Так как же он советовал делать, этот Ашраф?.. Кенесары вдруг явственно вспомнил его улыбку и тот последний разговор три дня назад. Рассказав об Акмолинской крепости, султан как бы невзначай спросил у башкира, как брали такие укрепления джигиты Салавата.— А у вас как это делается? — спросил его Ашраф.Кенесары тогда согласно кивнул и все подробно рассказал ему. Как и тысячу лет назад, сплошной конной массой движутся на штурм казахи. От грозного боевого клича кровь леденеет в жилах врагов, руки у них дрожат, и они уже не могут натянуть как следует даже тетиву у лука. А конная лавина, завалив собою ров, подобно волне взметывается вверх и перехлестывает через стену прямо на плечи защитникам!..— Нет, таким старым приемом никак не взять новую крепость, где есть пушки и ружья! — просто сказал Ашраф.— Почему ты так думаешь? — спросил, помолчав, султан.— Я помню, как рассказывал отец. Такая же лавина скатывалась в ров, но пока выбирались оттуда, солдаты неверной жены Пугача — царицы Екатерины — успевали дважды перезарядить ружья, а потом в самую гущу били картечью пушки. Пришлось действовать по-другому…— Как же?— Сейчас ружья еще быстрее перезаряжают, да и пушки тоже…— Ну?Кенесары застилало глаза от бешенства, но внешне он был спокоен и внимателен. Ашраф деловито, с подробностями рассказал ему, как поступали в таких случаях Пугач с Салаватом. Это была еще более древняя степная тактика, которую саки передали кипчакам и монголам, но против пушек и ружей она вдруг оказалась самой выгодной.— Не забудьте, что в крепости много деревянных домов, — напомнил башкир. — Салават всегда учитывал это…А через три дня башкир Ашраф случайно погиб в тугаях от упавшего дерева. Вместе с мрачным длинноруким султанским палачом Кара-Улеком он послан был выкуривать деготь… Да, потяжелее кованой палицы кулак Кара-Улека, и шейный позвонок честного башкира был раскрошен, словно поленом. Ничего не говорил Кара-Улеку султан, а тот почему-то решил… Приходится смиряться с этим. Такова участь правителя. Башкир хотел только добра, когда учил брать крепость… Что же, Аблай своими руками лишил жизни верного раба Ораза, чтобы не оставаться кому-нибудь благодарным на этом свете. Прапрадед гордился кличкой «Кровавый Аблай». А отец Касым-тюре, родился с полными горстями крови. Кенесары ли жалеть о каком-то башкире, если поставил перед собой такую цель. Когда идешь к власти, кровь невинного бывает необходимей пролить, чем виновного. Только слабостью порождается жалость, не достойная подлинного вождя…— Пусть земля наша будет тебе мягче пуха! — сказал он, первым бросив горсть песка на могилу Ашрафа. Почетно похоронили беглого башкира, одетым в белый саван, и лучшие люди присутствовали при этом…Нет, вовсе не об Ашрафе думал сейчас Кенесары… Сначала следует собрать батыров и попросить у них совета. Когда каждый из их выскажется, тогда следует сказать свое веское слово, достойное полководца. А когда будет взята крепость, все убедятся в его наследственных способностях… * * * Вдруг он услышал какой-то шорох и резко обернулся.— Кто там?Конечно же это была Кунимжан, его старшая жена. Только она могла заходить к нему в такие минуты, когда он думал. Это стало правилом, и за нарушение его он бы покарал сильнее, чем за измену. Вождь должен находиться в особом положении, а ему предстоит стать еще ханом…Кунимжан сразу заметила, в каком он состоянии, и поспешила развеять его тяжелые думы веселым смехом.— Мой тюре, он ждет тебя! — сказала она звонко.— Кто? — не понял султан.— Да ты как-то назвал его… Совет, кажется!Кенесары невольно улыбнулся.— Они собрались, все эти огромные батыры, и ждут тебя уже столько времени, сколько нужно мне для дойки кобылы…Кенесары кивнул:— Идем!..Вместе с Кунимжан они прошли в соседнюю сдвоенную юрту, называемую на русский манер штабом. Все батыры были уже здесь: Наурызбай, Агибай, Кудайменде, длинноусый смуглый Бухарбай, присоединившийся к ним недавно выходец из рода атыгай — известный борец Басыгара, алтайские батыры Жанайдар и Тулебай, присланный Жоламаном молодой батыр Байтабын и другие. Кроме них в юрте находилась сестра Кенесары — знаменитая Бопай, брат его — султан Абильгазы, а рядом с вещим певцом Нысанбаем, недалеко от двери, сидели за круглым и невысоким казахским столом советники: горбоносый Сайдак Оспан-оглы и синеглазый польский поэт Иосиф Гербрут, прозванный в степи Жусупом. Как старший, повыше их, сидел Алим Ягуда-оглы, белокурый татарин с широким лбом и умными серыми глазами. И уже в стороне, на большом сундуке для документов, расположились особо доверенные люди — начальник охраны башкир Батырмурат и друг Наурызбая беглый русский солдат Николай Губин.