Но сегодня у нас с тобой другой праздник. Давай назовем его церемонией удовлетворения Карстерсов.— Что? — машинально переспросила Виктория, но тут же все поняла и покраснела до корней волос. И вновь помимо воли ею овладело желание. Она всеми силами старалась это скрыть, но не могла.Рафаэль неплохо разбирался в женщинах. К тому же он вовсе не был слепым. Правильно оценив ситуацию, он довольно улыбнулся и подумал, что обладает весьма действенным средством держать жену в руках. И хотя он временами чувствовал угрызения совести, все-таки не мог отказать себе в удовольствии поддразнить ее.— Мы переоденемся к ужину, дорогая? Если бы в эту минуту Викторию с головы до ног окатили холодной водой, она удивилась бы меньше. Широко открыв глаза, она уставилась на Рафаэля, не в силах вымолвить ни слова.— Так что ты решила насчет переодевания? — терпеливо повторил Рафаэль, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.— Но я думала, что мы…— Что, дорогая?Виктории легче было умереть, чем признаться, что больше всего на свете ей хочется оказаться с мужем в постели, почувствовать его ласки и снова испытать неземное наслаждение, которое он умел ей дарить. Все ее мысли были заняты только любовью, Рафаэль это отлично понимал и внутренне ликовал.— Зачем ты меня дразнишь? — выдохнула она, отстранившись.— Несправедливым упреком ты нанесла мне жестокую рану, дорогая, — скорчив скорбную мину, сообщил он. — Кстати, о переодевании. Тут есть даже ширма, чтобы защитить твою добродетель.— Я тебя не люблю.— Не сомневаюсь, скоро ты будешь мне говорить совершенно другие слова.— Ерунда.— Поспорим, дорогая?— Как же я могу с тобой спорить, — вздохнула она, — если ты прикарманил все мои деньги. Лучше помоги мне расстегнуть платье.— А где же пятнадцать фунтов, оставшиеся от Дамьена? Разве ты их уже истратила? Можем поспорить на них. Я не против добавить даже небольшую сумму к своему состоянию.— У меня их с собой нет. Я хочу, чтобы ты расстегнул мне это чертово платье.— Ладно. Если ты не возражаешь, дорогая, я пошлю сюда служанку, и она выполнит все твои желания. Я имею в виду касающиеся платья. А я тем временем на несколько минут тебя оставлю. Мне необходимо до ужина встретиться и побеседовать с мистером Ринзеем, поверенным Демортонов.— Замечательно. Убирайся. И можешь не возвращаться. Мне все равно.— Ах, Виктория, — вздохнул Рафаэль, — я не перестаю восхищаться удивительной аристократичностью твоей речи и бесконечной женственностью.Он погладил жену по щеке, усмехнулся и быстро вышел. Глава 18 Природа создала его, и тут же уничтожила матрицу. Лудовико Ариосто За ужином Рафаэль потчевал жену бесконечным рассказом о мистере Ринзее, худощавом и сутулом очкарике, который всячески старался показать, что продажа поместья Демортонов является совсем не срочным делом. Виктория периодически раскрывала рот, но так и не смогла вставить ни слова.Мистер Фуг уже подал десерт, когда Рафаэль подошел к концу своего нескончаемого монолога и вопросительно взглянул на ерзающую от нетерпения Викторию:— Ты что-то говорила, дорогая?— Я? Да разве можно что-то сказать, когда ты произносишь столь блистательную речь? Ты же ничего не видишь и не слышишь!Высказавшись, Виктория сразу же потеряла бойцовский пыл и растерянно замолчала. Она подумала, что скоро ужин закончится, они пойдут в свою комнату и лягут в постель. А кровать в этой гостинице без спасительного полога. Еще один существенный недостаток их апартаментов — огромное окно, открывающее беспрепятственный доступ в комнату яркому лунному свету. И если они займутся любовью, благодатная темнота не скроет от взыскательных глаз Рафаэля отвратительный рваный шрам…Виктория отлично понимала, что давно должна была признаться. Но не могла заставить себя пойти на это. Она снова представила себе выражение брезгливой жалости на его лице при виде ее уродства и решила, что не вынесет этого.Уже пять ночей муж не дотрагивался до нее. И Виктория спокойно спала, облаченная в длинную фланелевую ночную рубашку. Поэтому грядущую ночь Рафаэль ждал с особенным нетерпением. Он хотел любить жену, владеть ею. Но вместе с тем он сгорал от желания узнать, в чем же заключается ее физический недостаток. Его любопытство, казалось, достигло предела. Поэтому, даже если бы они занялись любовью в кромешной тьме, он все равно почувствовал бы мерзкий шрам своими требовательными, жадными руками.Виктория машинально начала массировать напряженные мышцы больного бедра.— Я очень устала, Рафаэль, — ни на что не надеясь, произнесла она.