Покупал тут магазин
– пожаловался Эдвард язвительнее, чем обычно. – В моей многострадальной голове даже нежнейший звук отдается раскатом грома, что грозит лишить меня зрения.Бретт неохотно выполнил его просьбу. У него самого голова разрывалась от боли, и решение уехать с первым лучом солнца означало, что он проведет большую часть дня в трясущейся карете, а не в уютной постели. Он поймал себя на том, что пытается не винить Кейт за эти неудобства, за свою обычную реакцию на красивую девушку, но при мысли о том, какое удовольствие может подарить ее тело, кровь начала пульсировать в его болезненно чувствительных висках, что удвоило его мучения.Уэстбрук не представлял, как разрубить этот гордиев узел. Почему он не отказался от пари или не вернул деньги Мартину? Возможно, ему безразлично, что скажут о нем люди, но Кейт не могла позволить себе пренебрегать предписаниями светского общества. Он всегда предпочитал ни к чему не обязывающие отношения, которые мог прекратить, как только они ему наскучат, и тем не менее позволил навязать на свою шею незамужнюю девушку, у которой даже не было горничной. Он не знал наверняка, каким образом можно содержать девушку, не нарушая приличий, но он точно знал, что, перепоручив ее своим адвокатам на время своего пребывания в Алжире, он только отложит проблему в долгий ящик и, возможно, даже усу губит ее. Однако всякий раз, как Бретт принимал решение оставить ее в Райхилле, от воспоминания о теле Кейт, вырисовывающемся под почти прозрачной тканью ночной сорочки, его пронзала дрожь предвкушения. Она была стоящим трофеем, и он не мог дать ей ускользнуть.Появление Кейт прервало бесплодные грезы Бретта. На ней была шляпка, которая была скорее практичной, чем модной, тяжелая голубая шерстяная накидка поверх темно-синей ротонды Ротонда – верхняя теплая женская одежда без рукавов в виде накидки. – Здесь и далее примеч. пер.
, серое шерстяное платье, высокие серые лайковые ботинки на пуговицах и рукавицы вместо муфты. Неизвестно, что было тому причиной – нужда или умысел, но, казалось, она нарочно оделась так, чтобы выглядеть как старая дева, и тем не менее она оставалась самым прекрасным созданием, на которое когда-либо падал взгляд Бретта, и она притягивала его взор, словно магнит.– Прощу прощения за то, что заставила вас ждать, – извинилась она, – но я не могла найти никого, кто помог бы мне спустить вниз чемоданы. Мне пришлось оставить один из них наверху, прямо на лестничной площадке.– Я схожу за ним, – вызвался Федерс, смягчив своей юношеской галантностью неловкую паузу.– Прошу прощения за то, что доставляю вам столько беспокойства, – благодарно произнесла Кейт, – но мне не под силу было нести сразу два чемодана.– Что вы, какое беспокойство? – улыбнулся он. – Леди никогда не должна сама нести свой багаж.– По крайней мере я не опоздала, – сказала она, повернувшись к Бретту, – только мой чемодан.– Не забивайте себе голову.– Вы определенно именно так и поступили, – сказала она, сделав ударение на слове «вы». Увидев, как глаза Бретта сузились от гнева, она мило улыбнулась. – Если джентльмены не могут нести багаж, то как мы погрузим его в карету? Уж не собираетесь ли вы попросить об этом мистера Федерса?Эдвард вопросительно поднял брови, но Бретт не на шутку разозлился.– Никому из нас нет необходимости нести багаж. Об этом позаботится мой камердинер.Словно по сигналу рядом с Бреттом появился Чарлз.– Положи этот чемодан и тот, за которым пошел мистер Федерс, в карету вместе с дорожным сундуком мисс Вариен. Мы отправляемся, как только их закрепят.Кейт с завистью наблюдала, как Чарлз поднял чемодан, стоявший у ее ног, избавил подоспевшего Федерса от его ноши и безмолвно выскользнул за дверь.