Сознание того, что в темноте она уже потеряла ориентировку, вызвало у нее приступ отчаянных рыданий. Она обхватила свои плечи руками, как будто защищаясь.
Куда ей идти? Была ли у нее вообще возможность принять решение?
Что произойдет, если она заблудилась? Не в ее ли руках находилась судьба и леди Аманды? Вдова рассчитывала на то, что Леонора приведет помощь. Если она потеряет рассудок в этом темном лабиринте, то никто не позаботится о пострадавшей. Может быть, уже наступит вечер, когда заметят ее отсутствие и начнут поиски!
– Возьми себя в руки, Леонора! – заклинала она себя охрипшим голосом. – Решись и выбери один из этих ходов и беги! Ты должна! Слышишь, ты должна!
Было легче сказать, чем сделать. Она наталкивалась на стены, спотыкалась о неожиданные препятствия, а обожженное место на руке пульсировало от боли. Странный шум отдавался в ушах, и, казалось, сила звука медленно нарастала. Были ли это волны, разбивающиеся о скалы там, на берегу моря?
Леоноре было тяжело дышать. Затхлый, влажный воздух давил на грудь. Ее сердце, которое она считала таким здоровым, билось где-то под горлом в бешеном ритме. Холодный пот тек по ее спине, широковатое платье неприятно липло к телу.
Сквозь тонкие подошвы туфель она ощущала влагу, пропитавшую также края юбки и накидки, которые становились все тяжелее и хлопали по щиколоткам, мешая идти. И лишь когда вода стала заливаться в туфли, Леонора поняла, что означал этот шум. Не она шла к морскому берегу. Это море догоняло ее!
На этот раз она была не в состоянии справиться с внезапным ужасом. Ледяная влага, поднимавшаяся от ее ног и одежды вверх, была предвестником смертельного отчаяния. Прилив!
Леонора была заключена в темный лабиринт из пещер и ходов, где реальная опасность угрожала ее жизни. Она попыталась вспомнить какую-либо молитву, но ни одной не приходило ей на память. Не было никого, кто бы мог ее спасти.
Леонора не осознавала, что испуганный, отчаянный, полный ужаса крик женщины, эхо которого многократно повторилось в каменных стенах, был ее собственным, пронзительным предсмертным воплем.
Глава 13
– Ах, как чудесно! – Леди Аманда с удовлетворенным видом огляделась в столовой и заняла свое место за столом, накрытым для позднего обеда. – Теперь мы редко обедаем совсем одни, мой дорогой!
Герве Кройд недовольно нахмурился. Ему опять бросилось в глаза, что его мачеха была любезна с Леонорой только в ее присутствии. Но в глубине души она, вероятно, все еще не смирилась с ее существованием. Заметила ли его приветливая и мягкая по натуре супруга это противоречие? Не по этой ли причине она пренебрегла совместной трапезой?
– До сих пор ты была в числе сторонников моего брака с Леонорой Эпуорт, – с удивлением услышала леди Аманда холодный ответ. – Ты могла бы понять, что мы должны теперь сидеть за семейным столом вчетвером. Неужели тебе настолько мешает присутствие моей жены, что ты уже радуешься, когда она опаздывает?
Феннимор подавил усмешку и стал нарочито небрежно счищать с лацкана своего смокинга несуществующую пылинку. Сознавала ли мать, что Герве только что окончательно покинул ряды ее преданных, пристрастных обожателей?
– Дорогой мой! – Леди Аманда наклонилась и положила свою руку на его предплечье. По ее лицу нельзя было понять, о чем она думала, его черты выражали только сочувствие и расположение. – Ты принес такую жертву во имя Уинтэша и меня тоже. Извини меня, если я вызвала твое неудовольствие.
Этот тихий, благовоспитанный голос потерял для одиннадцатого графа часть своего волнующего очарования. Он спрашивал себя, почему леди Аманда считает нужным постоянно и назойливо подчеркивать, что он якобы принес какую-то жертву. Чем больше он присматривался к Леоноре и чем ближе узнавал ее, тем меньше у него оставалось ощущения этой жертвы.
Но этой темы Герве Кройд ни в коем случае не хотел касаться за столом, а тем более обсуждать ее с леди Амандой.
Он уже постепенно привык к странной манере Леоноры ковыряться в тарелке и лишь время от времени класть себе в рот кусочек. Очевидно, она делала это, выполняя предписания доктора Филдинга о соблюдении диеты. Но еще ни разу не случалось, чтобы она совсем отсутствовала на совместной трапезе. Герве не находил этому никакого разумного объяснения.
Он кивнул дворецкому и сказал:
– Пошлите, пожалуйста, кого-нибудь к миледи узнать, когда она спустится вниз. Мы пока не начинаем обедать.
