Кстати, за последние десять минут вы выругались в моем присутствии столько раз, сколько я не слышала от вас с первой минуты нашего знакомства. А это о многом говорит.
Обозлившись на Либерти за упрямство, он протянул к ней руки, чтобы ухватить за плечи, посадил к себе на колени. Не успела Либерти даже ахнуть, как Эллиот уже страстно целовал ее в губы. Несколько мгновений она еще пыталась сопротивляться, но в итоге сдалась и со стоном, который только воспламенил Дэрвуда, предалась наслаждению. Обхватив ее обеими руками, он что было сил прижал к себе. Но даже этого ему показалось мало, ему хотелось стать с ней единым целым. Сжимая ее в объятиях, он, казалось, исходил мукой, от которой не было никакого спасения, кроме одного. Мысль, что он легко мог потерять Либерти нынешней ночью, довела Дэрвуда едва ли не до безумия, к счастью, любовного.
Либерти поддалась соблазну первого поцелуя. Ее тело стало податливым, словно таяло в его объятиях. И тогда Эллиот вновь впился в ее губы и оторвался только тогда, когда, лишившись кислорода, легкие воззвали о пощаде. Руки его, не зная покоя, то и дело гладили ее плечи, спину, затем принялись ворошить тяжелый шелк волос. Для него в эти мгновения Либерти являла стихию огня и сладостного восторга. Эллиоту казалось, что ничто, никакие ласки не дадут ему до конца утолить неистовую жажду обладания ею. Когда Либерти, откинув голову, со стоном произнесла его имя, Дэрвуд мгновенно ощутил, как вся его кровь бурно устремилась в одну точку ниже пояса.
Негромко выругавшись, он плотнее усадил ее на коленях и принялся расстегивать ворот ее платья.
— Либерти, я хочу вас.
— Эллиот!..
В ее голосе, эхом отскакивая от стенок кареты, звучала все та же призывная нотка, которую он слышал прошлый раз. Она тоже хочет его! Дэрвуд в этом ничуть не сомневался. Быстро расстегнув лиф ее платья, он проник в заветные пределы. Его пальцы теребили, ласкали ее грудь. От неожиданности Либерти ахнула. Но уже в следующее мгновение ее руки обвили его голову, а с губ ее слетал негромкий стон. Дэрвуд оторвался от ее губ, чтобы окинуть взором грудь, которую нежно гладил. Приподнятые тесным корсетом, соблазнительные округлости, казалось, томительно ждали его прикосновений.
— Как вы прекрасны! — шептал он. — Сливки и атлас!
— Клянусь, милорд, мне никогда не понять до конца, что вы со мной делаете!
Пальцы Либерти играли волосами Дэрвуда.
— Со временем поймете. Но в этом нет необходимости. Главное — уметь наслаждаться.
Эллиот опустил голову ниже, чтобы коснуться губами ее груди.
— Вот и наслаждайтесь.
Одной рукой Дэрвуд поддерживал Либерти голову, другой прижимал ее к себе, словно боясь, что ее обнаженное тело ускользнет от его ласк. Он чувствовал, как дрожит ее тело, слышал, как с ее губ срываются сдавленные стоны удовольствия, ощущал, как ее руки сжимают и ласкают его, и все это дико возбуждало его.
Она была его. Дэрвуд мог делать с ней что угодно. Однако ему хватило сил оторваться от ее губ и начать застегивать на ней платье.
Либерти растерянно заглянула ему в глаза:
— Но, милорд…
Вместо ответа он прижал пальцы к ее губам, а затем продолжил начатое.
— У нас слишком мало времени… Я безумно хочу вас, — он придвинулся к ней ближе, с радостью ощутив жар ее тела, — но не хочу, чтобы это произошло здесь. Тесная карета только для уличных девиц.
Значит, Ховард Ренделл позволял себе подобные вольности, думал Дэрвуд, но сам он до такого никогда не опустится. Либерти достойна иного отношения.
Застегнув на ней лиф, он пересадил Либерти и легонько потер пальцем ее распухшую от поцелуя нижнюю губу.
— А теперь, моя милая, расскажите, что вы ночью делали в библиотеке чужого дома.
Либерти удобнее расположилась у него на коленях, отчего Дэрвуд ощутил значительный дискомфорт.
«Что ж, придется терпеть, — приказал он самому себе мысленно. — Сам виноват. Зачем было браться за дело, которое в данных обстоятельствах невозможно довести до конца?»
— Сидите спокойно, — велел он. — Я вас не отпущу, пока не расскажете мне все.
Ее лицо тотчас насторожилось.
— Именно с этой целью вы целовали меня? Наверное, сочли, вскружив мне голову, что теперь я выложу вам все как на духу? Вынуждена напомнить, милорд, что давали слово джентльмена, что не будете принуждать меня к вступлению с вами в плотские отношения.
— Не совсем. Я дал слово, что не стану требовать от вас ничего, что вы не предложите сами.
— То есть хотите сказать, что я вас соблазнила? Но у меня и в мыслях не было ничего подобного.
