— Думаешь, я все это из каких-то высоких побуждений? Да просто не хочу, чтобы ты от меня сбежала.
Что стояло за этими его нарочито грубоватыми словами? А вдруг у него все-таки есть какое-то чувство к ней? Во всяком случае, в благородстве и самоотверженности ему не откажешь. Он хочет, чтобы она сама определила свою судьбу, сама распоряжалась своим телом. Чувство никогда не испытанной свободы охватило все ее существо.
Она провела рукой по его щеке, губам.
— Железный Мак! Вот уж никогда не думала, что мне придется благодарить его за несгибаемость и твердость!
— Они не безграничны, но я буду стараться! — Лок несколько вымученно улыбнулся, поцеловав ей ладонь.
— Спасибо!
Лок прокашлялся, — черт, и зачем он так все усложняет.
— Это мое последнее благородное действо на ближайшее столетие, так что учти! А пока займусь крабами — холодная водичка мне сейчас как раз…
Констанс снова сильно покраснела, а Лок снова изобразил улыбочку — на этот раз еще менее естественно. Поднявшись с кровати, он пошел к двери. — Может быть, огонь разведешь? Ночка предстоит холодная, судя по всему.
— Да, конечно! — Констанс как-то жалко и поспешно кивнула. — Это он, конечно, не погоду имеет в виду…
Только сейчас до него дошла двусмысленность сказанного. Он помедлил, потом вернулся и поцеловал ее с такой непередаваемой нежностью, что ей снова захотелось разреветься.
— Не психуй! У нас есть время, переживем… — Его слова прозвучали сладкой музыкой для нее.
Несколько часов она провела в уединении, пытаясь разобраться в половодье охвативших ее разнообразных эмоций, впрочем, тщетно. Поняв, наконец, бессмысленность этого занятия, она спустилась к морю. Стараясь не глядеть на все еще внушавшую ей первобытный страх пучину, она помогла Локу разжечь костер из сухих веток. Так они и поужинали — крабами и креветками, которых наловил Лок, с приправой из трав и дикого салата, которые насобирала Констанс, пока бродила по окрестности. Лок подкинул еще несколько веток в костер и улегся на песок у ее ног. Она, предусмотрительно расположившись спиной к морю, смотрела, как садится за скалы солнце, освещая небо каким-то странным, оранжево-фиолетовым светом. Свежий вечерний ветерок развевал ее волосы, но она не двигалась.
— Тебе не холодно? — тихо спросил он.
— Нет. — Она бросила на него взгляд из-под ресниц. — Здесь хорошо.
— Как в Лахайне?
— Да нет, там гораздо теплее, там пальмы и тростниковые поля — такие зеленые, что глаз режет, а вот скалы похожи. Однажды я поднялась на Халеакалу.
— Хале… что?
Она улыбнулась.
— Дом Солнца. Священный вулкан, очень старый, потухший. До того, как пришел христианский Бог, моя мама верила в то, что Мауи, ну это божество такое, вернее полубог, получеловек, спрятал там солнце, ну, похитил его, чтобы заставить помедленнее по небу двигаться. Тогда у людей было бы больше времени для жатвы и прочих дел.
— Там, должно быть, есть на что посмотреть…
— Наверное, на луне вот так же. — Она посмотрела вверх — на небе стали появляться звезды. — В кратере когда-то горел огонь богини Пеле, теперь там только пепел, но жизнь и там есть. Там растет священный один цветок, не знаю, как он называется, прямо на скалах, представляешь?
— В трудностях не только люди закаляются, а и все живое, как сталь, — задумчиво пробормотал Лок.
— Да. Знаешь, этот цветок славится своей красотой, он алый-алый, но цветет только один раз и сразу после этого погибает. Правда, жалко?
— Все-таки лучше, чем совсем не цвести. — Лок прутиком что-то чертил на песке.
— Да. — Она глубоко и судорожно вздохнула. — Ты прав.
Нахмурившись, Лок сел, поджал ногу, обхватив ее руками. Пенные волны за ее спиной накатывались и откатывались снова — ритм вечный как мир.
— Конни, ты что?
Она в каком-то отчаянии сплела руки.
— Что, если я так и не сумею сделать тебе хорошо? Если я никогда не расцвету?
Он шутливо и нежно подергал ее за мочку уха.
— Ты слишком много об этом думаешь. Все в свое время — будет, как должно быть. Чему быть, того не миновать.
— Но я не знаю, смогу ли я сделать то, что ты от меня ждешь. Не знаю, как… — Она чуть не плакала. — Лучше бы ты меня взял сегодня, тогда, днем. Все было бы уже ясно.
— Это рецепт для труса, а я не трус, Констанс, ты знаешь. В некоторых случаях надо выждать. — Он выпрямил ноги, посадил ее к себе на колени и махнул рукой в сторону моря. — Ты уже победила сегодня одного дракона.
— Благодаря тебе! — прошептала она.
— Посмотри на море! — сказал он. — Ты же художник, а, значит, не можешь не оценить его красоту. Движение, тайна, это кружение прямо в звездную высь, как молитва…
— Ты поэт! — мягко отозвалась она. — Я это знала.
