– Мы поговорим о Ричарде. Я не хочу, чтобы он и дальше путался с Вашей Похотливостью. Я дам тебе денег, а ты уж будь любезна обрати свое внимание на кого-нибудь еще.
– Но он еще не попрыгал на мне! – в гневе запротестовала Рубинчик. – Я просто умираю от желания провести с ним ночь. Он не такой, как вся эта шваль, которая обычно приходит сюда. Он мой, он – лучший из всех, кто у меня был. С чего я должна его бросать?
– Я же сказал, что заплачу, сука. Золотом.
– Да что ты? Как интересно! А тебе все это зачем? – Рубинчик прищурила с подозрением каштановые глаза. – Почему-то раньше тебя не волновало, что Леопард любил меня ночи напролет. Что с тобой случилось, де Лэйси?
– Три дня назад Ричард женился, и мне не хочется, чтобы он спешил с нарушением брачного обета.
– Леопард женился?
Вилли неохотно кивнул. Он не собирался сообщать ей о свадьбе, но она не взяла денег, и он решил использовать еще один шанс, чтобы отпугнуть ее.
Рубинчик улыбнулась.
– Взял богачку, да? О-хо-хо, мальчик Вилли. Бьюсь об заклад, что Ричард женился на какой-нибудь омерзительной, богатой старухе, Тем более у него есть резон, чтобы вернуться ко мне. Не беспокойся, я окажу ему самое радушное гостеприимство, поскольку у меня есть то, в чем он наверняка так нуждается. Не нужно мне твое грязное золото! – добавила она с вызовом. – Все равно ты позовешь стражников и скажешь, что я украла монеты. На что мне золото?
– Можешь не сомневаться, я позову их, – сказал холодно Вилли, – но мне вовсе не надо обвинять тебя в краже. Я могу сдать тебя как дешевую уличную девку, какой ты на самом деле и являешься. Обритая наголо и в колодках, ты будешь отлично выглядеть, когда тебя повезут на телеге к Смитфилду. – Он намотал на палец ее медный локон. – Не думаю, что Ричард найдет тебя особенно привлекательной без твоих прекрасных кудрей.
Рубинчик слегка побледнела, представив наказание, которое ее ждет за распутство. Она видела таких женщин с обритыми головами, которых волокли по улицам, в то время как толпа швыряла в них отбросы и выкрикивала грязные ругательства.
Рубинчик вздернула голову и взглянула на Вилли холодно и злобно.
– Ты, наверное, забыл, что расплата проститутки не-велика по сравнению с той, которая ожидает таких, как ты. Говорят, любителей мальчиков варят живьем в кипящей воде. Так что прежде чем мне грозить, о себе подумай.
Вилли спокойно встретил дерзкий взгляд, понимая в глубине души ее правоту. К сожалению, ни влияние, ни титул не имели значения в этом споре, потому что его позиция была слишком уязвимой. Но все-таки надо попробовать еще раз отвадить Рубинчик от Ричарда, несмотря на все ее обожание. Может быть, ревность сотрет гордую усмешку с ее лица?
– Кстати, – небрежно бросил Вилли, откидываясь назад, – ты ошибаешься насчет жены Ричарда. Она вовсе не богата, но зато прекрасна, как солнечный день. Иногда мне кажется, что она самая прекрасная женщина на свете.
Рубинчик недоверчиво фыркнула:
– Я тебе не верю. Жена Ричарда наверняка старая и безобразная, а иначе он бы не прибежал сюда сразу после свадьбы.
Вилли пожал плечами:
– Спроси у него сама, если хочешь. Ричард подтвердит, что у его жены лицо ангела и тело богини.
– А ты-то откуда знаешь? Кому-кому, только не тебе судить о прелестях женщин.
– Я лишь повторяю слова Ричарда. Он еле дышит от страсти, когда начинает расписывать красоту своей жены. Я сам слышал, как он хвастался среди рыцарей, что у нее самые лучшие груди во всем королевстве.
