— Есть вещи, — сказала она наконец, — касающиеся твоего отца, о которых ты никогда не узнаешь.
Тори долго смотрела на нее, пытаясь разгадать, что за секреты хранит Консуэло об ее отце… и о себе самой. Но в темных глазах испанки Тори не могла прочитать ничего.
— Но вы-то знаете об этом и все равно любите его?
— Да. Как и ты знаешь об Итане… то, что знаешь, и все равно по-своему любишь его. В глубине души ты понимаешь, что он неплохой человек.
Тори долго молчала. Как ни трудно ей было с этим согласиться, все же приходилось признать, что Консуэло права. Дело было даже не в том, что то же самое говорил ей и отец. Главное — это же подсказывало ей собственное сердце. Правда состояла в том, что с самого начала, несмотря ни на что, Тори хотелось верить, что Итан не виновен в убийстве — даже если действительно его совершил.
Тори резко тряхнула головой:
— Как я могу любить преступника? Кто я после этого? — На губах Консуэло дрогнула чуть заметная улыбка:
— Женщина, всего лишь женщина. Как я уже говорила, любовь бывает разной. Может быть, Итан сумеет научить тебя какой-то иной любви, чем та, которую ты до сих пор знала…
Тори прикусила губу.
— Может быть, и так, — вздохнула она. — Но это не меняет того факта, что его разыскивают.
— У закона короткая память. Столько всего происходит, кому сейчас дело до одного убийства? А если что — твой отец сумеет его «отмазать».
Тори верила этому она привыкла считать отца всемогущим.
Консуэло подошла к Тори и дотронулась до ее руки. Она смотрела на Тори с нежностью, в голосе звучала мольба:
— Твой отец далеко не молод. А ты уже не ребенок, а замужняя женщина. Все, что он делает, он делает ради тебя. Подумай, стоит ли тебе с ним ссориться, даже если он в чем-то не прав?
Тори задумалась. В словах Консуэло звучала горькая правда. В последнее время отец выглядел таким постаревшим, таким уставшим… И большая доля вины за это лежит на ней. Тори вдруг ощутила щемящее чувство жалости к отцу и раскаяния в том, как она с ним обращалась. Да, отец жестоко ее обидел, да, он, может быть, был не прав, но ведь он хотел как лучше… Ради этого она должна его простить!
Тори опустила глаза.
— Я пойду к нему. Скажу, что все осознала… — Она восхищенно посмотрела на Консуэло. — Как вам удается всегда и во всем принимать правильное решение?
— Если бы… — грустно улыбнулась та. — Увы, не всегда и не во всем.
Консуэло прикоснулась к щеке Тори, а та, в свою очередь, дотронулась до ее руки.
— Я рада, что вы здесь, — благодарно сказала она. В глазах Консуэло блеснули слезы.
— Ступай к отцу.
Кивнув, Тори покинула комнату.
Глава 15
Северный ветер заставил Тори поежиться — не потому, что был холодным, а потому, что его порывы и внезапно потемневшее небо так живо напомнили ей о другом ветре, другой буре…
Но стоит ли предаваться воспоминаниям? Прошлого все равно не вернешь, как ни старайся. Обычный летний ливень, и тучи хотя и весьма грозного вида, но вполне привычные — сине-лиловые, а не неестественно-желтые. Судя по всему, следует ожидать нешуточного потопа, но, слава Богу, Итан позаботился о том, чтобы отогнать скот повыше в горы.
Все утро Тори разыскивала заблудившихся коров, и к тому времени, как небо стало темнеть, ей удалось найти около десятка животных и присоединить их к небольшому стаду, которое работники собрали на лужайке. Ветер был уже таким сильным, что Тори приходилось держаться за поводья лишь одной рукой, а другой придерживать шляпу. Упали первые капли дождя.
— Загоните скот в амбар! — распорядилась Тори, обращаясь к одному из работников. — Надеюсь, никто из людей не остался на улице?
— Кажется, — почесал подбородок тот, — я видел, как Кантрелл направлялся в город. Впрочем, возможно, он уже вернулся…
Тори озабоченно вглядывалась в небо. С одной стороны, Итан все время подчеркивал, что распоряжается здесь теперь не она. Так что если он попадет в грозу, то виноват будет только сам. С другой — Тори слишком привыкла чувствовать ответственность за все, что происходит на ранчо, чтобы позволить кому-то из работников — а Итан, собственно, тоже входил в их число — попасть в беду. Выругавшись себе под нос, Тори направила лошадь на дорогу, ведущую к городу.
Ливень обрушился внезапно — небо словно разверзлось в одно мгновение. Он барабанил по полям шляпы Тори, застилал ей глаза, прилепил к седлу сразу же намокшую юбку. Тори продрогла до костей. От разогретой за многие дни жары земли поднимался туман, вода уже не стояла лужами, а размывала почву мощными потоками. Тори уже не видела ничего дальше головы своей лошади и старалась лишь удержаться в седле и не потерять направления, которое теперь ей приходилось определять интуитивно. Каждый раз, когда вспыхивала молния, бедное животное испуганно замирало и Тори стоило большого труда заставить лошадь продолжать путь.
