Мысли его были заняты одним: как бы перелить и перемаркировать слитки, хранящиеся в банковском сейфе. Банкир и не заметил, как покончил с бутылкой виски и открыл уже вторую бутылку кларета.– Это становится невыносимым, – развела руками леди Мэлори. – Сегодня ты шипишь, словно целый клубок змей! Глава 14 Седьмая и последняя часть отчета, составленного капитан-лейтенантом Королевского флота Г. Дж. Дайкстоном о событиях в России весной и летом 1918 года "Помню, как поначалу поражало меня взаимное недоверие, распространенное среди большевиков. Ведь, в конце концов, это были люди, которые сумели свергнуть вековую монархию, причем, как они утверждали, во имя народа, равенства и братства. Однако, как показали дальнейшие исторические события, доверять друг другу они так и не научились.Первым объяснил мне это Бронар, презрительно кривясь. В Уральском Совете существовал по меньшей мере десяток постоянно меняющихся «содружеств». Двое комиссаров могли соглашаться между собой по одному вопросу и расходиться в мнениях по трем другим. Содружества раскалывались и соединялись, процветали интриги.– Дружеских отношений здесь не существует, – объяснил Бронар. – Это слишком опасно.– Но ведь Свердлов и Голощекин старые друзья, не так ли?– Старые знакомые и старые союзники, но не друзья. Разве друг станет угрожать расстрелом?Я не стремился к обществу Бронара – он сам пришел ко мне, узнав от Голощекина, что первоначальный план провалился.Мы сидели в номере гостиницы «Американа». Бронар держал в руках стакан водки.– Жаль, что мы так и не знаем, где Николай хранит свои бумаги, – задумчиво произнес он.Честно говоря, в последнее время я совсем забыл о документе – ведь тот находился в безопасности, в сейфе Финляндского банка. Мои мысли уже много дней были заняты лишь одним – как спасти Романовых.– Ну и что? – спросил я. – Даже если в мы и знали, мы не могли бы его заполучить.Бронар взглянул на меня.– Вы имеете в виду Юровского?Я кивнул. Тут-то он и начал мне рассказывать об атмосфере, царящей в Уральском Совете.– Каждые человек, считающий себя политиком, становится жертвой некой идеи фикс, – с ухмылкой рассказывал Бронар. – Скрябин, например, помешался на золоте. Достаточно сказать ему, что ты совершенно с ним согласен: все золото принадлежит трудящимся – и Скрябин будет тебя поддерживать по всем остальным вопросам. К Берзину и Голощекину я тоже подобрал ключ: как и они, требую, чтобы рабочий класс был весь поголовно вооружен.– Вы хотите сказать, что сумели втереться в доверие н к Юровскому? – удивленно спросил я.Бронар покачал головой:– По-моему, вы меня не слушаете. Ни о каком доверии речи идти не может. Юровский никому на свете не доверяет, как и все остальные большевики. Но Юровский знает, что я поддерживаю его в вопросе о Романовых. Он слышал, как я разглагольствую на эту тему, а язык у меня подвешен. Юровский считает, что я союзник его замысла. Однако лично мне, разумеется, он не доверяет. Вы понимаете?– Да, понимаю. Скажите, позволит он вам войти в дом Ипатьева?Бронар отхлебнул из стакана.– Возможно.– Значит, Голощекина не пустят, а вас пустят?– Ведь я не Голощекин. Он человек Свердлова, а Юровский более или менее догадывается о планах председателя ВЦИК. Он не дурак и прекрасно понимает, зачем здесь торчит германский поезд.– Так вы можете проникнуть в дом или нет? – настаивал я. – А какой смысл? Я так давно требую царской крови – занимался этим еще в Тобольске, – что Николай мне ни за что не поверит. Во всяком случае, бумаги от него я не получу. Нужно, чтобы к нему проникли вы.– Будет еще лучше, если мы выведем их всех из тюрьмы.Бронар загадочно улыбнулся:– Только не подумайте, что я против. Момент настал, и я отлично это понимаю. Конечно, я неплохо устроился в Екатеринбурге. – Он пожал плечами. – Но ничего, если нужно, пошлю все к черту. Итак, чего вы хотите?– Чтобы вы отвечали на мои вопросы.Бронар по-кошачьи потянулся. Он и в самом деле был похож на кошку – такой же неторопливый, внешне расслабленный и внутренне собранный.– Вы ведь не доверяете мне. И не любите меня, верно?– У нас с вами общая цель, – ответил я.Бронар рассмеялся.– Это верно! Мы с вами совсем как большевики. Имеем общие интересы. Для того чтобы заполучить документ, нужно вызволить Романовых. Видите, как кстати, что мы с Юровским союзники.– Еще как кстати!– Каждый из членов Совета считает меня своим. Юровский, Голощекин, Белобородов, Берзин. На это ушло немало сил, друг мой, немало подготовки. Вот почему Захаров так хорошо мне платит. Пройдет два года, и Уральский Совет будет закупать у Захарова оружие, а я к тому времени разбогатею и удалюсь на покой.– Что мы будем делать с латышами Юровского? – спросил я.