– Должно быть, приятно иметь вышколенного слугу, который все за тебя делает, – вздохнула она.– Это не приятно, – с некоторым удивлением заявил Федерс, – это необходимо. Моя мать даже пальцем не пошевелит, пока на ее зов не сбегутся по крайней мере шестеро.– Мы не можем заставлять лошадей ждать, – сказал Бретт, которому не терпелось уехать, и предложил Кейт руку, вынудив ее прервать свою прощальную речь.Кейт почувствовала, как в.ней самой поднимается волна негодования, но она поблагодарила Эдварда и Питера и удивила всех, встав на цыпочки и поцеловав их обоих в щеку. Федерс покраснел с головы до пят и начал заикаться. Эдвард принял этот дружеский жест со своей обычной невозмутимостью, но, к изумлению Бретта, наклонился и запечатлел поцелуй на лбу Кейт.– Да пребудет с тобой Господь, моя дорогая, – нежно прошептал он.«Боже правый, – подумал Бретт, – даже Эдвард ведет себя как сэр Галаад. Мне лучше увезти ее отсюда, пока он не потребовал, чтобы я открыл свои намерения».Никем не замеченный, Мартин стоял в дверях библиотеки и наблюдал за этой четверкой, но когда Кейт повернулась, чтобы уйти, он бросился в вестибюль. Глаза его странно сверкали.– Ты настолько потеряла всякий стыд, что собираешься уехать с этим человеком? – угрожающе крикнул он.Его слова раздули уже вспыхнувший огонь гнева Кейт, и она швырнула ответ ему в лицо:– Тебе не к лицу строить из себя оскорбленную добродетель, дорогой брат. Ты проиграл меня в карты и еще имеешь наглость спрашивать, собираюсь ли я уехать с этим человеком? – Кейт умолкла, чтобы перевести дыхание, и продолжила с еще большим пылом: – Да, я собираюсь уехать с ним или с любым другим, кто предложит мне это. Это неприлично, и я не так надеялась покинуть свой дом, но я предпочитаю уползти отсюда на четвереньках, чем провести еще хоть день в этом проклятом месте.Она круто развернулась и вышла в настежь распахнутую дверь.Мартин проскользнул мимо Бретта с почти пурпурным от ярости лицом.– Убирайся вместе со своим сукиным сыном, и пусть тебя заклеймят шлюхой! – вопил он, стоя на ступеньках. – Но учти, если ты сейчас уйдешь из этого дома, то больше никогда в него не вернешься!Кейт как раз забиралась в карету, но остановилась и повернулась лицом к брату.– Ничто и никогда не заставит меня вернуться в этот дом, пока ты жив!Она забралась в карету и захлопнула за собой дверцу. Мартин, словно вихрь, промчался обратно через вестибюль и захлопнул дверь в библиотеку с такой силой, что висевшие над ней оленьи рога обрушились на пол.– Бог мой, не семейство, а ураган, – промурлыкал Эдвард.– Тише, вы, старый лис, – предостерег его Бретт. Его губы неохотно растянулись в улыбке, прогнав хмурое выражение с лица. – Постарайтесь, чтобы вас не убили, пока меня не будет. Иначе кто меня будет развлекать? Сделай все возможное, чтобы никто ничего не узнал о том, что здесь произошло, – обратился он к Федерсу. – Не думаю, что Мартин станет распускать язык, но он слишком глуп, чтобы понять, что лучше для него самого.Он обменялся рукопожатием с обоими мужчинами и стремительно вышел из дома.Воспоминания теснили друг друга в голове Кейт, в то время как карета мчалась по узкой дороге. Ее охватило чувство потери. Райхилл был ее домом с самого рождения, здесь она созрела как женщина, здесь были ее корни, он представлялся ей чем-то постоянным и незыблемым, словно вековой дуб. Мир, в который ей предстояло вступить, не мог предложить ей такой гавани.Но с Райхиллом были связаны также горькие воспоминания, и в последнее время это были похожие друг на друга видения боли и страха. Она ввязалась в опасную авантюру, но почувствовала облегчение, когда башни замка скрылись за деревьями. Теперь она может начать жизнь с чистого листа. Она не знала, что принесет ей следующий день, но если рядом с ней будет этот черноглазый незнакомец, то ее жизнь наверняка будет полна приключений и волнений. После стольких лет фактического заключения она с нетерпением ждала и того и другого.