Когда вошел Кенесеры, все встали, скрестив руки на груди, склонились в поклоне. Он поклонился в ответ и сел на большой, покрытый ворсистым бухарским ковром сундук, стоящий напротив двери под зеленым знаменем. Остальные тоже опустились на ковры, поджав ноги.— Славные батыры и вожди всех трех казахских жузов! — сразу начал Кенесары. — Ни одного дня покоя не видели мы с тех пор, как начали наше благородное дело. Велики были трудности и лишения, но мы преодолели все. Народ казахский похож сейчас на бурную реку в половодье, переполнившую русло и рвущуюся на простор. Джигиты стремятся в бой, и нет уже смысла сдерживать их. Чтобы не потерять доверия людей, нам следует от мелких схваток перейти к настоящей войне. Поэтому мы решили начать штурм Акмолинской крепости! * * * Всеобщий радостный вздох был ему ответом.— Правильно!..— Пора!..— Бог нам поможет!..Кенесары указал рукой на бумаги перед Иосифом Гербрутом:— Жусуп, прочитай батырам все, что сделано карателями белого царя на наших землях!Гербрут встал и начал читать по-казахски с легким акцентом заранее написанный доклад.— «Генералы белого царя считают нас бунтовщиками и грабителями, — читал Гербрут. — В инструкции начальника Омской области генерала Талызина предлагается во всех пограничных крепостях сформировать специальные отряды для борьбы с нами. Там так и говорится: „Ваша задача состоит в том, чтобы ликвидировать разбойника Кенесары и вернуть сбежавшее население в свои волости“. Против нас во исполнение этого приказа уже послано несколько отрядов…»— Перечисли все, что уже сделали они! — приказал Кенесары.— Отряд из пятисот солдат под командованием атамана Лебедева в месяце маусым — июне нынешнего года совместно с ага-султанскими людьми учинил погром в аулах родов карпык и темеш, кочующих по берегам Тургая и Жандере-Керубе, а также в ауле султана Саржана, где убито четыреста и угнано карателями сто человек. В их числе находится Баянды-бий…Кенесары нетерпеливо махнул рукой:— Дальше!— Отряд из пятисот человек во главе с ага-султаном Конур-Кульджой и войсковым старшиной Карбышевым в месяце шильде — июле нынешнего года учинил погром в аулах Кошек-султана и мирзы Сайдака, кочующих в Аиркумах. При этом было убито около пятидесяти человек, среди которых находились женщины. С собой угнали восемьдесят человек…— Довольно! — Кенесары сделал широкий жест рукой. — Что мы предприняли, чтобы воспрепятствовать этому? Расскажите нам это, Сайдак-мирза!..Мирза Сайдак-ходжа, человек средних лет, с красивыми усами и мягкими, учтивыми движениями, неторопливо поднялся с места.— Мы, когда представляется возможность, не допускаем этого, — сказал он и обвел сидящих взглядом. — Несколько стычек произошло у нас с отрядами, высланными комендантом Актауской крепости Симоновым. Однажды и сам войсковой старшина Симонов бежал от нас, бросив на поле боя два десятка ружей и пистолетов, а также патронов к ним, которые нам пригодились. Всего за это время нами захвачено сто пятьдесят ружей, около ста пистолетов, двести заводских сабель и много другого оружия и припасов. Первым долгом, конечно, мы обрушиваемся на аулы правительственных ага-султанов и неправедных биев, участвующих в карательных походах против нас. В этом году мы отобрали у них целый миллион голов разного скота и много добра…— Не только в аулах! — поправил Кенесары.— Да, сюда входят захваченные караваны, а также то, что отобрали мы у царских чиновников: приставов, урядников, всяких толмачей. Хорошую добычу мы получили и вокруг Актауской крепости. Весь скот угнали у них…— Поступали ли жалобы на нас от русских крестьян? — строго спросил Кенесары и поправил свой полковничий эполет со старыми царскими вензелями. — Я говорю о тех, которые сеют хлеб и не строят крепостей против нас.— Почти не было. Всего за счет земледельцев поступило из Каркаралинского округа около ста рублей…На самом деле поступило оттуда значительно больше, но Кенесары накануне попросил Сайдак-ходжу уменьшить эту цифру до символических ста рублей. Он знал настроения некоторых своих батыров из простонародья.— Да, это правильно! — Агибай-батыр так разволновался вдруг, что даже вскочил с места. — Там и брать-то нечего. Не против них мы идем…Несколько батыров закивали, Кенесары посмотрел на них долгим, с прищуром, взглядом. Сам смущенный своей неожиданной речью, Агибай-батыр растерянно сел. Султан сделал Сайдаку-мирзе знак продолжать.— Так что основные наши доходы — от ага-султанского добра, купцов и царских чиновников. Только из аулов сыновей Кудайменде угнали мы двадцать тысяч лошадей. Сейчас не осталось у нас джигита, который не имел бы породистого скакуна и к нему по паре сменных лошадей.