Да к тому же и времени у него нет на все это. Он представил себе, как отреагировали бы столпы бостонского общества, если бы он появился в компании этой бронзовокожей вахини, а ведь от них его бизнес зависит! Нет, нет, навестить при случае нетребовательную и уступчивую вдовушку на Энн-стрит — этого ему вполне достаточно. Ничто, никто, особенно же женщина, не должны стоять на его пути к успеху, — и мести.
Кон сладко прижмурилась, смакуя кусочек сладкого пирожного, и чуть ли не мурлыкала от удовольствия. В ней ощущалась какая-то невинная чувственность, которая могла возбудить воображение любого мужчины и разгорячить его кровь. Наверное, это и привлекло Дайлана.
Лок отогнал от себя картину, созданную слишком пылким воображением. Господи, да она же совсем ребенок! Только его беспардонному братцу могла прийти в голову такая безумная идея. Ну ладно, с ним он еще посчитается, но что ему сейчас делать с этим цыпленочком?
— Кстати, а, сколько тебе лет? — резко спросил ее Лок.
— Двадцать, — пробормотала она с полным ртом; ее грязная мордашка светилась гастрономическим восторгом. Лок бросил на нее скептический взгляд. Свитер был явно слишком велик, так же как и матросские брюки, явно принадлежавшие ранее кому-то другому — под ними совсем не ощущалось тех округлостей, которые должны были бы быть у женщины в таком возрасте.
— Если тебе двадцать, то мне уж никак не тридцать один! Иначе я готов свою шляпу съесть!
Особенно не раздумывая, она воткнула свою кепку ему прямо в полуоткрытый рот:
— А как насчет моей? Начинай жевать!
С каким-то сердитым рыком он шваркнул кепкой об стол, но она только весело расхохоталась. Что-то она так веселится — как будто заключенный, выпущенный на свободу? Лок сжал челюсти: он не позволит делать из себя посмешище.
— Следи за собой, крошка! Дело серьезное.
— Вы абсолютно правы, — сразу посерьезнев, она указала куда-то ложкой. — Пожалуйста, скажите, что это?
— А? — Лок взглянул на блюдо. — Яблочный пирог.
— Яблоки. Настоящие яблоки, — почти пропела она, ее акцент, напоминающий о сладком аромате южных островов, придал обыкновенным словам какую-то таинственную мелодичность. — Ради этого стоило поголодать и замерзнуть почти до смерти, не говоря уже обо всем прочем.
Лок был поражен ее почти молитвенным тоном:
— Ты что, никогда не видела яблок?
— Только на картинках, в книжках, там у нас, в миссионерской школе. — Она облизала ложку, потом одарила его ослепительной улыбкой, преобразившей ее лицо.
«Пожалуй, я не прав», — подумал Лок, сам, изумляясь себе. Да, под этими космами и грязной кожей была красавица. Золотистого цвета глаза светились умом и энергией. Он явно заинтригован и где-то в глубине просыпается чисто мужской интерес к ней. Вот еще морока!
Кон уже забыла о своей выходке с кепкой и продолжала, как ни в чем не бывало:
— Я никогда не видела ничего подобного. Этот город… Потрясающе. Только как вы переносите этот жуткий холод… Неудивительно, что вам приходится носить столько идиотских тряпок на себе. Было видно, как она поежилась — потом снова склонилась над своим блюдом.
Лок попытался как-то овладеть собой:
— Слушай, э… Кон — это что такое?
— Констанс. — Она слегка вздохнула, отправляя в рот очередную порцию пирога, приправленного корицей.
— Ну ладно, Констанс. Не знаю, что Дайлан тебе говорил, но… — Лок почувствовал, что краснеет. Черт! Чего тут деликатничать-то! — Я не знаю, о чем вы там с Дайланом договорились, или что он там тебе обещал, но мне… у меня нет потребности… А, дьявольщина…
Она посмотрела на него, слегка склонив голову набок, между бровями залегла удивленная морщинка:
— В чем дело, Лок Мак-Кин?
У Лока даже шея покраснела. Вот это да! Железный Мак, который одним леденящим взглядом мог привести в чувство дюжину матросов-головорезов, который, не моргнув глазом, ворвался в шанхайскую гавань под носом у батарей манжурского императора, сейчас не может слова вымолвить в присутствии этой девчонки!
— А будь оно неладно! Мне не нужна баба для этого дела, тем более такая — кожа да кости, которую мой братец подцепил неизвестно где…
Констанс опять засмеялась, но на этот раз ее смех, который прервал его путаную тираду, звучал презрительно-издевательски.
Лок рявкнул:
— Ты что свихнулась?
Констанс, мгновенно, как хамелеон, сменив манеры портовой девчонки на стиль и произношение принцессы королевского дома, холодно осведомилась:
— Извините. Вы обвиняете своего родного брата в сводничестве? Считаете, что он торгует живым товаром?
— Ну, нет, конечно… То есть… Ну, а как ты иначе-то могла попасть сюда?