Ругая Итана последними словами, Тори подъехала к ручью, около которого несколько дней назад они сидели с Итаном. Маленький ласковый ручеек уже успел превратиться в могучий, ревущий поток.
Тори почти ничего не видела и решила было повернуть назад, как вдруг сквозь рев воды различила испуганный, отчаянный крик теленка. Соскочив с лошади, Тори поспешно привязала ее к кустам и бросилась на крик. На бегу она заметила привязанную к дереву корову — очевидно, мать теленка, — а рядом лошадь Итана. Значит, он тоже где-то здесь.
И тут Тори увидела его. Стоя по пояс в воде, Итан пытался веревкой вытащить из потока отчаянно захлебывающегося теленка. Итан мужественно боролся с бушевавшей стихией, но сам мог в любой момент потерять равновесие.
— Итан! — крикнула Тори, пытаясь перекрыть рев потока.
Тот не слышал ее.
— Итан! Итан! — надрывалась она. Наконец он обернулся. Глаза его зло блеснули.
— Что ты здесь делаешь? — прорычал он, перекрывая шум воды.
Тори поспешила к берегу, поскользнулась и упала на одно колено.
— Бросай мне веревку! — крикнула она. Поколебавшись пару секунд, Итан перехватил веревку посередине и бросил свободный конец Тори. Та с трудом поймала ускользавшую веревку — так сильно барахтался обезумевший теленок, — быстро обмотала ее вокруг запястья и стала тянуть.
Берег был скользким, словно каток, Тори несколько раз падала, почти все время ей приходилось ползти на четвереньках. В рот набивалась липкая глина, платье промокло насквозь. Один раз Итан упустил веревку, и Тори пришлось ждать, пока он снова за нее ухватится, в другой раз из-за рывка обезумевшего теленка она сама упустила ее, и ей пришлось возвращаться назад на целый ярд и снова продолжать свой медленный путь. Наконец, добравшись до своей лошади. Тори привязала веревку к стремени.
— Порядок! — изо всех сил крикнула она Итану, чуть не сорвав голос.
Отвязав свою лошадь от дерева, Тори повела ее под уздцы. Наконец напряжение веревки ослабло. Обернувшись, Тори С удовлетворением увидела, что Итан вытаскивает злополучного теленка на берег.
Итан развязал веревку, шлепнул теленка пару раз по брюху, и тот на шатающихся ногах направился к матери. Через пару минут корова и теленок уже бежали к стаду.
Тори отвязала ненужную теперь веревку от стремени. Вытирая ладонью воду с лица, к ней подошел Итан. В глазах его Тори читала благодарность — или ей это лишь показалось?
— Ты с ума сошла! — проворчал он. — Зачем ты в это ввязалась?
— Мне приходилось бывать и не в таких передрягах. Ничего страшного.
Тори снова взглянула на Итана. Нет, она не ошиблась — он действительно смотрел на нее сейчас с теплотой и нежностью. Должно быть, Итан, как и она, вспоминал сейчас тот ужасный день, когда они так же вместе боролись с разбушевавшейся стихией — и вышли победителями. Тори вдруг безумно захотелось, как тогда, броситься в объятия Итана, ощутить тепло его тела, почувствовать себя любимой, надежно защищенной…
«Обними меня! — хотелось крикнуть ей. — Хотя бы всего один раз…»
И Итан, словно прочитав ее мысли, обнял ее — а может быть, она его. Тори не могла потом вспомнить, кто из них сделал первый шаг. Но какое это имело значение, если в следующую секунду они были в объятиях друг друга и их губы слились?
Дождь продолжал яростно хлестать, но Тори почти не ощущала промокшей одежды — ее грело тепло Итана, улыбка его глаз — и собственное сердце, бешено и радостно колотившееся в груди.
Поводья все еще были в руке Тори, но она совсем забыла об этом, пока вдруг не почувствовала рывок. Увлекаемая лошадью, Тори невольно разжала объятия и отступила от Итана на шаг. На мгновение они замерли, глядя друг на друга.
— Я думаю, — кашлянул Итан, — нам лучше поторопиться.
Он направился к своей лошади, и через минуту они уже ехали обратно. За всю дорогу оба не проронили ни слова.
Проводив Тори до дома, Итан, очевидно, сразу же снова куда-то уехал, так как к ужину не явился. Тори заговорила об этом с отцом.
— А ты что думала? Хороший управляющий не станет прохлаждаться за столом во время бури, когда скоту может грозить беда! — резонно заметил Кэмп. Немного помолчав, он добавил: — Нет, все-таки неплохо, что теперь у меня есть такой помощник, как Итан! Я уже старею, мне все труднее одному управляться с огромным хозяйством…
Образ Итана преследовал Тори, словно наваждение. Она до сих пор ощущала прикосновения его сильных рук, вспоминала его нежный взгляд… За ужином руки Тори тряслись, она почти не притронулась к еде, а на вопросы отца отвечала так рассеянно, что ему вскоре пришлось прекратить разговор. Мысли ее лихорадочно перепрыгивали с одного предмета на другой.