– Врешь! – взвизгнула Рубинчик. – Он всегда говорил так о моих!
Вилли презрительно посмотрел на груди Рубинчик.
– А, по-моему, ты начала увядать, красотка. Еще пара-тройка лет – и будешь выглядеть не лучше стельной коровы.
Выражение, появившееся на лице Рубинчик, не оставляло сомнений, что будь ее воля, она с радостью выцарапала бы Вилли глаза. Все еще не желая верить услышанному, Рубинчик проницательно сощурилась и сказала:
– Я не верю ни одному твоему слову, Вилли де Лэйси. Если жена Ричарда красива, почему он не хочет спать с ней?
– Обычная любовная чехарда. Они поссорились, но завтра помирятся, и все пойдет своим чередом. Он женился по такой страстной любви, что даже презрел ее бедность.
Рубинчик закусила губу.
– Нет, она не может быть бесприданницей. Ричард собирался жениться только из-за земли и денег.
– Поверь, у нее нет и серебряного пенни.
Вилли едва сдерживал улыбку. Лицо Рубинчик побагровело от зависти, а накрашенные губы отвратительно прыгали в гримасе ненависти. Вот бы Ричард сейчас увидал ее! А если бы он к тому же вспомнил сладостные, спокойные черты лица Астры, его пыл наверняка бы простыл!
– Где он? – неожиданно спросила Рубинчик и осмотрелась вокруг. – Ему время вернуться.
– Не хочешь пойти его поискать? Заодно расспросишь о жене.
– И спрошу. – Рубинчик с комичным достоинством поднялась со скамьи. – Именно так я и сделаю.
Когда она ушла, Вилли расплылся в улыбке. Ричард раним, а Рубинчик слишком глупа и ревнива, чтобы действовать осмотрительно. Так что отвратительная ссора между ними неизбежна.
Глава 33
– Господи, как ты напугала меня! Я подумал, что какой-то злодей готовился напасть.
– Нет, это всего лишь я, дорогой. Почему ты стоишь здесь? Внутри намного теплее. – Пальцы Рубинчик коснулись руки Ричарда.
– Думаю, – ответил он и устало прижался к ней; вино уже наградило его головной болью.
– Вилли сказал, что ты женился.
– Проклятый подонок, не мог держать язык за зубами.
– Как она выглядит?
– Господи, Рубинчик, я не хочу говорить о ней!
– Почему?
Он посмотрел на нее.
– А правда, что она бедна?
– Проклятие! Я же сказал, что не хочу говорить…
– Красива? – перебила Рубинчик. – У нее и в самом деле прекрасное тело?
Ричард с омерзением смотрел в горящее от любопытства лицо. Вилли оказался прав, он чувствовал себя полным идиотом, притащившись сюда. Рубинчик – вульгарная, грубая шлюха, еще хуже Астры. Та, по крайней мере, не приставала.
– Да, она хороша собой. Ну и что?
– А что в ней такого, чего нет у меня?
– Тебе незачем знать.
– Есть зачем, – канючила Рубинчик. – Я имею право знать. Меня ты встретил раньше. Ты мой.
Ричард закрыл глаза, превозмогая слабость. В голове гудело, и перед глазами плыли круги.
– Нет, Рубинчик, я не твой. Ты – приятное развлечение, вот и все.
Рубинчик встала на цыпочки и обняла его за шею.
– Разве между нами не было чего-то большего? Я никогда с тебя не брала денег, только первый раз. Я спала с тобой потому, что хотела этого. Ты – самый лучший, самый замечательный, самый неистовый… мой дорогой Леопард.
Он с отвращением оттолкнул Рубинчик, которая не отличалась чистоплотностью. Теперь ее запах казался ему невыносимым, хотя раньше такие мелочи не имели значения. Приятный цветочный аромат Астры, который впитали его волосы и кожа, навевал дивные воспоминания, и он сам удивлялся тому, что чуть не променял ее на эту девку.
