— Это совсем другое дело, Сигрид. Сатана это и есть зло.— Король Олав тоже, — сказала Сигрид. — Он ни что иное, как раб сатаны, использующий имя Бога для своей выгоды. Он называл себя крестным отцом моих сыновей, но он не захотел слушать мольбы приемного отца за одного из сыновей. У него была возможность показать, во многом ли он следует христианству, он должен был заплатить Туриру выкуп за смерть отца. Но он показал всем лишь свою злобу.Она встала и ушла.И Энунд опустился на колени перед алтарем, видя над собой прекрасный, скорбный лик святого Иоанна.

В эту зиму Сигрид занималась Трондом больше, чем до этого кем-либо из своих детей.Она замкнулась в себе, и никто, даже священники, не знали толком, что у нее на уме. Но она постоянно спрашивала о новостях с юга.И слухи были такими противоречивыми, что невозможно было разобраться, что к чему.Говорили, что после смерти Турира Эльвирссона оппландские хёвдинги пошли в поход против короля Олава и тот вынужден был бежать в Викен. Сигрид горячо желала, чтобы это было правдой, и чтобы это было для короля не единственной неприятностью.Говорили также, что король Кнут отправился морем на юг, вдоль норвежского берега, к крепости Сарп; оттуда он должен был перебраться в Данию. Но ярл Хакон, прибывший с ним из Англии, собирался остаться в Трондхейме.Последние известия были, скорее всего, верными, поскольку перед Рождеством ярл собирал ополчение со всего Трондхейма, и люди тянулись на юг, чтобы присоединиться к нему.От тех, кто вернулся, она узнала, что Олав вынужден был бежать из Вестланда по суше в Свейю и что Кальв покинул короля. Говорили, что он отправился с ярлом на север.Но всю правду о происшедшем Сигрид впервые узнала после праздника Троицы, когда Кальв вернулся домой.День был холодным. Ночью шел снег, но к утру растаял, и теперь дождь размывал во дворе снежное месиво. Было так скользко, что невозможно было ходить.В Эгга спешно зажгли все светильники в большом зале, весь люд собрался там.Заходя в дом, Кальв остановился в дверях и осмотрелся: почти два года его не было в Эгга.Сигрид встала и направилась к нему, спокойно и с достоинством; каждый ее шаг и даже улыбка были выверены. Но от него не укрылось горестное выражение ее глаз.Он готов был забыть о собравшихся в зале людях, забыть о своем и ее достоинстве — ему хотелось только, чтобы она узнала, как горячо он тосковал по ней и что он разделяет ее скорбь о погибших сыновьях.Она видела тепло в его глазах, но все-таки он казался ей чужим; шлем, прикрывающий нос, придавал ему устрашающий вид, в руке у него было копье. Плащ его совсем промок, со шлема на лицо стекали капли дождя, сверкающие в свете пламени.Неожиданно для себя она растерялась.Она всегда думала о нем, как о большом ребенке. Но теперь, ощущая свою отчужденность по отношению к нему, она на миг увидела его таким, каким его видели остальные: хёвдингом, человеком, которого многие боялись, которого уважали и которому доверяли.И теперь он был на стороне ярла, он был врагом Олава. Он пытался спасти Турира и после гибели приемных сыновей отвернулся от короля. Он так же, как и она, горевал о них.«Попробуй быть помягче с Кальвом!» — сказал Грьетгард в тот, самый последний раз. «Возможно, это будет не так трудно сделать», — вдруг подумала она.— Ты промок, — сказала она; и это все, что она смогла сказать ему.Он оглядел свою мокрую одежду и рассмеялся.— Может быть, ты принесешь мне что-нибудь посуше? — сказал он.