Он едва успел увернуться от ложки, которую она швырнула в него довольно метко. Но от груды грязных тарелок, которые она сбросила ему на колени, он спастись не смог. Не успел он прийти в себя, а она была уже почти у двери. С трудом, освободившись от липкой груды, не обращая внимания на черепки, усеявшие пол, он бросился за ней и поймал, когда она уже схватилась за ручку.
— Руки прочь, ты, деревенщина! — Она брызгала слюной как разъяренная кошка, обрушив на него град ударов маленькими кулачками. — Ты, животное! Дубина! Я ему заплатила — чем могла!
— Да уж могу себе представить. — Лок ухмыльнулся, пытаясь как-то обороняться и в то же время не повредить ей что-нибудь. Она была не тяжелее змейки, а запястья, за которые он ухватил, были такие тоненькие, что он боялся, как бы они не переломились!
— Идиот! — Она буквально испепеляла его взглядом. — Я заплатила ему картиной — с видом «Вест-Уинда». Я художница, — или по крайности буду, когда доберусь до Парижа.
Лок, ошеломленный, механически повторил:
— Парижа?
— Конечно. Все настоящие художники заканчивают свою учебу в Школе изящных искусств, и к весне я буду там. — Она вырвалась у него из рук и, слегка поморщив носик, добавила: — Эта ваша заводь для меня только короткая остановка.
Лок фыркнул:
— Думаешь, это так просто? У тебя, небось, и доллара-то не наберется. На что собираешься покупать билет в Европу?
— Сюда-то я все-таки добралась, а тоже не ближний свет, — ответила она, пытаясь справиться с неожиданной дрожью, охватившей ее тело. Страшно стало? Или противно? Взяв себя в руки, она снова бросила на него взгляд, ее глаза необычно золотистого оттенка сверкнули яростью и решительностью. — Я уж как-нибудь устроюсь. И уж, конечно, не стану продаваться такому бабуину-переростку.
— Подожди минутку, мисс недотрога! Можешь сколько угодно строить из себя принцессу, но…
— Нет, ты подожди, Лок Мак-Кин! — Отбросив назад копну своих темных волос, она ткнула ему пальцем в грудь — довольно больно, кстати. — Это ты строишь из себя Михаила Архангела, но только сам дьявол мог подсказать тебе такие мысли о своем брате-душке!
— Дайлан-душка? Вот уж умора!
— Он единственный настоящий джентльмен, который мне до сих пор встречался. Он-то никогда не считал, что я могу зарабатывать себе на жизнь таким образом. Спать с тобой? Ха! Осыпь меня золотом, и то не пройдет! Лок снова густо покраснел:
— Да, а мне-то, зачем такая тощая кошка?
— Ну и хорошо! А то смотри, еще получишь за свою глупость!
Она вновь подняла свою худую ручонку. Он выразительно сжал кулак:
— Попробуй только, — мрачно посулил он ей. — Единственная глупость с моей стороны — это то, что я тебя принял за нормальную, разумную бабу, которой нужно помочь.
Она нерешительно моргнула, ресницы, казалось, закрыли все ее щеки.
— Я могу быть и разумной.
— Тогда, прежде всего — поменьше о Дайлане, никто никогда не мог сказать, чем он руководствуется, включая и его самого. Давай исходить из очевидного: ты вроде не хочешь моего… гм, покровительства, а мне не до этих, ну, влюбленностей; на этой основе мы можем договориться обо всем.
— Конечно, — хорошая идея.
— Прекрасно, — он устало вздохнул. — Так что же мне с тобой делать?
Она упрямо вздернула кончик подбородка:
— Я могу сама о себе позаботиться.
Лок с отвращением глянул на ее костюм мальчишки-неряхи и грязную мордашку:
— Да уж, принцесса… Ну ладно, я уж привык всегда подчищать за Дайланом. Что бы он там ни замышлял, я не хочу, чтобы ты кончила борделем на набережной. В Бруклине есть миссионерская церковь, которая дает приют таким, как ты. Думаю, пастор с женой…
— Нет. — Щеки Констанс побелели, став под цвет снега, падавшего за окном.
Лок испуганно схватил ее за руку и усадил опять на лавку:
— Что с тобой? Переела? Понятно, нельзя так переполнять желудок, но если ты меня еще яблочным пирогом!..
— Я в порядке. — Глубокий вдох вроде бы помог ей справиться с собой, и она усилием воли подавила приступ дрожи в теле. — Единственное, чем я сыта по горло, — это попы. Это не для меня, Лок Мак-Кин.
— Но нам же нужно найти, где тебе остановиться. Мое жилище прямо над конторой, и мне некогда с тобой возиться. Бога ради, Констанс…
— Хватит об этом! — Она обеими руками вцепилась в копну своих волос и вновь сделала лихорадочный вдох, чтобы успокоиться. — Не нужна мне помощь от этих святош! Дайлан сказал, что ты поможешь мне найти моего дедушку.
— У тебя здесь семья? Черт побери, почему ты раньше-то не сказала? — Лок сразу почувствовал, что у него гора с плеч свалилась. Он широко улыбнулся. Оказывается, отделаться от этой неожиданной мороки легче, чем он предполагал.
— Как его фамилия?
Констанс одарила его невинно чистым взором:
— Латэм. Александр Латэм.
