– рассердился Ван Лунь. – Будто и не пьян, а осмеливается оскорблять меня. Или ты позабыл, кто здесь старший?
В ответ Линь Чун разразился еще большей бранью.
– Да кто ты такой! – кричал он. – Всего-навсего невежда, провалившийся на экзаменах! У тебя и знаний-то нет никаких! Как же можешь ты быть предводителем нашего горного стана!
– Брат Чао Гай! – сказал тогда У Юн. – Мы пришли сюда найти убежище, а вместо этого посеяли вражду между предводителями. Покинем этот стан, отвяжем наши лодки и поскорее уедем.
Тогда все семеро во главе с Чао Гаем поднялись со своих мест и направились к выходу. Но Ван Лунь стал удерживать их:
– Я прошу вас обождать, пока закончится пир, тогда и поедете!
Но тут Линь Чун, оттолкнув стол, вскочил на ноги и выхватил из-под одежды кинжал, который так и засверкал огнем.
В это мгновение У Юн поднял руку и покрутил свои усы. Чао Гай и Лю Тан вошли обратно в павильон и, подойдя к Ван Луню, сделали вид, что хотят успокоить его, говоря:
– Не надо ссориться!
У Юн между тем прикидывался, будто удерживает Линь Чуна, повторяя:
– Господин предводитель! Не затевайте же ссоры!
– Не нарушайте из-за нас вашего согласия, – твердил Гун-Сунь Шэн, обращаясь то к одному атаману, то к другому.
В это время Юань Сяо-эр подошел к Ду Цяню и схватил его за руки. То же самое сделали Юань Сяо-у и Юань Сяо-ци с Сун Ванем и с Чжу Гуем. Младшие же разбойники с широко открытыми ртами и вытаращенными глазами застыли от страха. А сам Линь Чун бросился на Ван Луня, продолжая ругать его:
– Ах ты, деревенщина! Нищий ученый! Лишь благодаря Ду Цяню ты попал сюда. Ведь сановник Чай Цзинь помог тебе деньгами и поддерживал тебя. А когда он прислал меня сюда, ты чинил мне всяческие препятствия и издевался надо мной. Эти доблестные люди пожаловали к нам, чтобы вступить в твой отряд, но ты их отсылаешь прочь. Или Ляншаньбо твое собственное владение?! Завистливый и недоверчивый ты разбойник! Кому ты нужен! Самое лучшее прикончить тебя – и все! Тебе ли, тупица, быть предводителем разбойничьего стана!
Ду Цянь, Сун Вань и Чжу Гуй хотели было унять ссорившихся, но их крепко держали, и они никак не могли двинуться. Ван Лунь уже подумывал улизнуть, но Чао Гай и Лю Тан преградили ему дорогу. Видя, что дело плохо, Ван Лунь воскликнул:
– Где мои верные люди?!
Возле него было несколько преданных ему разбойников, желавших помочь ему, но при виде рассвирепевшего Линь Чуна никто из них не решался и шагу ступить.
Схватив Ван Луня, Линь Чун в последний раз обругал его и с силой всадил свой кинжал прямо ему в сердце. Раздался звук вонзающегося в тело кинжала, и Ван Лунь рухнул на пол.
Увидев, что Ван Лунь убит, Чао Гай и его друзья также выхватили свои кинжалы. Линь Чун отрубил Ван Луню голову и поднял ее. Это зрелище так напугало Ду Цяня, Сун Ваня и Чжу Гуя, что они упали на колени со словами:
– Мы готовы верой и правдой служить вам, старший брат наш!
Чао Гай и другие бросились к ним и помогли подняться. Тем временем У Юн поставил валявшееся в луже крови кресло предводителя и, усаживая в него Линь Чуна, сказал:
– С этого момента предводителем стана является Линь Чун, и тот, кто не будет подчиняться ему, последует за Ван Лунем!
– Вы ошибаетесь, учитель! – возразил на это Линь Чун. – Я убил эту бесчувственную тварь не для того, чтобы занять его место, а лишь из справедливого желания отомстить за вас, доблестных героев и достойнейших людей. И если я стану предводителем стана, то герои по всей стране будут смеяться надо мной. Не настаивайте, я скорее умру, чем соглашусь на это. Мне хотелось бы сказать вам кое-что, не знаю только, согласитесь ли вы со мной.
– Говорите, предводитель! – отвечали ему. – Никто не осмелится противоречить вам! Мы все выслушаем вас со вниманием.
Линь Чун сказал всего несколько слов, но они послужили объединению героев в павильоне под названием Дуаньцзинь, то есть павильоне решений, сила которых подобна кинжалу, рассекающему золото. А в зале совещании неоднократно собирались справедливые и честные люди. Правильно говорится, что:
Прибыли честные. Радостны дни;
Волю небес исполняют они.
О том, что сказал Линь Чун У Юну, вы, читатель, узнаете из следующей главы.
