фильтр для воды под мойку купить
От ихней коммерции уж кой год житья нету! Когда ездишь по закупке, так почитай в каждом селе или местечке жалуются: «Опять бумагу вместо денег подсунули!»
— Не надо на фальшивые бумажки покупаться, — назидательно произнёс пристав, садясь за стол.
— Соблазн больно велик «на грош пятаков» купить, да и ловкие ребята — умеют уговаривать.
— Это да, — согласился пристав, несколько опечалившись.
Шайка одесских мошенников была головной болью полицейских властей юга России уже несколько лет кряду. Свои операции они вели с начала восьмидесятых годов, действовали дерзко, не стесняясь, и оставались безнаказанными. Члены этой преступной группировки плавали на пароходах вдоль всего побережья Чёрного моря, объездили все южные губернии, стараясь не пропустить ни одного городка, села или местечка, где бывали ярмарки или большие базары. Присмотрев клиента, они предлагали ему «коммерцию». Соблазнившийся покупатель фальшивых денег отдавал «свои кровные», получая взамен пачку трехрублевок. Уже потом он обнаруживал, что в пачке лишь резанная под нужный размер белая бумага, с обоих концов прикрытая несколькими настоящими трехрублевыми билетами. На воровском жаргоне такой свёрток назывался «кукла», а те, кто продавал их простофилям, — «кукольники».
Потерпевшие бросались в полицию, и случалось, что по горячим следам жуликов ловили. Но те и не думали отрицать, что они в обмен на 50 или 100 рублей дали покупателю резаную бумагу и несколько трехрублевок. Их вели к мировому судье, и тут обнаруживалось, что судить-то их нельзя! Те бумажные кредитки, что были в пачках для маскировки бумаги, оказывались самыми настоящими, значит, уличить их в сбыте фальшивых денег было невозможно. Статьи же Уголовного уложения, в которых речь шла о наказаниях за обман и мошенничество, на «кукольников» не распространялись. Дело в том, что согласно решению № 66, принятому правительствующим сенатом Российской империи в 1876 году, обман, совершённый при проведении запрещённой законом сделки, в уголовном порядке не преследовался. Покупка фальшивых денег была явно не дозволена законом, стало быть, и преследовать за этот обман было нельзя. Вот через эту лазейку в законодательстве «кукольники» легко ускользали от наказания, и их отпускали уже через несколько часов после задержания.
Учитывая это, к встрече «джентльмена» с «покупателем» полицейские подготовились основательно.
* * *
Ровно через неделю на том же бульваре приморского городка «джентльмен» и шорник встретились вновь. Коротко переговорив, они подтвердили свою готовность «сделать дело».
— Возьму на пробу сотню бумажек, — сказал шорник «джентльмену», — если за месяц разойдутся, возьму ещё.
— Ну что же, приходите сюда вечерком с деньгами, а я товар поднесу. Тогда и договоримся окончательно, как нам дальше дела вести.
Когда, условившись сойтись вечером того же дня, оба участника незаконной сделки разошлись, с одной из лавочек, стоявших на бульваре, поднялся неприметный человек, до того читавший газету. Он, на ходу сложив и сунув газету в карман, не упускал из виду «джентльмена». Дойдя вслед за ним до гостиницы и подождав, пока «джентльмен» поднимется к себе в номер, этот человек показал портье полицейский жетон и подробно расспросил его, а затем коридорных и швейцара о постояльце. Полицейский агент интересовался буквально всем: давно ли приехал, один или с компанией, что у него за багаж, что о себе говорил, много ли дал на чай?
* * *
Вечером, когда «джентльмен» вышел из гостиницы, к месту свидания его провожал другой неприметный человек, и ещё несколько полицейских в штатском рассредоточились, сидя на лавочках и изображая праздных гуляк, наслаждающихся тёплым вечером.