Рафаэль мягко улыбнулся:— Можешь отдыхать за десертом. Но учти, больше пятнадцати минут я ждать не намерен. У меня имеются вполне конкретные планы на сегодняшний вечер. Через несколько минут мы вернемся в свою комнату, разденемся и ляжем в постель. Я обниму тебя, крепко прижму к себе твое обнаженное тело, буду ласкать и целовать его до тех пор, пока ты не закричишь от удовольствия. А потом я проникну в твою теплую глубину…— Замолчи немедленно! — закричала Виктория и резко вскочила на ноги. Стул, на котором она сидела, перевернулся и с громким стуком упал на пол.На шум мгновенно явился встревоженный мистер Фуг.— Что случилось, мистер Рафаэль? — раздался его громкий голос из-за двери.— Все в порядке, мистер Фуг, просто моя жена споткнулась о стул. Но она не ушиблась.Рафаэль, нахмурившись, смотрел на Викторию. Вне всякого сомнения, она была чем-то расстроена и подавлена. Словно вспомнила что-то очень неприятное. Но что это могло быть? Перед ужином она сама едва не начала раздевать его. Он не мог ошибиться!— Что изменилось, Виктория? — удивленно поинтересовался он. — Совсем недавно ты так меня хотела, а теперь, мне кажется, перспектива заняться со мной любовью приводит тебя в ужас. Я ничего не понимаю.— Я не хочу тебя, — глядя твердо и прямо в его красивые и немного растерянные глаза, отчетливо проговорила Виктория. — Это правда. Я устала и иду спать.Несколько секунд Рафаэль молча наблюдал за женой.— Превосходно, моя милая, — наконец невозмутимо изрек он. — Можешь отправляться спать. Спокойной ночи. Учти, завтра я разбужу тебя рано. Мистер Ринзей будет ждать нас в поместье Демортонов в одиннадцать часов.Виктория застыла в недоумении. Она ожидала любой реакции на свой грубый выпад, кроме полнейшего равнодушия.— Ты ждешь поцелуя на ночь? — услышала она насмешливый голос.Виктория долго ворочалась в огромной холодной кровати. Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем она наконец успокоилась в ласковых объятиях сна. Она не слышала, как в комнату на цыпочках вошел Рафаэль.Приблизившись к кровати, он затаил дыхание, не в силах отвести взгляда от очаровательной картины. Виктория мирно посапывала, лежа на левом боку. Роскошные волосы рассыпались по подушке, правая нога немного согнута и отведена в сторону. Создавалось впечатление, что даже во сне она предлагала ему свое изумительное тело.Рафаэлю не потребовалось много времени, чтобы раздеться и забраться под одеяло. Придвинувшись к жене, он начал осторожно стягивать с нее ночную рубашку. Стройные ноги, нежный живот.., все это так манило, что Рафаэль не стал больше раздумывать. Раздвинув ей ноги, он нащупал заветное отверстие. Виктория, не просыпаясь, отреагировала на его ласку, подвинувшись так, чтобы ему было удобнее. Он не мог больше ждать. Не теряя времени, он быстро и уверенно вошел в нее. Но теперь ему захотелось разбудить ее.— Виктория, — зашептал он, — проснись, моя радость, почувствуй меня, обними покрепче, поцелуй.Виктория проснулась и в первое мгновение не могла ничего понять. Но тут же ее захлестнула волна восхитительных ощущений. Она застонала, чувствуя себя не в силах произнести что-нибудь связное.Рафаэль был в ней, его руки уверенно ласкали ее, заставляя сердце бешено колотиться в груди.Он начал двигаться быстрее, и в то же время его руки ни на секунду не успокаивались, постоянно находили самые чувствительные точки на ее теле, сводя ее с ума от страсти и мучительного желания.Наконец Рафаэль понял, что она близка к оргазму. Он внимательно следил за ее реакцией, стремясь увидеть выражение ее лица в момент наивысшего наслаждения. И когда Виктория, изогнувшись в его руках, хрипло, как-то по-звериному закричала, он и сам едва не завопил от удовольствия.Дав Виктории несколько секунд, чтобы немного отдышаться, Рафаэль снова начал осторожно двигаться внутри ее тела, почувствовав, что она помогает ему как может. И опять Рафаэль довел ее до оргазма, только на этот раз удовольствие они испытали вместе.Как сквозь пелену Виктория услышала голос мужа:— Ты здорово вспотела.Виктория хотела ответить, но вовсе не была уверена, сможет ли говорить. Она и думать-то могла с большим трудом. Ее дыхание все еще было прерывистым, словно ей не хватало воздуха.— В самом деле? — неуверенно пробормотала она.— Да. — Рафаэль нежно прикоснулся губами к ее влажной шее, плечу… — Тебе было хорошо, дорогая?— Возможно.— Нет, точно, моя милая. Причем два раза. Ты весьма громко выразила свои ощущения. Боюсь, стены нашей комнаты довольно тонкие. Любопытно, если у нас имеются соседи, что они сейчас делают? Или думают?— Хватит, мне надоело. Я не хочу тебя.— Серьезно? Я позволю себе усомниться в твоей искренности, дорогая. Между прочим, я все еще являюсь частью тебя, причем весьма значительной. — Рафаэль зевнул и крепко прижал жену к себе. — Я так устал, милая. Кажется, мне все-таки придется оставить тебя в покое. Я достойно выполнил свои супружеские обязанности.