Тем более что после рассказа Салли Мэ, Элизабет пообещала себе быть доброжелательней к Логану. Да, им просто необходимо поговорить.
Она посмотрела на себя в зеркало и приладила на переносицу очки. Типичная старая дева. Как он и хотел. Молясь, чтобы ей удалось найти нужные слова, Бет вышла из дома и стала спускаться вниз с горы.
Наслаждаясь теплым солнцем, пригревавшим спину, она быстро дошла до маленькой лужайки, где Логан раскалывал топором дубовую колоду. Собираясь с духом и не желая отрывать его от работы, Бет несколько минут стояла тихо, наблюдая за ним. Нельзя было не восхититься глядя, как под поношенной рабочей рубашкой перекатываются его мускулы, когда он поднимает топор и глубоко вгоняет его в дерево, расщепляя его легко, словно нарезая свежеиспеченный хлеб.
Помимо ее воли, чем дольше она смотрела на его ладную фигуру, словно вбирая в себя целиком, с головы до ног, пульс девушки бился все быстрее и быстрее. Этот человек с характером раненого медведя, всем своим обликом – красиво посаженной на мощной шее головой, широкими прямыми плечами, узкой талией, стройными бедрами и длинными ногами – представлял великолепную картину пышущего здоровьем мужчины и казался такой же неотъемлемой частью природы, как и деревья, и горы, окружавшие его.
Ощутив ее присутствие, Логан Виндфилд обернулся.
– Доброе утро, мисс Истгейт, – произнес он подчеркнуто вежливым, холодным тоном.
Смущенная тем, что он мог подумать, будто она нарочно подсматривала за ним, Бет нервно сжала перед собой руки:
– Мистер Виндфилд, мне нужно поговорить с вами.
Логан приподнял бровь:
– О, неужели? – и на его губах появилась саркастическая усмешка. – Хотите, угадаю о чем? С вас хватит, вы поняли, что я прав, и теперь готовы уехать в Чикаго, так?
– Нет, не так! Вы не правы, и у меня нет никакого желания отсюда уезжать.
– Раз так, говорить нам не о чем, – и, отвернувшись от нее, он снова взялся за топор.
– Что ж, будьте здоровы, мистер Виндфилд, – и оскорбленная его резкой отповедью, круто развернувшись, она горделивой походкой направилась к дому, но на полпути остановилась. Так нет же! Хочет он или не хочет, но они обязательно поговорят.
Преисполненная решимости, Элизабет вернулась на поляну и подошла сзади совсем близко к продолжавшему работать мужчине. Она только подняла руку, намереваясь дотронуться до его плеча… Как раз в этот момент, Логан занес топор над головой, не подозревая, как близко за его спиной стоит женщина.
– Ах!
Услышав ее возглас, он замер и, выронив топор, обернулся:
– Господи! Я думал, вы ушли, – и он упал на колени перед Элизабет, лежащей на земле, побледневшей, но не потерявшей сознание.
– Я задел вас? Куда попал? – Логан торопливо окинул взглядом ее миниатюрную фигурку и не обнаружил видимых следов удара. Вероятно, к счастью, он ее только слегка задел. Надеясь на лучшее, он снова встревоженно спросил:
– У вас где-нибудь болит? Да ответьте же, Бога ради!
Дрожащим, тихим голосом, глядя на него большими темными перепуганными глазами из-за очков в золотой оправе, она промолвила:
– Пожалуй, я перепугалась больше, чем стоило. У меня, кажется, только плечо оцарапано.
Логан стал быстро расстегивать ее платье.
– Мистер Виндфилд!
Он оттолкнул ее протестующие руки.
– Лежите смирно! Нужно же выяснить, насколько серьезно вы ранены, – оттолкнув ее протестующие руки, он ловко стянул платье с правого плеча, и осторожно обследовал хрупкие кости и покрасневшую, уже распухшую плоть.
– Перелома нет, – заключил он, вздохнув с облегчением, и кончиками пальцев ощупал по периметру очертания синяка, с неудовольствием заметив, что на молочной белизне ее кожи остались грязные следы его рук.
Почувствовав, что она вся дрожит, Логан поднял голову и встретил взгляд ее глаз цвета лесных фиалок. Внезапно острое, сладостное, давно забытое ощущение пронзило все его большое тело, кровь ударила в виски, в глазах потемнело, и не в силах удержаться, он позволил своим пальцам продолжить путь по изящному женскому плечу.
– Мистер Виндфилд…
По каким-то едва уловимым ноткам в ее голосе, мужчина понял, что и Элизабет испытывает то же самое, что и он.
– Да? – голос его был чуть хрипловатым, а пальцы никак не могли оторваться, от нежной, бархатистой кожи.
– Мистер Виндфилд, – повторила девушка, и голос ее был почти спокойным, только лицо порозовело от смущения. – Можно мне теперь одеться?
Вспомнив, где он и что делает, Логан отдернул руку. Слишком взволнованный, чтобы сразу ответить, он откашлялся, встав на ноги, и молча кивнул. Он понимал, что должен отвернуться, и не мог себя заставить.