Когда покупатель и продавец произвели обмен — шорник получил пакет с «деньгами», а «джентльмен» десять пятирублевок, на продавца накинулись двое гулявших, которые за секунду до того просто «проходили мимо». В мгновенье ока «джентльмена» скрутили, усадили в пролётку и отвезли в Приморский полицей-ский участок.
Арестованный держался с достоинством и лишь иронически улыбался. Он назвал свою фамилию и предъявил паспорт. Когда ему продемонстрировали свёрток, вручённый им шорнику, где, как и предполагали полицейские, была лишь резаная бумага, «джентльмен» лишь пожал плечами и произнёс насмешливым тоном:
— Ну и что?
Его отвезли в гостиницу и в его присутствии, при понятых, обыскали номер. В большом чемодане были обнаружены ещё несколько свёртков, аналогичных проданному на бульваре. Но и тут присутствие духа не оставило мошенника — он продолжал улыбаться, даже когда его отправили в камеру в участке.
* * *
Переночевавшего под казённым кровом «джентльмена» утром отвезли в суд. Здесь выяснилось, что с вечера по телеграфу в Одессу был отправлен запрос в участок, выдавший «джентльмену» паспорт, и утром пришёл ответ, который содержал подробности относительно личности арестованного. Среди прочего было упомянуто, что «джентльмен» уже был однажды судим за кражу и даже отбыл наказание. Кроме того, одесские полицейские извещали, что, по имеющимся у них сведениям, именно он стоит во главе шайки «кукольников». Но и эти добытые полицейскими сведения не смутили мошенника. В ответ на вопрос судьи, признает ли он себя виновным, аферист ответил:
— Своего деяния я не отрицаю, но смею заметить, что согласно решению Правительствующего сената от 1876 года оно не может быть уголовно наказуемо.
— При обыске в занимаемом вами номере гостиницы среди ваших вещей были обнаружены ещё несколько свёртков с резаной бумагой, — ответил судья. — Для суда очевиден умысел и заведомая подготовка «незаконной сделки», что, в свою очередь, подпадает под действие статьи Уголовного кодекса. Суд приговаривает вас к тюремному заключению сроком на шесть месяцев с отбытием наказания в арестантском отделении.
— Но позвольте! — возмущённо воскликнул «джентльмен». — Как же так?
— Вы можете подать кассационную жалобу съезду мировых судей, — сказал судья и объявил заседание закрытым.
* * *
Кассационную жалобу рассмотрели в тот же день, и на этот раз мошенник уже «бился без дураков», напрягая всю свою эрудицию.
— Я допускаю, что моё деяние в некоторой степени предосудительно с точки зрения морали, — говорил он с адвокатским пафосом, — но ведь человек, купивший у меня бумагу, хотел распространить фальшивые деньги, то есть готов был совершить ещё более тяжкое преступление, а, как говорится, «по делам вору и мука».
В подтверждение он цитировал по памяти статьи и параграфы соответствующего решения Сената и для пущей наглядности привёл пример:
— Продажа медных опилок под видом золотого песка, якобы украденного с прииска, законом не преследуется, поскольку сама по себе сделка незаконна! Так какая разница: опилки или бумажки? Сделка-то все равно незаконна!
— Точно так, как вы и говорите, — подтвердил председательствующий, — но вы приговорены вовсе не за ваше, как вы изволите выражаться, «деяние», а за подготовку к совершению незаконной сделки. Используя ваш же пример с опилками — не за продажу таковых под видом золотого песка, но за то, что вы их изготовили, имея в виду подобную продажу.
Позиция съезда осталась неколебимой, и в удовлетворении кассационной жалобы было отказано. Учитывая же то обстоятельство, что преступник был уже ранее судим и явно склонён к совершению противозаконных поступков, дабы не дать ему возможности скрыться, решением съезда было постановлено: взять его под стражу в зале заседания.
Словно гром раздался над головами мошенников, привыкших к тому, что всегда удаётся уйти от наказания. С тех пор в течение нескольких лет в этот уезд одесские «кукольники» не заглядывали вовсе. Но постепенно промысел этот стал перемещаться в северные губернии России, а в начале девяностых годов в Прибалтике разразился скандал, заставивший вспомнить о проделках «одесситов» и, в част-ности, слова их главаря в суде.