– Что вы имеете в виду?– Если мы его прикончим, как они себя поведут?Бронар нахмурился:– Вы никак не уясните себе, что здесь не существует понятия личной преданности.– Значит, это не его люди?– Они солдаты революционной армии. Так что не волнуйтесь, ваш план осуществим.Я не мог скрыть удивления:– Какой план?Бронар вздохнул и тут же, к моему глубокому изумлению, изложил мне в точности то, что я собирался предпринять. В его пересказе план выглядел разумным и вполне осуществимым. По мнению Бронара, его следовало как можно быстрее воплотить в жизнь. В этом я с ним согласился. На прощание мы пожали друг другу руки... * * * Для спасения императорской четы и их детей требовался автомобиль и три человека. Автомобиль мы достали – почти новый американский грузовик «додж» («Экспроприирован у беглого буржуя», – объяснил Бронар с ядовитым смехом). Голощекин согласился исполнять роль шофера. Остальные двое были мы с Бронаром.Зачем нам понадобился Голощекин? Прежде всего, из-за своего положения – формально латыши подчинялись комиссару по военным делам. Бронар был мне нужен, чтобы проникнуть к Юровскому.И вот, вскоре после полуночи 17 июля, грузовик выехал на Вознесенскую и остановился перед Домом особого назначения. У северного края частокола я увидел новое пулеметное гнездо, сложенное из мешков с песком. Юровский готовился к обороне!К нам подошел один из латышей и стал наблюдать, как Голощекин разворачивает грузовик и въезжает задом в ворота. Винтовку часовой держал на изготовку – еще один признак повышенной боевой готовности.– Кто такие? – спросил латыш.– Рузский и комиссар Голощекин, – весело отозвался Бронар. – Вот пропуск. Слушай, товарищ, ты рыбу любишь?– Рыбу? – переспросил часовой, несколько смущенный веселостью высокого начальства. – Ну как сказать...– Мы привезли вам целый бочонок селедки. Спасибо, давай сюда, – сказал Бронар, забирая обратно свои пропуск. – Нашли целый склад балтийской селедки в гостинице «Американа». Я сказал себе, что прибалты товарища Юровского наверняка не откажутся от такого угощения. Верно я говорю?– Так точно.– Товарищ, – кликнул Бронар, – давай-ка спустим бочонок на землю!Мы оставили Голощекина в кабине, а сами выгрузили из кузова бочонок с селедкой и присовокупили к нему пару бутылок водки да еще банку соленых огурцов. Этой взятки оказалось достаточно, чтобы беспрепятственно проникнуть в царскую темницу, знаменитый дом Ипатьева. Часовой с большим интересом наблюдал, как мы вносим в дом наши подношения.Я надеялся, что в этот поздний час Юровский будет спать, однако он встретил нас уже в прихожей. Я увидел худощавого мужчину среднего роста с редкими песочного цвета волосами. Он был одет в короткую белую тужурку, вроде тех, какие носят врачи. Юровский мельком взглянул на меня и нахмурился, потом обернулся к Бронару и спросил:– Это что еще за фокусы?За плечом комиссара юстиции стояли двое латышей. Вид у них был спокойный, но чувствовалось, что часовые наготове.– Да вот, привезли кое-что для твоих ребят, – громогласно произнес Бронар.Не знаю, был ли он на самом деле пьян. Скорее всего притворялся. Но делал это весьма убедительно. Он еще раз рассказал историю о запасах селедки, обнаруженных в гостинице.– Я сразу подумал, что ребятам Юровского селедка сгодится. И еще кое-что прихватил, гляди! – Он помахал бутылками водки.Я внимательно наблюдал за Юровским. Очень многое зависело от того, как он отнесется к этому спектаклю. Кажется, все шло неплохо. Морщины на его лице разгладились. Юровский снисходительно улыбнулся.– Очень любезно с вашей стороны, проходите. – Он гостеприимным жестом показал на дверь.Мы последовали за Юровским и выложили наши сокровища на стол, заваленный бумагами. Юровский болтал без умолку:– Надо же, балтийская сельдь! Мои латыши будут в восторге! Как сегодня было жарко! – и так далее, и так далее.Мне казалось, что я приглашен на чашку чая к своей старой тетушке.Мы с Бронаром договорились, что при первой же возможности возьмем Юровского на мушку. У каждого из нас имелся пистолет, и, пристроив бочонок на столе, я резко обернулся, сунув руку в карман. Однако в дверях маячили двое часовых с винтовками – я понял, что придется подождать.Юровский спросил, кивнув на меня:– Кто это?– Яковлев.Выражение лица Юровского изменилось.– Но ведь его выслали из города!– Он вернулся из Москвы с личным посланием от товарища Троцкого командарму Берзину, – объяснил Бронар. – Курьер из центра. Но он умеет водить машину, поэтому я решил его немножко поэксплуатировать. Ты как, Яковлев, не против?– Да мне-то что, – ответил я.Юровский не сводил с меня испытующего взгляда.