Слабый, но недвусмысленный звук треснувшего шва на одежде чуть было не заставил ее опуститься обратно на мягкую скамеечку.
Отец небесный, этого еще только не хватало!
Оставалось надеяться, что неприятность случилась на таком месте, которое не сразу бросается в глаза. Но она еще утром, когда девушка, служившая в замке горничной, помогала ей надеть платье, почувствовала, что нечто подобное может произойти. С тех пор, как свадебный туалет прислали из лондонской мастерской, Леонора слишком часто с жадностью открывала большие коробки с шоколадными конфетами и жестяные банки с карамелью, которые для нее были расставлены в доме повсюду. Уже давно только ощущение сладкого на языке приносило ей какое-то успокоение.
Напряженно глядя на пол дворцовой часовни, устланный красным ковром, на который падал дождь из полевых цветов – их бросали деревенские дети на новобрачных, – она вышла на улицу рука об руку со своим супругом. Леонора действительно дорого отдала бы за то, чтобы все предстоящие поздравления были уже далеко позади.
Однако никто не интересовался ее желаниями. Впрочем, даже если бы кто-нибудь и поинтересовался ими, то молодая леди Уинтэш была бы крайне удивлена. С раннего детства она привыкла давать отчет своему строгому, деспотичному отцу о каждой прожитой секунде. И только начав самостоятельно мыслить, Леонора осознала свой долг: постоянно подчиняться и трудиться.
Она выполнила все предъявленные ей требования, вплоть до брачной клятвы, связавшей ее с совершенно чужим, молчаливым, гордым аристократом, который сейчас вводил ее в большой зал замка Уинтэш, где их ждал блестящий свадебный пир.
Несмотря на все переживания, у нее хватило мужества подавить новый приступ паники. То, что ее постигла такая обыденная неприятность, как лопнувший шов, именно в день свадьбы, заставило ее нервничать еще больше, чем до сих пор.
Герве Кройд, одиннадцатый граф Уинтэш, не слышал характерного треска рвущейся ткани, но заметное беспокойство своей молодой супруги ясно ощутил. Он бросил быстрый взгляд на закутанную в кремовый шелк и дорогие кружева фигуру.
Ее расшитая жемчугом юбка представляла собой огромный купол, мерно колыхавшийся при каждом движении. А средств, потраченных на густую вуаль из французских кружев, ниспадавшую от диадемы до шлейфа, вероятно, было бы вполне достаточно, чтобы прокормить одну из деревень графства Уинтэш в течение целой зимы. Но чего же можно было ожидать от дочери купца, кроме пошлой демонстрации на публике отцовского богатства?
В этой сверкающей массе кружев и модных оборок он все же разглядел ту маленькую, пухленькую, совершенно бесцветную и лишенную привлекательности особу, которая была позавчера доставлена ее отцом в Корнуолл, как коробка с заказанным товаром. На самом деле, ни один мужчина не оглянется на эту девушку дважды. И тем более, его светлость граф Уинтэш.
Не подозревая о том, что является объектом его мыслей, Леонора тоже думала о лорде Уинтэше.
У нее не хватило мужества воспротивиться воле отца, когда он сообщил ей о предстоящей свадьбе. Но, оценивая себя реально, она ожидала, что ее отдадут за мужчину, внешность и возраст которого были уже неприемлемы для женитьбы на девушке своего круга.
Роланд Эпуорт ни одним намеком, чтобы ее подготовить, даже не обмолвился о том, что лорд Уинтэш находится в полном расцвете сил и лишь недавно вступил в тридцать первый год жизни. Не говоря уже о том, что он точь-в-точь походил на героев рыцарских романов, которые она читала тайком, когда никто не контролировал ее выбор библиотечных книг. Ростом он был на целую голову выше ее отца, но так же широкоплеч. Его стройная фигура суживалась к талии, а плотно облегающие панталоны, надетые к черному фраку, подчеркивали спортивную мускулистость мужских ног.
Мисс Макинтош, ее бывшая, ставшая теперь ненужной, гувернантка, сделала бы ей замечание, что леди не пристало обращать внимание на ноги мужчин, но Леонора привыкла делать все основательно, если уж она взялась за что-то.
С того момента, когда Леонора увидела его впервые, она постоянно мысленно представляла себе его внушительную фигуру и темноволосую голову с ярко-голубыми глазами. Оттененные черными бровями, они выделялись на примечательном лице, благородные черты которого были настолько спокойно-бесстрастными, что напоминали молодой женщине мраморную статую. Греческого бога, к которому, затрепетав, сразу обратилось ее нуждающееся в любви и красоте сердце. Чем она заслужила такой неожиданный подарок судьбы?
