Сколько сил растратила эта женщина на безумные заговоры, какой пустой была ее жизнь!
— Мадам, — вмешался Хамил, — я бей оранский, и, следовательно, вы, как моя подданная, подсудны мне. Лишь потому, что вы мать моего сводного брата, я не прикажу казнить вас. Вы пострижетесь в монахини в христианском монастыре, и, возможно, через несколько лет раскаетесь в содеянном. Если же нет, то это не имеет значения, поскольку настоятельница получит достаточно денег, чтобы никогда не выпускать вас за монастырские стены. Хасан, проводи ее к Раджу. Завтра мадам отправляется на Сицилию.
— Нет, брат мой, — тихо возразил Камал, — я сам провожу ее к Раджу.
Он долго глядел на Арабеллу, словно пытаясь запомнить ее лицо, и наконец, взяв мать за руку, повел из комнаты.
— Вам заплатят за корабли и грузы, которые она захватила, — пообещал Хамил графу. — Жаль, что столько людей лишились жизни. Мой брат виноват только в том, что поверил матери и, как послушный сын, поклялся помочь ей отомстить. Он благородный человек, милорд.
— Понимаю, повелитель, — кивнул граф, мельком посмотрев на дочь.
— Ну а теперь я хочу увидеть жену и сына. Хасан, позаботься об удобствах гостей.
— Папа, — вздохнула Арабелла и бросилась в объятия отца. Он крепко обнял ее, на мгновение закрыв глаза.
— От тебя пахнет конским потом, — покачал он головой, отстранив девушку. Но та широко улыбнулась.
— Тебе следовало видеть и обонять меня после путешествия в трюме одного из кораблей Хамила! Но теперь все хорошо, папа, — поспешно добавила она. — Камал не похож на нее. — И, опустив ресницы, застенчиво добавила: — Его зовут Алессандро. Я… я люблю его, папа.
Граф безуспешно пытался справиться с неожиданным потрясением.
— Ты уверена, Белла?
— Да, — твердо ответила она милым, звонким голоском.
— В жизни иногда происходят самые невероятные вещи, — заметил граф скорее себе, чем дочери.
— Ты прав. Папа, ты действительно похитил маму? За день до свадьбы?
Граф грустно улыбнулся.
— Да, дорогая. Я мечтал о твоей матери, мечтал много лет. И наконец увез. Она сопротивлялась, сбежала, едва не погибла сама и не убила меня, прежде чем поняла, что любит. Твоя мать — отважная женщина, Белла, и ты унаследовала ее характер.
— Но как она могла не влюбиться в тебя с первого взгляда? — поразилась Арабелла.
— Твоя вера в меня поистине согревает душу. Однако мой поступок иначе как безжалостным не назовешь. Кассандра происходила из благородной семьи, была воспитана совершенно в иных правилах и считала, что любит Эдварда Линдхерста.
— Значит, и я не зря полюбила Камала, — убежденно воскликнула девушка. — Он тоже не знал жалости.
— Я сомневаюсь, — сухо заметил граф, — что именно эту черту характера больше всего ценю в избраннике моей дочери.
— Но, папа, — безмятежно заявила Арабелла, — я, подобно маме, старалась быть храброй и, поскольку никого не любила до сих пор, почти сразу поняла, что хочу быть только с Камалом.
Это признание заставило ее слегка покраснеть.
— Вижу, дорогая, устремленный на меня многозначительный взгляд лорда Делфорда. Мы обсудим преимущества жестокости… немного позже.
— Неудивительно, что лорд Делфорд хотел бы видеть нас всех в аду!
— Я провел шесть долгих дней с Эдвардом Линдхерстом, — сказал граф, — и будем надеяться, что он смирился с мыслью видеть Адама своим зятем. Как-то вечером он слишком много выпил и стал положительно дружелюбным. Весьма интересное зрелище.
— Хочешь сказать, он неожиданно превратился в человека? — поразилась Арабелла.