Элизабет потрогала поврежденное место и натянула платье на плечо, нечаянно показав часть кружевной сорочки, едва прикрывавшей ее упругую грудь, и сама этого не заметив.
У Логана перехватило дыхание, желание жарким пламенем охватило его, и мужчина с трудом его подавил. Разозлившись на себя за то, что уставился, как зеленый юнец, на женское тело, он стиснул зубы и закрыл глаза, молясь, чтобы когда он их откроет, розовые кончики ее маленьких, похожих на дыньки, грудей, уже были скрыты от его жадного взгляда.
– Мистер Виндфилд? – снова раздался совсем спокойный голос Элизабет.
Раскрыв глаза, Логан увидел ее перед собой полностью застегнутую, аккуратную как всегда.
– Прошу вас, давайте все-таки поговорим.
Увидев, как упрямо выставила она подбородок поверх высокого воротника, он обреченно вздохнул:
– Ладно, кажется, у меня нет другого выхода, если и только не хочу кончить тем, что случайно убью вас. Присядьте, – он показал на пару еще не расколотых чурбаков. – Так, что же это такое неотложное заставило нас ринуться под топор, чтобы сообщить мне?
– Я хочу извиниться, – тихо сказала Элизабет.
– Что? – он с изумлением уставился на нее, сомневаясь правильно ли понял.
– Я искренне сожалею, – все так же тихо повторила она.
– Да уж, конечно, не я вас заставлял лезть под топор, сами себя чуть не укокошили.
– Нет, речь не об этом. Извините меня за то, что я приехала на месяц раньше положенного. Понимаете, в письме были смазаны чернила, и мне показалось, что написано «Январь», – Бет закусила дрожащую нижнюю губу, перевела дыхание и продолжила. – Теперь-то я понимаю, что на целый месяц навязалась вам, но у меня есть собственные серьезные причины, по которым приходится оставаться здесь.
Она встала:
– Я буду изо всех сил стараться не быть для вас обузой. И несмотря на то, что вы обо мне думаете, я буду хорошей учительницей, мистер Виндфилд, – закончила она серьезно.
– Называйте меня просто Логан, – сказал он, внезапно устыдившись своего прежнего обращения с ней.
Бет улыбнулась:
– Вот как?
– Да, вот так. Никакого мистера Виндфилда для нас больше не существует. Мое имя Логан, – он слегка дотронулся до ее плеча, – мне чертовски жаль, что так нее получилось. Когда придете домой, попросите бабушку Джо положить на ушибленное место компресс. Меньше будет болеть и не так распухнет.
Бет благодарно взглянула на него:
– Хорошо. Спасибо, мистер… Спасибо, Логан.
– Ну, вот и поговорили, мисс Истгейт. Все?
– Элизабет. Меня зовут Элизабет, – сказала она. – Да, пока все, Логан.
«Элизабет… Что ж, хватит с меня и этого», – сказал Виндфилд себе, наблюдая за равномерным покачиванием ее бедер, пока девушка неторопливо шла наверх к дому. Его сердце забилось сильнее, когда он вспомнил, что ему довелось увидеть, когда он мысленно представил все ее тело, такое соблазнительное, даже в тусклой, невыразительной упаковке строгого платья. А как искрились ее глаза, когда она улыбалась. Ну, честно, если бы не эта прическа и очки, Элизабет была бы совсем хорошенькая. Логан вздохнул и, обругав себя последними словами, постарался выкинуть из головы этот влекущий образ, уже сожалея о том, что увидел. В его положении последнее, чего ему не хватало, так это связаться с женщиной. И бросив последний задумчивый взгляд вслед уже подходящей к дому Элизабет, он взял топор и вновь принялся колоть дрова.
Глава 5
Неделя прошла с того дня, когда Элизабет извинилась перед Логаном, и хотя она благодарила Бога за то, что не видит больше на его лице насмешку и неудовольствие, ей было крайне досадно, что он по-прежнему избегает ее. Теперь Бет понимала, что получив письмо из Чикаго, в котором она сообщала о дате своего прибытия, Виндфилды оказались настолько деликатными, что не написали ей, что приезжать еще рано. Бабушка Джо и дети делали все возможное, чтобы учительнице было хорошо в их доме, несмотря на неприязнь Логана и проделки Сета. Элизабет же считала своим долгом работой оправдать пребывание здесь.
Она настояла на том, чтобы самой стирать и гладить белье, штопать одежду. Дела эти были порядком запущены, потому что бабушка Джо давно уже страдала приступами ревматизма, да и хлопот на кухне у нее было предостаточно, хотя Бет всячески старалась и здесь ей помочь и вместе со старой леди готовила еду. Салли Мэ и Руфь обычно занимались уборкой комнат и мытьем посуды, но сегодня вечером, после ужина, желая избавиться от неясного чувства беспокойства, Элизабет отправила девочек погулять и сама стала мыть грязные тарелки. Работа помогала отвлечься, не оставляла времени думать о неловкости ее положения, об отношениях с Логаном Виндфилдом.