– Я не спал всю ночь и ужасно устал, – без предисловия заявил Бретт. – Я дал кучеру указания менять лошадей по мере необходимости, снабжать вас едой и питьем. Есть еще какие-нибудь пожелания, прежде чем я усну?Он устало посмотрел на Кейт – выражение его лица было отнюдь не ободряющим.– В данную минуту – нет, – ответила она. В ее глазах вспыхнули искорки гнева. Да, этот мужчина вел себя отвратительно грубо. – Обещаю, что не стану вас будить, пока у дверей не появятся разбойники.– Не стоит этого делать даже в этом случае. Позади вас висит заряженный пистолет.– Но мне никогда не доводилось пользоваться огнестрельным оружием, – испуганно вымолвила Кейт.– Это довольно легко. Надо просто прицелиться и нажать на курок.Не сказав больше ни слова, Бретт натянул на себя плед из овечьей шерсти и откинулся на мягкую обивку сиденья. Через несколько секунд Кейт услышала мягкий звук его размеренного дыхания.Пусть Бретт был высокомерным, эгоистичным грубияном, но Кейт не могла долго на него сердиться. Во сне его мужественное лицо обрело почти ангелоподобную красоту, которая, на ее взгляд, никак не вязалась с резким, бесстрастным характером. Черные волосы густыми волнами поднимались от высокого, широкого лба; благодаря густым бровям и длинным черным ресницам глаза особенно выделялись на его лице. У него были изящно очерченный нос и полные твердые губы. Кожа – смуглой и тщательно выбритой, без темной дымки, которая часто украшает лицо мужчин с густыми, темными волосами.Он спас ее от Мартина, и даже будь Бретт похож на тролля, для нее он все равно был бы привлекательным. Но Уэстбрук явился ей прекрасным принцем из сказки. Кейт чувствовала себя попавшей в беду девицей, которую в последнюю минуту спас ее рыцарь в сверкающих доспехах, но было бы куда приятнее, если бы он не заснул спустя минуту после удачно завершенного спасения.Чуть слышно вздохнув, девушка перевела взгляд на пустынный и унылый пейзаж. Небо было почти безоблачным, но в воздухе висел белый туман, и ветер был резким и колючим – он взмывал ввысь к вершинам холмов и устремлялся вниз, в долину, со скоростью падающего сокола. Порыв ветра ворвался в карету, так что Кейт пришлось глубже зарыться в плед Нигде не было видно ни одной птицы или зверя, и только время от времени показывались хижина или более солидное жилище. На деревьях не было ни листочка – их голые силуэты вырисовывались на фоне враждебного неба, отнимая всякую надежду, что когда-нибудь наступит весна. В воздухе чувствовалось приближение снежной бури.«Пусть она разразится, – подумала Кейт, пытаясь преодолеть страх перед неизвестностью. – Может, нас даже занесет снегом».Тогда у нее будет больше времени, чтобы придумать, как ей быть. Девушка не имела ни малейшего понятия о том, как подыскать себе место. Она даже не знала, какую работу могла бы выполнять. У матери никогда не находилось времени, чтобы обучить ее премудростям ведения домашнего хозяйства, а отец считал, что давать образование девочке – значит попусту тратить время. Ей повезет, если удастся получить должность экономки в каком-нибудь захолустье, но даже это лучше, чем стать камеристкой.Кейт засмеялась. Она не имела ни малейшего представления о том, что входит в обязанности камеристки, даже самой посредственной. Скорее всего она будет вынуждена стать компаньонкой какой-нибудь старой сварливой дамы или скрести горшки и кастрюли на кухне.