Он засмеялся.
— Просто человек, который любит строить корабли — чем больше, тем лучше, вот только эта моя «Доблесть», пожалуй, исключение. Кстати, в десяти милях отсюда — железнодорожная станция, так что мы могли бы вернуться в Бостон и поездом, но лучше опять так же, как и сюда. Осилишь?
Констанс поежилась. Без Лока это вряд ли получится — подавить свой страх. — Если ты опять будешь меня держать так…
— С удовольствием! О, как это было! — В его голосе прозвучала улыбка.
— Опять ты меня подначиваешь! — осуждающе отозвалась она. — Я же тебе уже сказала, что я в этом совсем неопытная!
— То, что происходит между мужчиной и женщиной, — это может быть прекрасно, по-настоящему красиво. — Он погладил ее по шее. И то, что этому предшествует, по-своему не менее важно. Если хочешь поднакопить опыта, начни с прикосновений.
— Мне хочется! — пробормотала она. — Но я боюсь.
Он поднял голову, вопросительно посмотрел ей в глаза.
— Ты можешь довериться мне опять, так же, как и тогда, в море.
— Я… я могу попытаться, — выдохнула она.
— Это все, о чем я могу просить, любимая. Пошли, уже поздно, у нас с тобой был длинный день.
С замирающим сердцем Констанс отправилась с ним к домику. Там он зажег лампу, пошуровал в печке. Она стояла, не зная, что делать. Он дотронулся до ее плеча.
— Ну, ты чего? Не собираешься ложиться? Вот там вода, если нужно. — Он расстегнул рубашку и рывком стянул ее через голову. — Я сейчас вернусь.
— Ладно. — Она не могла оторвать глаз от его мощного торса.
— Констанс! — Взяв ее руку в свою, он прижал ее к левой стороне груди. Ее пальцы запутались в его курчавых волосах, от их прикосновения у него захватило дыхание. Только бы самообладание не подвело! — Мы будем спать вместе, чтобы привыкнуть друг к другу. Но не более того.
— Ой!
— Принцесса! — Он поцеловал ее, потом его взгляд посерьезнел. — Я всегда держу свое слово. Всегда!
Лок вышел, а Констанс быстро, путаясь в одежде, разделась, сполоснулась кое-как и накинула на себя фланелевый халат, который был явно великоват. Нашла на дне мешка свой гребень и принялась расчесывать свои спутанные ветром волосы. Обычно это ее успокаивало, но не сегодня. Несмотря на увещевания Лока, она была далеко не уверена — нет, не в нем, а в себе самой. Что, если она вдруг захихикает в самое неподходящее время? Он подумает, что она совсем дурочка. А что, если заплачет? Подумает, что она трусиха из трусих.
Констанс так погрузилась в свои мысли, что, когда он вошел, она от неожиданности выронила гребень. Господи, надо было бы не торчать, а забраться под одеяло — так все-таки было бы лучше. Лок прошлепал босыми ногами, волосы были мокрые, на коже мурашки от быстро холодевшего ночного воздуха. Бросив свои вещи на комод, он поднял гребешок с пола.
— Ну-ка, дай, я!
Отбросив одеяло, он уселся на край кровати, потянул к себе Констанс. Молча он стал расчесывать ее волосы и остановился только тогда, когда они все распушились и стали потрескивать.
— У тебя чудесные волосы! — пробормотал он.
— Они… они здорово отросли… — Это было все, что она могла сказать. Она сидела смирно, но сердце ее отчаянно билось. Она так чувствовала горячее прикосновение его бедра. И хотела, но чего? Она сама не знала. Желание быть рядом с ним боролось со страхом — страхом неизвестного, страхом греха, страхом перед возможной неудачей.
— Ты вся так напряглась, что тебя можно использовать вместо кочерги! — Лок отложил гребешок и принялся массировать ее плечи. — Расслабься, сладенок!
— Я… я пытаюсь… — едва слышно прошептала она.
— Тебе нужно перестать думать о себе, — сказал он. — Подумай лучше обо мне.
— Что? — Она встала, повинуясь его жесту, через плечо робко посмотрела на него, глаза ее в испуге расширились — он начал снимать брюки. Он дотронулся, было до резинки длинных трусов, но, в свою очередь, взглянув на нее, передумал. Он лег, приглашая ее последовать своему примеру, и закинул руки за голову.
— Небольшой эксперимент, Констанс. Кое-что из того, чему я научился на Востоке. Ты можешь потрогать меня, погладить везде, с головы до пят, кроме одного-двух наиболее чувствительных мест. Сама — просто, чтобы сделать приятно нам обоим — и больше ничего. Она судорожно сглотнула.
— Ты, правда, хочешь, чтобы я это сделала?
— Очень, давай. Не стесняйся. — Его губы изогнулись в хитрой улыбочке. — В отличие от тебя я не кусаюсь.
— Ой! — Перспектива полной свободы в исследовании этого прекрасного мужского тела ей показалась очень привлекательной. А тут еще этот прищур его глаз — он думает, что она это не сможет, не иначе. Ну, она ему покажет, на что способна!