– Боже праведный, – пробормотала Рубинчик, пытаясь сохранить душевное равновесие. – Неужели это правда? Ты ее любишь!
Он стиснул зубы, не проронив ни слова.
– Не могу поверить, что ты оказался таким трухлявым пнем и прельстился хорошенькой благородной сучкой. Да все эти мяукающие, бледнолицые, высохшие щепки не знают даже азов любви…
– Заткнись, Рубинчик. Я сказал, что не хочу это обсуждать.
– Почему? Потому что ты поругался с ней? Не прошло и трех дней с момента свадьбы, а вы уже в ссоре! – Губы Рубинчик расплылись в довольной усмешке.
– Я же сказал, чтобы ты заткнула свою грязную накрашенную пасть!
– Что-то раньше ты никогда не жаловался на мой рот, – издевательски сказала она. – Тебе даже нравилось, как я им управляюсь, заглатывая твой сладкий кусок почти целиком.
– Господи, Рубинчик, чего тебе надо? Ты допросишься, я заткну твой рот кулаком!
– Попробуй, – бесстрашно продолжала разъяренная женщина. – Я не боюсь такого безмозглого осла, как ты. Но ничего, вскоре тебе придется примерить рога. Теперь у твоей прекрасной благородной женушки нет причин держать вместе коленки. Как только ты уедешь из Лондона, она задерет рубашку для любого, у кого хорошо стоит.
Ричард затрясся от гнева и бросился вперед, целясь кулаком в ненавистное лицо. Но прежде чем удар достиг цели, сильные руки схватили его из-за спины.
– Господи, Ричард! Она не стоит этого!
Слова Вилли потонули в ночной тишине. Ричард опомнился. Глупо обращать внимание на слова Рубинчик. Нужно побыстрее уйти из этого грязного местечка, куда-нибудь подальше от зловонного омерзительного Саусварка.
Он оперся на Вилли, сдерживая тошноту.
– Уйдем отсюда, Вилли, – пробормотал он, – Пойдем домой, в Вестминстер.
– Давай, давай. Беги к своей придворной шлюхе, – выкрикнула на прощание Рубинчик, затем повернулась и пошла обратно в таверну, вызывающе покачивая бедрами.
Ричард вытер рукой потное лицо и открыл глаза. Вилли стоял и холодно смотрел на него.
– Ревнуешь?
– Да с чего ты взял? Это твои дурацкие фантазии.
– Думаю, нет. Я слышал, что говорила Рубинчик. Ты хотел ударить ее, потому что потерял самообладание при мысли об измене Астры.
Ричард помотал головой, пытаясь скрыть смущение. Почему он действительно так беспокоится? Почему рассвирепел, подумав о неверности Астры?
– Ты любишь ее, Ричард. Ты болен ею до беспамятства.
– Это от вина.
– Лучше не рассуждай, а прими все как есть. Признайся себе, что любишь Астру.
Ричард облокотился спиной о грубую деревянную стену таверны. Неужели Вилли прав, и он все еще любит Астру, даже после ее предательства? Он не сомневался, что ненавидит ее, но, может быть, в этом-то и была ошибка. План мести не удался: любая насмешка или жестокость по отношению к ней оборачивалась для него сердечной болью. Даже сейчас он чувствовал, как будто истекает кровью от дюжины незаживающих ран. Страдание, застывшее в огромных голубых глазах, ее нежный поцелуй наутро после ночи унижений, отчаяние, сбивающее с ног, – каждая стрела, обращенная против Астры, неизменно возвращалась назад и ранила его. Неужели это и есть любовь?
– Ну пойдем же домой, – упрашивал Вилли. Ричард кивнул и покорно поплелся за товарищем.