* * *
В начале 1892 года некоторые парижские ювелиры и торговцы драгоценными металлами, в основном выходцы из Восточной Европы и «черты оседлости» Российской империи, стали получать письма, в которых им предлагалось купить золотой песок в большом количестве и по чрезвычайно низкой цене. Здесь же давалось объяснение, отчего товар так дешёв. «Наша компания, — сообщалось в письме, — приобрела песок у скупщиков краденого золота, орудующих вокруг сибирских золотых приисков. Сами скупщики не имеют возможности реализовывать крупные партии золота, поскольку у них нет нужных связей. Они продают его нам по ценам, много ниже установившихся официальных цен».
Письма в Париж приходили из Риги, за подписью то Вейса, то Вейля, то Бернера. Но это не смутило парижских «гешефтмахеров». Их заботило то обстоятельство, что золота предлагалось слишком много. Ни у одного из них не было столько денег, чтобы управиться с крупной покупкой в одиночку. Тогда несколько парижских торговцев объединили капиталы и отправили в Ригу своих представителей на разведку.
* * *
Представителей встретил месье Вейс, произведший на парижан самое благоприятное впечатление: безукоризненность манер, деловитость, опыт коммерсанта и осторожность в ведении дел вселили в контрагентов уверенность в успехе и выгодности дела. С соблюдением всех мер конспирации представителей доставили на приморскую дачу неподалёку от Риги, где им показали сундучок, наполненный золотым песком. В присутствии представителя парижских ювелиров был произведён опыт: в жаровню с угольями, которые раскалили паяльной лампой, высыпали немного золотого песку. Когда угли немного остыли, их разрыли и извлекли золотую горошину, образовавшуюся из расплавившегося песка. Горошину отдали посланцам, которые увезли её с собою в Париж.
Во Франции привезённое золото передали в руки опытных химиков. Эксперты дали заключение: слиток произведён кустарно, из шлихта с сибирских приисков, но золото самой высокой пробы. Уверившись в том, что товар настоящий, парижская компания решила: берём! Тотчас же в Ригу была отправлена телеграмма «до востребования» на предъявителя сторублевого кредитного билета с указанием номера. Организована сделка была образцово, чувствовалась рука опытного конспиратора.
Вслед за телеграммой в Ригу выехали представители покупателей. Их опять встретил Вейс, отвёз на дачу, там «французы» получили товар, погрузили сундучок на телегу и отправили на товарную станцию. На мызе же произошёл расчёт: за краденое золотишко парижане отвалили полмиллиона франков.
Вейс вызвался уладить дела на русской таможне, и действительно, груз удачно миновал границу. Но Вейс не оставил своих французских партнёров и потом, проводив их до самой французской границы, где «окно» на таможне готовили уже сами французы. Продавец и покупатели расстались, весьма довольные друг другом.
* * *
Через несколько дней парижские торговцы, вскрыв сундук, обнаружили в нем вместо золотого песка те самые медные опилки, о которых «для примера» говорил в своё время главарь одесских «кукольников», доказывая мировому судье, что его нельзя преследовать по закону.
Наверное, от обиды на то, что их так жестоко надули, опытные дельцы совершенно потеряли голову, ибо не нашли ничего лучшего, чем заявить о произошедшем с ними казусе в полицию. Дело было поручено знаменитому комиссару Кошфру, и он деятельно взялся за него, но почти сразу же оказалось, что помощи от российской стороны ждать нечего: «джентльмен» знал что говорил, приведя пример с опилками. Скупка заведомо краденого золотого песка была операцией незаконной, потому расследование русские власти проводить не собирались. А без этого невозможно было выяснить главное: где именно произошла подмена — в России или за её пределами? Таким образом, расследование зашло в тупик и было прекращено. В то же время прокуратура возбудила дело против самих «пострадавших»: их обвинили во ввозе во Францию контрабанды, — ведь «сундуки с золотом» они ввезли в страну нелегально.