— Вот именно. Ну, Адам, Рейна, вы прекрасно выглядите, хотя, подобно Арабелле, весьма нуждаетесь в ванне.
— Отец, — решительно объявил Адам, — я собираюсь жениться на Рейне.
Лорд Делфорд, смерив графа негодующим взглядом, выступил вперед.
— По-моему, милорд, Рейна все-таки моя дочь.
— Разумеется, однако позволь поздравить тебя, Адам. Дитя мое, вы согласны стать женой моего сына?
— Всем сердцем, милорд.
Граф нахмурился и, немного помолчав, заметил:
— Я не уверен, что одобряю этот брак. В конце концов вы, Делфорд, только и делали, что оскорбляли моего сына!
— Клер, — процедил виконт сквозь стиснутые зубы.
— Помнится, вы назвали Адама подлецом! Какому отцу понравится такое?
— Он изменит свое мнение, сэр, как только узнает Адама получше, — серьезно заверила Рейна, с тревогой глядя на графа.
— Вы действительно так считаете, дорогая? — с притворным вздохом осведомился тот. — Не знаю. Возможно, Делфорд, вы сумеете убедить меня, что ваша дочь — подходящая партия для моего сына.
— Ваши шуточки становятся утомительными, милорд, — взорвался наконец виконт.
— Вы правы, — кивнул граф. — Но почему бы нам не отослать наших детей и не распить бутылку хорошего вина?
Арабелла захихикала, но тут же сделала вид, что закашлялась, и прикрыла рот рукой.
— Простите, — извинилась она, — но отец прав — мне необходимо искупаться. Бедный Хасан, он выглядит, в точности как взволнованная старая тетушка среди всех этих иностранцев. Рейна, пойдем, я отведу тебя в гарем.
— Гарем?!
— Она последует за тобой через минуту, сестра, — пообещал Адам, взяв невесту под руку.
— Полагаю, — заметила Арабелла, снисходительно оглядывая молодых людей, — что тебе не терпится поцеловать ее и наговорить кучу всякого вздора.
— Вероятно, — протянул Адам. — Теперь я наконец могу забыть о тебе, дорогая, и уделить все внимание этой несносной девчонке.
— Несносной! — воскликнула Рейна. — Арабелла, не верь ему! Не будь меня, он, конечно, наделал бы невероятных глупостей!
— Например, надел прозрачные шальвары и занял мое место в гареме, братец?
Адам с притворной досадой воздел руки:
— Хорошо, хорошо, сдаюсь! Рейна, ты совсем не несносная девчонка! Отец, лорд Делфорд, если не возражаете, мы с Рейной несколько минут прогуляемся в саду.
Виконт, казалось, был готов запротестовать, но граф легонько подтолкнул его и увел.
— Благодарение небу, все кончилось благополучно, — вздохнула Рейна.
— И все живы и здоровы, — улыбнулся Адам и, нежно глядя на Рейну, шутливо произнес: — Кажется, я был прав, твердо веря в способность моего родителя привести в чувство твоего отца.
— Конечно, — кивнула Рейна, — но я все еще сомневаюсь в твоих мужских доблестях.
— Думаю, наше свадебное путешествие по Эгейскому морю скоро разрешит твои сомнения.
— Надеюсь, — скромно заметила Рейна.
— Негодница! Ты видела когда-нибудь «Кассандру»? Рейна покачала головой и вздохнула:
— Нет, и отца, вероятно, хватит удар, когда он узнает, где именно мы собираемся провести наше свадебное путешествие. Он, конечно, скажет, что эта проклятая лодчонка вот-вот развалится и мы неминуемо утонем.
— Похоже, нам следует держать наши планы в секрете, или, поскольку выяснилось, что твой отец и моя мать знакомы гораздо ближе, чем мы думали, можно попросить ее убедить лорда Делфорда.
