– Ты подозреваешь, что его подменили?
– По правде говоря, я не знаю, капитан, но это самое разумное объяснение. Хотя заранее никто не мог предположить, что нам понадобятся пушки!
Дрейк помрачнел.
– Да, но ведь все-таки была вероятность начала войны с Америкой. Кто-то сделал расчет на то, что без хорошего пороха мы обречены, и я собираюсь это выяснить. – Дрейк помолчал. – Смитти, пожалуйста, не упоминай это при Александрине. Я не хочу ее пугать. Ей и так туго пришлось последние несколько месяцев.
– Конечно, капитан. – Пытливым взглядом Смитти посмотрел Дрейку в лицо. – Вы все еще не сказали ей?
– Нет.
– Почему?
– Я думал, ты понимаешь.
– Неужели вы думаете, что упадете в ее глазах, когда ваша жена узнает, кто вы на самом деле?
– По-моему, она с удовольствием убила бы меня, если б узнала правду.
– Это все равно скоро выяснится, капитан. Дрейк кивнул:
– Да, но у меня есть еще в запасе несколько недель, которые мы проведем в море. Вот я и подготовлю Александрину к такому удару.
– Чем дольше вы будете ждать, тем суровей будет ее гнев.
– Смитти, я не прошу тебя быть моей совестью. – Дрейк сам не знал, на кого он больше злился – на Смитти или на себя. Все его сомнения и метания, вся горечь, которую он испытывал, внезапно всплыли на поверхность, напоминая ему, как он уязвим в этой ситуации. Он понял, что вся его судьба находится сейчас в руках Александрины.
– Это ваше дело, капитан.
– Бесплодные мечтания – удел романтиков и болванов, – проговорил Дрейк сурово.
– Если человек между печалью и радостью выбирает печаль, его можно считать болваном.
– Или мудрецом, который усвоил жизненные уроки и знает, что любая радость кончается печалью.
– Печалью, которую принесла другая женщина совсем другому мужчине. Вы и ваша жена тут ни при чем.
Дрейк метнул в сторону Смитти испепеляющий взгляд, полный боли.
– Моя мать не была единственной, у кого есть пороки. Большинство жеманниц из высшего общества годами наставляют рога своим мужьям. Тебе это известно так же хорошо, как и мне.
– Леди Александрина совсем не похожа на них. Вы тоже это знаете не хуже меня.
Дрейк ударил ладонью по штурвалу.
– Хорошо, черт возьми, согласен! Александрина на них не похожа! Она красива, чиста и великодушна.
– И?..
– И как ты думаешь, когда мы приедем в Аллоншир, как долго она будет оставаться такой?
– Высший свет не в новинку для нее, капитан.
– Алекс росла защищенной от обмана и предательства. Она не знакома с реальным миром. Черт возьми, Смитти, ее заветная мечта – дом, где живут любящие люди, наполненный теплотой и заботой. – Дрейк приподнял бровь. – Ну и как, разве это хоть сколько-нибудь напоминает тебе Аллоншир, друг мой?
– Все это вы можете легко ей дать, если только, конечно, захотите, милорд.
– Я уже и сам не знаю, чего хочу, Смитти. Но из-за женщины я не буду губить свою жизнь или честь.
– Дарить женщине душевную теплоту и любовь не значит отказаться от собственной индивидуальности.
– Почему ты так настойчиво продолжаешь этот неприятный и бесполезный разговор? – спросил Дрейк.
– Потому что вы ведете себя как негодяй! – выпалил Смитти. Его обветренное лицо даже покраснело от гнева, что случалось с ним крайне редко. – И потому что вы не чужой мне, капитан, – добавил он мягко и ласково. – Понимаете вы это или нет, но вы любите свою жену.
После этих слов воцарилась гробовая тишина. Затем Дрейк набрал побольше воздуха в легкие и выпалил:
– Я не верю в любовь, поэтому и не могу ничего ответить на твое странное заявление, Смитти. – Дрейк отошел от штурвала. – Я ухожу в каюту, попытаюсь поспать. Когда проснусь, сменю тебя. – Уже уходя, он повернулся и крикнул: – И мы не будем больше об этом говорить, Смитти, никогда! Ясно?
– Ясно, капитан.
– Вот и хорошо.
Дрейк оставил Смитти у штурвала, но пока шел в каюту, слова старшего товарища так и звучали у него в ушах. Он вдруг с ужасом осознал, что Смитти сказал правду.
Посыльный остановился у каменных ступеней, чтобы полюбоваться огромным особняком в готическом стиле. Любой, кто впервые посещал Аллоншир, был потрясен его величием и богатством. В Англии не много найдется фамильных особняков, которые бы отличались такой монументальностью и блестящим архитектурным дизайном.
Несколько минут посыльный никак не мог опомниться, находясь под впечатлением от необычайной пышности и великолепия огромного дома. Но вот он вспомнил о важном письме, которое ему необходимо было вручить, и торопливо поднялся по ступенькам. Передав пакет дворецкому, посыльный наконец-то с облегчением вздохнул. Он выполнил свою работу.