Кейт имела некоторое представление о том, что происходит с беззащитными девушками, в особенности хорошенькими, и на мгновение пожалела, что не осталась в надежных стенах Райхилла, но тут перед ее глазами возникло лицо Мартина, и все сожаления о поспешном отъезде испарились. Да, нет ничего ужаснее, чем стать чьей-то любовницей, но если ей повезет, то она сможет отложить кое-что на будущее.Будущее… Единственным приемлемым будущим для такой девушки, как она, был брак с состоятельным джентльменом, за коим последовали бы рождение детей и хозяйственные хлопоты. Мартин позаботился о том, чтобы у нее не было приданого, чтобы на ее пути попалось как можно меньше подходящих женихов, а теперь еще и опорочил ее имя. Ни один мужчина в здравом уме не женится на ней после всего, что произошло.Она боролась со слезами, собрав всю свою волю в кулак. Нет, только не на глазах у этого грубияна, которому настолько безразлична ее судьба, что он безмятежно спит! Однако Кейт было настолько жаль себя, что наконец две большие слезинки скатились по ее щекам, словно капли весеннего дождя по оконному стеклу. Она даже не попыталась отереть их, просто закрыла глаза и позволила им течь.Бретт пошевелился, и Кейт на мгновение затаила дыхание, не в силах остановить слезы, но через какое-то время снова услышала его ровное дыхание. Ругая себя последними словами, она принялась искать платок. У Бретта он наверняка есть, подумала Кейт, но она скорее позволит ручейкам слез высохнуть на щеках, чем попросит его об одолжении.Наконец девушка отыскала отделанный кружевом квадратик и принялась промокать им лицо. Почему женщинам обязательно надо плакать? Слезами делу не поможешь. Плачущая женщина выглядит смешно и неизменно приводит мужчин в ярость. Почему она не может ругаться и вызывать людей на кулачный бой и нелепые дуэли? Она устала подчиняться чьим-то прихотям.Девушка вытерла лицо и попыталась успокоиться. Жалость к себе не даст ответа ни на один вопрос. Она знала, что ей придется обсудить свои планы с Бреттом, но для этого следовало сначала привести мысли в порядок. Надо что-то придумать, поскольку Бретт определенно не собирался за нее это делать.Кейт раздраженно фыркнула. Бретт Уэстбрук, гордость английской аристократии, любимец салонов от Лондона до Парижа, лежал, развалившись, в углу своей кареты и по виду ничем не отличался от обычного человека. Знаменитый своими интригами со знатными женщинами и внушающий страх высокомерной учтивостью своих изысканных манер, сейчас он лежал, растянувшись на сиденье, в смятой одежде, с небритым лицом и растрепанными волосами. Кейт чуть не рассмеялась. Возможно, он самый красивый мужчина на свете – она была вынуждена признать, что не в силах побороть волнение, вызванное его близостью, – но она не собиралась влюбляться в человека, соблазнившего половину жен-шин в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
, серое шерстяное платье, высокие серые лайковые ботинки на пуговицах и рукавицы вместо муфты. Неизвестно, что было тому причиной – нужда или умысел, но, казалось, она нарочно оделась так, чтобы выглядеть как старая дева, и тем не менее она оставалась самым прекрасным созданием, на которое когда-либо падал взгляд Бретта, и она притягивала его взор, словно магнит.– Прощу прощения за то, что заставила вас ждать, – извинилась она, – но я не могла найти никого, кто помог бы мне спустить вниз чемоданы. Мне пришлось оставить один из них наверху, прямо на лестничной площадке.– Я схожу за ним, – вызвался Федерс, смягчив своей юношеской галантностью неловкую паузу.– Прошу прощения за то, что доставляю вам столько беспокойства, – благодарно произнесла Кейт, – но мне не под силу было нести сразу два чемодана.– Что вы, какое беспокойство? – улыбнулся он. – Леди никогда не должна сама нести свой багаж.