* * *
Прошло всего лишь полгода, и члены рижской шайки «Золотой клуб» все же попались. Правда, погорели они не на иностранцах, а на россиянах. «Золотые валеты» затеяли облапошить группу купцов, но те, наслышанные о проделках с опилками, помимо экспертизы, проведённой с участием мошенников, почти тотчас же по получении товара дали его осмотреть ювелиру, и обнаружилось, что им впарили медь. Тогда они отправились к рижскому полицмейстеру с повинной, подробно описав, с кем имели дело. Им показали фотографии тех, кого власти подозревали в совершении подобных махинаций. Потерпевшие опознали Вильгельма Арнольдовича Шнейдерса, митавского мещанина, выдававшего себя за представителя рижской торговой фирмы «Меркурий и Зубковский». Помимо операций с золотом Шнейдерс промышлял ещё почтовыми марками заграничных фирм. За ним немедленно было установлено наблюдение, для чего пристав 1-го Митавского полицейского участка командировал сыщика Бринкмана. Тот добросовестно «водил» Шнейдерса несколько дней и в результате выяснил круг знакомств этого человека. Знакомых Шнейдерса тайком показали купцам, и они узнали всех участников сделки. Когда состав банды был выяснен, об этом было доложено министру внутренних дел, по приказу которого в ночь на 22 июля 1892 года в Риге и окрестностях была проведена полицейская операция, во время которой были задержаны все восемь членов шайки.
На дачу к Иоганну Яковлевичу Игерману, 37-летнему рижскому мещанину, полицейские явились около двух часов ночи и попросили его пройти в полицейский участок якобы для выяснения какого-то паспортного вопроса. По дороге он очень возмущался, а сыщики «очень извинялись», в участке же роли поменялись, и Игермана немедленно взяли под стражу, отправив в тюремный замок. При обыске, произведённом на даче после ареста Игермана, был найден изрядный запас медных опилок и несколько сундучков, приготовленных впрок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Не надо на фальшивые бумажки покупаться, — назидательно произнёс пристав, садясь за стол.
— Соблазн больно велик «на грош пятаков» купить, да и ловкие ребята — умеют уговаривать.
— Это да, — согласился пристав, несколько опечалившись.
Шайка одесских мошенников была головной болью полицейских властей юга России уже несколько лет кряду. Свои операции они вели с начала восьмидесятых годов, действовали дерзко, не стесняясь, и оставались безнаказанными. Члены этой преступной группировки плавали на пароходах вдоль всего побережья Чёрного моря, объездили все южные губернии, стараясь не пропустить ни одного городка, села или местечка, где бывали ярмарки или большие базары. Присмотрев клиента, они предлагали ему «коммерцию». Соблазнившийся покупатель фальшивых денег отдавал «свои кровные», получая взамен пачку трехрублевок. Уже потом он обнаруживал, что в пачке лишь резанная под нужный размер белая бумага, с обоих концов прикрытая несколькими настоящими трехрублевыми билетами. На воровском жаргоне такой свёрток назывался «кукла», а те, кто продавал их простофилям, — «кукольники».
Потерпевшие бросались в полицию, и случалось, что по горячим следам жуликов ловили. Но те и не думали отрицать, что они в обмен на 50 или 100 рублей дали покупателю резаную бумагу и несколько трехрублевок. Их вели к мировому судье, и тут обнаруживалось, что судить-то их нельзя! Те бумажные кредитки, что были в пачках для маскировки бумаги, оказывались самыми настоящими, значит, уличить их в сбыте фальшивых денег было невозможно. Статьи же Уголовного уложения, в которых речь шла о наказаниях за обман и мошенничество, на «кукольников» не распространялись. Дело в том, что согласно решению № 66, принятому правительствующим сенатом Российской империи в 1876 году, обман, совершённый при проведении запрещённой законом сделки, в уголовном порядке не преследовался. Покупка фальшивых денег была явно не дозволена законом, стало быть, и преследовать за этот обман было нельзя. Вот через эту лазейку в законодательстве «кукольники» легко ускользали от наказания, и их отпускали уже через несколько часов после задержания.