— Мадам, вас, наверное, очень удивит, если скажу, что вы способны соблазнить меня одним своим взглядом, брошенным через всю комнату. Вам достаточно лишь посмотреть на меня, чтобы вызвать мгновенную реакцию моей души и плоти. — Он внимательно рассматривал ее лицо в лунном свете. — Кстати, если хотите знать, почему я целовал вас, отвечу. Потому что не могу забыть вкус вашего поцелуя, что остался на моих губах с прошлого раза. Искушение было слишком велико.
— Ах, вот оно что, — негромко вздохнула Либерти.
— Более того, мне кажется, если вы в самое ближайшее будущее не станете моей, я просто сойду с ума от неудовлетворенного желания.
— Но, милорд, неужели вы…
— Представьте себе. — Он вновь нежно коснулся ртом ее губ. — А теперь, если не скажете мне то, что я хотел бы и имею полное право знать, предупреждаю, я просто-напросто атакую вас, и вы сами во всем покаетесь. Признаюсь, мысль об этом представляется мне весьма привлекательной.
Она взяла его руки в свои, после чего сползла с его колен и села рядом.
— В этом нет никакой необходимости. Что бы вы желали узнать?
Его пальцы цепко обхватили ее ладонь.
— С вами все в порядке? — Вопрос прозвучал гораздо резче, чем он предполагал.
— Разумеется. Почему вы спрашиваете? Если, конечно, не считать сиюминутной угрозы получить синяки, потому что вы слишком крепко сжали мне руку.
Дэрвуд усилием воли заставил себя ослабить хватку.
— Вы напугали меня, — признался он. Вместо ответа Либерти одарила его изумленным взглядом и дотронулась до его лица.
— Вижу, вы переживали из-за меня.
— Черт, а вы как думали!
— Не знаю, трудно сказать. Поначалу я решила, что вас напугала перспектива публичного скандала.
— Мне наплевать даже на всенародный скандал. Меня больше беспокоит, что у вас не было оснований преступным образом проникнуть ночью в дом к Брэкстону. Кстати, ничуть не больше, чем подозревать его в том, что именно он угрожает вам.
Либерти скептически сощурила глаза:
— Значит, вы считаете, это не Брэкстон?
— Скорее всего нет.
— Но Эллиот, а как же цифры? Если бы вы их увидели… С тяжелым вздохом Дэрвуд потянулся, чтобы взять с сиденья напротив стопку бумаг.
— Я их видел. Более того, видел не только их.
— Я вас не понимаю.
Вместо ответа Дэрвуд протянул ей бумаги.
— Когда вы передали мне полученную вами записку, я тотчас предпршшт кое-какое расследование. Как оказалось, причины угрожать вам имеются у нескольких человек. Брэкстон в их числе. Однако, все взвесив, я их исключил.
— Почему?
— Взгляните на это. — С этими словами Дэрвуд потянулся, чтобы зажечь газовый рожок. — Саму историю я расскажу потом.
Не произнеся ни слова, Либерти сорвала с бумаг печать и углубилась в чтение, но уже через несколько секунд вернула их Дэрвуду, одарив при этом сердитым взглядом.
— Но ведь это финансовый анализ состояния дел Ховарда! Откуда он у вас?
— Просто я решил, что лучше всего начать расследование с голых фактов.
Было заметно, что Либерти побледнела.
— И как давно вы располагаете этой информацией?
— Со вчерашнего утра.
— Брэкстону об этом известно?
— Полагаю, да.
— В таком случае, согласитесь, у него есть все основания идти на крайние меры.
— Только в том случае, если бы вам угрожал именно он.
— Вы же считаете, что это кто-то другой?
— Пожалуй, да.
— Дэрвуд, поймите, это моя жизнь. И я была бы вам весьма благодарна, если бы вы об этом время от времени вспоминали.
Вместо ответа Эллиот лишь тяжко вздохнул и потянулся, чтобы взять ее за руку. Он с ужасом ждал этого момента едва ли не весь день. Чем глубже они с Гарриком погружались в дела Ховарда, тем больше находили свидетельств того, что угрозы исходили не от кого иного, как от самого Эллиота. Кроме этого, другого ответа у него не было. По какой-то причине Либерти не заподозрила его, однако факты против него накапливались едва ли не ежесекундно. Дэрвуд не хотел ими делиться с Либерти до тех пор, пока он не сможет доказать свою полную невиновность.
— Вы знаете не хуже меня, что Ховард успел нажить себе немало врагов.
— В их числе и вы. Дэрвуд поморщился:
— Верно, в их числе и я.
— Однако ни у одного из них нет причин угрожать мне. Если кто и теряет что-то в этой ситуации, так это инвесторы Ховарда. Это наверняка кто-то из них. И если Брэкстон обманывал Ховарда, то у него-то достаточно оснований, чтобы опасаться разоблачения.
— Если, конечно, Ховарду самому не было известно о его махинациях.
— Но это невозможно!
— Цифры говорят об обратном.
— Ни за что не поверю, что Ховард обманывал своих инвесторов. С какой стати?