Виктория заулыбалась в темноте и уже открыла было рот, чтобы ответить колкостью на эту откровенную тираду, но, вспомнив о своей ноге, сразу поскучнела. Она сообразила, что все время лежала на левом боку. Поэтому ее изуродованное бедро было весьма надежно укрыто от его глаз и рук. Она зашевелилась, стараясь устроиться поудобнее, но Рафаэль понял ее проявление активности довольно своеобразно.— Может, хочешь еще, Виктория?Она громко фыркнула, желая таким образом выразить свое презрение к предложению, которое, по правде говоря, вовсе не казалось ей таким уж нелепым.— Рафаэль рассмеялся, еще раз чмокнул ее в ухо, придвинулся поближе и уснул.А Виктория еще долго лежала без сна, уставившись невидящим взглядом в темноту.— Но я же не могу всю свою жизнь провести, лежа на левом боку, — тяжело вздохнув, прошептала она. В ночной тишине спальни ее шепот прозвучал неожиданно громко.Рафаэль вздрогнул и открыл глаза.— М-м-м, — пробормотал он, — спи, дорогая, еще совсем темно, нам не нужно вставать так рано.Виктория усмехнулась. Ей польстило, что даже во сне он не забывал о ее присутствии.— Хорошо, — безропотно согласилась она и уснула. * * * На следующее утро путешественники благополучно прибыли в Сент-Агнес. Они не спеша ехали по тихим безлюдным улочкам, и Виктория, высунувшись из окна, с интересом разглядывала окрестности. Рафаэль удерживал Гэдфли рядом с каретой.— Смотри, Виктория, — воскликнул он, — это место называется Стиппи-Степпи. Здесь находятся домики рудокопов. Отсюда люди отправляются в Западную Китти, Богатую Китти, Голубые холмы. Так называются здешние шахты.— Откуда у тебя столько сведений об этих местах? Даже все названия знаешь.— Я же мужчина, — шутливо поклонился Рафаэль, — а значит, не могу не знать таких вещей.Он приосанился и свысока поглядел на жену.Улочки стали настолько узкими, что Рафаэль уже не смог держаться рядом с экипажем и выехал вперед. Они свернули на Хай-стрит, и перед Викторией открылась умилительная картина: ровные аккуратные ряды каменных домиков под черепичными крышами с двух сторон обступили дорогу, ухоженный вид которых свидетельствовал о благополучии и процветании их хозяев.До цели их путешествия оставалось совсем немного. Десятью минутами позже они свернули с проселочной дороги на узкую заросшую сорняками подъездную аллею, ведущую к казавшемуся издалека величественным дому. Его стены были сплошь увиты плющом, и у Виктории, придирчиво осматривающей свое предполагаемое жилище, моментально испортилось настроение. Она поняла, что внутри ее тоже не ждет ничего хорошего.Мистер Ринзей оказался в точности таким, каким его описал Рафаэль. А фамильный замок при ближайшем рассмотрении представлял собой весьма неприглядное, даже гнетущее зрелище. Последние представители семейства Демортонов покинули его несколько месяцев назад, ожидая где-то вдали, пока найдется покупатель на их полуразвалившуюся собственность.— К сожалению, в доме больше никто не живет, — извиняющимся тоном произнес мистер Ринзей, — поэтому он кажется таким неуютным.Несчастный поверенный разорившегося семейства так потел, что Виктории стало его искренне жаль.— Здесь необходима дюжина садовников с ножницами, чтобы очистить стены от этих ужасных зарослей плюща, — сказала она Рафаэлю.— Согласен, но не меньше чертовой дюжины. Давай войдем, посмотрим; что нам приготовили внутри.Комнаты на первом этаже оказались сырыми, темными, мрачными, оправдав самые худшие опасения Виктории. Однако, поднявшись на второй этаж, она решила, что если убрать ужасные драпировки со стен и уродливые шторы, плотно закрывающие все без исключения окна, то станет вполне уютно. В комнатах наверху, по мнению Виктории, вообще можно было жить. Их следовало только проветрить и избавиться от царившего повсюду запаха сырости.Спальня хозяина была огромной и очень светлой, с видом на океан и прибрежные утесы.— Думаю, здесь вполне подходящее место для нашей постели, — шепнул Рафаэль на ухо жене. — Мы сможем ложиться спать и вставать, глядя на бьющиеся о камни седые волны.— Это замечательное место, — согласилась Виктория и одарила мужа такой улыбкой, что ему захотелось немедленно вышвырнуть сопровождавшего их поверенного в коридор и уложить жену на ближайшую кровать.Окружавший дом парк сильно зарос. Казалось, рука садовника не касалась его уже многие годы. Но положение вовсе не было безнадежным, и Виктория постепенно воодушевилась. Драго-Холл никогда не был ее домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47