Учитывая это, к встрече «джентльмена» с «покупателем» полицейские подготовились основательно.
* * *
Ровно через неделю на том же бульваре приморского городка «джентльмен» и шорник встретились вновь. Коротко переговорив, они подтвердили свою готовность «сделать дело».
— Возьму на пробу сотню бумажек, — сказал шорник «джентльмену», — если за месяц разойдутся, возьму ещё.
— Ну что же, приходите сюда вечерком с деньгами, а я товар поднесу. Тогда и договоримся окончательно, как нам дальше дела вести.
Когда, условившись сойтись вечером того же дня, оба участника незаконной сделки разошлись, с одной из лавочек, стоявших на бульваре, поднялся неприметный человек, до того читавший газету. Он, на ходу сложив и сунув газету в карман, не упускал из виду «джентльмена». Дойдя вслед за ним до гостиницы и подождав, пока «джентльмен» поднимется к себе в номер, этот человек показал портье полицейский жетон и подробно расспросил его, а затем коридорных и швейцара о постояльце. Полицейский агент интересовался буквально всем: давно ли приехал, один или с компанией, что у него за багаж, что о себе говорил, много ли дал на чай?
* * *
Вечером, когда «джентльмен» вышел из гостиницы, к месту свидания его провожал другой неприметный человек, и ещё несколько полицейских в штатском рассредоточились, сидя на лавочках и изображая праздных гуляк, наслаждающихся тёплым вечером.
Когда покупатель и продавец произвели обмен — шорник получил пакет с «деньгами», а «джентльмен» десять пятирублевок, на продавца накинулись двое гулявших, которые за секунду до того просто «проходили мимо». В мгновенье ока «джентльмена» скрутили, усадили в пролётку и отвезли в Приморский полицей-ский участок.
Арестованный держался с достоинством и лишь иронически улыбался. Он назвал свою фамилию и предъявил паспорт. Когда ему продемонстрировали свёрток, вручённый им шорнику, где, как и предполагали полицейские, была лишь резаная бумага, «джентльмен» лишь пожал плечами и произнёс насмешливым тоном:
— Ну и что?
Его отвезли в гостиницу и в его присутствии, при понятых, обыскали номер. В большом чемодане были обнаружены ещё несколько свёртков, аналогичных проданному на бульваре. Но и тут присутствие духа не оставило мошенника — он продолжал улыбаться, даже когда его отправили в камеру в участке.
* * *
Переночевавшего под казённым кровом «джентльмена» утром отвезли в суд. Здесь выяснилось, что с вечера по телеграфу в Одессу был отправлен запрос в участок, выдавший «джентльмену» паспорт, и утром пришёл ответ, который содержал подробности относительно личности арестованного. Среди прочего было упомянуто, что «джентльмен» уже был однажды судим за кражу и даже отбыл наказание. Кроме того, одесские полицейские извещали, что, по имеющимся у них сведениям, именно он стоит во главе шайки «кукольников». Но и эти добытые полицейскими сведения не смутили мошенника. В ответ на вопрос судьи, признает ли он себя виновным, аферист ответил:
— Своего деяния я не отрицаю, но смею заметить, что согласно решению Правительствующего сената от 1876 года оно не может быть уголовно наказуемо.
— При обыске в занимаемом вами номере гостиницы среди ваших вещей были обнаружены ещё несколько свёртков с резаной бумагой, — ответил судья. — Для суда очевиден умысел и заведомая подготовка «незаконной сделки», что, в свою очередь, подпадает под действие статьи Уголовного кодекса. Суд приговаривает вас к тюремному заключению сроком на шесть месяцев с отбытием наказания в арестантском отделении.
