– произнес он со смехом. – Строишь из себя неприступную даму?
– Я здесь вовсе не для того, чтобы меня кто-то добивался.
– Да брось ты, Джейн! Как только Уильям Бауэр сообщил мне, очень тактично, разумеется, щадя мои чувства, – Родден засмеялся, – что ты будешь вечером на кухне…
– Если ты вообразил, что…
– Именно так.
– В таком случае, ты жестоко ошибся. Я все забыла, Родден. И ничего не изменится, даже если… – она сделала паузу, не желая употреблять избитую фразу, но эти слова очень точно выражали ее мысли, и она продолжила: –…если бы ты был лучшим мужчиной на свете.
– Но ведь ты все-таки приехала сюда, – не отступал Родден.
– Да, но чтобы присматривать за скотом, который перевез сюда Расти. Он очень добр и обещал мне выделить часть.
– Да, я слышал об этом, – сказал Родден заинтересованно, – одну пятую, не так ли?
– Да, одну пятую.
– Но это только предлог, не хуже любого другого, – заключил Родден.
– Какой еще предлог?
– Джейн, раньше ты не тратила времени понапрасну, – вздохнул он.
– Что ты имеешь в виду, Родден?
– Нас с тобой, моя дорогая девочка. Я вижу, ты пришла в себя.
– Ты здесь до или после Морин?
– О-о, – Родден явно был доволен: – Джейн известно о том, что ей нашлась замена. – Я ждал этого вопроса. – И поскольку Джейн никак не отреагировала, он продолжал: – Я могу объяснить тебе в чем дело.
– Меня это не интересует, – поспешно ответила Джейн.
– Видишь ли, любимая. Ты была там, а Морин здесь. Для мужчины это самый важный фактор.
– Родден, мне это совершенно не интересно.
– Но Морин – хитрая ведьма; она настояла на помолвке. Доказательство тому – кое-что у нее на пальчике… Я не возражал, есть ведь и другие кольца, и другие девушки в мире, особенно одна девушка. Ты – Джейн.
– Родден, разве тебе непонятно, что ты мне совершенно безразличен. – Для чего разыгрывать такую комедию: Морин считает тебя своим женихом. Бедная Морин!
– Ну, не надо делать из меня чудовище.
Он был одним из самых отвратительных мужчин, с которыми ей приходилось сталкиваться. И как только она могла…
На тропинке, ведущей к кухне, послышались шаги. Свет все еще был выключен, и Родден воспользовался этим, чтобы незаметно удалиться. Сердце Джейн сдавило. Ей было жаль обманутую Морин. Джейн включила свет как раз в тот момент, когда Уильям Бауэр, огибая угол ближайшего строения, направлялся к кухне.
Уильям Бауэр взглянул на бутылочку для кормления, которую Джейн все еще держала в руках:
– Может быть, вы не будете делать этого?
– Почему? – удивилась Джейн.
– Но вам не платят за это.
– Я делаю это просто потому, что мне так хочется, мистер Бауэр, потому что…
– Любовь – это десять холодных ночей в загоне?
– Нет, ваши лошади находятся в прекрасной конюшне, и сегодня восхитительная теплая ночь.
– Но мой конюх сам справится с работой.
– Я убедила его, чтобы он позволил мне ему помочь. Его очередь кормить в полночь и в первые часы после полуночи, а я приду на рассвете.
– О нет, вы не должны.
– Но жеребенок в таком возрасте, когда необходимо кормить его по часам, – запротестовала Джейн.
– Она будет накормлена, но только не вами.
– Но я ведь говорила с вами, и вы не возражали. Помните, мистер Бауэр?
– В тот момент не возражал, а сейчас возражаю.
– Почему?
– Потому, – откровенно сказал он, – что у вас убитый вид.
– Убитый вид?
– Вы выглядите, – мистер Бауэр подыскивал нужное слово, – очень озабоченной.
