Если же Романовых привезут в Москву, вам будет выдан пропуск для их посещения. Договорились?Я кивнул, и Свердлов позвонил в колокольчик. Вошла секретарша, красивая молодая женщина, одетая во все черное.– Надежда, это англичанин, – сказал Свердлов. – Никак не могу запомнить его фамилию. Информируйте его обо всем, что касается проблемы Романовых.– Хорошо, товарищ председатель.Свердлов поднялся, протянул мне руку.– Почему же Николай не подписал?– Думаю, осторожничает.– Поздно он решил проявить осторожность. Надо бы раньше. Кайзера Вильгельма, Распутина и собственной жены он так не опасался. Ладно, гражданин, всего вам хорошего.– До свидания, сэр.– Не «сэр», а «гражданин».– Я англичанин. Мы привыкли обращаться, к вышестоящим «сэр».– К вышестоящим? Ну кто же может быть выше англичанина. Признайтесь, что вы пошутили.Свердлов дружелюбно хлопнул меня по плечу, и я вышел. Секретарша деловито спросила меня:– Как вам удобнее получать отчет? Ежедневно?– Я не могу этого требовать, но был бы весьма признателен.Она кивнула:– Хорошо. Мой кабинет находится вот здесь. Приходите тогда, когда сочтете нужным.Я поблагодарил ее и ушел. Ситуация казалась мне несколько загадочной. Если документ у царя, то с точки зрения Свердлова разумнее всего было послать меня назад на Урал, дав инструкции Берзину, чтобы тот пропустил меня к царю. Судя по всему, у командарма трудностей с этим не возникало.Если председатель действительно верил в эффективность метода «пистолет-у-виска», то уже через неделю бы я вернулся в Москву с бумагой, которая обеспечила бы Советскую власть столь нужным ей вооружением.Почему же тогда меня заставляют ждать? Председатель был со мной очень любезен, секретарша будет ежедневно предоставлять мне информацию... Все это очень мило, но ведь на самом деле никакой существенной поддержки я не получил. Если Свердлов хотел попросту задержать меня в Москве, ему это удалось. Но разве его не интересует оружие? Неужели новый режим, вынужденный вести войну на многих фронтах, может позволить себе отказаться от целой горы вооружения?Или у них есть заботы поважнее, вдруг подумал я.Например, немцы. Ведь их армия стоит так близко от Москвы!" Глава 11Визит к черной вдове По просьбе сэра Xopeйca прирученный оксфордский ученый на двух страницах составил нечто вроде хронологии событий мая – июля 1918 года, касающихся пребывания Романовых в Екатеринбурге. Дочитав очередную рукопись Дайкстона до конца и встретив упоминание о немецкой армии, Мэлори достал эти листки и углубился в их изучение.– Немцы, чертовы немцы... – бормотал он себе под нос. – Вечно они тут как тут. Как это Черчилль сказал... «Они или у ваших ног, или держат вас за горло».Мэлори ядовито улыбнулся, и тут его взгляд упал на нужный абзац: «Весь май и июнь на запасном пути Екатеринбургского вокзала стоял немецкий состав с задернутыми шторами на окнах. Источник информации: воспоминания баронессы Буксгевден, фрейлины императрицы. Баронесса находилась в Екатеринбурге на протяжении всего описываемого периода».Этот Дайкстон – хитрая лисица, подумал Мэлори, откладывая листки. Из рукописи могло создаться впечатление, что он человек несерьезный и слишком много о себе понимающий, однако каким-то чудом он неизменно оказывался в нужном месте в нужный момент, а Мэлори знал, что это совсем непросто. Стало быть, Дайкстон – вовсе не простак, а большой хитрец, хранивший свою тайну целых шестьдесят лет. Этот человек знал всю подноготную одного из самых таинственных эпизодов в истории двадцатого века. Сэр Хорейс попросил миссис Фробишер отнести рукопись Пилгриму.