— Но позвольте! — возмущённо воскликнул «джентльмен». — Как же так?
— Вы можете подать кассационную жалобу съезду мировых судей, — сказал судья и объявил заседание закрытым.
* * *
Кассационную жалобу рассмотрели в тот же день, и на этот раз мошенник уже «бился без дураков», напрягая всю свою эрудицию.
— Я допускаю, что моё деяние в некоторой степени предосудительно с точки зрения морали, — говорил он с адвокатским пафосом, — но ведь человек, купивший у меня бумагу, хотел распространить фальшивые деньги, то есть готов был совершить ещё более тяжкое преступление, а, как говорится, «по делам вору и мука».
В подтверждение он цитировал по памяти статьи и параграфы соответствующего решения Сената и для пущей наглядности привёл пример:
— Продажа медных опилок под видом золотого песка, якобы украденного с прииска, законом не преследуется, поскольку сама по себе сделка незаконна! Так какая разница: опилки или бумажки? Сделка-то все равно незаконна!
— Точно так, как вы и говорите, — подтвердил председательствующий, — но вы приговорены вовсе не за ваше, как вы изволите выражаться, «деяние», а за подготовку к совершению незаконной сделки. Используя ваш же пример с опилками — не за продажу таковых под видом золотого песка, но за то, что вы их изготовили, имея в виду подобную продажу.
Позиция съезда осталась неколебимой, и в удовлетворении кассационной жалобы было отказано. Учитывая же то обстоятельство, что преступник был уже ранее судим и явно склонён к совершению противозаконных поступков, дабы не дать ему возможности скрыться, решением съезда было постановлено: взять его под стражу в зале заседания.
Словно гром раздался над головами мошенников, привыкших к тому, что всегда удаётся уйти от наказания. С тех пор в течение нескольких лет в этот уезд одесские «кукольники» не заглядывали вовсе. Но постепенно промысел этот стал перемещаться в северные губернии России, а в начале девяностых годов в Прибалтике разразился скандал, заставивший вспомнить о проделках «одесситов» и, в част-ности, слова их главаря в суде.
* * *
В начале 1892 года некоторые парижские ювелиры и торговцы драгоценными металлами, в основном выходцы из Восточной Европы и «черты оседлости» Российской империи, стали получать письма, в которых им предлагалось купить золотой песок в большом количестве и по чрезвычайно низкой цене. Здесь же давалось объяснение, отчего товар так дешёв. «Наша компания, — сообщалось в письме, — приобрела песок у скупщиков краденого золота, орудующих вокруг сибирских золотых приисков. Сами скупщики не имеют возможности реализовывать крупные партии золота, поскольку у них нет нужных связей. Они продают его нам по ценам, много ниже установившихся официальных цен».
Письма в Париж приходили из Риги, за подписью то Вейса, то Вейля, то Бернера. Но это не смутило парижских «гешефтмахеров». Их заботило то обстоятельство, что золота предлагалось слишком много. Ни у одного из них не было столько денег, чтобы управиться с крупной покупкой в одиночку. Тогда несколько парижских торговцев объединили капиталы и отправили в Ригу своих представителей на разведку.
* * *
Представителей встретил месье Вейс, произведший на парижан самое благоприятное впечатление: безукоризненность манер, деловитость, опыт коммерсанта и осторожность в ведении дел вселили в контрагентов уверенность в успехе и выгодности дела. С соблюдением всех мер конспирации представителей доставили на приморскую дачу неподалёку от Риги, где им показали сундучок, наполненный золотым песком. В присутствии представителя парижских ювелиров был произведён опыт: в жаровню с угольями, которые раскалили паяльной лампой, высыпали немного золотого песку. Когда угли немного остыли, их разрыли и извлекли золотую горошину, образовавшуюся из расплавившегося песка. Горошину отдали посланцам, которые увезли её с собою в Париж.