Озабоченной… она более чем озабочена, она ужасно обеспокоена из-за Морин. Тут Джейн пришла в голову нелепая мысль рассказать этому человеку все и попросить его совета. Потом она вспомнила, как он дорожит Родденом. Можно быть уверенным, что Уильям Бауэр примет сторону Роддена.
Он помолчал немного, может быть, ожидая объяснения, но Джейн ничего не сказала.
– Питание готово? – произнес Бауэр.
– Я хочу подогреть его, оно уже остыло.
– Не думаю, ведь вы только что закончили.
– Все равно, – Джейн проскользнула обратно и, подойдя к плите, снова подогрела бутылочку до нужной температуры. Обернувшись, она увидела, что Бауэр так и стоял в дверях. Она вышла из кухни и направилась к конюшням, Бауэр пошел вместе с ней. Ну что же, это его кобылка, его конюшня, его конный завод.
«Нет ничего прелестней на свете, – думала Джейн, маленького жеребеночка». Гордость Венди, так звали жеребенка, уже не шаталась так сильно, но ее еще не совсем сформировавшиеся длинные тонкие ножки могли носить ее лишь на короткие расстояния, и, когда она вышла, чтобы встретить Джейн… или, что более вероятно, бутылочку с едой… она двигалась с очаровательной неловкостью маленького существа. Джейн опустила палец в бутылочку и дала кобылке попробовать. После этого Гордость Венди стала с аппетитом сосать. Джейн помогала ей, подбадривала, похлопывала и ласкала кобылку, и вскоре та насладилась вкусной едой.
Джейн совершенно забыла о Уильяме Бауэре. Ее единственной заботой была нежная малышка с лиловыми глазами, такая беспомощная. И больше Джейн не обращала внимания ни на что вокруг. И была изумлена, увидев в конюшне Бауэра.
– Я совершенно забыла о вас, – призналась Джейн с довольно-таки глупым видом.
Бауэр ничего не ответил. Он был поглощен отнюдь не хорошенькой кобылкой. Он стоял, наблюдая за Джейн. Девушка не заметила, с каким трудом он отвел от нее взгляд.
– Нам нужно возвращаться, – сказал Бауэр довольно резко. – Я увижу Тима и скажу ему, что заменю вас в те часы, когда будет ваша очередь кормить. Или это сможет сделать Родден, он прилетел сегодня вечером и переночует здесь. Билл Вальш, мой травматолог, тоже пилот, он воспользовался возможностью увидеть яркие огни Фезервилля. – Бауэр рассмеялся, но оборвал смех, чтобы спросить:
– Вы всегда вздрагиваете, когда слышите его имя?
– Я не знакома с мистером Вальшем.
– Я не Билла имел в виду, а Роддена. Вас всегда так передергивает?
– Я совершенно спокойна, – запротестовала Джейн.
– Уверяю вас, что вы вздрогнули. Вам следует держать себя в руках, мисс Сидни, если вы дрожите при одном его имени, что же будет, когда вы столкнетесь с ним лицом к лицу?
– Я отнесу бутылочку на кухню и отправлюсь спать, – сказала Джейн.
– Я сам отнесу, – возразил Уильям Бауэр. – Обдумайте перед сном то, что я сказал вам. Я не хочу, чтобы вы провели бессонную ночь. Как работодатель, я хочу, чтобы мой работник оправдывал те деньги, которые я ему плачу. Но рано или поздно вы встретитесь с Родденом, и лучше заранее знать, как держаться с ним. Потому, что… – Бауэр сделал паузу, победную, – он помолвлен.
«Помолвлен, – подумала почти доведенная до истерики Джейн, – какое смешное, старомодное слово для современного, искушенного мужчины. Теперь он принадлежит Морин, и я не желаю, чтобы на этом заводе чинили разбитые сердца, подобно тому, как чинят сломанные пути лошадей и все остальное».
– Имейте это в виду, – продолжал Бауэр, – каких только случайностей не бывает, не так ли? Вы знаете, о чем я говорю.
– Да, но я не думаю, что могу изменить его планы.
