Вечерело, холод усиливался. В это время внезапно кто-то с силой хлопнул меня по спине, я вскочил, обернулся и увидел Ворожина. Рот его был широко разинут, лицо сияло радостью, руки разведены и готовы стиснуть меня в объятиях.– Я не ошибся, это Дайкстон!Я тоже засмеялся, обрадованный встречей со старым знакомцем.– Василий Александрович!Ворожин в течение долгих лет поставлял фураж в посольскую конюшню. Это был здоровенный жизнерадостный мужчина, по происхождению из казаков, отличный наездник.– Что это вы сидите тут так печально на этой штуковине? – ткнул он ногой в мой чемоданище.– А мне некуда идти.– Как так? А эти? – презрительно указал он пальцем в сторону посольства. – Неужто они так заняты, что не могут вами заняться?– Так оно и есть, – солгал я. – Мне нужно отправиться в Москву, а судя по всему...Ворожин расхохотался.– Что, задачка не из простых? Да, дружище, это действительно трудно. А что сейчас не трудно? – Он наклонил ко мне свою лохматую голову и, не переставая смеяться, прошептал: – И в то же время на свете нет ничего невозможного, а?– Вы можете мне помочь?Он подцепил чемодан своей огромной лапой и взял меня за руку.– Выпьем, дружище. Поедим, поболтаем. А там будет видно!Ему оставили лишь треть его прекрасного особняка, но и этого было вполне довольно, поскольку Ворожин жил один. Очень помогло то, что он считал себя моим должником, так как несколько лет назад, когда наш казак ездил в Англию, я свел его с знакомым тренером верховой езды из Ньюмаркета.На тренера неизгладимое впечатление произвели прыжки, курбеты и всякие прочие казацкие фокусы в седле. Как и все теперь, после революции, Ворожин пребывал в ожидании. Лошади всегда были нужны и всегда будут нужны – так он считал. Надо только выждать, присмотреться и решить, как подороже продать свой опыт и мастерство новым хозяевам. Вот Ворожин и выжидал, а тем временем старался не терять старых друзей. Ужин у нас был скудный: хлеб, немного рыбы и кусок жесткой конины. («Старые лошади умирают, дружище, и тем самым дают нам возможность выжить. Так сказать, последняя услуга лошади человеку».) Мы разговаривали о старых временах, пили водку, и постепенно мои проблемы перестали казаться такими уж неразрешимыми. Во-первых, выяснилось, что один бывший вахмистр служит теперь на железнодорожном вокзале и распоряжается как раз пассажирскими перевозками.– Утром мы сходим к нему, Дайкстон, дружище. Но сначала выпьем еще водочки и спать, годится?Ворожин любил называть меня по фамилии, а также переделывать мое имя на русский лад, в результате чего я становился Генрихом Георгиевичем. Он был славный малый и хороший друг. Слово свое Ворожин сдержал, и на следующий день утром я уже ехал в московском поезде.Но вечером того же дня, когда я стоял с чемоданом в руке у ворот Спасской башни, старины Ворожина со мной; к сожалению, не было. А жаль, ибо из туннеля прямо на меня глядело дуло пулемета. Где-то в вышине тренькали куранты. Когда-то они исполняли начало гимна «Боже, царя храни», теперь же с башни доносились мрачные звуки «Интернационала».Итак, дуло пулемета было уставлено мне прямо в грудь, а пальцы часового лежали на гашетке. Часовых, собственно говоря, было несколько, и они осматривали меня весьма внимательно. Наконец чернобородый детина с яростным взглядом кивком головы велел мне приблизиться.– По какому делу?– У меня письмо к Ленину.– К товарищу Ленину.– Да-да, к товарищу Ленину.– От кого?– От старого друга.Детина протянул руку:– Давай сюда.Я покачал головой:– Только личному секретарю Владимира Ильича.Часовой угрожающе придвинулся:– Я сказал, давай сюда!Я снова покачал головой.– Неужто ты думаешь, – прохрипел детина, – что товарищ Ленин будет тратить свое драгоценное время (тут он окинул взглядом мой наряд) на всяких буржуйских почтальонов?– Думаю, что товарищ Ленин очень рассердится, если не получит этого письма, – сказал я ровным голосом.Бородатый злобно посмотрел на меня, явно не зная, как поступить. Повторный осмотр тоже затянулся, но в конце концов часовой кивнул и позволил мне пройти в арку.– Иди в Кавалерский корпус и жди там.Я прошел в ворота, по-прежнему таща с собой чемодан. Кавалерский корпус находился напротив Потешного дворца. Там меня снова остановили и спросили, зачем я явился. Я опять объяснил про письмо. После еще одной неприязненной паузы мне разрешили войти, и я оказался в начале длинного коридора. У стола сидел охранник, положив перед собой пистолет. Он не встал мне навстречу, ничего не спросил, не предложил сесть и не ответил, когда я к нему обратился. Поскольку мне так или иначе было велено ждать, я так и поступил: отвернулся от охранника и стал смотреть на икону, висевшую под потолком. Одно из достоинств, которые обретает молодой человек на военной службе, – это способность стоять безо всякого движения в течение длительного времени, не проявляя нетерпения и не нуждаясь в дополнительных развлечениях вроде журналов или газет. Поэтому я стоял себе по стойке «вольно», сложив руки за спиной, и рассматривал икону.