Во Франции привезённое золото передали в руки опытных химиков. Эксперты дали заключение: слиток произведён кустарно, из шлихта с сибирских приисков, но золото самой высокой пробы. Уверившись в том, что товар настоящий, парижская компания решила: берём! Тотчас же в Ригу была отправлена телеграмма «до востребования» на предъявителя сторублевого кредитного билета с указанием номера. Организована сделка была образцово, чувствовалась рука опытного конспиратора.
Вслед за телеграммой в Ригу выехали представители покупателей. Их опять встретил Вейс, отвёз на дачу, там «французы» получили товар, погрузили сундучок на телегу и отправили на товарную станцию. На мызе же произошёл расчёт: за краденое золотишко парижане отвалили полмиллиона франков.
Вейс вызвался уладить дела на русской таможне, и действительно, груз удачно миновал границу. Но Вейс не оставил своих французских партнёров и потом, проводив их до самой французской границы, где «окно» на таможне готовили уже сами французы. Продавец и покупатели расстались, весьма довольные друг другом.
* * *
Через несколько дней парижские торговцы, вскрыв сундук, обнаружили в нем вместо золотого песка те самые медные опилки, о которых «для примера» говорил в своё время главарь одесских «кукольников», доказывая мировому судье, что его нельзя преследовать по закону.
Наверное, от обиды на то, что их так жестоко надули, опытные дельцы совершенно потеряли голову, ибо не нашли ничего лучшего, чем заявить о произошедшем с ними казусе в полицию. Дело было поручено знаменитому комиссару Кошфру, и он деятельно взялся за него, но почти сразу же оказалось, что помощи от российской стороны ждать нечего: «джентльмен» знал что говорил, приведя пример с опилками. Скупка заведомо краденого золотого песка была операцией незаконной, потому расследование русские власти проводить не собирались. А без этого невозможно было выяснить главное: где именно произошла подмена — в России или за её пределами? Таким образом, расследование зашло в тупик и было прекращено. В то же время прокуратура возбудила дело против самих «пострадавших»: их обвинили во ввозе во Францию контрабанды, — ведь «сундуки с золотом» они ввезли в страну нелегально.
* * *
Прошло всего лишь полгода, и члены рижской шайки «Золотой клуб» все же попались. Правда, погорели они не на иностранцах, а на россиянах. «Золотые валеты» затеяли облапошить группу купцов, но те, наслышанные о проделках с опилками, помимо экспертизы, проведённой с участием мошенников, почти тотчас же по получении товара дали его осмотреть ювелиру, и обнаружилось, что им впарили медь. Тогда они отправились к рижскому полицмейстеру с повинной, подробно описав, с кем имели дело. Им показали фотографии тех, кого власти подозревали в совершении подобных махинаций. Потерпевшие опознали Вильгельма Арнольдовича Шнейдерса, митавского мещанина, выдававшего себя за представителя рижской торговой фирмы «Меркурий и Зубковский». Помимо операций с золотом Шнейдерс промышлял ещё почтовыми марками заграничных фирм. За ним немедленно было установлено наблюдение, для чего пристав 1-го Митавского полицейского участка командировал сыщика Бринкмана. Тот добросовестно «водил» Шнейдерса несколько дней и в результате выяснил круг знакомств этого человека. Знакомых Шнейдерса тайком показали купцам, и они узнали всех участников сделки. Когда состав банды был выяснен, об этом было доложено министру внутренних дел, по приказу которого в ночь на 22 июля 1892 года в Риге и окрестностях была проведена полицейская операция, во время которой были задержаны все восемь членов шайки.
На дачу к Иоганну Яковлевичу Игерману, 37-летнему рижскому мещанину, полицейские явились около двух часов ночи и попросили его пройти в полицейский участок якобы для выяснения какого-то паспортного вопроса. По дороге он очень возмущался, а сыщики «очень извинялись», в участке же роли поменялись, и Игермана немедленно взяли под стражу, отправив в тюремный замок. При обыске, произведённом на даче после ареста Игермана, был найден изрядный запас медных опилок и несколько сундучков, приготовленных впрок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28