— Конур-Кульджа в своем письме в Омск жалуется… — Кенесары скривил губы. — Он пишет, что мы отобрали у него лично двенадцать тысяч лошадей.Сайдак-ходжа тоже ухмыльнулся:— А что же ему еще писать? Не только степь обманывает он, но и самого царя с губернатором. Ведь по указу, данному в год кояна — зайца, имеющие больше пяти тысяч голов скота ага-султаны облагаются налогом на лишний скот наравне со всеми. Вот сыновья почтенного Кудайменде и заверили начальство, что у них ровно двенадцать тысяч голов скота. И те лишние восемь тысяч, что попали к нам, наверно, от Бога. Во всяком случае, в жалобе о них ничего не сказано. Для самого Конур-Кульджи хуже будет, если мы дадим поправку…— Да, не нужно подводить перед начальством хорошего человека, — серьезно сказал Кенесары.Все засмеялись. * * * — Мы уже думали, что угнали у бедняги все до последнего жеребенка, а тут вдруг говорят, что на одном только дальнем острове на Есиле пасется еще три тысячи белых, как русский сахар, аргамаков. Жаловаться он сейчас не может, поскольку, по данным налогового управления, мы уже обчистили его до нитки. А вот Агибай-батыр каждый день пристает: когда же Кенеке разрешит ему пригнать этих беспризорных лошадей…— Этот остров далековато отсюда. — Кенесары говорил теперь деловито, отметая всякие шутки. — Сейчас у нас более высокие заботы. Бог даст, не ускачут от нас белые кони.— О Аллах! — воскликнул с удивлением Бухарбай, у которого в лучшие времена не было больше пары лошадей. — Неужели бывают на земле такие богатые люди!— Оттого и прячутся за спину белого царя! — зло заговорила Бопай. — Это им нужны крепости на нашей земле. Сколько ни отрезали на переселенцев, все равно самые плодородные земли и пастбища у потомков Самеке и Вали-хана. Не то что землю — душу готовы продать они, лишь бы сохранить свои табуны…Посмотрите, что делается: один царит на Есиле и в пойме Нуры, другой — на склонах Сарымбета и аж до самого Шубара и Кушмуруна! С трех полных волостей можно уместить скот в одних только владениях этой хитрой валихановской Айганым! Доколе будем терпеть ее выходки и проказы? Не пора ли разгромить ее вместе с Конур-Кульджой?..Глаза ее сверкали, она требовательно протягивала руку к брату. Кенесары пристально смотрел на нее. Наконец он кивнул:— Ни один уважающий себя батыр не станет нападать на аул, принадлежащий женщине. Если не жалко сородичей своего мужа, сделай это сама!Батырам понравилась его находчивость.— Верно!..— Мудрое решение!— Не нам становиться между женщинами…Кенесары задумался о чем-то на миг, потом снова повернулся к сестре:— Да, так и сделаем. По пути домой заедешь в аул Вали-хана. Перегонишь скот Аманкарагайского приказа на нашу сторону.Бопай радостно всплеснула руками:— А чего ждать? Мои сарбазы сейчас и выступят!— Правильно! — Кенесары повернул голову к Сайдак-ходже: — Напишите указание ей в пять дней добраться до Аманкарагайского приказа. Потом день отдыха в тугаях, а на седьмое утро произвести нападение… В этот же день мы поведем наши главные силы на приступ Акмолинской крепости!..— И пусть сарбазы Бопай не очень-то прячутся на пути к Аманкарагаю, — заговорил понявший замысел султана Жанайдар-батыр. — Если и выступили из Омска какие-нибудь силы в поддержку Акмолинской крепости, то, получив известие о движении отряда Бопай, они повернут на Аманкарагай. Конур-Кульджа не дождется помощи, о которой просил!..Кенесары молча кивнул. Батыры оживились.— Наконец-то в бой!— Пусть не спится собаке Конур-Кульдже!— Середина степи должна быть чистой… Сровняем с землей Акмолинскую крепость!— Кенесары поднял руку:— А теперь подумаем, как нам лучше это сделать. — Он медленно обвел глазами сидящих. — Стены крепости высоки. К тому же она окружена рвом шириной в десять, а глубиной в пять мер вытянутыми руками. Только у двух ворот прерывается этот ров, да и то там лишь четверка всадников в ряд может пройти…— Для нас этого достаточно, — беззаботно махнул рукой Наурызбай. — Был бы путь хотя бы для одного!..— Ох, Науанжан!.. — Султан с затаенной любовью смотрел на брата. — Неужели Конур-Кульджа и Кара-Иван настолько добры, что не пустят в ход ружья и пушки, пока ты будешь пролетать эти ворота? А если перепрыгнешь ров, то как пройдешь потом сквозь стены? Хоть нас и намного больше, но идти напролом — зря губить джигитов. Поэтому я жду ваших предложений, батыры…Глубокое молчание воцарилось в штабной юрте. Большие, сильные люди сидели опустив головы, почесывая за ухом или поглаживая ковер у ног… Да, собрали крепкий кулак, а как дошло дело до удара, он бессильно повис в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43