– По крайней мере я не опоздала, – сказала она, повернувшись к Бретту, – только мой чемодан.– Не забивайте себе голову.– Вы определенно именно так и поступили, – сказала она, сделав ударение на слове «вы». Увидев, как глаза Бретта сузились от гнева, она мило улыбнулась. – Если джентльмены не могут нести багаж, то как мы погрузим его в карету? Уж не собираетесь ли вы попросить об этом мистера Федерса?Эдвард вопросительно поднял брови, но Бретт не на шутку разозлился.– Никому из нас нет необходимости нести багаж. Об этом позаботится мой камердинер.Словно по сигналу рядом с Бреттом появился Чарлз.– Положи этот чемодан и тот, за которым пошел мистер Федерс, в карету вместе с дорожным сундуком мисс Вариен. Мы отправляемся, как только их закрепят.Кейт с завистью наблюдала, как Чарлз поднял чемодан, стоявший у ее ног, избавил подоспевшего Федерса от его ноши и безмолвно выскользнул за дверь.– Должно быть, приятно иметь вышколенного слугу, который все за тебя делает, – вздохнула она.– Это не приятно, – с некоторым удивлением заявил Федерс, – это необходимо. Моя мать даже пальцем не пошевелит, пока на ее зов не сбегутся по крайней мере шестеро.– Мы не можем заставлять лошадей ждать, – сказал Бретт, которому не терпелось уехать, и предложил Кейт руку, вынудив ее прервать свою прощальную речь.Кейт почувствовала, как в.ней самой поднимается волна негодования, но она поблагодарила Эдварда и Питера и удивила всех, встав на цыпочки и поцеловав их обоих в щеку. Федерс покраснел с головы до пят и начал заикаться. Эдвард принял этот дружеский жест со своей обычной невозмутимостью, но, к изумлению Бретта, наклонился и запечатлел поцелуй на лбу Кейт.– Да пребудет с тобой Господь, моя дорогая, – нежно прошептал он.«Боже правый, – подумал Бретт, – даже Эдвард ведет себя как сэр Галаад. Мне лучше увезти ее отсюда, пока он не потребовал, чтобы я открыл свои намерения».Никем не замеченный, Мартин стоял в дверях библиотеки и наблюдал за этой четверкой, но когда Кейт повернулась, чтобы уйти, он бросился в вестибюль. Глаза его странно сверкали.– Ты настолько потеряла всякий стыд, что собираешься уехать с этим человеком? – угрожающе крикнул он.Его слова раздули уже вспыхнувший огонь гнева Кейт, и она швырнула ответ ему в лицо:– Тебе не к лицу строить из себя оскорбленную добродетель, дорогой брат. Ты проиграл меня в карты и еще имеешь наглость спрашивать, собираюсь ли я уехать с этим человеком? – Кейт умолкла, чтобы перевести дыхание, и продолжила с еще большим пылом: – Да, я собираюсь уехать с ним или с любым другим, кто предложит мне это. Это неприлично, и я не так надеялась покинуть свой дом, но я предпочитаю уползти отсюда на четвереньках, чем провести еще хоть день в этом проклятом месте.Она круто развернулась и вышла в настежь распахнутую дверь.Мартин проскользнул мимо Бретта с почти пурпурным от ярости лицом.– Убирайся вместе со своим сукиным сыном, и пусть тебя заклеймят шлюхой! – вопил он, стоя на ступеньках. – Но учти, если ты сейчас уйдешь из этого дома, то больше никогда в него не вернешься!Кейт как раз забиралась в карету, но остановилась и повернулась лицом к брату.– Ничто и никогда не заставит меня вернуться в этот дом, пока ты жив!Она забралась в карету и захлопнула за собой дверцу. Мартин, словно вихрь, промчался обратно через вестибюль и захлопнул дверь в библиотеку с такой силой, что висевшие над ней оленьи рога обрушились на пол.– Бог мой, не семейство, а ураган, – промурлыкал Эдвард.– Тише, вы, старый лис, – предостерег его Бретт. Его губы неохотно растянулись в улыбке, прогнав хмурое выражение с лица. – Постарайтесь, чтобы вас не убили, пока меня не будет. Иначе кто меня будет развлекать? Сделай все возможное, чтобы никто ничего не узнал о том, что здесь произошло, – обратился он к Федерсу. – Не думаю, что Мартин станет распускать язык, но он слишком глуп, чтобы понять, что лучше для него самого.