Как выяснилось, существование этого прохода тщательно сохраняется в тайне, которая известна лишь нескольким семьям рыбаков, и они передают ее из поколения в поколение. Войти в этот переход можно из кладовой дома Кэтрин, и вот почему хозяева Уинтэша передавали этот домик в распоряжение только своим абсолютно преданным, верным слугам. Ты знал об этом?
Кэтрин не только трудолюбивая, но и практичная женщина. Она использует подземный ход как кладовую для припасов. Там прохладно, достаточно влажно, что как раз подходит для хранения зимних сортов яблок. Она услышала мои крики, когда занималась переноской ящиков с яблоками в подземную кладовую. Конец истории прост: взяв фонарь, она пошла на крики и вытащила меня, находившуюся в полубессознательном состоянии, на свет божий.
– Но почему она не послала никого в замок с известием?
Слегка пристыженная, Леонора отвела взгляд. Если она назовет причину, то ей придется рассказать также и о своем недоверии к нему, и о ложном подозрении. Но, возможно, наступил именно тот момент, когда нужно, наконец, сказать всю правду.
– Я… я была совершенно не в себе! В скверном состоянии, невменяемая от пережитого ужаса. Я обожгла руку о горячий фонарь и почти не могла говорить. Кэтрин видела, что я нуждаюсь в помощи, и решила заняться расспросами позже. Она уложила меня в постель, дала мне успокоительное питье, и я уснула. Когда я пришла в себя и смогла разумно говорить, все уже было позади. К тому времени рыбаки уже подобрали найденное на берегу, изуродованное тело леди Аманды, а дети, занимавшиеся поиском раковин, обнаружили тело мисс Биддлс, которая от страха бросилась вниз со скал и разбилась…
– Боже мой…
Герве Кройд смотрел в ясное, прекрасное лицо своей жены, как будто не мог насмотреться.
Леонора покраснела и вновь сосредоточилась на своем рассказе.
– Когда Кэтрин узнала, кто я, она послала кого-то в замок с известием. Феннимор прибыл в деревню. Его сообщение побудило ее к тому, чтобы вернуться вместе со мной. У нее было впечатление, что она нужна сейчас в господском доме. Я просто не могу представить, как бы я пережила прошедшие три дня без ее помощи. Разлаженное домашнее хозяйство, два несчастных случая с трагическим исходом, находящийся в бессознательном состоянии граф, портниха, которую Кэтрин заставляла без отдыха работать, сварливый больной с насморком и мировой судья из поселка Святой Агнессы, задававший крайне неприятные вопросы!
По понятным причинам Герве особенно заинтересовала последняя проблема.
– И как, черт побери, вы оба ответили ему на эти вопросы?
– Мы старались говорить правду, насколько это было возможно. Биддлс разбилась о скалы в приступе помешательства, что, кстати, соответствует действительности. Леди Аманда, которая – это подтверждают все, кто ее знал, – была очень привязана к своей горничной, попыталась удержать ее от безумного поступка и побежала за Биддлс. Об этом говорит порванное утреннее платье, которое было на ней. При попытке остановить Биддлс леди Аманда сама упала в море, а ее горничная смогла выполнить свое первоначальное намерение, бросившись вниз с утеса и разбившись о скалы. Надеясь помочь леди Аманде, которая среди ночи помчалась как фурия за своей горничной, ты также неудачно упал в скалах, но Феннимору удалось вовремя тебя спасти.
Трагическое стечение неблагоприятных обстоятельств. Доктор Филдинг добровольно подтвердил, что здоровье леди Аманды в последнее время оставляло желать много лучшего и что после смерти мужа она была подвержена тяжелым депрессиям. Справиться же с этими состояниями ей помогало только присутствие ее верной горничной. Вчера они обе были погребены в фамильном склепе.
– В фамильном склепе?
Леонора кивнула с явным налетом упрямства.
– Да. Так нам удастся избежать лишних слухов. К тому же она была матерью Феннимора. Ты же не будешь трезвонить на всю округу о том, что в конце жизни у нее повредился рассудок?
– Как ты можешь не испытывать к ней чувства мести? Она посягала на твою жизнь, и только благодаря случайности тебе удалось спастись.
Он заметил, как краска смущения залила щеки Леоноры, и спросил себя, в чем причина. Когда она, наконец, ответила ему, ее голос звучал робко и сбивчиво, так, как это жило в его воспоминаниях.
– Я-я получила т-такое громадное облегчение, к-ког-да узнала, ч-что это она п-посягала на мою жизнь, а не т-ты…
– Я? – На этот раз было невозможно удержать графа в постели. – Почему я?
Румянец на лице Леоноры стал заметнее.
– Ты же не делал тайны из того, что испытываешь отвращение к этому браку. Но несмотря на это, мое приданое очень могло бы пригодиться для разных целей. Деньги для Аманды, для Феннимора, для поддержания усадьбы. Деньги, которые ты бы унаследовал, если бы я отправилась за своим отцом в могилу…
Мужественно встретила она взгляд голубых глаз, выражение которых было настолько необычно, что у нее перехватило дыхание. Его признание окрасило щеки Леоноры пурпуром.