Уголки рта вдовы, растянутого в улыбке, неприметно окаменели. Она посмотрела на Феннимора и встретилась глазами с его наглым взглядом. Ей пришлось подавить в себе желание ударить его по лицу. Он был так поразительно похож на десятого графа, что, глядя на него, ей едва удавалось скрыть ту ненависть, которую онаиспытывала к своему мужу, пока тот был жив. Фенн обладал таким же талантом надменно ухмыляться, что доводило ее до белого каления.
В свое время ей придется позаботиться о том, чтобы и его убрать с дороги. Позже, когда история с исчезновением Леоноры покроется травой забвения.
Однако сегодня леди Аманде особенно легко удавалось сохранять самообладание. Она отпила немного из бокала со своим обычным шерри, в то время как Фенн и его брат углубились в разговор о последних новостях из Лондона. Обсуждая окончание так называемой «опиумной войны», которое было закреплено подписанным в конце августа в Нанкине договором, а также связанное с ним расширение торговли с Китаем, они увлеклись настолько, что дворецкому пришлось выразительно покашлять, чтобы граф обратил на него внимание.
Опрятно одетая девушка в белом чепчике горничной присела в книксене рядом с ним. Горничная Леоноры? Чтоэто могло значить? Ее ответ не укладывался у него в голове.
– Как это понять – миледи исчезла? Ты осмеливаешься шутить по ее адресу?
Джейн испуганно покачала головой.
– Нет, милорд. Я не видела сегодня миледи с полудня. Она пошла завтракать, а что делала потом, я не знаю. Миссис Бернс уже спрашивала о ней, потому что она хочет завтра начать сбор яблок, но никто не знал, где миледи.
– Непостижимо! – Леди Аманда склонила красиво причесанную голову и задумчиво посмотрела на горничную. – А почему ты говоришь нам об этом только сейчас?
Джейн в испуге теребила свой белоснежный накрахмаленный передник, не разжимая губ. Герве ответил за нее.
– Леонора не должна давать отчета своей горничной о том, куда она ходит, Аманда. Ты видел мою супругу во второй половине дня, Фенн?
Младший брат покачал головой.
– Нет, со времени завтрака не видел. Я думал, что она занимается обычными хозяйственными делами. Где же она? На нее совсем не похоже, что она заставляет нас так волноваться!
Граф кивнул, вспоминая о своем коротком споре с Леонорой, прежде чем она просто убежала от него. Она уклонилась от разговора, о котором он ее просил. Он обидел ее, и для нее оказалось сложным забыть эти обиды. Может быть, это и было причиной странной игры в прятки? Вряд ли. Это плохо сочеталось с ее скромностью.
– Простите, – прошептала Джейн и, собрав все свое мужество, сказала: – Миледи ведь больна. Возможно, у нее вновь случился один из этих ужасных приступов, и ей было некого попросить о помощи. Может быть, она лежит сейчас в какой-нибудь из комнат…
– Конечно, Гер! – Феннимор вскочил резко, как выпущенная из лука стрела. – Это, наверное, так и есть. Мы должны проверить дом! В замке более восьмидесяти комнат. Можно предположить, что она уже в течение нескольких часов где-то ждет, что ее, наконец, найдут и помогут ей…
Хотя это объяснение и вызвало озабоченность графа, все же он посчитал его единственно вероятным. Об этом говорила и та незаметная, легкая манера, в которой молодая женщина со дня ее появления в Уинтэше энергично принялась за наведение порядка в запущенной усадьбе. Видимо, она занялась одним из удаленных нежилых флигелей, чтобы уточнить возможности проведения уборки и ремонта.
В течение короткого времени лорд Уинтэш мобилизовал всех слуг. Для Феннимора также не было вопроса о том, участвовать ли в поисках. Лишь леди Аманда не сказала ни слова. Внешне невозмутимая, она расправляла тяжелые складки юбки. Лишь когда и граф собрался покинуть помещение, она резко возразила против этого.
– Обед готов, Герве! Кто же будет подавать, если ты послал всех, кто только стоит на ногах, искать твою супругу по всему дому? Я думаю, что ты все усложняешь. Кто может разобраться в женских причудах? Она сама появится вскоре!
Граф не хотел верить своим ушам. Неужели единственное, что ее волновало в этот момент, была эгоистичная забота о том, кто подаст ей обед?
Мышцы его подбородка напряглись, когда он стиснул зубы, пытаясь сохранить самообладание.
– Может быть, ты попросишь свою незаменимую мисс Биддлс подать тебе? – предложил он ледяным тоном: – Пожалуй, твоя горничная единственная, кто остается для этих целей. Извини, пожалуйста, мне некогда…
Он протиснулся мимо своего младшего брата, прежде чем леди Аманда успела высказать уничижительное замечание, которое уже готово было слететь с ее губ. Лишь Феннимор лишний раз стал свидетелем того, как милое выражение сошло с ее лица и оно стало похоже на застывшую маску ненависти и жестокости. Соблюдая в течение многих лет крайнюю осторожность, он научился преодолевать страх, который испытывал по отношению к своей матери с малолетства. Он прищурил глаза.