Прошел час. Потом интерком на рабочем столе Мэлори загудел, и голос молодого банкира спросил:– У вас найдется минутка, Хорейс?Войдя в кабинет к Пилгриму, Мэлори сразу заметил, что вид у того весьма довольный. Правда, Пилгрим пытался это скрыть, но не вполне успешно.– Интересное замечание про немцев, не находите? – пробормотал Мэлори. – Доброе утро, Грейвс, – добавил он, ибо за спиной Пилгрима стоял Жак. – Вам, наверное, пришлось здорово потрудиться?– Да, сэр Хорейс, я изучал старые бухгалтерские книги.– Ну и как?– Старина Жак раскопал кое-что, – сказал Пилгрим.– Что именно?– Мне пришла в голову идея проверить старые записи, касающиеся выплачиваемых Захаровым пенсионов, – объяснил Пилгрим. – Три дня Жак провел в архиве и кое-что нашел.– Ради Бога, дружище, выкладывайте.Пилгрим просиял улыбкой.– Мы нашли всего три персональные пенсии, все датированы первой мировой войной или началом двадцатых. Захаров действовал так: клал на счет сумму наличными, обеспечивающую выплату ежемесячного процента, а потом списывал расход на личный фонд старшего партнера.– Я и сам так поступал, – заметил Мэлори – Какая компания выплачивала пенсии?– "Кондор Планет". В графе «примечания» просто написано: «Распоряжение ZZ».– Кто же получал эти пенсии?– Во-первых, вдова одного французского политика.– Бриана?– Да. Потом какой-то тип на Балканах.– В Болгарии, – уточнил Грейвс.– Он давно умер, – добавил Пилгрим.– А третья пенсия? – вопросительно поднял брови Мэлори. – Кто получал ее?Пилгрим ухмыльнулся.– Не «получал», а получает, Хорейс. Одна старушка. Живет в Ницце. Ее фамилия Бронар.– Как Бронар?– Именно Пенсию получает угадайте, с какого года?– С восемнадцатого?– Ошибаетесь. С двадцатого.– Несчастная старушка-вдова? – спросил Мэлори.– Этого я не знаю.Мэлори посмотрел на Грейвса. Тот ответил:– Я тоже этого не знаю. Но сегодня после обеда я вылетаю в Ниццу и все там выясню.Пилгрим потер руки.– Хорейс, скоро мы разгрызем этот орешек. Ведь наверняка речь идет о том же самом Бронаре.– Полагаю, что да.– Никаких сомнений! Считайте, что разгадка у нас в кармане. И больше никаких Тернеров, никаких георгианских домов. Истории конец, Хорейс?Мэлори улыбнулся.– Хотелось бы на это надеяться.– Можете не сомневаться. Поваляли дурака, и хватит. Теперь-то мы узнаем, что скрывал от нас Дайкстон. * * * В Ницце уже несколько недель царила жуткая жара. Как всегда в летнее время, зноем дышало не только раскаленное солнце, но и раскалившиеся камни булыжных мостовых, потрескавшийся асфальт. Грейвс карабкался по крутым улочкам старого города. Пиджак он перекинул через плечо, галстук распустил, и все же пот расплывался пятнами на спине и под мышками. Такси не могло проехать по этим узким улочкам с высокими парапетами, которые непременно расцарапали бы автомобильные дверцы.Грейвс был раздражен и сыпал ругательствами. С тех пор как имя «Дайкстон» впервые появилось в его жизни, с ним были связаны одни неприятности. Неприятности и чисто бытовые неудобства, причем последние затрагивали не Пилгрима, не старого ублюдка Мэлори, а только его, Жака Грейвса.Если бы Жак сейчас обернулся и посмотрел назад, то увидел бы сияющий простор Средиземного моря, раскинувшегося под горой. Каких-нибудь пятнадцать минут спуска – и можно было бы броситься в прохладную воду, оставив зной и духоту позади. На пляже хорошенькие девушки, прохладительные напитки.Грейвс снова выругался и ускорил шаг.