По мраморным, похожим на пещеру коридорам Аллоншира шаги дворецкого отдавались мрачным эхом. Приблизившись к одному из лакеев и не говоря ни слова, он вручил ему пакет, после чего так же молча удалился.
Минуя античные статуи, лакей торопливо вошел в столовую и направился прямо к обеденному столу.
Себастьян Баррет поднял голову и раздраженно взглянул на вошедшего:
– В чем дело?
– Извините, милорд, вам только что доставили письмо.
– Да? – Себастьян спокойно поднес салфетку к губам, а затем небрежно бросил ее на стол. Взяв пакет, он едва заметным кивком отпустил слугу.
Себастьян прочитал послание трижды. С выражениями сочувствия его извещали, что корабль «Прекрасная мечта» был уничтожен американским военным судном, а об оставшихся в живых никаких известий не поступало.
Наверху, в своей постели, лежал больной Грейсон Баррет. Возможно, он уже умирал. Себастьян знал, что ему придется сообщить отцу о безвременной кончине Дрейка. Довольно неприятная миссия.
Переложив салфетку на колени, Себастьян невозмутимо продолжил прерванную трапезу. Он решил, что новости могут подождать и до конца обеда.
В отличие от Дрейка Александрину не терзали сомнения. Она знала, что по уши влюблена в своего мужа. Ее страхи и смятение имели другие причины.
Лежа на узкой кровати в каюте, Алекс повернулась на другой бок, пытаясь справиться со своим беспокойством. Несмотря на всю страсть и нежность, Дрейк так ни разу и не признался ей в любви. И это ее очень тревожило. Александрина боялась, что тонкая ниточка, завязавшаяся между ними на острове, в обыденной обстановке может оборваться.
И у нее имелась еще одна причина для волнений, в которой она не желала признаваться даже самой себе: хватит ли у нее сил, чтобы стойко переносить осуждение со стороны окружающих? Оно неизбежно возникнет, когда Алекс вернется в Англию с мужем – простым капитаном корабля. Алекс не сомневалась, что ее ожидают вечные сплетни и пренебрежительное отношение. Она не любила этих людей, однако не знала никого, кроме них.
Александрина чувствовала себя в этой ситуации лицемеркой. С одной стороны, она осуждала высшее общество с его ложными ценностями, а с другой – не находила в себе сил выдержать все презрение этого общества. К тому же Дрейк очень горд, а их взаимоотношения так хрупки! Поэтому-то она и не могла поделиться с ним своими переживаниями. Он и так презирал женщин, особенно аристократок. Ей с трудом удалось убедить его, что она не похожа на всех остальных женщин из высшего общества. Алекс не собиралась сдавать своих позиций.
Если бы только Дрейк полюбил ее! Если бы только произнес заветные слова! Все бы тогда было совсем по-другому.
Александрина закрыла глаза. Она ощущала усталость и опустошенность. Ей не спалось. Ее беспокоила качка. За несколько недель жизни на острове Алекс уже привыкла спать на земле и не могла заснуть на кровати. Тревожные мысли не давали ей уснуть.
Дверь открылась. В каюту вошел Дрейк. Он еще не пришел в себя после разговора со Смитти. Как ему хотелось покоя! Всей душой Дрейк стремился скорее попасть в свой мирок, который временно принадлежал только ему, а сейчас казался недоступным и ускользающим.
– Дрейк! – Алекс заглянула ему в глаза и увидела в них тревогу.
«Может быть, мир еще достижим, хотя бы на короткое время».
Дрейк отшвырнул свою одежду, забрался в постель и заключил жену в свои объятия.
– Ни о чем меня не спрашивай, – прошептал он, – потому что мне нечего тебе сказать. Я не знаю ответов! – Дрейк посмотрел в ее обеспокоенное лицо. Его охватило жгучее желание забыть обо всем на свете в ее объятиях. – Ничего не говори, – пробормотал он, закрывая ей рот поцелуем. – Ни одного слова. Пусть будут только чувства и ощущения. – Ты мне нужна, Алекс...
Он так и не закончил свою мысль, потому что это было уже не нужно. Алекс почувствовала, что голос Дрейка дрожит от переполнявших его эмоций. Она обняла его и отдала все, что он просил и хотел от нее. И он взял это, с жадностью и отчаянием голодного...
Страх и смущение на время забылись, но Дрейк знал, что они так и остались жить в его душе, загнанные в самые потаенные уголки, временно вытесненные более сильными чувствами.
Он нежно взял в ладони лицо Александрины. Нужно так много сказать ей, пока они не добрались до Лондона. Ей так много придется узнать! Ей это будет очень трудно принять...
– Дрейк, нам нужно многое обсудить. Ты должен представлять себе, что предстоит нам обоим, когда мы прибудем в Англию. Нам придется поехать в Садзбери, и моя мать...
– Тсс, – прошептал он, обнимая Александрину. – У нас еще есть время... Еще много времени до прибытия в Лондон. Целые недели. Все это наверняка может подождать. – Дрейк нежно посмотрел на нее. – Часок-другой?