Жена спала. В комнате было темно, занавеси над постелью опущены. Закоченевшими пальцами он пытался расшнуровать тунику. В голове вертелись обрывки мыслей. Как подло он ушел от Астры накануне вечером! Она ждала его, молила о любви, а он, смеясь, ушел. Боже, насколько же еще ему хватит сил притворяться, ломать из себя неприступного гордеца!
Он раздвинул полог, пытаясь разглядеть в темноте очертания прелестного тела. До него донесся едва уловимый звук размеренного дыхания и легкий запах духов. Она лежала, являя собой совершенную красоту, все, чего только мог пожелать мужчина в самых несбыточных снах, а он должен отказывать ей снова и снова. С каждым днем ему становилось все труднее оставаться холодным и отстраненным, возбуждать ее желание и отвергать любовь. Он не мог выносить ее слез, но еще больше – спокойной терпимости, широко раскрытых глаз, полных любви и прощения.
Сколько же можно бороться с ангелом? Он устало опустился на постель, стараясь не разбудить ее. Стойкость и самоотверженность Астры вызывали изумление. Другая отвечала бы ударом на удар, попыталась хотя бы ранить словами, пожаловалась королеве. Чтобы избавиться от мучений. Ричард, привыкший считать Женщин слабыми и ненадежными существами, впервые столкнулся с непреклонной волей в прелестном нежном создании.
Усилием воли он стряхнул с себя сентиментальное настроение. Теперь ему придется думать о детях и об устройстве жизни с Астрой. Он не чувствовал, что готов к этому. У него не было средств содержать семью и совершенно отсутствовал отцовский инстинкт, но все-таки ему не хотелось для своего ребенка такой же тяжелой судьбы, какая была у него самого. До сих пор ему везло в бок, но никто не поручится, что его не убьют в ближайшей битве. И что же тогда станет с Астрой? Она так же бедна, как и он, но по глупости и наивности рассчитывает на помощь друзей. Он же не доверит свое будущее никому.
Ветер перемен то и дело проносился над Англией, превращая лордов в бедняков, разрушая великие семьи. Здесь нет безопасности и, казалось, отсутствует надежда на будущее. Ему представлялось чистым безумием рождать детей для тяжких трудов и неисчислимых бедствий, хотя Писание говорит, что в этом и есть предназначение человека.
Ричард закрыл глаза и дал волю воображению. Доводя до отчаяния, перед ним проплывали картины далекого детства: вот какой-то мужчина ворчит и вздыхает в спальной комнате его матери; бессмысленный взгляд ее темных глаз; синяки, которые время от времени обезображивали ее кремовую кожу.
Сначала он просто испытывал безотчетный страх, но, став старше, познал стыд и насмешки других мальчиков, презрение, написанное на лицах рыцарей, которым он прислуживал. Они называли его, больно раня, ублюдком, сукиным сыном. Постепенно стыд породил гнев. Он стал набрасываться на обидчиков и не раз бывал бит. И тогда маленький Ричард поклялся, что когда-нибудь станет сильным и беспощадным и никто не сможет его победить. Упорные упражнения сделали его неустрашимым, сражения закалили волю, но когда цель, казалось, уже близка, он узнал, что силы и бесстрашия недостаточно. Только земля и деньги давали настоящую власть и уважение окружающих.
Тогда он устремил свои усилия к тому, чтобы стать богатым. Это не казалось такой уж несбыточной мечтой. Многие вознеслись, побеждая на полях сражений, другие удачно женились и таким способом обрели счастье. Но от него почему-то удача всегда ускользала. Нерешительный Генрих колебался, опасаясь возвысить бедного рыцаря, а богатые наследницы игнорировали прекрасное лицо и победоносную улыбку. Он снова и снова оставался с пустыми руками.
Теперь все мечты пошли прахом. Он был оседлан, без гроша в кармане, с беспомощной женой, которая искренне верила в чудеса, Святую Церковь и обожала своего мужа. Эта наивная женщина надеялась, что можно сохранить любовь в браке, и простосердечно полагала, что он никогда не пойдет к проститутке, даже в долгой разлуке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50