– Прошу вас обещайте мне все обдумать.
– Мистер Бауэр, я устала, – вздохнула Джейн.
– Так вы обещаете, мисс Сидни?
– Я обещаю, обещаю, обещаю! Довольно вам этого?
– Этого было бы довольно, – сказал Бауэр, – если бы вы сказали это искренне.
– Вы просто несносны! – Джейн пронзила его взглядом.
– Теперь вы знаете, что делать? В ответ Джейн холодно спросила:
– Сколько принесет мне моя одна пятая?
– Я подсчитаю и сообщу вам утром.
– В таком случае, перед сном я буду думать об этом, – подытожила Джейн.
– И о том, – настоятельно произнес мистер Бауэр. Он отступил назад, пропуская Джейн вперед, к дому. Она боялась, что Родден не вернулся к Морин, а поджидает, прячась за кустами, чтобы увидеть ее и поговорить. Джейн побежала и добралась до своей комнаты почти на последнем издыхании.
Там она немного постояла у окна, размышляя… пытаясь принять какое-то твердое решение.
Но она так и не пришла ни к какому решению, когда ей вспомнились слова Бауэра: «как всякий работодатель, я хочу, чтобы мои затраты оправдывались», и она решила лечь в постель.
На следующее утро в столовой Джейн встретил любезно улыбающийся Гарри. Он протянул ей корзину.
– Я испек для вас и детей несколько лепешек и вложил в них всю свою гостеприимную душу. В таких местах, как наше, где работает много людей, в магазины поступает хлеб, напоминающий на вкус древесные опилки. Клянусь своим именем, что этот хлеб, точно как опилки. Я бы никогда не стал печь такой хлеб. Ничто не может сравниться с хлебом, испеченным дома, вот, что я скажу тебе.
– Я тоже такого же мнения, – умиротворяюще сказала Джейн. – Спасибо, Гарри, от еды даже крошки не останется. Она в самом деле была уверена, что все так и будет.
Неожиданно напомнил о себе Джон Риверс. Он оставил записку внизу под деревом, подобно разведчику-индейцу. Отыскали письмо дети. И Джейн подумала, что Джон Риверс мог бы быть прекрасным отцом. Она видела, что Уильям Бауэр не предпринимал никаких попыток, чтобы стать таким. Он был настоящим холостяком. Но тем не менее, продолжала размышлять Джейн, Бауэр тогда бешено взглянул на нее через стол и прокричал: «Мои дети будут со мной и, ей-богу, моя жена тоже». Так что иногда…
Роберт первым обнаружил стрелки на земле и загадочную цифру «5», которая, как точно известно всем маленьким мальчикам, обозначала, что надо сделать еще пять шагов.
– Это письмо, – взволнованно сказал Роберт, – адресовано вам, Джейн.
Джейн улыбнулась, взяла письмо и прочитала его.
– Оно адресовано всем нам, – объявила она и прочла письмо детям, раскрывшим глаза от удивления:
«Эй, трое незнакомцев,
привет вам шлю, привет!
Пойдите и найдите
под деревом секрет».
Секретом оказалась плитка шоколада.
«Печалюсь, что увидеть вас
я нынче не могу,
Но, может быть, назавтра
я к вам и прибегу».
– Он просто молодец, – похвалил Роберт.
– А Джейн нет, – надулась Роберта, глядя, как Джейн решительно отобрала у них шоколад.
– Вы знаете того, кто все это сделал? – удивилась Джейн.
– Знаем, – разом ответили близнецы. – Это наш друг Джон Риверс. Он часто бывает на реке.
Но Джейн не стала развивать эту тему.
– Это исключительно для пловцов, – подкупающе проговорила она, указывая на шоколад, – тот, кто первым сможет продержаться на воде без моей поддержки, получит шоколадку.
Выиграла Роберта. Она действительно поплыла первой. Но Джейн полагала, что она не так быстро продвинется с этого уровня на следующий. Роберт же стал держаться на воде чуть позднее Роберты, но зато сразу проплыл дальше и быстрее. В любом случае, когда подошло время, чтобы подкрепиться, оба они могли самостоятельно проплыть несколько ярдов, и Джейн решила, что утро было удачным.