Он обменялся рукопожатием с обоими мужчинами и стремительно вышел из дома.Воспоминания теснили друг друга в голове Кейт, в то время как карета мчалась по узкой дороге. Ее охватило чувство потери. Райхилл был ее домом с самого рождения, здесь она созрела как женщина, здесь были ее корни, он представлялся ей чем-то постоянным и незыблемым, словно вековой дуб. Мир, в который ей предстояло вступить, не мог предложить ей такой гавани.Но с Райхиллом были связаны также горькие воспоминания, и в последнее время это были похожие друг на друга видения боли и страха. Она ввязалась в опасную авантюру, но почувствовала облегчение, когда башни замка скрылись за деревьями. Теперь она может начать жизнь с чистого листа. Она не знала, что принесет ей следующий день, но если рядом с ней будет этот черноглазый незнакомец, то ее жизнь наверняка будет полна приключений и волнений. После стольких лет фактического заключения она с нетерпением ждала и того и другого.– Я не спал всю ночь и ужасно устал, – без предисловия заявил Бретт. – Я дал кучеру указания менять лошадей по мере необходимости, снабжать вас едой и питьем. Есть еще какие-нибудь пожелания, прежде чем я усну?Он устало посмотрел на Кейт – выражение его лица было отнюдь не ободряющим.– В данную минуту – нет, – ответила она. В ее глазах вспыхнули искорки гнева. Да, этот мужчина вел себя отвратительно грубо. – Обещаю, что не стану вас будить, пока у дверей не появятся разбойники.– Не стоит этого делать даже в этом случае. Позади вас висит заряженный пистолет.– Но мне никогда не доводилось пользоваться огнестрельным оружием, – испуганно вымолвила Кейт.– Это довольно легко. Надо просто прицелиться и нажать на курок.Не сказав больше ни слова, Бретт натянул на себя плед из овечьей шерсти и откинулся на мягкую обивку сиденья. Через несколько секунд Кейт услышала мягкий звук его размеренного дыхания.Пусть Бретт был высокомерным, эгоистичным грубияном, но Кейт не могла долго на него сердиться. Во сне его мужественное лицо обрело почти ангелоподобную красоту, которая, на ее взгляд, никак не вязалась с резким, бесстрастным характером. Черные волосы густыми волнами поднимались от высокого, широкого лба; благодаря густым бровям и длинным черным ресницам глаза особенно выделялись на его лице. У него были изящно очерченный нос и полные твердые губы. Кожа – смуглой и тщательно выбритой, без темной дымки, которая часто украшает лицо мужчин с густыми, темными волосами.Он спас ее от Мартина, и даже будь Бретт похож на тролля, для нее он все равно был бы привлекательным. Но Уэстбрук явился ей прекрасным принцем из сказки. Кейт чувствовала себя попавшей в беду девицей, которую в последнюю минуту спас ее рыцарь в сверкающих доспехах, но было бы куда приятнее, если бы он не заснул спустя минуту после удачно завершенного спасения.Чуть слышно вздохнув, девушка перевела взгляд на пустынный и унылый пейзаж. Небо было почти безоблачным, но в воздухе висел белый туман, и ветер был резким и колючим – он взмывал ввысь к вершинам холмов и устремлялся вниз, в долину, со скоростью падающего сокола. Порыв ветра ворвался в карету, так что Кейт пришлось глубже зарыться в плед Нигде не было видно ни одной птицы или зверя, и только время от времени показывались хижина или более солидное жилище. На деревьях не было ни листочка – их голые силуэты вырисовывались на фоне враждебного неба, отнимая всякую надежду, что когда-нибудь наступит весна. В воздухе чувствовалось приближение снежной бури.