Не знаю, сколько времени прошло, но в конце концов я услышал быстрые шаги, и молодой голос спросил:– У вас письмо к товарищу Ленину?Обернувшись, я увидел молодого матроса, розовощекого и чисто выбритого.– Вы секретарь товарища Ленина? – поинтересовался я.– Нет, товарищ. Но я – помощник секретаря.– Я передам пакет лишь личному секретарю товарища Ленина.Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Матрос явно злился на незваного гостя, который пытается навязать ему свою волю. Я же полагал, что единственная возможность достичь поставленной цели – проявлять твердость. По коридору взад-вперед ходили люди, нося из кабинета в кабинет какие-то бумаги. Лицо одного из них показалось мне знакомым. Это был мужчина среднего роста в гимнастерке с копной вьющихся волос, козлиной бородкой и в пенсне.– Это Троцкий? – спросил я.– Не Троцкий, а товарищ Троцкий, – ответил матрос, не оборачиваясь.Мне снова было ведено ждать, и я углубился в созерцание иконы. Однако вид революционного вождя подействовал на меня. Я чувствовал себя, как в те минуты, когда видишь вдали вражеский корабль и понимаешь, что бой неизбежен. Вдруг до меня дошло, что здесь, в Кавалерском корпусе, я нахожусь в непосредственной близости от большевистской верхушки, которая так решительно и безжалостно захватила власть в стране несколько месяцев назад! Именно эти люди окончательно похоронили российскую монархию – династию Романовых, которая больше трехсот лет самодержавно правила самой большой страной мира. Сердце мое заколотилось еще сильнее, чем в Сент-Джеймсском дворце. Ведь король Георг, невзирая на свой величественный вид, был всего лишь конституционным монархом, а у большевиков в руках была реальная власть над всей Россией.Снова шаги.– Следуйте за мной.Я пошел за матросом по длинному коридору. Наши каблуки гулко стучали по вымощенному плиткой полу. Коридор был узкий, и, когда впереди открывалась дверь и кто-нибудь выходил из кабинета, нам приходилось останавливаться.Перед одним из кабинетов матрос обернулся и жестом велел мне войти. Я оказался в помещении, обставленном светлой мебелью скорее всего из карельской березы, что в этом древнем дворце смотрелось довольно странно. За письменным столом сидел мужчина в темном костюме, на носу – пенсне на длинной черной ленте.– Вы должны передать письмо мне, – сказал он. – Хватит этих детских игр в таинственность!– Вы секретарь товарища Ленина?– Я? – Он вздохнул. – Допустим. – И повелительно протянул руку: – От кого письмо?– От мистера Вильяма Кларка, служащего Британского музея в Лондоне.Я достал пакет из внутреннего кармана пиджака и протянул мужчине.– Не беспокойтесь, ваше письмо незамедлительно пойдет к товарищу...Он не договорил, потому что в этот момент в дверях появился сам Ленин! Я не сразу его узнал, поскольку Ленин был обрит наголо и отсутствовала его всегдашняя знаменитая бородка. В таком виде его азиатское происхождение было явственнее, чем обычно.Он взглянул на меня острым взглядом.– От Кларка?Я встал по стойке «смирно»:– Так точно, товарищ Ленин.– А вы кто?– Капитан Дайкстон, флот его величества.Ленин весело рассмеялся:– Так-так, значит, письма Кларка доставляют морские офицеры? Вы виделись с ним? Он здоров?Я вспомнил жалкого старичка, писавшего под диктовку непреклонного Захарова. Он, конечно, казался очень старым и испуганным, но, по-моему, его здоровье опасений не вызывало.– Так точно, он здоров.– Отлично, отлично, – пробормотал Ленин, вскрывая пакет. – Чудесный человек. Кто знает, что бы со всеми нами было, начиная с Маркса, если бы не Кларк... – Тут Ленин вдруг посерьезнел и бросил на меня тяжелый взгляд исподлобья. – А где другой документ, о котором здесь сказано? У вас?– Так точно, товарищ Ленин!– Пойдемте со мной.Я нащупал в кармане конверт с посланием Захарова и последовал за Лениным в его кабинет. Вождь большевиков подошел к письменному столу, встал в позу Творца Всего Сущего и протянул руку:– Давайте.На столе лежал нож для разрезания бумаг, но Ленин им не воспользовался. Он с явным нетерпением разорвал конверт и извлек из него листок плотной бумаги, захрустевший в его руках. Я не мог видеть, что там написано, а «товарищ Ленин» не стал посвящать меня в содержание письма. Я разглядел лишь, что на листке было всего лишь несколько рукописных строчек.