Она то и дело посматривала на него во время еды.Она прислуживала ему, когда он приводил себя в порядок, как это делали женщины, когда их мужья возвращались из похода. Он провожал ее долгим взглядом, когда она наливала ему воду для купания, подавала полотенце и сухое белье.И он схватил ее за руку и грубо притянул к себе, чего раньше за ним не водилось. И она ощутила в себе страсть, которую раньше никогда не испытывала к Кальву.Когда они вернулись в зал, он уже был в праздничном убранстве: на стенах висели ковры и драпировки. Тронд тоже был в зале; сначала он вел себя сдержанно, но от приемного отца не отшатнулся.После еды Сигрид стала расспрашивать Кальва о походе и о бегстве короля.Он сказал, что король отправился из Викена на запад вдоль берега, надеясь переманить на свою сторону людей. Но везде к нему относились плохо. Тем не менее, он был близок к победе, похитив Эрлинга Скьялгссона и его корабль из большого, собранного им флота. Дело дошло до сражения, и перевес был на стороне короля; все закончилось тем, что Эрлинг сдался и присягнул королю на верность. Но один из воинов короля потерял голову и убил Эрлинга. Поэтому король был вынужден отправиться на север вдоль вестландского берега, и нигде он не мог пристать к берегу, потому что сигнальные костры предупреждали его о враждебном отношении местных жителей, и слух об убийстве Эрлинга быстро распространился повсюду.Прибыв в Стад, он узнал, что ярл Хакон движется к нему с севера с большим флотом. Теснимый ярлом Хаконом с севера и сыновьями Эрлинга с юга, он, спасая свою жизнь, отправился по суше в Свейю.— Там я и расстался с Олавом, — сказал Кальв. — Но мои братья, связанные с ним клятвой сопровождать его дома и на чужбине, отправились вместе с ним на юг.Я сказал, что примкну к нему, если он решит сразиться с ярлом, поскольку я давал такую клятву. Но он, разумеется, понимал, что я сделал это не из любви к нему.И я решил отправиться домой. Но когда я встретил ярла, он попросил меня присоединиться к нему, и я отправился с ним на север. Он хотел, чтобы я стал лендманом, зная, что до этого я был лендманом короля, но я ответил отказом.Сигрид пристально посмотрела на него.— Ты по-прежнему служишь королю… — сказала она.— Нет, — ответил Кальв, — я никому не служу.— Либо ты за Олава, либо против него, другого быть не может! И я не могу понять, как ты мог остаться с ним после всего, что случилось, — с чувством произнесла Сигрид. — Неужели в тебе ничто не шелохнулось, когда на твоих глазах убивали моих сыновей? — спросила она.— Ты должна знать, что это произошло против моей воли, — сказал Кальв. — Я предлагал большой выкуп за Турира. И когда погиб Грьетгард, я потерял обоих… — он на миг замолк, — сына и брата.— Возможно, смерть Арнбьёрна подействовала на тебя, — сказала Сигрид. — Мои же сыновья не заслуживают того, чтобы за них мстили… Но ты должен был, по крайней мере, понять, как мало уважает тебя Олав, раз он отклонил твою просьбу о Турире.Кальв положил руку на ее ладонь.— Почему, по-твоему, я расстался с королем? — спросил он.— Этого я не знаю, — сказала она.— У тебя нет нужды доказывать мне, что король предал меня, убив Турира. Я и сам это знаю. Я решил расстаться с ним намного раньше, и когда я попросил его пощадить Грьетгарда, он согласился. В смерти Грьетгарда король не виноват.Но очень многие из людей короля были в ярости из-за его обращения с Туриром. Сигват Скальд поставил на карту свою дружбу с королем, и, расставаясь с королем в Викене, он вряд ли уже забыл о смерти Турира.— Значит, Сигват покинул короля раньше, чем ты, — задумчиво произнесла Сигрид.— Могу тебя уверить, Сигрид, что я питаю куда меньше теплых чувств к королю, чем Сигват. Но если бы я решил сражаться против него, я бы поднял руку против своих братьев.— Мне показалось, что Финн при случае не замедлит поднять против тебя оружие…— Финн вспыльчив и невоздержан в словах, — сказал Кальв. — Но от этого он не перестает быть моим братом. И если даже родственные связи рвутся, на что тогда можно рассчитывать?— Если ты так высоко ценишь своих братьев, ты, возможно, потребуешь от Тронда и от меня выкуп за то, что Грьетгард убил Арнбьёрна? — с горечью произнесла Сигрид.Кальв тяжело вздохнул.— Ты сама не веришь в то, что говоришь, — ответил он. — Я не сказал ярлу окончательного «нет», — продолжал он. — Я сказал, что мне нужно обдумать все и что я пришлю ему известие о своем согласии служить ему. Но, мне кажется, говорить об этом здесь не прилично.На дворе было морозно, когда они шли к старому залу. Лужи замерзли; весь двор напоминал теперь освещенное лунным светом озеро, на небе серебрились перистые облака.Кальв поддерживал Сигрид, когда они шли по льду. Но возле входа она остановилась и огляделась по сторонам: все вокруг было как в сказке.Когда они вошли в спальню, Кальв долго стоял и смотрел на спящего Тронда.— Как ты могла подумать, что я не скорблю о твоих сыновьях? — сказал он, повернувшись к Сигрид. — Я отношусь к ним так, как к своим собственным.Сигрид уже собралась сердито возразить ему, но выражение его лица остановило ее. Он подошел к ней и обнял ее.— Ради Бога, Сигрид, — прошептал он, — не стоит теперь омрачать наши отношения, после того приема, который ты устроила мне! Ты должна понять, что я медлил обнажить меч не против конунга Олава!Она притихла, она все поняла, она признала, что он был прав.Верность своему роду — вот что самое главное для человека. И род является для человека той силой, на которую он, вопреки всему, может рассчитывать. Но если кто-то наживает себе врагов среди своей родни, ему уже не приходится рассчитывать на помощь.И когда он повернул к себе ее лицо и улыбнулся, она смягчилась под его взглядом.