– Мои самые сердечные поздравления, леди Уинтэш! Разреши все же называть тебя просто Леонорой, хотя, безусловно, мама настоятельно просила меня обращаться к тебе с изысканной вежливостью!
Молодой человек, оторвавший Леонору от ее мечтаний, был Феннимор Кройд, виконт Февершем. Семнадцати лет от роду, он был настолько же открытым, жизнерадостным и обаятельным, насколько его сводный брат Герве был замкнутым, холодным и неприступным.
Леонора застенчиво улыбнулась ему. Дружелюбие виконта было настолько непринужденным и естественным, что она на какое-то мгновение забыла обо всех вопросах и проблемах.
– Я б-буду рада, если ты и дальше будешь называть меня Л-леонорой… – прошептала она еле слышно, но достаточно громко для того, чтобы отец рассердился, заметив ее легкое заикание.
– Теперь ты новая хозяйка этого дома, Леонора, – сказал он громко, не утруждая себя соблюдением приличий. – Пришло время оставить этот детский шепот!
Леонора почувствовала, что рука мужа, поддерживающая кисть ее руки, слегка напряглась. Но и без этого она бы инстинктивно почувствовала, что ее супруг с трудом владеет собой. Ему не нравился Роланд Эпуорт. Более того, он почти презирал его. Каждая пора его кожи излучала презрение, надменность и высокомерие мужчины, слишком хорошо осознававшего свое происхождение и свое имя.
– Как чудесно, моя дорогая Леонора, что вы теперь возьмете на себя мои обязанности, – нарушили тягостное молчание слова, сказанные с изысканной любезностью высоким щебечущим голосом. – Не могу выразить, как я благодарна за то, что смогу, наконец, переложить ношу по ведению этого большого дома на более молодые плечи. Мое слабое здоровье уже в течение длительного времени препятствует тому, чтобы уделять хозяйству достаточно внимания. Герве, дорогой, будь любезен проводить свою супругу к столу! Феннимор, твою руку!
Если бы Леонора в этот момент не ощутила невероятное облегчение от дипломатичного вмешательства леди Аманды, то ей наверняка бросилась бы в глаза разница между нарочито демонстрируемой слабостью и точно отдаваемыми указаниями. Итак, она поблагодарила свою спасительницу, улыбнувшись ей дрожащими губами. В этой благодарной улыбке присутствовало и восхищение леди Амандой.
В свои тридцать семь лет Аманда Кройд, вдовствующая леди Уинтэш, выглядела так, как будто ей было около тридцати. Не верилось, что рослый, неловкий Феннимор был ее сыном. Она могла бы вполне сойти за его старшую сестру.
Ее платье из шелка цвета бургундского вина с черным отливом подчеркивало осиную талию, и, в отличие от невесты, мода на широкую юбку и узкий шнурованный лиф была прямо-таки создана для нее. Вплоть до светлых волос с серебристым оттенком, скорее не скрытых, а украшенных расшитым жемчугом кружевным чепцом, это был портрет законченной леди, на которую безуспешно стремилась походить Леонора.
Она вполне понимала, почему только что обвенчанный с нею муж так предупредителен с леди Амандой – как ни с кем другим.
Леонора поспешила последовать предложению леди Аманды и уделить великолепному угощению то внимание, которого оно заслуживало. Поскольку лорд Уинтэш не утруждал себя беседой с ней, у нее было достаточно времени как для еды, так и для того, чтобы внимательно оглядеться вокруг из-под опущенных ресниц.
Число приглашенных гостей было невелико. Члены семьи, ее отец, сэр Бэзил Конолли, домашний поверенный, который вчера вечером скрепил печатью брачный договор, и только что совершивший обряд венчания священник. Леонора не знала, объяснялось ли это тем, что все дворянские имения в этой части страны были расположены далеко друг от друга, или произошло потому, что свадьба была назначена неподобающе поспешно. Кроме них, только врач леди Аманды, практика которого находилась в поселке Святой Агнессы, последовал приглашению.
Тон в разговоре за столом задавал Роланд Эпуорт, на лице которого было написано удовлетворение заключенным браком.
Руперт Кройд избежал участия в осуществлении его планов. Поговаривали, что истинной причиной внезапной смерти Руперта был не сердечный приступ, а пуля, послужившая для него последним способом освободиться от карточных долгов, скандалов и неудачных вложений капитала.
Как жаль, что ему не довелось стать свидетелем унизительной женитьбы своего драгоценного, гордого наследника на купеческой дочери во имя спасения фамильного состояния! Это было единственной тенью, омрачавшей благодушное настроение Роланда Эпуорта. Да еще то обстоятельство, что он ощущал большую тяжесть от обильной еды, чем ему хотелось бы признаться даже самому себе.
Украдкой он попытался немного ослабить узел белоснежного шейного платка, образующий сложное сооружение.