Вот и нужная площадь – такая крошечная, что больше похожа на какой-то пятачок, где сходятся несколько кривых улочек. Как мало это место было похоже на то, что ассоциируется у людей с названием «Ницца»: никаких пальм, никакого золотого песка, все очень убого, уныло и некрасиво. Что поделать, даже в самых богатых городах непременно есть кварталы для бедных.Оглядевшись по сторонам, Грейвс понял, что именно в таком квартале он находится. В нескольких шагах из стены дома высовывало свой узловатый ствол древнее оливковое дерево. Грейвс нырнул в его тень, закурил сигарету и подождал, пока на теле высохнет пот. На это ушло минут пять. На противоположной стороне улицы красовалась ржавая вывеска «Пиво». Рядом располагалась открытая дверь, ведшая куда-то в темноту. Грейвс шагнул в проем и оказался в крошечном прохладном баре. Там был цинковый прилавок, раковина для мытья посуды, на стойке – несколько бутылок:– Бутылку пива, мадам, – попросил Грейвс у женщины в черном. Ее морщинистое лицо было коричневым от загара.– Пива нет.– Ну тогда что-нибудь холодное.– Льда тоже нет.Надо же, в Ницце нет льда, мысленно вздохнул Грейвс.Он взял бокал белого вина, кислого и тепловатого. Женщина пялилась на него во все глаза.Осушив бокал одним глотком, Жак сказал:– Я ищу мадам Бронар.Никакой реакции.– Она живет где-то здесь?Черные глаза смотрели на него безо всякого выражения. Грейвс предпринял еще одну попытку:– Она уже очень старая, мадам Бронар. Вы ее знаете?Женщина качнула головой.Грейвс снова вышел на знойную площадь. У стены дома на камне сидел какой-то мужчина.– Я ищу... – начал Грейвс, но мужчина перебил его:– Да, я слышал. Вы ищете мадам Бронар.– Вы знаете ее?– Я-то ее знаю, – как-то странно посмотрел на него мужчина. – А вы?– Нет. Но я хотел бы с ней повидаться.Мужчина скрутил сигарету толстыми негнущимися пальцами. Немного подумал, потом сказал:– Она очень-очень старая.– Знаю.– Терпеть не может чужаков.– И тем не менее...Абориген пожал плечами и показал пальцем на дом в соседнем переулке. Дверь там была открыта – очевидно, с целью вентиляции.– Вон тот дом, мсье. Третий этаж. С мадам Бронар дело иметь не очень просто, но...– Спасибо, – улыбнулся Грейвс.Мужчина еще раз пожал плечами.Жак поднялся по истертым голым ступеням. В подъезде было прохладно и дул сквозняк. Бедная старушка, думал Грейвс, ей приходится спускаться и подниматься каждый день.Дверь квартиры оказалась ветхой, почерневшей от времени. Жак постучал, и изнутри донеслось шарканье. Дребезжащий голос спросил:– Кто стучит?Открылось зарешеченное оконце, и Жак попытался заглянуть внутрь.– Мадам, меня зовут Грейвс. Жак Грейвс.– Что вам нужно? – сурово поинтересовался старческий голос.– Я бы хотел поговорить с вами по делу.– По делу? – В голосе прозвучало удивление. – У меня нет никаких дел.– Я приехал из Лондона.Молчание. Жак медленно повторил:– Вы слышали, мадам? Я из Лондона. Из Англии.– Да, я слышала. Что-нибудь по поводу моей пенсии?– В определенном смысле – да.Раздался какой-то звук, щелкнул засов. Потом минутная пауза, и дребезжащий голос произнес:– Можете входить.Грейвс толкнул дверь и шагнул внутрь. Прихожей в квартире не было – он сразу оказался в маленькой комнатке, являвшейся одновременно спальней и гостиной. У стены стояла кровать. Еще в комнате был столик, стул и умывальник.