Она неловко взгромоздилась на постель, встала рядом с ним на колени. В своем большом халате она показалась Локу совсем ребенком. Впрочем, нет, хотя она и запахнулась по самое горло, четкие линии ее бюста хорошо видны через ткань. Улыбка еще витала у него на устах, но во рту сразу пересохло. Он сделал над собой усилие, чтобы не сглотнуть — еще испугается звука… Когда ее пальцы слегка коснулись его солнечного сплетения, между ними как будто возникла электрическая дуга — так, по крайней мере, ему показалось. Какая сладкая пытка!
Констанс между тем сосредоточенно продолжала свое путешествие по телу Лока. Кругами прошлась по его груди, стараясь не задеть бронзовые пятнышки его сосков, обеими руками помассировала плечи, погладила ключицы, потом шею. Она улыбнулась про себя, увидев, как он закрыл глаза, чтобы скрыть то, что можно было в них прочитать. Она потрогала его бархатистую кожу за раковинами ушей, потом погрузила пальцы в янтарный шелк его волос, с трудом оторвавшись от них, чтобы прикоснуться к его вискам и подбородку.
Она прошлась по его рукам, потом по бокам, считая каждое ребрышко, каждый жгут мускулов, опустилась вниз, дошла до бедер, но когда пальцы ее приблизились к низу его живота, он изменил позу — там их встретили его руки, которые ласково, но твердо схватили ее за кисти.
— Стоп, стоп! — Голос его как-то странно осип. — Я не сверхчеловек.
— Х-м-м… — Обнаружив, что означают его слова, она тихо ахнула.
— Да нет, я не жалуюсь. У тебя это здорово получается.
Он издал короткий смешок, несколько неестественный. Освободив ее руки, он перевернулся на живот и подложил ладони под подбородок. — Ну а теперь с этой стороны немножко.
Слегка уязвленная его деловито-юмористическим тоном, она совсем забыла о недавнем смущении. Нет, она прорвет эту его железную броню! Она принялась массировать тугие, мощные мыщцы его ноги, прошлась ему между позвонками, остановилась на ямочках — чуть-чуть повыше резинки его трусиков. Господи, какая у него кожа — бархатистая, ароматная, с ума можно сойти. Какое удовольствие она испытывает от того, что она ему делает, наверное, не меньшее, чем он получает. Это интересная мысль — что приятнее, — давать или получать? Стоит подумать об этом попозже. Но теперь не до рассуждений, уже ни о чем, не думая, она прижалась губами к поверхности его спины и покрыла ее россыпью легчайших и нежнейших поцелуев. Он дернулся — ага, значит, притворялся таким хладнокровно-расслабленным! Она улыбнулась и повторила эту операцию.
— Ну, хватит, хватит! — Он повернулся на бок. — Ты, оказывается, способная ученица. Прямо сирена настоящая — помнишь, как они бедных моряков заманивали? Так от моих добрых намерений ничего не останется, не говоря уже о душевном спокойствии.
— Я просто хотела сделать тебе приятное! — ответила она невинным голосом.
— Ладно! — Он мягко взял ее за руку. — А теперь моя очередь.
— Что? — Она опять громко сглотнула, глаза ее расширились от испуга.
— Только потрогаю, Конни. Слово! — Он тоже встал на колени перед ней, мягко провел руками по ее предплечьям, остановился у запястья — ого, какой пульс! — Можно, я на тебя посмотрю…
Погружаясь в огненную голубизну его глаз, Констанс вяло подумала — если она любит этого человека, разве она может не доверять ему? Поначалу ее привлекла в нем его сила, но теперь она знает, какой он нежный, понимающий. Он не сделает ей ничего плохого. И что плохого в его просьбе? Облизав пересохшие губы, она кивнула.
Он медленно высвободил ее из ее халата и отбросил его в сторону. Дыхание у него перехватило — на ней больше ничего не было, никакой одежды. В неверном свете лампы ее кожа светилась каким-то медовым оттенком. А какие груди — тугие, высокие с такими изящными розово-коричневыми сосками! Она стояла на коленях с опущенной головой, шелковая копна ее волос разметалась по плечам. Какая совершенная красота! Что-то языческое в ней, и это — его женщина! Он может взять ее сейчас же, насладиться этим принадлежащим ему телом! Стоп! Еще нельзя, еще не время, а то эта дикая фея взмахнет крылышками и улетит от него навсегда…
— Как чудесно! — произнес он, дотрагиваясь до ее плеч и мягко увлекая ее вниз. — Ты чертовски красива…
Она издала какой-то протестующий звук, вся, дрожа от страха, или от ожидания?
— Да, да! — настойчиво повторил он. — Я покажу это тебе.
Так же, как и она до того, он начал гладить и массировать ее руки и ноги, плечи и лицо. Понимая, что она еще не готова к большему, он обходил стороной ее груди и темный треугольничек внизу живота, хотя это давалось ему нелегко. Мало-помалу дрожь у нее в теле прошла, она как-то пригрелась под его ладонями, совершавшими такой неторопливый, такой исполненный чувственной неги массаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42