Но, как она ни старалась, мысли все время возвращались к тому дню, когда он случайно ударил ее топором. Бет дотронулась до плеча, на котором остался лишь слабый след от ушиба. Слишком хорошо она помнила прикосновение его пальцев к своей коже и восхитительное, захватывающее дух ощущение, которое она при этом испытала. Припомнив, как Логан резко отдернул руку после ее слов, Бет подумала, что, возможно, и он почувствовал нечто подобное.
Внезапно совсем уж странная мысль пришла ей в голову: что случилось бы, если бы она не заговорила? Поцеловал бы он ее? Поразившись дикости подобных мыслей, Бет схватила очередную тарелку и стала яростно тереть ее.
Она мыла, споласкивала, вытирала, а мысли двигались своим чередом. Ее никогда не целовали. После истории с Тэсс, Элизабет с недоверием и страхом относилась к сильной половине человечества. И сама она уже дважды пострадала, потеряв работу, именно из-за мужчин.
Но Логан Виндфилд не приставал к ней. Скорей уж наоборот, едва терпел ее присутствие, в лучшем случае был просто вежлив. Он, конечно же, не был джентльменом, и манеры его были такими же грубыми, как мозолистые руки. А то, что можно разглядеть в его лице, кроме бороды, едва ли назовешь привлекательным. И весь он такой огромный… Пожалуй, она еще действительно неопытна и плохо разбирается в людях, и ей совершенно непонятно, почему одно присутствие этого человека повергает ее в состояние полного замешательства.
И опять перед ее мысленным взором отчетливо встал его образ: сильные мускулистые руки, могучий торс, густая шевелюра, золотом переливающаяся на солнце. Таким она увидела Логана там, на поляне. Но было в нем и еще что-то особенное, что затрагивало ее самые сокровенные чувства, пробуждало в ней желание утешить этого мужчину, словно спрятавшегося за своей густой бородой. Что же это было: может быть, печальные тени в его голубовато-стальных глазах? Или таинственная сдержанность в ее присутствии, особенно теперь, после их последнего разговора? Или его нарочитый цинизм, причины которого после рассказа Салли Мэ ей стали ясны? Да, конечно, то, что рассказала девочка, многое объясняло в характере и поведении Логана, но было и нечто еще, что она не могла пока себе объяснить. Как бы Бет хотела знать – что?
Девушка поставила последнее чистое блюдо на полку и прикрыла полотенцем. Сняв фартук, Элизабет присоединилась к остальным. Закончив свои дневные дела, набегавшись на свежем воздухе, все, кроме Логана, собрались у камина. Удобно устроившись в качалке напротив бабушки Джо, Бет улыбнулась маленькому Джозефу, который тут же вскарабкался ей на колени, чтобы сидеть так до тех пор, пока не отправят спать.
Нат и Сет были заняты вырезанием из дерева перепелки, Руфь, примостившаяся на коврике слева от Бет, смеясь, баловалась с распущенными волосами Салли Мэ, придумывая все новые варианты причесок. Бабушка Джо, слегка покачиваясь в кресле, наблюдала за детьми и напевала тихонько какую-то мелодию.
Глядя на эту мирную картину, Элизабет почувствовала духовную близость с этими простыми людьми и с острым сожалением поняла, как много она потеряла, выросши без семьи.
Когда она осторожным движением убрала прядь темных волос Джозефа, упавших малышу на глаза, Бет подумала о Тедди, о том, что Ханна обещала ей проводить с ним как можно больше времени. Элизабет написала уже целую стопку писем в Чикаго, но к ее великому сожалению, Виндфилды никогда не ездили в поселок и оттуда тоже никто не приезжал, и скорее всего раньше начала учебного года навряд ли ей удастся отправить свои письма.
Наскучив игрой в парикмахера, Руфь перебралась поближе к огню и, глядя на бабушку Джо веселыми ласковыми глазами, попросила:
– Расскажи нам что-нибудь про старину.
Старушка улыбнулась:
– Боже милостивый! Дитя, неужели ты не устала еще слушать эти старые истории?
– Я никогда не устаю, – девочка посмотрела на Бет, – а кроме того, твои рассказы нравятся Элизабет тоже.
– Пожалуйста, бабушка Джо, мне так нравится вас слушать, – девушка наклонилась вперед и легко коснулась старческой руки.
Она в самом деле была очарована воспоминаниями бабушки о ее замужестве, о том времени, когда юная Джозефина Виндфилд приехала сюда, в горы, со своим мужем Джошуа. Элизабет слушала, зачарованная голосом старой леди, который становился мягким и тоскующим, когда та вспоминала события тех давних дней, и сама словно становилась участницей всего происходившего тогда в округе.
Закончив очередной рассказ, бабушка Джо несколько минут сидела молча, будто не в силах расстаться так быстро с тем далеким временем. Наконец, она подняла голову и увидела, что взгляды всех устремлены на нее.
– Ну, все, хватит на сегодня вспоминать дела давно минувших дней, – заявила достопочтенная старушка, утирая повлажневшие глаза, и хлопнула в ладоши:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45