— По той же причине, по какой он прислал мне письмо. По той самой причине, по какой он оставил вас в таком положении, когда вы вынуждены выйти замуж за Карлтона. Ховард был одержим алчностью и любил помыкать людьми.
Как ни странно, на это у Либерти не нашлось возражений.
— Тем не менее это не объясняет, от кого исходят угрозы.
— Очевидный источник, — заговорил Дэрвуд, тщательно подбирая слова, — тот, кто от этого больше всего выигрывает.
Либерти в задумчивости нахмурила лоб:
— Но это вновь отсылает нас к самому началу, то есть к Карлтону и вам. Клянусь, это сводит меня с ума! И вообще, вы не переубедили меня. Я по-прежнему считаю, что это Брэкстон.
У Эллиота отлегло от сердца. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем к нему вернулась способность трезво мыслить. Он тотчас подумал, что не так уж и плохо, если Либерти какое-то время будет оставаться в заблуждении. И если он сможет уговорить ее посвятить несколько последующих дней изучению цифр, которые она видела этой ночью, то таким образом он сумеет удержать ее от новых приключений до тех пор, пока они наконец-то не сочетаются законным браком.
— Что ж, может, вы и правы, — согласился он. Либерти тотчас откликнулась на его уступку:
— Значит, все-таки и вы того же мнения? Я никогда не доверяла Брэкстону, о чем не раз говорила Ховарду, но он и слушать не хотел.
— Во всяком случае, к доверию он не располагает.
— Хорошо, что вы тоже так считаете. Ховард говорил, что я чересчур мнительна. Но в глазах Брэкстона есть нечто, что наводит на подозрения.
— Что ж, возможно, после того как проанализируете все, что предстало вашим глазам сегодня ночью, то получите ответы на многие вопросы.
— Вряд ли, — покачала головой Либерти. — Мне недостает связующего звена. Такое впечатление, будто в голове у меня огромная мозаика-картинка, и я пока что не уверена, каких конкретно кусочков не хватает, однако, надеюсь, со временем выясню и это.
Карета подкатила к черному ходу особняка Хаксли-Хаус и остановилась. Эллиот сжал руку своей спутницы.
— Либерти, прошу вас, доверьтесь мне во всем. Все будет хорошо, уверяю вас.
— Надеюсь, ваши предчувствия не обманут вас и все будет хорошо. — Она бросила взгляд на их переплетенные пальцы.
Эллиот пожал ей руку.
— У меня к вам просьба.
— Еще одна? Честное слово, Дэрвуд, вы сегодня на удивление самонадеянны. Требуете от меня, чтобы я ничего не предпринимала, пока не узнаете, кто же все-таки мне угрожает, а теперь хотите еще чего-то.
«Еще много, много чего, — подумал про себя Дэрвуд. — Причем такого, что ты будешь таять в моих объятиях». Вслух ничего из этого он не произнес, лишь многозначительно кашлянул.
— Хочу просить вас сопровождать меня завтра вечером на приеме у леди Эстерли.
— Сопровождать вас? — Либерти посмотрела на него в немом изумлении. — В этом ничего предосудительного?
— Как вы знаете, Перл вам симпатизирует. Она просила пригласить вас.
— Эллиот, вы отдаете себе отчет в том, что будет, если придете на званый обед вместе со мной? Джентльмены вашего положения не берут с собой в общество женщин моего круга.
— Мне нет дела до того, как поступают в таких случаях джентльмены, а послезавтра до этого никому не будет дела, — с жаром заявил он и на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание. — Перл устроила так, что завтра вечером мы с вами сочетаемся браком в ее часовне.
— Завтра вечером? Но разве это возможно?
— А почему нет?
— Но, Дэрвуд, вряд ли стоит церемонию бракосочетания проводить при таком скоплении народа. Надеюсь, вы понимаете, какие слухи потом пойдут? Или здравый смысл вам изменил?
— Отнюдь. Уверю вас, я вполне адекватен в своих действиях. И если вы хорошенько подумаете над моим предложением, то тоже сочтете его в высшей степени разумным. Публичная церемония бракосочетания даст понять вашему мучителю, что отныне ему придется иметь дело со мной. Уверен, угрозы мгновенно прекратятся.
— Какого вы, однако, о себе высокого мнения!
— Нет, рассуждаю в высшей степени трезво. Кто бы он ни был, пусть только попробует потягаться со мной. А что касается общества, нет лучшего способа переманить его на свою сторону, как дать ему пищу для разговоров.
— То есть мне уже не удастся отговорить вас от задуманного?
— Даже не надейтесь.
— А если я откажусь?
— Кстати, я предполагал такой ответ с вашей стороны. Тогда буду вынужден вас похитить.
— Ах да, как я не подумала!
Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.
— Прошу вас, не расстраивайтесь. Кстати, хочу напомнить вам, что я уже совершил для вас великое благодеяние.
— Мне даже страшно спросить, о чем идет речь?
— А кто же тогда собрал для вас нужные сведения? Признайтесь, я избавил вас от необходимости самой заниматься довольно рискованным делом и тем самым спас от возможного скандала. Однако я еще не закончил работать с этими бумагами и передам их вам завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34