«Пусть она разразится, – подумала Кейт, пытаясь преодолеть страх перед неизвестностью. – Может, нас даже занесет снегом».Тогда у нее будет больше времени, чтобы придумать, как ей быть. Девушка не имела ни малейшего понятия о том, как подыскать себе место. Она даже не знала, какую работу могла бы выполнять. У матери никогда не находилось времени, чтобы обучить ее премудростям ведения домашнего хозяйства, а отец считал, что давать образование девочке – значит попусту тратить время. Ей повезет, если удастся получить должность экономки в каком-нибудь захолустье, но даже это лучше, чем стать камеристкой.Кейт засмеялась. Она не имела ни малейшего представления о том, что входит в обязанности камеристки, даже самой посредственной. Скорее всего она будет вынуждена стать компаньонкой какой-нибудь старой сварливой дамы или скрести горшки и кастрюли на кухне.Кейт имела некоторое представление о том, что происходит с беззащитными девушками, в особенности хорошенькими, и на мгновение пожалела, что не осталась в надежных стенах Райхилла, но тут перед ее глазами возникло лицо Мартина, и все сожаления о поспешном отъезде испарились. Да, нет ничего ужаснее, чем стать чьей-то любовницей, но если ей повезет, то она сможет отложить кое-что на будущее.Будущее… Единственным приемлемым будущим для такой девушки, как она, был брак с состоятельным джентльменом, за коим последовали бы рождение детей и хозяйственные хлопоты. Мартин позаботился о том, чтобы у нее не было приданого, чтобы на ее пути попалось как можно меньше подходящих женихов, а теперь еще и опорочил ее имя. Ни один мужчина в здравом уме не женится на ней после всего, что произошло.Она боролась со слезами, собрав всю свою волю в кулак. Нет, только не на глазах у этого грубияна, которому настолько безразлична ее судьба, что он безмятежно спит! Однако Кейт было настолько жаль себя, что наконец две большие слезинки скатились по ее щекам, словно капли весеннего дождя по оконному стеклу. Она даже не попыталась отереть их, просто закрыла глаза и позволила им течь.Бретт пошевелился, и Кейт на мгновение затаила дыхание, не в силах остановить слезы, но через какое-то время снова услышала его ровное дыхание. Ругая себя последними словами, она принялась искать платок. У Бретта он наверняка есть, подумала Кейт, но она скорее позволит ручейкам слез высохнуть на щеках, чем попросит его об одолжении.Наконец девушка отыскала отделанный кружевом квадратик и принялась промокать им лицо. Почему женщинам обязательно надо плакать? Слезами делу не поможешь. Плачущая женщина выглядит смешно и неизменно приводит мужчин в ярость. Почему она не может ругаться и вызывать людей на кулачный бой и нелепые дуэли? Она устала подчиняться чьим-то прихотям.Девушка вытерла лицо и попыталась успокоиться. Жалость к себе не даст ответа ни на один вопрос. Она знала, что ей придется обсудить свои планы с Бреттом, но для этого следовало сначала привести мысли в порядок. Надо что-то придумать, поскольку Бретт определенно не собирался за нее это делать.Кейт раздраженно фыркнула. Бретт Уэстбрук, гордость английской аристократии, любимец салонов от Лондона до Парижа, лежал, развалившись, в углу своей кареты и по виду ничем не отличался от обычного человека. Знаменитый своими интригами со знатными женщинами и внушающий страх высокомерной учтивостью своих изысканных манер, сейчас он лежал, растянувшись на сиденье, в смятой одежде, с небритым лицом и растрепанными волосами. Кейт чуть не рассмеялась. Возможно, он самый красивый мужчина на свете – она была вынуждена признать, что не в силах побороть волнение, вызванное его близостью, – но она не собиралась влюбляться в человека, соблазнившего половину жен-шин в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47