Они опустошили корзину с едой, проглотив все до последней крошки, как Джейн и пообещала Гарри, после чего был поделен шоколад, и они втроем улеглись на берегу реки. Было необычно, что Роберт и Роберта нашли спрятанный шоколад и затем завоевали право съесть его способом, истощившим запас их энергии. Лучи солнца проникали сквозь кроны деревьев, песок казался теплой мягкой постелью, журчание реки убаюкивало, и дети погрузились в сон.
Джейн тоже задремала, но она все же услышала звук подъехавшего «джипа». Девушка приподнялась на локте и видела Уильяма Бауэра, не спеша идущего к ним. Когда он подошел ближе, Джейн указала на детей и прижала палец к губам.
Бауэр кивнул, и Джейн, тихо поднявшись, подошла к нему.
– У них такой вид, как будто они почивают на лаврах, – сказал он.
– Так оно и есть. Роберта сделала четыре гребка, а Роберт шесть.
– Это великолепно. Я сказал пять дней, но я не ожидал…
– О, через пять дней они смогут переплыть реку. Вы придете посмотреть, каких успехов они добились?
– Вы не дали мне закончить, мисс Сидни. Я сказал пять дней, но я не предполагал, что у вас не будет и половины этого времени. Я получил сообщение из карантина, что необходимо забрать вашу первую группу. Я не могу тянуть время, день карантина стоит дороже. Так что нам придется выехать завтра.
– И я начну свою настоящую работу.
– Я считаю, что вы уже занимались ею здесь. – Бауэр сказал это искренне.
Джейн покраснела от удовольствия.
– Но я боюсь, что дети забудут мой урок, – сказала она с сожалением.
– Они не забудут. Здесь останутся Морин и Кейт, и они продолжат начатое вами дело. Правда, Морин сейчас больше думает о другом. И Кейт, я полагаю, живо заинтересуется этим. Она хорошо плавает и, я уверен, продолжит занятия с детьми.
– Ну, тогда все отлично, – сказала Джейн. – Сможем ли мы доставить лошадей за один день?
– О Боже, нет, конечно, это займет целых три дня. День, чтобы добраться туда, день там, день, чтобы вернуться назад. К тому же, мы не можем поглощать мили с такой скоростью, когда потащим за собой трех лошадей.
– Я понимаю. Значит… – Джейн немного поколебалась, – нас не будет здесь ночью.
– Да, мы будем отсутствовать две ночи. Одна ночь уйдет на путь в Сидней, другая – на путь назад. – Бауэр с интересом взглянул в сторону детей. – Я вижу, Гарри угостил вас на славу.
Джейн заметила, что он смотрит на ярко-голубую обертку от шоколада.
– Я не собиралась оставлять здесь эту бумажку, – сказала она.
– Кое-кто тоже не собирается, – хрипло рассмеялся Бауэр.
– Кое-кто?
– Не двигайтесь, мисс Сидни, кое-кому понадобилась эта обертка от шоколада.
– Но шоколада не осталось.
– Ей не нужен шоколад, на самом деле она даже не знает, что делать с этим. Ей просто нравится все голубое.
– Нравится голубое?
– Тс-с-с! – Уильям Бауэр, словно ребенок, зачарованный игрой, показал ей что-то, и она увидела.
Это была птица с блестящим иссиня-черным оперением, с лоснящимися перьями и поразительными голубыми глазами, на нее и показывал Уильям. Казалось, птица не обращает на них никакого внимания, но Уильям сказал, что она видит их и высматривает, нет ли у них чего-нибудь голубого. Бауэр рассказал Джейн, что эти птицы одержимы навязчивой идеей искать все голубое. Он указал ей на то, как птица приближается к фантику от шоколада, словно ей во что бы то ни стало необходимо получить этот сияющий голубой клочок бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17