– Леонора! Я был высокомерным глупцом, идиотом, заслуживающим любого наказания, но поверь мне: ни об одном поступке в жизни я не жалел больше, чем о своих идиотских обвинениях после оглашения завещания твоего отца. Нет никакого оправдания тому, что я сказал и сделал тогда, хотя я и никогда не посягал на твою жизнь.
Только одно может оправдать меня. Со дня своего возвращения домой от бабушки и дедушки я почитал свою мачеху. Я восхищался тем, как она переносила презрение отца и не поддавалась никаким издевательствам с его стороны. В ней я видел безвинно преследуемую жертву и верил каждому ее слову, поскольку поступки моего отца, казалось, подтверждали это. Она была моим идеалом, и я надеялся, что когда-нибудь моя супруга будет похожа на нее. Позже, находясь на военной службе, я приезжал в Уинтэш редко, поэтому не составляло труда поддерживать в себе эти иллюзии.
Когда я понял, насколько поврежден был рассудок, скрывавшийся за прекрасным «фасадом» Аманды, было уже поздно! Я знаю, что ты больше не сможешь верить моим словам, но каждый день вновь и вновь я буду доказывать, как сильно я тебя люблю!
– При всем этом смерть от твоей руки я предпочла бы жизни без тебя!
Исключительность этого высказывания, произнесенного самым спокойным тоном, вывела его из равновесия. Неужели возможно, чтобы судьба дала им новый шанс?
– Знаешь ли ты, что ты только что сказала?
Леонора кивнула, хотя сердце у нее было готово выпрыгнуть из груди.
Было нелегко последовать совету Кэтрин. Леонора слышала, как он жалобно звал ее в бреду, но понадобилась большая смелость, чтобы ответить на эти полные тоски призывы теперь, когда они вернулись к действительности.
– Я бы никогда добровольно не покинула тебя! Ничего я не желаю больше, чем стать наконец твоей женой!
– Любимая!
Оказалось, так легко упасть в зовущие объятия и утонуть в кобальтово-синих, блестящих глазах. Их губы встретились в страстном поцелуе, который погасил все недоразумения и оставил лишь реальность их любви.
– Господи ты Боже мой! Детка, подумай о его шишках. Тебе придется потерпеть еще пару деньков, пока ты сможешь по-настоящему вскружить ему голову!
– Кэтрин!
Не выпуская свою жену из объятий, Герве Кройд вглядывался в свою старую кормилицу. Хотя с годами она немного располнела, а ее волосы поседели, она осталась такой же энергичной, как и прежде. Он ответил на ее улыбку.
– Благодарю тебя за свет моей жизни.
– Я так и подумала, что ты любишь малютку, – пробурчала женщина растроганно. – Она настоящее сокровище. Пожалуй, она слишком хороша для вас, Уинтэшей, но такой же была еще и ее бедная мать…
– Ты знаешь?
Герве вглядывался в глаза Леоноры.
– Да. Феннимор отдал мне письмо отца. Оно примирило меня с его смертью. Я знаю, что он теперь вновь соединился с моей матерью.
– Что с Фенном? Как он себя чувствует?
– Ему лучше! Но ты должен как можно скорее отправить его в один из этих университетов, чтобы он немножко набрался жизненного опыта. В Уинтэше ему в голову будут приходить только глупые мысли, и он еще больше будет заглядываться на твою жену, за которой он и сейчас уже бегает как дворовая собачонка! – с нажимом констатировала пожилая кормилица. – А теперь кончайте ворковать, тебе нужно спать, мой мальчик, если ты хочешь опять встать на ноги!
Было трудно противостоять такому властному указанию, и Герве неохотно выпустил жену из своих объятий. Он подчинился сильной воле и покорно выпил приготовленное Кэтрин лекарство, согласившись с мыслью, что перед ним и Леонорой была целая жизнь и у них было еще много времени, чтобы сказать слова, которые они до сих пор не решались высказать друг другу. С ощущением поцелуя Леоноры на губах он уснул.
Глава 17
Сосредоточенно наморщив лоб, Леонора, леди Уинтэш, разглядывала тесные ряды платьев для самых разнообразных случаев. Модистка из поселка Святой Агнессы была очень рада принять Леонору в избранный круг своих клиентов. К тому же, у нее было огромное количество готовых платьев, заказанных одной в высшей степени требовательной в вопросах моды дамой, которая уже никогда не сможет их носить.
Изменить некоторые швы, использовать другую отделку или иные сочетания цветов – и гардероб хозяйки Уинтэша смог бы выдержать конкуренцию с любой из самых модных дам в Лондоне.
Как хорошо, что леди решила раньше времени закончить траур по своему отцу!
