объятия, не говоря ни слова.
Ив этот момент над ними в небе разорвался фейерверк. Джейн видела багровые пятна света, отражавшиеся у него на лице, в его глазах. Хейден неожиданно приник к ее губам. Грубо, страстно, властно.
Взрывы цветов и звуков в ночном небе только разожгли ее желание. Джейн уступила, жадно целуя его, чего никак не ожидала от себя. Ноги ее подкосились, когда его язык раскрыл ее губы, дразня легкими касаниями, прежде чем проникнуть внутрь. Она отступила назад, увлекая его за собой и прижимаясь к стволу крепкого старого дуба.
Сердце Джейн бешено забилось. Граф настойчиво щупал руками лиф ее платья, поглаживая сквозь ткань грудь, живот, а уж потом одним движением обхватил и ее ягодицы. Она почувствовала себя опаленной лавой вулкана, охваченная незнакомым, пугающим жаром, но не отстранилась, а только подняла руки к его широкой груди. Пробегая по ней кончиками пальцев и изучая его рот трепетным языком, девушка скользила ладонью по его плоскому подтянутому животу и дальше вверх, к его мускулистой груди. В этот момент она почувствовала себя безнравственной распутницей.
«Если бы только увидеть его еще раз без рубашки! Коснуться его, проследить за полоской волос, опускающейся ниже живота», – вспомнила вдруг Джейн то, чего ей так страстно хотелось возле пруда.
Уэстфилд со стоном оторвался от ее рта, поглаживая пальцами все ее тело.
– Господи, Джейн, – только и сумел он произнести.
И девушка почувствовала, как его язык уже дразнит кожу у нее за ухом, опускаясь к ключице, согревая ее своим дыханием. Она вдохнула его запах, безошибочно мужской, напоминающий возбуждающую смесь кедра и сандала, а возможно, и бергамота.
Джейн не успела даже опомниться, как он положил ей ладонь на грудь, настойчивым ртом исследуя затвердевшую вершину через ткань ее платья. Джейн откинула голову. Дрожь пробежала от шеи до пальцев ног.
– О! – воскликнула она, когда его зубы нашли сосок, дразня и покусывая его.
Джейн понимала, что нельзя отдаваться этим прекрасным ощущениям. И – все же не могла найти в себе силы и побороть их! Ей хотелось чувствовать его прикосновения. Она хотела его.
«Но он никогда не будет моим». Мысль эта отозвалась в ушах, и девушка собрала всю силу воли, чтобы оттолкнуть Уэстфилда.
– Милорд, мы не можем… не должны…
– Хейден, – хрипло поправил он, взяв ее за плечи. Их глаза в этот момент встретились.
– Хейден, мы не можем делать это. Вы должны остановиться, и немедленно.
Он опустил руки по швам.
Джейн прикрыла рукой грудь, которой владел его рот мгновение назад.
– Это больше никогда не должно повториться, – произнесла она хриплым голосом. – Никогда.
– Подумайте, Джейн, – потребовал Уэстфилд, сжимая ее плечи. – Пока еще не поздно. Выходите за меня замуж.
Она отвела глаза, сосредоточив взгляд на туфельках.
– Нет, не могу. – Она покачала головой. – Не смогу.
– Отлично. – Граф торопливо оправил жилет и фрак, а потом снова взглянул на Джейн. Лицо его в этот момент было сдержанным и бесстрастным. Вернулась его привычная маска, немедленно воздвигавшая преграду между ней и его мыслями и чувствами. – То, что я сделал здесь сегодня, непростительно и никогда не повторится.
– Я… да, конечно, – запинаясь, согласилась девушка.
– Завтра я сделаю предложение мисс Апшоу. – Джейн словно окатили ледяной водой. Она стояла, не в состоянии произнести ни слова.
– Полагаю, она согласится, – с каменным лицом добавил он, хотя в этом не было необходимости.
Джейн ничего не ответила. Взглянув ему в глаза, она подумала: «Неужели я вижу его так близко в последний раз? Неужели больше никогда не увижу, как серым и зеленым переливаются его глаза? И любуюсь темно-зеленым ободком вокруг зрачков в последний раз?»
Дрожащими руками она оправила платье и кивнула.
Не произнеся больше ни слова, Джейн позволила графу отвести ее обратно к месту пикника Мэндвиллов.
Ее судьба была решена. Она умрет старой девой.
«Черт побери!» – нахмурясь, подумал Хейден.
Теперь у него не оставалось другого выбора, кроме как просить руки мисс Апшоу. Он жестом отпустил камердинера и буквально сорвал с шеи галстук, бросив его на стул перед камином. Потом снял фрак, вышагивая перед холодным камином, торопливо расстегнул рубашку и вздрогнул, коснувшись пальцами кожи. В этот момент он вспомнил прикосновения мисс Роузмур к его телу. И это было всего несколько часов назад. В паху у него все сжалось.