Нет, он не ошибался. На этот раз заледеневшие черты выражали нечто большее – легкий оттенок удовлетворения, даже триумфа. Неужели его мать что-то знала о Леоноре и ее исчезновении? Был только один путь к тому, чтобы узнать об этом больше. Он слегка поклонился.
– Я пришлю к тебе мисс Биддлс, – предложил он учтиво и направился в покои своей матери.
– Выпей-ка это! – Виконт Февершем протянул графу щедро наполненный бокал бренди.
Они сидели в библиотеке. Большие напольные часы только что пробили два часа ночи. Лорд отослал прислугу отдыхать. Он сам так же, как и его брат, спать не мог.
Герве Кройд выпил бренди залпом, затем всеми десятью пальцами провел по волосам. На них были такие же следы пыли, как и на его уже далеко не чистом смокинге. В процессе своих бесплодных поисков, переходя из комнаты в комнату, они обнаруживали только пыль, грязь и забытые реликвии их детства.
Никаких следов Леоноры!
Ее не было ни в старых классных комнатах, ни в зимнем саду, ни в бальном зале, ни в многочисленных апартаментах, в которых в прежние времена обитали гости Уинтэшей. Она как будто исчезла с лица земли, растворившись в воздухе, подобно привидению!
В последнюю очередь он вместе с Джейн исследовал покои, в которых она жила в одиночестве со дня их свадьбы. Наполовину опасаясь, наполовину надеясь, он хотел найти хотя бы оставленное письмо, которое могло бы объяснить ее таинственное исчезновение. Но и здесь его ожидало разочарование. Как сказала Джейн, отсутствовали только соломенная шляпа и коричневая накидка, а также, конечно, платье, которое молодая женщина надела утром.
– Возможно ли, чтобы она сбежала? – спросил он хрипло у Феннимора. – Совсем без вещей? Не взяв ни смены белья, ни чистых платьев?
– Куда ей бежать? Поразмысли логически! – Брат налил ему еще бренди. – Домохозяйство в Лондоне после смерти ее отца полностью ликвидировано, и, насколько мне было известно до сих пор, у нее нет близких родственников. Она слишком застенчива и робка, чтобы пробиваться в одиночку!
Что-то в словах Феннимора вывело графа из состояния тягостного раздумья.
– Почему ты сказал «насколько мне было известно до сих пор»?
Феннимор выглядел усталым и лишь немного менее запыленным, чем Герве, но все же медлил с ответом. Он знал, что его брат горд и слишком долго находился под влиянием леди Аманды. Он даже знал о ходивших среди слуг слухах, хотя и не допускал мысли о том, что Герве мог забыться настолько, чтобы стать любовником своей мачехи.
– Скажи, ответишь ли ты мне на один вопрос? – начал он осторожно. – Что ты чувствуешь к девушке, на которой ты женился по принуждению?
Герве пристально посмотрел на него, но Фенну было ясно, что в действительности он его не видел, а перед его мысленным взором возникали образы Леоноры. Робкой девочки, не смевшей противиться воле своего властного отца, помпезно разодетой невесты, затем образ новой, похудевшей Леоноры, которая почти тонула в своих мрачных, более подходящих для пожилой женщины платьях.
– При первой встрече я подумал о ней нехорошее, – произнес Герве хрипло, и Феннимор мог поклясться, что в его глазах стояла боль. – Лишь постепенно я начал понимать, что она, так же как и я, была вынуждена совершить поступки, которые были ей в высшей степени неприятны. Кем бы ни был ее отец и какого бы простого происхождения ни была ее мать, я еще никогда не встречал человека, который соединял бы в себе столько выдержки, естественной кротости, теплоты и сердечной доброты, как Леонора.
– Ты ее любишь?
Одиннадцатый граф вздрогнул, застигнутый врасплох, и опрокинул второй бокал бренди так же быстро, как и первый. На некоторое время это несколько согрело ноги и руки, но мало помогло против тоски и печали, которые угнетали его.
– Да, – сказал он просто.
– Тогда тебе, пожалуй, следует прочитать вот это письмо…
Виконт вынул из кармана смокинга и передал Герве сложенное в несколько раз послание.
– От Леоноры?
– Нет, это письмо ее отца, которое было приложено к завещанию.
– Откуда оно у тебя? В ее комнате я его не видел!
Феннимор избегал глядеть ему в глаза.
– Я скажу тебе об этом позже, сначала прочитай его. Оно, вероятно, объяснит тебе многое…
Герве понял, что больше не имеет смысла докучать юноше, сел в мягкое кресло и развернул письмо. Дата, проставленная на письме, свидетельствовала о том, что оно было написано за несколько дней до его свадьбы с Леонорой.
«Мое дорогое дитя, – читал он, – когда ты станешь читать эти строки, я уже буду вместе с моей любимой женой. Я все более стремлюсь к этой цели, особенно сейчас, когда твоя судьба уже определилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21