Ленин повысил голос:– Товарищ секретарь!Секретарь выглянул из приемной:– Да, товарищ Ленин?– Пожалуйста, попросите ко мне товарища Троцкого и товарища Свердлова.– Хорошо, товарищ Ленин.Чрезмерное злоупотребление словом «товарищ» показалось мне забавным, и я, должно быть, непроизвольно улыбнулся, потому что Ленин резко спросил меня:– Вас что-то развеселило?Я склонил голову:– Прошу прощения, милостивый государь. Я просто не ожидал увидеть сразу так много знаменитых людей.Ленин бросил на меня предостерегающий взгляд, и я решил, что больше улыбаться не буду. Надо сказать, что в последующие недели у меня и не было такой возможности.Прошло не больше минуты, а вызванные уже явились. Я отметил для себя, что Ленин тут явно лицо № 1, хотя номинально главой Советского государства являлся Янкель Свердлов, да и у Троцкого власти было предостаточно. Тем не менее оба они примчались по зову Ленина как пара фокстерьеров. Ленин предложил им сесть, и они послушно опустились на стулья, глядя на него снизу вверх. Разве что хвостами не виляли.– Этот человек привез нам письмо, – ткнул в мою сторону пальцем вождь. Внимательно посмотрел на Свердлова, на Троцкого, снова на Свердлова. – Он англичанин.Те быстро взглянули в мою сторону и снова перевели глаза на Ленина.– О чем письмо? – спросил Троцкий.Ленин положил перед ними на стол бумагу. Вид у него при этом был весьма довольный, почти торжествующий.– Компания «Викерс», – сказал он. – А также Захаров.Троцкий повернул голову в мою сторону.– Вы посланец Захарова?Я отрицательно покачал головой:– Нет, сэр, я всего лишь доставил письмо.– Никаких «сэров». Называйте меня «гражданин».Троцкий взял письмо, быстро прочел его и передал Свердлову. Пока третий из большевиков пробегал взглядом написанное, все молчали, хотя им явно не терпелось начать обсуждение. Через пару секунд Свердлов поднял глаза и тихо проговорил:– Пятьдесят миллионов? Казалось, он чрезвычайно удивлен.В тот же миг Троцкий воскликнул:– Но можно ли ему верить?Ленин поджал губы, наклонил голову набок и, по-французски воздев руку ладонью вверх, спросил:– Дар? В виде поставок вооружения? Да это стоит дороже, чем все они, вместе взятые!Троцкий поморгал глазами и возразил:– Но они-то доверились Захарову, и что из этого вышло? Ничего они от него не получили. – В его голосе звучала горечь. – Россия заплатила «Викерсу». Захаров получил деньги. Мы же потом не получили ничего!– На пятьдесят миллионов оружия, – напомнил Ленин, – Оно нам крайне необходимо, Лев Давыдович. Вчера в этой же самой комнате вы сами говорили, что без... – Тут он взглянул на меня и замолчал. – Выйдите и подождите снаружи. Я пошлю за вами.Я сел на стул в приемной и стал размышлять, кто такие эти самые «они». Те, что доверились Захарову и каким-то образом отождествлялись со всей Россией. Еще мне, при всей моей наивности, показалось невероятным, что кто-то мог доверять такому субъекту, как Захаров. Я вспомнил его ястребиное лицо, пронизывающий взгляд. К такому человеку нужно относиться очень осторожно, стараться не вызвать его гнев, но доверять – ни в коем случае. Однако сам король, судя по всему, безгранично в него верит...Из кабинета Ленина быстро вышел Свердлов. Не останавливаясь, он властно поманил меня пальцем и зашагал вперед по коридору. Я вскочил на ноги и последовал за ним. Свердлов впустил меня в свой кабинет, закрыл дверь и жестом велел садиться. Я опустился на стул так же послушно, как и он в кабинете у Ленина.– Достаточно ли хорошо вы говорите по-русски? – спросил Свердлов.– Совершенно свободно, – ответил я.– Выговор у вас чистый?– Я вырос в Перми, но по-русски говорю без провинциального акцента. Обычно меня принимают за петербуржца.– За петроградца, – сварливо поправил он.– Разумеется. Прошу извинить.Свердлов кинул на меня сердитый взгляд:– Кто вы по профессии?– Я офицер Королевского флота.– Значит, командовать людьми вы привыкли, так?– Так точно.Свердлов замолчал, все так же сурово глядя мне в лицо. Старый трюк, призванный смутить собеседника. Я попросту выпучил на него глаза и ждал. В конце концов он нарушил затянувшуюся паузу:– Другие языки знаете?– Немного по-французски, прилично по-немецки. Ну и, естественно, по-английски.Свердлов кивнул.– А с языком революции вы знакомы?– Пока не очень, товарищ комиссар. Но общая терминология мне известна. Мне случалось читать и Маркса, и Энгельса, и товарища Ленина. Когда нужно, я учусь быстро.– С этой учебой, уж поверьте моему совету, вам лучше поспешить. В Уральском Совете много горячих голов. Фамилия Яковлев вам что-нибудь говорит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36