— О Боже! — Лок ошарашенно уставился на нее.
— Ты его знаешь?
Лок стиснул зубы, чтобы удержать готовый вырваться поток ругательств.
— Все, что я знаю, — это что ни один тайфун не наделает столько бед, как мой братец-душка. — Поймав ее удивленный взгляд, он еще больше помрачнел: — Да уж сыграл Дайлан с нами шуточку! Ну, готовься к буре и постарайся смыться вовремя.
— Это прямо-таки обитель великой богини Пеле! Дворец!
Разинув рот, Констанс покрутилась на плитках черно-белого мрамора, покрывавшего пол вестибюля в доме Латэмов на Бикон-стрит. Газовые светильники бросали яркие блики на золоченые колонны, старинные гобелены украшали стены. Слева изящной дугой поднималась лестница, а над ней два высоких сводчатых окна. За гардинами из темно-бордового бархата с золотистой бахромой уже спустился вечерний сумрак.
Обозрев это великолепие, Констанс вновь вернулась взглядом к мужчине, стоявшему рядом с ней, и испугалась. Впрочем, от его фигуры с надменно сжатой челюстью веяло не только сдерживаемым бешенством; от него исходили волны чего-то теплого, волнующего; она вдруг почему-то вспомнила, как она барабанила по его мускулистому торсу; в пальцах что-то закололо, задрожало…
С усилием Констанс отогнала от себя эти никчемушные мысли. Конечно, Лок симпатичный мужчина, стройный, высокий, четкий профиль, густые кудри — любая женщина позавидует. Но главное было даже не в этом; за суровой, жесткой внешностью в нем было что-то нежное, почти беззащитное, как будто душа шотландского барда-лирика ненароком попала в оболочку практического янки. Ей вдруг захотелось погладить его по лицу, словно вырубленному из камня. Ой, какие глупости ей лезут в голову! Попробуй, тронь его — что будет, подумать страшно. И, тем не менее, какой-то чертик толкал ее на то, чтобы подразнить спящего тигра в этом гиганте. Она пригладила взятое взаймы пальтишко, прикрывавшее свитер, и мешковатые штаны, и бросила на спутника оценивающий взгляд из-под густых ресниц.
— Ну, прямо как в сказке! — произнесла она, храбро улыбаясь, а сердце билось как птица в клетке — Здорово, что ты заставил меня умыться.
— Заткнись-ка, крошка, — Лок дернул ее за руку.
Вошла веснушчатая толстушка-горничная в фартуке и чепце и уставилась на них. Он мрачно обратился к ней:
— Скажи мистеру Латэму, что нам нужно срочно его видеть.
— Но, сэр, — протестующе взмахнула руками горничная — в ее голосе послышался явный ирландский акцент. — Старый господин занят с гостями. Я его не могу беспокоить.
— Скажи только, что его ждет Лохлен Мак-Кин. Глаза служанки округлились.
— Да-да-да, сэр. Сейчас, сэр. Не будете ли так добры, подождать в библиотеке?..
— Мы подождем здесь, — холодно ответил Лок.
Горничная бросила еще один взгляд на его мрачную физиономию и решила не настаивать. Она бросилась по коридору с такой скоростью, что отчетливо послышался шорох ее нижних юбок, да и сами они предстали во всей их сверкающей белизне перед глазами незваных гостей. Констанс посмотрела на Лока с почтением, которого он не мог добиться от нее раньше.
— Ты, наверное, действительно здесь кое-что значишь, если такая почтенная леди перед тобой так прыгает.
Лок нахмурился, потом увидел, что она на этот раз его не подначивает.
— Она служанка. Ей за это платят — чтобы прыгала.
— А… — Констанс неловко покусала заусенец на пальце, покраснела и пододвинула поближе к себе маленький парусиновый мешок с пожитками. Чем она вообще думала, когда на все это решилась? Великолепие, их окружавшее, подорвало ее уверенность в себе. Она застонала про себя. И как это она клюнула на увещевания Дайлана? Правда, она была на грани отчаяния и готова была ринуться куда угодно, хоть за полсвета… А за время этого жуткого путешествия ей было так плохо, что она думала только об одном — как бы добраться до твердой суши, а там уж будь что будет.
— Ты думаешь, он выйдет? — спросила она тихо.
— Латэм? — Лок скривил губы в улыбке, вовсе не свидетельствующей о том, что происходящее его забавляет. — Не удержится. Хотя лучше бы он тебя не видел в моей компании.
— Ты не уйдешь? — вскрикнула она испуганно, хватая его за рукав. Он вызывал в ней смешанные чувства, но что-то в нем ее притягивало; кроме того, это был ее единственный знакомый в этом чужом городе: кто же еще ей поможет? — Ну, пожалуйста!
Лок посмотрел на ее изящные пальчики, на щеке у него задергалась жилка.
— Тебе надо кое-что знать, Констанс. Первое правило: Латэмы никогда не просят помощи у Мак-Кинов, и наоборот.
— Так, значит, я уже его нарушила, да? — заметила она с неким вызовом. Она всегда нарушала правила, не слушалась старших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42