— Сомневаюсь, — задумчиво протянула Рейна. — Знаешь, по-моему, ненависть к морю — поистине навязчивая идея у отца. Я решила дать тебе возможность доказать ему всю несправедливость подобного мнения. И не забудь, Адам, что морская болезнь ни разу не мучила меня ни на «Малеке», ни на шебеке Хамила.
— Вскоре ты станешь настоящим просоленным морским волком, и я продам тебя вербовщикам. Если повезет, то станешь служить под началом Нельсона.
— Представляю, что станет с моими братьями, — фыркнула Рейна. — Ну а теперь, милорд, прошу меня извинить, но нужно же узнать, что такое гарем.
Адам поцеловал ее в губы, попросил раба проводить девушку в гарем, а сам отправился на поиски отца и лорда Линдхерста. Подойдя ближе, он услышал, как виконт воскликнул:
— Мне это не по душе, Клер! Гарем! Какая нелепость! Им действительно ничего не грозит?
— Там одни женщины и евнухи, дорогой Эдвард, — успокоил граф, — и конечно, девушки будут куда в большей безопасности, чем с мужчинами, за которых они решили выйти замуж.
— Отец! — предупредил Адам, прищурив глаза.
— А, вот и ты! Может, тебе хочется поговорить с Камалом, сын мой? Я познакомлюсь с ним поближе немного позднее.
— Отец, — тихо повторил Адам, — Камал совсем не такой, каким ты его себе представляешь. Он получил образование в Европе.
Граф молча кивнул.
— Я понятия не имел, — вздохнул лорд Линдхерст, когда они снова остались наедине, — что пришлось пережить Касси. Она мне не рассказывала.
— Знаете, прошло так много лет, но у нее все еще бывают кошмары, и она просыпается с криком.
Виконт принял чашу с вином у раба и поднял ее в молчаливом тосте.
— Возможно, мне следует наконец простить все, что случилось давным-давно. Эта женщина… Джованна… похожа на ядовитую змею.
— Я был бы очень рад подружиться с вами, Эдвард, особенно еще и потому, что у нас будут общие внуки.
— Полагаю, не в самом ближайшем будущем, — криво улыбнулся виконт.
— Совершенно согласен с вами, — заметил граф.
— А сын Джованны, Камал, что будет с ним? Насколько я понял, он невиновен в деяниях матери.
— Пока не могу сказать, — покачал головой граф. — Но Арабелла хочет стать его женой. — Виконт изумленно распахнул глаза. — Вот это проблема, не так ли?
— Но, надеюсь, вы не позволите? Этот человек — иностранец, мусульманин!
— Не совсем. Мать его итальянка. И если Камал так благороден, как утверждает Хамил, боюсь, именно он откажется от Арабеллы. Когда вернется Хасан, попросите его проводить вас в спальню, Эдвард. Я хочу поговорить с молодым человеком.
Вскоре Али с поклонами ввел графа в купальню хозяина. Камал только что вышел из бассейна и сейчас стоял, еще не успев одеться, в глубокой задумчивости. Али пришлось окликнуть Камала несколько раз, но тот словно не слышал. Граф пристально изучал избранника дочери. Высокий, красивый, сильный. Похож на отца, но черты тоньше и благороднее. В глазах неизбывная боль — видимо, Камал тяжело переносит предательство самого близкого человека.
— Что тебе нужно, Али? — наконец спросил он. — И не зови меня больше повелителем.
— Один из гостей хотел видеть вас.
Камал обернулся, застыл и долго смотрел на графа, прежде чем завернуться в полотенце и отпустить слугу.
— Ваша дочь солгала, милорд, — признался он. — Она уже не прежняя Арабелла.
— Хотите сказать, что моя неукротимая дочь больше не девственница?
— Да.
— Но вы еще живы, Камал, так что, должно быть, сумели ей угодить.
Нерешительная улыбка тронула губы Камала. Он невольно коснулся едва зажившей раны на плече.
— Она не похожа на других женщин, которых я знал.
— Мой сын утверждает, что вы обучались в Европе?
— Да. Я не собирался возвращаться в Оран, пока не узнал о мнимой смерти Хамила. У меня не было иного выбора.