Этот неприемлемый жест сделал глубже незаметные складки напряжения в углах рта лорда Уинтэша.
С первой секунды их знакомства Роланд Эпуорт ни разу не попытался скрыть свое простое происхождение. Честь, которой он удостоился, выдав свою дочь замуж за представителя одного из старейших дворянских родов страны, не вызвала у него желания постараться хоть немного улучшить собственные манеры.
Лорд Уинтэш был бы рад, если бы после свадьбы ему удалось никогда больше не встречаться со своим тестем. Какая жалость, что он не мог лелеять ту же надежду и в отношении своей законной супруги. Ему не удавалось ощутить хотя бы чуточку симпатии к ней. Даже естественное сочувствие, которое он обычно испытывал к каждому страдающему существу, было сейчас подавлено яростным гневом, который наполнял его до кончиков ногтей.
Как порядочный человек, Герве Кройд все же должен был признать, что эта кругленькая, незаметная, боязливая девушка наверняка не имела никаких шансов сопротивляться планам своего отца, да к тому же он ясно чувствовал, что ей не хватает ума и твердости характера, необходимых в первую очередь для такого самостоятельного поступка.
Он взял бокал вина и торопливо опустошил его одним глотком. Это был уже третий бокал за очень короткое время, отметила, нервничая все больше, Леонора, Только пригубливая напитки, она все же не могла устоять перед изысканными деликатесами у нее на тарелке.
Хотя в ушах у Леоноры отчетливо звучали наставления мисс Макинтош, она ела со свойственным ей безмерным аппетитом. Пусть настоящая леди и должна быть за столом светски сдержанной, но Леонора могла пережить волнения этого дня, только испытывая успокаивающее ощущение наполненного желудка.
Еще будучи ребенком, она открыла для себя утешительное свойство еды. Сытость придавала ей приятную усталость, которая делала более переносимыми упреки, одиночество и тоску. К подобным чувствам относился и страх перед тем, что могло принести ей это замужество.
Хотя отец Леоноры и не обмолвился ни единым словом об обстоятельствах, приведших к неожиданному предложению Уинтэша, было совершенно ясно, что оно не было сделано добровольно. Не нужно было обладать богатой фантазией, чтобы увидеть главную причину в большом приданом.
Хотя стол ломился от роскошных яств, леди Аманда выглядела как картинка из модного журнала, а элегантность жениха заставляла быстрее биться ее сердце, Леонора была достаточно реалистична, чтобы распознать незаметные признаки легкого запустения в доме. Нельзя было не заметить, что средств на срочный ремонт многих уголков в доме явно не хватало.
Замок Уинтэш, в глубине которого скрывались стены средневековой крепости, был впечатляющим скоплением разнообразных построек, которые отражали как богатство, так и знатность ушедших поколений Кройдов. Поколение за поколением занимались расширением, украшением и усовершенствованием, создавая то сочетание крепости и господского дома, которое в своей целостности было известно населению окружающих его рыбацких деревень и торговых сел как «замок».
Благодаря урокам миссис Пикок, которая была не только превосходной поварихой, но и добросовестной экономкой, Леонора заметила скрытые пятна от сырости на тяжелых бархатных портьерах. Она видела, что потемневшие картины в фамильной галерее требовали ухода и что удачно поставленные шкафчики в дамском салоне скрывали потертости на ковре. Наслоения пыли на неиспользуемой мебели говорили о том, что у леди Аманды не было сил или желания почаще и понастойчивей одергивать своих слуг.
Ну, что касается этого, то с неряшливостью в замке Уинтэш будет скоро покончено!
Рассеянно отправляя в рот одно земляничное пирожное за другим, Леонора впервые в жизни погрузилась в романтические мечты, насколько это позволял ее здравый рассудок. Конечно, граф казался холодным и скрытным человеком, но, когда они будут жить вместе и если ей удастся превратить этот запущенный мавзолей в настоящий дом, неужели он не будет благодарен ей? Может быть, им когда-нибудь удастся прийти к дружескому, основанному на взаимной симпатии союзу? Конечно, девушка с такой внешностью, как у нее, не может рассчитывать на страсть и любовные клятвы, но…
– Мой дорогой мистер Эпуорт, вам нехорошо? Не желаете ли вы на какой-то момент удалиться?
Леонора вздрогнула. Хотя испуганный вопрос леди Аманды относился не к ней, а к ее отцу, сидевшему справа от Леоноры, озабоченный тон вопроса разрушил ее иллюзии.
Действительно, ее отец явно с напряжением хватал воздух ртом. Обычно несколько красноватое лицо его приобрело пугающий бледно-сероватый оттенок. Он непроизвольно хватался за пуговицы своего жилета, безуспешно пытаясь облегчить свое состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21