В полном отчаянии Хейден подошел к окну. Взглянув на ночь, он недоумевал: что заставило его произнести такие необдуманные слова? Сказал, что завтра же попросит руки мисс Апшоу, и теперь должен сделать это, какой бы неприятной в дальнейшем ни оказалась эта идея. Он еще надеялся, что мисс Роузмур – Джейн – будет умолять его повторить сделанное им ранее предложение. Признается, что сожалеет по поводу своего отказа ему, попросит дать ей второй шанс. Но нет, она еще раз отказала ему!
«Что же это за девушка?»
Уэстфилд был озадачен. Он прислонился лбом к холодному стеклу и резко выдохнул.
«Может быть, – предположил он, – она надеется заключить брак по любви?»
Браки по любви становились все более модными в последнее время. Черт, это удалось даже Мэндвиллу несколько лет назад, хотя в то время это казалось невероятным.
Он отвернулся от окна и прислонился к стене, праздно скрестив ноги и потирая подбородок. Если она мечтает о браке по любви, то случившееся было даже к лучшему. Он никогда не полюбит Джейн. Пожалуй, заключить союз с ней было бы нечестно.
Хейден опустил руки, в груди бешено колотилось сердце, по жилам пробежал холод. На него нахлынули непрошеные воспоминания о его любимой Кэтрин. Он вспомнил ее чистые зеленые глаза, но уже ничего не видящие, когда поднял ее бездыханное, переломанное, окровавленное тело с каменистой земли. Он любил ее. Это была не страстная, всепоглощающая любовь, а спокойная и глубокая, рожденная и выношенная годами близкого общения, поощряемая их родителями. Их обручили еще в детстве. Кэтрин была теплой, благоразумной, нежной, но под ангельской внешностью скрывалась огромная внутренняя сила. Судьба жестоко забрала ее у него.
Но до этого Хейдену пришлось хлебнуть горя и отчаяния. Когда он был еще ребенком, он беспомощно наблюдал, как жизнь угасала в его матери после случившегося у нее выкидыша. Слуга с самыми добрыми намерениями привел его попрощаться с матерью. Мальчик вдруг почувствовал металлический запах крови, тяжело висевший в воздухе. Он рыдал у нее на груди, умоляя не покидать его.
Затем годы спустя Изабел. Он делал все, что от него зависело. Заботился о хрупком здоровье сестры, ее удобствах, пытался сохранить ее. Но все его усилия были напрасны. Когда он учился на первом курсе Оксфорда, Изабел умерла. Его даже не было рядом, чтобы держать ее за руку, облегчить ей уход на вечный покой.
Он не мог понять, чем заслужил такое проклятие, ведь у него забирали каждую женщину, которую он любил. И он поклялся впредь не дарить любовь никому.
С каждой новой потерей у него словно отрывали кусочек сердца. Хейден даже начал опасаться, что у него уже не осталось ни души, ни сердца. Он был не в состоянии отдавать себя другим. Когда в его жизнь вошла Мэдлин, он поклялся защитить ее от своего проклятия. Да, он, конечно, любил племянницу, но отстранил от себя, поддерживая некоторую отчужденность.
Именно так и нужно будет вести себя с будущей невестой. Обособиться от нее. Стоять особняком. Чем больше Уэстфилд думал об этом, тем яснее ему казалось, что Джейн не принадлежит к такому типу женщин. Ее отказ, пожалуй, к лучшему, хотя он страстно хотел ее. Физически. Господи, как же он хотел ее! Гораздо больше, чем любую другую женщину. Это было бессмысленно, даже смешно, но его тело отчаянно страдало по ней. Такого с ним никогда не случалось раньше.
Когда он увидел ее на балу у Фалмутов в руках Уильяма Никерсона да еще искренне улыбающуюся ему, Хейдена охватил бешеный гнев. Ему хотелось подбежать к этой паре и вырвать Джейн из рук партнера. Хотелось заключить ее в объятия, узнать, почему ее глаза так светятся, а щеки горят. Хейден сгорал от ревности, когда она улыбалась Никерсону. А ведь лицо этой девушки обычно очень редко выражало удовольствие!
Разрешила ли она поцеловать себя, когда Никерсон выводил ее из зала в парк? И что, руки Никерсона так же бродили по ее роскошному телу, как это было с ним в Садах? Даже сейчас эта мысль ослепляла его гневом. С того самого момента, как он встретился с этой девушкой, она перевернула его тщательно продуманное существование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33