Феннимору и Кэтрин пришлось не слишком долго убеждать Леонору в необходимости расширения ее гардероба. Наслаждаясь новым для нее чувством защищенности, которое давала ей любовь Герве, она вдруг стала находить чувственное удовольствие в прекрасной одежде и украшениях, так красиво смотревшихся на ее постройневшей фигуре.
Талии Леоноры уже ничто не угрожало, поскольку огромное хозяйство и требовательный муж, вдоволь наскучавшийся в своей постели больного, не давали ей ни минуты передышки, чтобы она могла вспомнить о своих любимых, но теперь уже излишних сладостях.
Несмотря на все это, сейчас леди Уинтэш искала особенный наряд для важного для нее вечера. Джейн терпеливо ждала поодаль, пока она сделает свой выбор, но была немного разочарована, когда это произошло.
– Старый пеньюар? Почему вы не взяли новый, рубиново-красный, с отделкой из лебяжьего пуха?
Леонора выразительно покачала головой.
– Нет, Джейн, в другой раз. Сегодня я должна надеть этот.
Вздохнув, Джейн сдалась.
– Хорошо, что у вас есть подходящая к нему ночная сорочка.
Она достала из ящика и подала Леоноре тончайшую сорочку из зеленоватого шелкового шифона с серебристым отливом. Круглый глубокий вырез окаймляла серебряная лента, такая же лента удерживала у запястий широкие, драпированные рукава. Вся утонченная обольстительность этой по-монашески простой по покрою сорочки заключалась в прозрачной ткани, нежно облегавшей тело. Никогда она не носила ничего подобного!
Леонора невольно покраснела, когда, надев сорочку, взглянула на себя в зеркало. Быстро накинув шелковый пеньюар, она села перед туалетным столиком, и Джейн начала расчесывать ей волосы.
Предполагала ли горничная, что эта ночь станет, наконец, для Леоноры первой брачной ночью? О том, что девушка понимала это, свидетельствовало, по крайней мере, то, что она, особенно тщательно расчесав, красиво уложила локоны госпожи по плечам и брызнула несколько капель цветочной воды на ее голову.
Но, возможно, Леонора ошибалась. Вполне вероятно, что она неправильно поняла невысказанный призыв в глазах Герве. Лишь сегодня доктор Филдинг разрешил ему, наконец, встать с постели.
Нервно крутила Леонора на пальце туда-сюда свое тяжелое обручальное кольцо. Как это странно, быть замужем уже много недель, не зная реальности брака.
Энергичный стук в дверь между спальнями, до тех пор всегда бывшую запертой, вывел ее из размышлений. Итак, все же!
Поспешно стянув пояс на талии и разрешая Герве войти, Леонора довольно смущенно обернулась к Джейн.
– С-спасибо, ты м-можешь идти, ты мне б-больше не нужна… – прошептала она глухо, побледнев от волнения.
Джейн присела в книксене и с понимающей улыбкой на губах попрощалась. Леонора сжала ладони. Почему же она забыла посоветоваться с Кэтрин? Она бы наверняка объяснила, как ей следовало себя вести, чтобы не разочаровать Герве.
– Прав я или нет, но мне кажется, я вижу страх в твоих глазах? – Леонора почувствовала объятие и нежный жест, которым Герве взял ее за подбородок, чтобы она посмотрела на него. – Не бойся, любимая, я тебя не обижу! Я больше не буду огорчать тебя никогда!
Не обращая внимания на легкое противодействие, он нежно целовал ее лоб, веки, щеки. Эти легкие поцелуи быстро наполнили Леонору таким нетерпением, что она сама обвила руками его шею и жадно потянулась к его рту. После этого всестало совсем просто. Это был танец, в котором шаги и движения получались как бы сами собой.
– Чего тыхочешь добиться, надев это неглиже, – поддразнил ее Герве, который очень хорошо узнал ее наряд. – Ты, видимо, хочешь напомнить мне, что я когда-то был круглым идиотом?
– Нет, не порти воспоминаний. Они очень много для меня значат. Если бы ты тогда не уснул, в тот вечер я отдалась бы тебе, я тебя так сильно любила! – прошептала Леонора и позволила, чтобы он расстегнул пояс и снял с нее пеньюар, проведя руками по ее плечам вниз.
– Ты была как сон, преследовавший меня с тех пор, – виновато признался Герве. – Это должно было быть сном, потому что ты имела все основания меня ненавидеть. То, что ты была готова меня любить без всяких условий, могло быть только чистейшей фантазией!
Он прервал свою речь, и громкий вздох подтвердил то, что он заметил волнующую прозрачность скрытой до этих пор под пеньюаром ночной сорочки.
– Боже мой, ты, наверное, хочешь лишить меня самых малых, скромных остатков рассудка?
– Если это в моей власти…
Долгий и страстный поцелуй, последовавший за этими, произнесенными шепотом, фразами, дал им лишь незначительное облегчение охватившего их чувственного желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21