– Значит, вы теперь человек Троцкого? А раньше работали на Свердлова.– Я не человек Троцкого и не человек Свердлова, товарищ. Я выполняю приказы, делаю то, что мне говорят.– Кто говорит?– Партия. Если уж хочешь знать, кого я больше всех уважаю, так это товарища Ленина.– Так-так, – пробормотал Юровский и потер подбородок, по-прежнему глядя на меня. – Известны ли вам намерения Троцкого относительно Романовых? Когда вы уехали из Москвы?– Неделю назад. Я слышал, что в Москве собираются устроить суд, чтоб вся Россия видела.– Это кто придумал – Троцкий?– А что, вполне в его духе, – ответил я. – Наглядная агитация и пропаганда.– И процесс состоится?– Вряд ли. По-моему, никому до этого нет дела, кроме самого товарища Троцкого.Эта фраза звучит у меня в мозгу уже много лет. Тысячи раз я вдумывался в произнесенные мной слова, пытаясь понять, не было ли в них чего-нибудь настораживающего. Но мне всегда не хватало проницательности. Я и сейчас не понимаю, где допустил ошибку.Юровский сказал всего лишь:– Здесь так душно. Каменные стены за день пропитываются солнцем, а ночью нечем дышать. – Он достал из кармана платок и вытер лоб. – Не хотите водочки, товарищи?На него вновь напал приступ болтливости. Все-таки он определенно был похож на одну из моих тетушек.– Скажу вам, товарищи, капиталисты умеют устраиваться в этой жизни. В доме есть даже здоровенный холодильник фирмы «Вестингауз». Из самой Америки привезли! Так что у нас тут и лед имеется. Представляете, какая роскошь! Я сегодня собственноручно приготовил лимонад.Помню, как я улыбнулся, услышав про лимонад. Мои тетушки тоже без конца готовили прохладительные напитки.– Хотите лимонаду? – спросил Юровский.– Еще бы.Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив часовых в коридоре. Я повернулся к Бронару и прошептал:– Когда он вернется, приступаем.Бронар кивнул:– Да, как только вернется.Я сунул руку в карман и проверил, легко ли вынимается пистолет. Потом отошел к окну. Сверху донесся топот шагов по деревянному полу. Я подумал, что это, возможно, царские дети – скоро они окажутся на свободе. Долгое время не доносилось ни единого звука, потом вдруг раздался оглушительный треск.Я взглянул на Бронара и увидел, что тот сосредоточенно прислушивался.За треском последовали залпы: один, другой, третий. В доме шла пальба! Я бросился к двери и распахнул ее. Коридор был пуст. Оглядевшись по сторонам, я прислушался. Крик, выстрел, звук падающего тела.С пистолетом в руке я бросился вперед по коридору и оказался у широкой лестницы. Сбежав по ступенькам вниз, распахнул дверь и оказался в просторном квадратном помещении, окутанном клубами порохового дыма. Напротив меня со странной улыбкой на лице стоял Юровский, в руке он держан дымящийся пистолет. Визгливым, безумным голосом он воскликнул:– Что, лимонадику захотели?Я, конечно, догадался обо всем еще при звуке первых выстрелов. Толкнув Юровского, я бросился вперед – там еще гремели выстрелы – и увидел слева еще одну комнату. Спиной ко мне стояла шеренга солдат. Раздалось еще несколько выстрелов, и наступила зловещая тишина.Я услышал стон, потом завершающий выстрел.Растолкав солдат, я увидел сцену страшного побоища.Не стану описывать подробностей. Одиннадцать людей, хороших людей, которые были живы всего минуту назад, теперь лежали на полу мертвые. Вне себя от ужаса, я узнал Николая. Царицу, сына, дочерей, и – о Господи! – Мэри, мою прекрасную Мэри, лежавшую в луже собственной крови... Глаза мне застилала ярость и горячие слезы, поэтому из остальных я успел разглядеть лишь лейб-медика Боткина. Еще четверо убитых, очевидно, были членами свиты.Тут я увидел, что один из латышей наклонился над Мэри... и стал шарить... шарить по ее телу!Не раздумывая, я всадил пулю ему в затылок и развернулся, решив покончить с Юровским. Этот негодяй должен умереть! Но Юровского в комнате не было. Я бросился к выходу, но дорогу мне загородил Бронар. Ударом ноги он выбил пистолет из моей руки.Прочие латыши скрутили мне руки и выволокли меня в соседнюю комнату. Там стоял белый как мел Голощекин, держа на мушке Юровского, на лице которого блуждала тошнотворная торжествующая улыбка.– Убейте его! – завопил я.Юровский ухмыльнулся и сказал:– Что, опоздали?Я бросился на него, но Бронар вновь преградил мне путь. Меня оттащили в сторону, хоть я извивался и сопротивлялся. Один Бронар, по-моему, не утратил здравости суждений.Он не просто сохранял хладнокровие, он строил новые планы! Когда Бронар заговорил, меня потрясла холодная рассудительность его слов. Француз обращался к Голощекину, который буквально трясся от страха.– Не все еще потеряно, – сказал Бронар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36