Глава 19

о том, как герои разбойничьего стана подчинились Чао Гаю и как Лю Тан лунной ночью отправился в город Юньчэн
Итак, Линь Чун, убивший Ван Луня, протянул свой острый кинжал в сторону тех, кто собрался в этом павильоне, и произнес следующую речь:
– Я, Линь Чун, прежде служил в дворцовых войсках, но был невинно осужден и вот оказался в этих местах. Сейчас в наш стан пришло много доблестных мужей. Но Ван Лунь, человек подлый и завистливый, старался под разными предлогами избавиться от них. Вот почему я убил этого мерзавца, а вовсе не за тем, чтобы занять его место. Я не из трусливых, но не решился бы идти один против войск. А ведь настанет час расправы со злыми императорскими сановниками и жестокими правителями, которые состоят при дворе. Сегодня среди нас почтенный старший брат – Чао Гай, известный своим великодушием и бескорыстием. Кто может сравниться с ним в мудрости и доблести? Во всей Поднебесной не найдется человека, который при одном упоминании его имени не выразил бы желания подчиниться ему. Самое главное для нас – честность и верность своему долгу. Вот почему мы должны избрать Чао Гая своим главарем. Каково ваше мнение?
– Вы совершенно правы, предводитель, – в один голос отвечали все присутствующие.
– Нет, это невозможно! – воскликнул Чао Гай. – Еще в древности говорили: «Сильный гость не должен стеснять хозяина». Я человек новый, прибыл издалека, как же могу я возглавить вас?!
Тогда Линь Чун взял Чао Гая за руку, подвел к креслу предводителя, усадил и громко произнес:
– Будем считать это решенным. Прошу вас, не отказывайтесь, а тот, кто проявит к вам неповиновение, последует за Ван Лунем.
Однако лишь после долгих уговоров удалось Линь Чуну усадить Чао Гая в предводительское кресло. Когда же староста, наконец, занял его, Линь Чун велел всем присутствующим воздать ему соответствующие почести. Затем он послал в стан прислуживавших за столом разбойников, приказав унести труп Ван Луня и заняться приготовлениями празднества. Нескольких человек он отправил в лагерь созвать всех младших начальников.
Линь Чун и его друзья пригласили Чао Гая сесть в паланкин, а сами верхом отправились в стан. Прибыв туда, они спешились, помогли Чао Гаю выйти из паланкина и направились в зал совещаний. Здесь они проводили Чао Гая к предводительскому креслу и торжественно усадили. В центре зала стояли курильницы, в которых горели благовонные свечи. Тут выступил вперед Линь Чун и начал следующую речь:
– Я, Линь Чун, человек грубый и невежественный. Все, что я умею, – это владеть оружием. Нет у меня ни знаний, ни способностей. Я не отличаюсь умом, не обладаю каким-нибудь искусством. К счастью, небо послало нам доблестных и достойных мужей. Теперь у нас восторжествует справедливость и воцарится порядок. Среди нас уважаемый учитель У Сюэ-цзю. Попросим его стать у нас военным советником и предоставим ему управление всеми военными делами, назначение и перемещение военачальников. Он по праву должен занять в стане второе место после предводителя.
– Я всего лишь деревенский учитель, – возразил на это У Юн, – и не постиг премудрости руководить делами людей и помогать им. И хоть я немного изучал военные книги Суня и У, но никаких подвигов не совершил. Как же могу я стать выше вас?
– Это дело решенное, – сказал Линь Чун, – и не будем больше спорить.
У Юну не оставалось ничего другого, как занять второе место.
– А учителя Гун-Сунь Шэна, мы попросим занять третье место! – продолжал Линь Чун.
– Ну, так не годится! – вмешался Чао Гай. – Если вы будете и других силой назначать на высшие должности, то я вынужден буду отказаться от предложенного мне места.
– Вы не правы, брат Чао Гай! – возразил Линь Чун. – Имя учителя Гун-Сунь Шэна хорошо известно всему вольному люду. Он большой знаток военного искусства, а кроме того, обладает чудодейственной силой – вызывать ветер и дождь. Кто же может сравняться с ним?!
– Я хоть и знаком немного с магией, однако не обладаю талантами, которые необходимы, чтобы спасти мир, – сказал Гун-Сунь Шэн. – Как же могу я занять место, которое по праву принадлежит вам, предводитель!
– Вы доказали свое высокое искусство, одержав победу над врагом. Поистине говорится: «У треножника три ноги и ни одной меньше». Вот я и считаю, что место это должны занять вы.
Пришлось и Гун-Сунь Шэну уступить настояниям Линь Чуна и занять в стане третье место. Но когда Линь Чун собрался отдать следующую должность, все трое – Чао Гай, У Юн и Гун-Сунь Шэн – вмешались и стали возражать против такой несправедливости.
– Мы, господин предводитель, – заявили они, – подчинились вашему требованию, когда вы говорили о треножнике, и заняли первые места. Но если вы будете так поступать и дальше, то мы решительно отказываемся от своих мест.
Втроем они начали усаживать Линь Чуна на четвертое кресло, и ему ничего не оставалось, как подчиниться их требованиям.
– Теперь попросим предводителей Ду Цяня и Сун Ваня занять свои места, – сказал Чао Гай.