Алекс сдалась, вновь позволив ему окружить себя волшебными чувственными чарами. И в течение следующих нескольких часов единственными словами, которыми они обменивались, были возгласы страсти и наслаждения.
Прошло несколько часов, прежде чем они снова заговорили друг с другом.
– Моя мать – ужасный сноб. – Алекс сказала это очень спокойно, без гнева или осуждения, просто констатируя факт. – Она не будет в восторге от решения отца поженить нас. Мама представляла мое будущее... несколько иначе.
Александрина удивилась, что Дрейк развеселился, хотя, как ей казалось, должен был бы разозлиться.
– Ты хотела сказать, что меня не примут в вашу семью с распростертыми объятиями?
Алекс повернулась к Дрейку и внимательно посмотрела на него.
– Совершенно верно. В этом году должен был начаться мой первый лондонский сезон. Я же сбежала, никому ничего не сказав, оставив в качестве объяснения только записку. Мать заранее договорилась обо всем. Она собиралась устраивать для меня встречи с бесчисленными подходящими молодыми людьми.
– Под словом «подходящие» ты подразумеваешь богатых и знатных женихов?
– Да. – Она ожидала от него взрыва негодования, которого почему-то снова не последовало.
– Алекс, – сказал мягко Дрейк, – не беспокойся, все будет хорошо. Вот увидишь. Я уверен, что как только твоя мать узнает...
Александрина перебила его, не дав закончить фразу. Его нежность причиняла ей больше боли, чем гнев.
– Не оправдывай ее, Дрейк! – сказала она, с возмущением сверкнув глазами. – Я и сама вовсе не оправдываю ее, а просто хочу, чтобы ты знал: как бы окружающие ни отнеслись к нашему союзу, я счастлива, что не вышла замуж за дворянина! Они все мелочные и холодные, как мой отец, и действуют только в своих собственных интересах. – Алекс немного успокоилась. – Я говорю тебе все это только потому, что хочу подготовить к негативной ситуации. Что бы там ни было, между нами всегда существовали добрые и правдивые отношения. Немногие могут этим похвастаться, не так ли?
Ее искренность снова обезоружила Дрейка, словно острой занозой вонзившись в сердце. В этот миг он бы все отдал за то, чтобы стать обычным капитаном корабля, каким Алекс его всегда и считала. Но он не был простым капитаном. И знал, что должен сказать ей правду, должен заставить ее понять.
– Алекс... – начал было Дрейк.
Она засмеялась, отбросив одеяла и сладко потягиваясь.
– Я знаю, дорогой. Ты хочешь сказать, что провел здесь со мной уже несколько часов и должен идти на палубу, чтобы сменить Смитти за штурвалом. – Алекс бросила на него взгляд через плечо. – Хорошо, капитан, я даю вам отпуск. Отправляйтесь на свой пост! Однако вечером я потребую, чтобы вы исполнили свой супружеский долг. И предупреждаю вас, что в случае отказа не ждите снисхождения с моей стороны.
Трудные слова горького признания, которые уже были готовы вырваться у Дрейка, так и застыли у него на губах.
– Я все понял, дорогая жена, и приму это к сведению. Я очень рад, что буду снова в вашем распоряжении и в вашей власти. – Он отбросил прочь свое чувство вины. «Потом, – подумал он, – я скажу ей это потом».
Но это «потом», казалось, не наступит никогда.
Глава 21
Двигаясь вверх по Темзе, шхуна наконец-то прибыла в Лондон. Алекс смотрела в иллюминатор, чувствуя странное ощущение нереальности происходящего.
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она покинула этот город, будучи, по сути, еще ребенком, а вернулась домой взрослой замужней женщиной.
Жаль, что они с Дрейком так мало говорили о будущем. Где они будут жить? Будет ли он плавать капитаном на другом корабле? Проведут ли они какое-то время в Англии или сразу же отправятся в новое плавание?
А еще им нужно будет встретиться с матерью Александрины. Сейчас сентябрь. Вероятно, Констанция Кассел уже в Лондоне. Если большая часть ее знакомых вернулась из Брайтона, возможно, что ее мать тоже здесь. Алекс в глубине души надеялась, что не застанет ее. Она не готова увидеть гнев и разочарование матери. Может быть, через день-два...
– Капитан, мы дома! – радостно объявил Кокран на весь корабль, и его слова были встречены дружными радостными возгласами всей команды.
Дрейк улыбался, стоя на капитанском мостике, но его глаза выражали беспокойство. Он выкрикнул в ответ:
– Пришвартуйте корабль, а затем можете быть свободны! Идите развлекаться! Но не удивляйтесь, когда вам будет недоставать качающейся палубы под ногами!
Моряки весело галдели и переговаривались друг с другом, а Дрейк тем временем отозвал Смитти в сторону.
– Отправляйся в город и зайди к модистке Саманты, мадам Дюпре. Она талантлива и рассудительна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42