Мадам Бронар сидела в кресле на колесах, прямо перед дверью маленького балкончика с витыми перилами. Силуэт старухи вырисовывался на фоне освещенного прямоугольника окна. Она была вся в черном. На коленях у мадам Бронар лежал черный холщовый мешок – поначалу Грейвс решил, что это свернувшийся клубком черный кот. «Макбет», подумал он. Акт первый, сцена первая. «Летим, вскочив на помело!»– Моя пенсия, – проскрипела старуха. – Вы из той самой компании?– Да, мадам, я представляю некую компанию.– Так-так. Ту самую, которая мне платит. У нее еще такое дурацкое название.– "Кондор Планет". Нет, мадам, я не оттуда.– А откуда?– Могу я присесть? – Жак шагнул к единственному стулу.– Нет. – Пальцы старухи беспокойно шарили в черном мешке. – Три фунта стерлингов, представляете? Вначале этого было достаточно.Внезапно Жак понял, почему она смотрит на него так враждебно.– Потом эти деньги превратились в ничто. Полвека я живу, подыхая с голоду. Слышите вы, мсье из Лондона?– И пенсия ни разу не была увеличена? – спросил Грейвс. Мысленно он выругался – нужно было предварительно выяснить в «Кондор Планет» все детали. Наверняка за эти годы набежали проценты.– Увеличена? Ни разу! Я писала, умоляла, они перестали мне отвечать. Но каждый месяц я получаю несколько жалких грошей. Откуда вы?Грейвс перешел на воркующие интонации. Было в арсенале его средств и такое: голос Жака делался бархатным и убаюкивающим – действовало практически безотказно.– Я из банка, – сказал он. – Думаю, сумею вам помочь.– Из банка? – переспросила старуха скрипучим, как пила, голосом. – Какого банка?– Наверное, его название вам ничего не скажет...– Какого банка, мсье?Мадам Бронар была похожа на настоящую полуночную ведьму, причем с каждым мгновением приходила все в большее и большее возбуждение.– "Хильярд и Клиф", – ласково произнес Грейвс. – Это такой частный банк...– Это банк Захарова? – спросила старуха.Грейвс улыбнулся.– О нет, мадам, это было уже давным-давно. Сэр Бэзил Захаров умер в 1936 году. Если я не ошибаюсь, на сэра Бэзила работал ваш покойный муж...– Долго же я ждала, – просипела старуха и стала еще активнее шуровать в мешке. – Много-много лет. Стало быть, вы, мсье, человек Захарова?Грейвс мелодично рассмеялся.– Нет-нет, мадам. Как я вам уже сказал, он давно умер.– Вместе с моей пенсией, – хихикнула старая карга.По спине Грейвса почему-то пробежал озноб. Должно быть, после уличного зноя в комнате слишком прохладно, подумал он.– Ну ничего, – сказал он, – мы можем пересмотреть...Старуха прервала его, покачав головой:– Слишком поздно. Надо было сделать это пятьдесят лет назад. Если бы удалось доказать, что мой муж действительно мертв, я бы получала в три раза больше. Но ведь доказательств не было, верно? Поэтому старый Захаров мне и не заплатил.– Однако я совершенно убежден...– Я тоже убеждена, мсье.Тут Жак увидел, что морщинистые руки шарили в мешке не просто так. Они стали вытягивать оттуда что-то тяжелое.– Кое-что я сберегла для вас, мсье. Сейчас сами увидите... – Хрупкие руки сжимали старинный, устрашающего вида пистолет; он был такой тяжелый, что старуха едва удерживала его на весу. – Я берегла это для Захарова. Он умер, значит, подарок достанется его агенту.Грейвс изумленно воскликнул:– Но, мадам...Указательный палец старухи лег на спусковой крючок: качающийся пистолет казался гигантским.Раздался выстрел. * * * – Значит, дело было так, – рассказывал свидетель произошедшего полицейскому. – Сижу я вот на этом камне, курю. Вдруг трах-тарарах! Смотрю наверх и вижу: прямо с балкона вниз слетает старуха! Кресло на колесах следом за ней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36