В первую неделю после возвращения Кальва домой, им с Сигрид было вместе намного лучше, чем когда-либо до этого.Но постепенно все стало как прежде.Кальв вернулся домой, ничуть не изменившись. И когда Сигрид поняла это, ее горечь разгорелась с еще большей силой, чем раньше.Она и сама не знала, что двигало ею всю эту зиму: ненависть к королю Олаву или горечь по отношению к Кальву. Она понимала, что становится несносной, но все-таки твердила о мести за сыновей и о том, чтобы Кальв сблизился с ярлом. Она рассуждала и о других вещах, просто чтобы поговорить о чем-то с Кальвом. Временами терпение Кальва лопалось. И когда это происходило, она день-другой вела себя смирно и покладисто; но потом принималась за свое.Но Сигрид была не единственной, кто пытался советовать Кальву пойти на службу к ярлу.Окрестные жители тянулись к нему; они хотели, чтобы он продолжал оставаться их хёвдингом. Они говорили, что им не хватало его предводительства на тинге и во всем остальном; некому было занять его место.Кальв чувствовал себя польщенным. Он привык уже быть лендманом, и хотя у него было свое хозяйство, он чувствовал себя опустошенным. Ему уже начали нравиться достоинство и власть лендмана. Неделя шла за неделей, и он постепенно начал чувствовать, что это, возможно, его долг — быть предводителем этих людей; они нуждались в нем…Однажды, когда в Эгга гостил Финн Харальдссон, он принял окончательное решение. Финн участвовал в походе ярла Хакона на юг, когда тот преследовал Олава, и теперь присягнул ярлу на верность.— Нетрудно заметить, что народ любит ярла, с его рассудительностью и справедливостью, — сказал он. — Что же касается его самоуправства и вспыльчивости, то это просто болтовня. Я не могу понять, почему ты медлишь, почему не присоединяешься к нему. Король Олав не сделал ничего, чтобы завоевать твое доверие.— Дело здесь не в конунге, — сказал Кальв. — Дело в том, что мои братья с ним. И если он попытается снова завоевать страну, я буду вынужден сражаться с ними.— Если страна будет достаточно сильной, он не посмеет сунуться сюда, — сказал Финн. — Присоединяясь к ярлу, ты укрепляешь страну. Ведь ты пользуешься доверием людей во Внутреннем Трондхейме, пожалуй, даже больше, чем сам ярл. Захочешь ли ты снова идти в услужение к Олаву или захочешь сдаться без боя, если он снова вернется сюда?— Сомневаюсь, что я захочу этого, — сказал Кальв.— Тогда я должен сказать тебе, что если ты станешь служить ярлу, у тебя будет куда меньше возможностей сражаться против своих братьев.— Об этой стороне дела я не думал, — задумчиво произнес Кальв. — Но, возможно, ты прав.Немного помолчав, он добавил:— Во всяком случае, я надеюсь, что видел Олава в последний раз.— Возможно, ты получишь от ярла больше наград, чем получил от короля, — сказал Финн.— Ты думаешь? — задумчиво произнес Кальв.
В тот же вечер он сказал Сигрид:— Теперь ты можешь быть спокойна. Я пойду на службу к ярлу, если получу от него больше наград, чем от короля.
На следующий день ярлу было направлено известие, и ярл сообщил в ответ, чтобы Кальв прибыл в Каупанг для подробных переговоров.И Кальв отправился туда.И Сигрид почувствовала непонятное ей самой разочарование, потому что добилась того, что хотела. Кальв поддался на ее уговоры, так чем же она была недовольна?И когда Кальв вернулся, она не прекратила пилить его; просто она нашла другие предлоги для этого.

В эту зиму мороз то и дело сменялся оттепелью; снег долго не залеживался, и весна наступила рано.Сразу после Пасхи Кальв отправился в Англию, чтобы переговорить с королем Кнутом. И Сигрид опять осталась в Эгга одна.Перед Пасхой она была на исповеди, но сделала это скрепя сердце. И Энунд заявил ей, что неумолимость и ненависть отстраняют ее от Бога. Но он так ничего и не добился, в связи с чем не смог дать ей отпущение грехов.Сигрид сама теперь не знала, что ищет и во что верит. Она просто выполняла то, что от нее требовалось: работу по хозяйству и свой христианский долг. Но после отъезда Кальва она разговаривала со всеми, кроме Тронда, только в силу необходимости; в отношении же к мальчику она проявляла такую бурную любовь, что это порой даже отпугивало его.
Через неделю после отъезда в Эгга прибыли гости. Трое мужчин на полном скаку въехали во двор; взмыленные лошади готовы были упасть, и Сигрид выскочила во двор, чтобы узнать, что случилось.Это были Сигват Скальд и двое его ратников; он хотел переговорить с Кальвом.И когда Сигрид сказала, что Кальв отправился в Англию, он был разочарован.— Я надеялся застать его до отъезда, — сказал он.— Тем не менее, добро пожаловать, — сказала Сигрид. — Ты чуть не загнал своих лошадей; им понадобится по крайней мере два дня, чтобы придти в себя.Вечером в зале Сигрид была более разговорчивой и не такой замкнутой, как последнее время.— Я слышала, что ты пытался спасти Турира, моего сына, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33