Но те решительно отказались и стали упрашивать Лю Тана занять пятое место. Следующие три места заняли по старшинству братья Юань. Девятое место досталось Ду Цяню, десятое – Сун Ваню и одиннадцатое – Чжу Гую. С этого момента вся власть в стане Ляншаньбо перешла в руки одиннадцати удальцов. Все восемьсот разбойников явились, чтобы выразить свою покорность, и выстроились перед своими вождями в два ряда. Обращаясь к ним, Чао Гай сказал:
– Сейчас, когда все вы собрались здесь, сообщаю вам, что наставник Линь Чун предложил мне стать предводителем стана. У Сюэ-цзю назначен советником и вместе с Гун-Сунь Шэном будет ведать военными делами, а Линь Чун и другие вожаки будут сообща управлять нашим лагерем. Каждый из вас останется на месте и будет добросовестно выполнять свой долг, заботиться об охране и поддержании порядка в стане. Вы должны отдать все свои силы справедливому делу, ради которого сюда собрались.
Затем он распорядился привести в порядок лагерные помещения и расселил братьев Цань. Когда все было сделано, он приказал принести захваченные ими драгоценности, а также его собственные ценности и деньги, взятые из поместья, и в присутствии всех наградил младших военачальников и всех разбойников.
Затем он велел зарезать корову и лошадь и принес жертву духам неба и земля в честь их нового союза. Вожди долго пировали и разошлись лишь с наступлением ночи. На следующее утро пир возобновился и продолжался несколько дней подряд.
Когда празднество закончилось, Чао Гай позвал к себе У Юна и других военачальников. Они решили приступить к изготовлению необходимого для обороны оружия – пик, мечей, луков, стрел, брони и шлемов, а также починить вое амбары, пополнить продовольственные запасы и обновить укрепления. Были приведены в порядок все лодки, люди стали обучаться водному бою. Но речь об этом пойдет впереди.
Однажды, подумав о том, как тепло и заботливо относится к людям Чао Гай, какой он бескорыстный и справедливый человек, Линь Чун вспомнил о своей жене, оставшейся в столице. Он не знал даже, жива ли она. Предавшись горестным думам, Линь Чун пожаловался Чао Гаю на судьбу и поведал ему свою печальную историю.
– Когда я прибыл в горный стан, – начал он, – я захотел взять сюда и жену. Но, увидев, что за человек Ван Лунь и как трудно с ним ужиться, не решался даже заговорить об этом, а потом и вовсе отказался от этой мысли. Жена моя осталась в Восточной столице, и я не знаю, жива ли она.
– Почтенный брат мой, – отвечал Чао Гай, – если у вас есть супруга в столице, почему бы вам не привезти ее сюда, чтобы жить вместе? Поскорее напишите письмо, и мы пошлем за ней человека. Вот это будет превосходно!
Линь Чун тотчас же написал письмо, которое поручили доставить в столицу двум самым преданным ему разбойникам. Месяца через два посланцы возвратились и доложили:
– Прибыв в Восточную столицу, мы сразу же разыскали дом, в котором проживал тесть предводителя Линь Чуна, и узнали, что произошло. Гао Цю так усиленно домогался для своего сына жены предводителя Линь Чуна, что она вот уже полгода как удавилась. Тесть же – наставник Чжан – от горя и страха заболел и полмесяца тому назад умер. В живых осталась лишь служанка Цзинь-эр, которая вышла замуж и вместе с мужем живет в хозяйском доме.
Посланцы сообщили еще, что справлялись у соседей, и те подтвердили, что все это так и было. Лишь окончательно убедившись в достоверности этих сведений, посланцы вернулись в горный стан.
Когда Линь Чун услышал это сообщение, из глаз его полились слезы, но он постарался скрыть их и с этого момента вырвал из сердца всякие воспоминания о семье. Принесенное известие опечалило также Чао Гая и всех остальных, – они тяжело вздыхали, сочувствуя горю товарища, и старались не упоминать об этом. Все были поглощены военными занятиями, проводившимися каждый день, – людей готовили к предстоящему сражению с войсками.
И вот однажды, когда все военачальники собрались в зале совещаний и обсуждали дела стана, вошел разбойник и доложил, что из областного города Цзичжоу посланы войска численностью около двух тысяч человек, пеших и конных. Воина уже погрузились на лодки, которых не меньше пятисот, больших и малых, и стоят в деревне Шицзецунь.
Сообщение это сильно встревожило Чао Гая, и он, обращаясь к военному советнику У Юну, сказал:
– Правительственные войска уже здесь. Что делать?
– Не беспокойтесь, – сказал с улыбкой У Юн. – Кое-что я уже предпринял. Недаром говорили в древности: «Земляная плотина защитит от наводнений, хороший полководец – от вражеских полчищ».
Он тут же подозвал братьев Юань и о чем-то долго с ними шептался. Затем пригласил Линь Чуна и Лю Тана и им также растолковал, как действовать, и, наконец, отдал кое-какие распоряжения Ду Цяню и Сун Ваню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87