— По-видимому. Долг — самый суровый надсмотрщик. Как, впрочем, и гордость.
Камал отвернулся от графа, сжимая кулаки.
— Ваша дочь, вероятно, должна выйти замуж за человека своего круга, англичанина, с незапятнанной честью.
— Моя дочь уже отказалась от подобного идеала добродетели. Она хочет связать свою судьбу с вашей. Я уже успел убедиться, что ни ураган, ни землетрясение не заставят Беллу сойти с избранной дороги. Вы не любите мою дочь? Хотите остаться в Оране и вести жизнь мусульманина?
— Я прошу вас увезти ее на родину, где она встретит более привычное общество.
— Знаете, — мягко посоветовал граф, — не вините себя за преступления матери. Ее мстительность и ненависть не коснулись вас. Главное, вы не должны принимать на себя тяжесть ее деяний.
Но Камал лишь махнул рукой и очень спокойно объяснил:
— Я желаю счастья Арабелле и поэтому буду благодарен, милорд, если вы как можно скорее вернетесь с ней в Геную.
— Она не поймет.
— Она сделает так, как прикажем мы оба.
— Проклятие! — воскликнул Адам. — Что ты намереваешься делать, отец?
— Исполнить желание Камала. Мы отплываем завтра на «Кассандре». Можешь представить, как рад капитан Сорделло нашему появлению и обретенной свободе! Да, мы покинем Оран, а потом посмотрим, как обернутся события.
— Где моя сестра?
— С Хамилом и Леллой, восхищается их сыном.
— Я уже рассказала твоему свирепому мужу, Лелла, как ты тосковала без него. Ну а теперь, если только он поймет мою правоту…
— Правоту, Арабелла? — удивилась Лелла.
— Миледи, держите ваши идиотские рассуждения при себе, — строго предупредил Хамил, — иначе я прикажу своему брату не пускать вас сюда.
— Будем надеяться, — продолжала Арабелла, не обращая на него внимания, — что твой сын унаследует лучшие качества дяди. Посмотри, как он сжимает мой палец!
— Он сын своего отца и пытается сломать его! — проворчал Хамил.
— Арабелла, чем ты так разгневала моего мужа?
— Просто сказала ему, — с невинным видом объяснила Арабелла, широко раскрыв глаза, — что если он содержит гарем, то и у тебя тоже должен быть свой.
Лелла изумленно моргнула, но тут же рассмеялась, звонко и неудержимо, и сердце Хамила дрогнуло от непрошеной нежности.
— Ах, муж мой, — едва выговорила она, — я видела очень красивого солдата, и в отличие от тебя у него не было седины в волосах!
— Лелла! — Хамил с бешенством уставился на Арабеллу. — Ну вот, теперь, когда вы разворошили осиное гнездо, предлагаю вам удалиться и продолжать терзать моего брата!
Арабелла только улыбнулась и снова прижала к себе темноволосого мальчика.
— Прекрасная идея! — решила она весело и, выйдя из комнаты, направилась к себе и позвала Лину.
Камал застыл у окна спальни с рюмкой бренди в руке. Одним глотком он осушил рюмку, чувствуя, как огненная жидкость обжигает желудок. Но искаженное лицо матери по-прежнему не выходило из памяти. Пока он провожал ее к Раджу, она не сказала ни слова, лишь, к изумлению Камала, остановившись перед евнухом, подняла глаза и тихо спросила:
— Ты победил наконец?
— Нет, — сказал Камал в тишине комнаты, — никто не остался в выигрыше, и я меньше остальных.
Если бы только он знал отца Арабеллы, ничего бы не случилось. При воспоминании о доброте и понимании графа душевные терзания еще усилились. Завтра Арабелла навсегда исчезнет из его жизни, и он больше не увидит ее.
Камал ударил кулаком по стене, но сердечная боль была так велика, что он едва заметил каплю крови, выступившую из глубокой царапины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46