«Он убийца! — словно нашептывал ей какой-то голос. — Он предал тебя, использовал, использует и сейчас, а ты ему это позволяешь!»
Тори было трудно что-либо возразить на это. Она не могла не признать, что прилипчивый голос в чем-то прав, умом понимала, что должна вести себя с Итаном крайне осторожно… но сердце твердило иное. Воспоминания о волшебных ощущениях от прикосновения его рук не покидали ее, как ни старалась она их прогнать. Она ненавидела его, не хотела видеть, быть его женой, делить с ним постель… но знала, что испытанное ею тогда, в пустыне, и сегодня, у бурного потока, не умрет никогда. Никогда…
К вечеру дождь наконец стих. Тори сидела у окна своей спальни в легкой ночной рубашке, рассеянно слушая стук последних капель. Закрыв глаза, она прислонилась лбом к стеклу. Да что с ней такое творится, в конце концов?! Сколько можно заигрывать с опасностью, мечтать о невозможном, бередить душу? Столько волнений из-за ничего не значащего поцелуя, который нужно просто забыть — раз и навсегда.
Во всем доме стояла тишина. Кэмп уже спал — в последнее время он почему-то стал рано ложиться. Слуги тоже разбрелись по своим комнатам, не видя смысла в бодрствовании, если хозяин спит. До слуха Тори вдруг донесся лай собаки во дворе, шаги человека, входившего в дом, затем мужское покашливание из кухни и звон кастрюли. Разумеется, это мог быть кто-нибудь из слуг или работников.
Но обманывать себя было бесполезно — Тори знала, что это не слуга и не работник. Поднявшись, она накинула халат и поспешила на кухню. Как ни странно, она была абсолютно спокойна.
Итан уже развесил у камина мокрую одежду и натягивал чистую рубашку. Он был без обуви, в шерстяных носках. На плите побулькивала кастрюля с ужином, распространяя вокруг аппетитный аромат. Итан стоял к Тори спиной и не заметил ее появления. Она подошла к нему.
— Ты почему не спишь? — удивился он. Тори пожала плечами:
— Просто решила узнать, как прошел день.
— Нормально, — откликнулся он. — Никаких серьезных происшествий.
Тори старалась не смотреть на движения его сильных, мускулистых рук, заправлявших рубашку в брюки, но не могла отвести глаз. Почувствовав, как краска приливает к ее щекам, она отвернулась.
Сев у камина, Итан начал смазывать свои ботинки свиным жиром, чтобы мокрая кожа, высыхая, не трескалась. Тори много раз наблюдала, как то же самое делал ее отец, и эта сцена — потрескивание дров в камине, запах кожи — всегда действовала на нее умиротворяюще. Но сейчас это был не отец, и все было по-другому…
Взгляд Тори вдруг упал на аккуратно свернутый матрас Итана, лежавший в углу. Создавалось впечатление, что им ни разу не пользовались. Тори удивленно посмотрела на Итана.
— Где же ты спишь? — спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал ее удивления.
Итан взглянул на нее, перевел взгляд на матрас и снова сосредоточился на ботинках.
— Я привык спать под открытым небом, а привычки трудно менять.
Он понимал, что ответ глупый. Но что он должен был ответить? Что, проведя весь день под холодным, дождем, в грязи, в тяжелой работе, он мечтал лишь об одном — о постели Тори, мягкой, свежей, согретой теплом, ее тела?.. Любой мужчина жив только этим: уходя утром на тяжелую, однообразную, осточертевшую работу, он должен знать, что вечером, когда вернется, его будет ждать теплый очаг, горячий ужин и женское тепло. Тори… Возвращаться к ней каждый вечер, любить ее долго, до изнеможения, а потом просто лежать рядом и чувствовать, засыпая, ее дыхание на своем плече… Неужели он не заслужил этого?
Итан встряхнул головой. Пустые фантазии! Тори — вот она, здесь, но то, о чем он сейчас думал, всего лишь безумная мечта. Он чертовски устал, промок до костей, не дай Бог еще простудиться… Все, что ему сейчас нужно, — это скорее завалиться спать, а тут сидит эта девица и вызывает у него ненужные мысли.
Тори поднялась и поставила чайник, решив выпить чаю. Для Итана же, чтобы он согрелся, она приготовила известное средство — виски, немного сахару и немного лимонного сока — и поставила его на огонь.
— А почему ты не спишь со всеми, в бараке? — спросила она, садясь рядом с Итаном.
Тот посмотрел на ее рыжие локоны, свободно рассыпавшиеся по плечам.
— Послушай. — Он снова перевел взгляд на ботинки, которые держал в руках. — Я считаю, что наши с тобой отношения — это только наше дело.
Тори удивленно посмотрела на него:
— Я тоже так считаю. Именно это я и сказала отцу. Ты знаешь, он хочет выделить нам комнату… — Тори замолчала, пристально наблюдая за реакцией Итана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31