Если будет на то во ля Божья, мы увидимся с вами при более благоприятных обстоятельствах . Дон Лор н, кастелян замка Крак-де-Шевалье. 24 марта года 127 3 от Рождества Христова ».Полковник Делакорт свернул пергамент.— Рамон, известно ли вам, сколько лет госпитальеры занимали Крак-де-Шевалье? — спросил барон.— Нет, — ответил Рамон.— Сто тридцать, — сказал барон. — Строя и перестраивая замок на протяжении десятилетий, мы создали неприступную крепость. Замок защищают два ряда стен — это крепость внутри крепости. Подходы к нему охраняют восемнадцать башен. Там даже есть ветряная мельница. Целый город для армии Господа. Знаете, какова толщина стен? Двенадцать футов. Двенадцать футов прочного камня. Известно ли вам, Рамон, что замок пережил четыре сильных землетрясения? Что рыцари ордена госпитальеров, защищая его, отразили двенадцать атак мусульман? Саладин, завоевав Иерусалим всего за тринадцать дней, повел войско на Крак-де-Шевалье, чтобы осадить крепость. Он понимал всю важность этого замка — тот, кто занимает Крак-де-Шевалье, контролирует поток товаров между Средиземным морем и далекими от берега городами. Знаете, что сделал Саладин, осмотрев защитные укрепления замка? Развернул и увел свое войско. И больше не возвращался. Даже великий Саладин признал бессмысленность штурма такой крепости. А теперь этот кастелян паникует только из-за того, что несколько мусульманских отрядов окружили замок. Позор! Уверен, Рамон, что вы понимаете мое нежелание раскрывать перед вами подробности переписки, бросающей тень на одного из моих собратьев-госпитальеров. Но у меня нет выбора. Поскольку великого магистра ордена госпитальеров сейчас нет в этой стране, на мне лежит ответственность за защиту наших замков. И хотя кастелян впал в беспричинную панику, я не могу не откликнуться на его призыв. Если мы ему не поможем, боюсь, он сдаст замок без боя.Дело в том, Рамон, — продолжал барон, — что я оставил большую часть своих людей защищать Торон и в моем распоряжении всего сто рыцарей. Смешно отправляться на выручку нашему беспокойному кастеляну с таким малочисленным войском, которое вряд ли изменит ход борьбы.Барон не сводил глаз с Рамона.— Если мы сможем заручиться поддержкой всех, кто воевал с нами в Тороне… тогда нам будет куда легче помочь нашему кастеляну и снять осаду с крепости. Я встречусь с доном Фернандо сегодня днем и попрошу его поддержки. Очень надеюсь, вы оба согласитесь сражаться под моим командованием. У вас нет выбора — если Крак-де-Шевалье падет, никому во всем Леванте не будет спасения от воинов Бейбарса.Рамон задумчиво поглаживал бороду, не выражая особого желания помочь.— Надеюсь, Рамон, вы не собираетесь пользоваться нашим гостеприимством, есть наш хлеб и пить наше вино, пока мы сражаемся, чтобы вас защитить? — спросил барон.— Барон Берньер, — ответил Рамон, — рыцари ордена Калатравы никогда не повернутся спиной к товарищам, попавшим в беду. Мы будем сражаться с вами бок о бок. Однако поскольку к нашей экспедиции может присоединиться и дон Фернандо, я считаю своим долгом выразить протест против того, как его воины обращались с мусульманскими пленными в замке Торон. Полагаю, вам известно о жестокости, проявленной войском дона Фернандо по отношению к мирному населению. Деяния его людей запятнали честь каждого христианского воина, участвовавшего в осаде.— Рамон, сейчас не время и не место вспоминать о мелких недоразумениях, возникших между вами и доном Фернандо.— Этот вопрос отнюдь не мелкий, барон. Он не имеет ничего общего с моим личным отношением к дону Фернандо. Недостойное обращение воинов дона Фернандо с жителями Торона несовместимо с нашей славной миссией.— Рамон, — ответил барон, — я нахожу неуместным ваше внимание к столь незначительным делам в такой критический момент. Как дон Фернандо воспримет ваий выпад?— Надеюсь, — отозвался Рамон, — дон воспримет его как повод изменить свое поведение и поведение своего войска.— Думаю, войско дона Фернандо добилось огромного успеха в Тороне.— Барон Берньер, поскольку вы не желаете разбираться с доном, у меня не остается иного выбора, кроме как подать протест вашему главе — великому магистру госпиталя, а также королю Хайме, отцу дона, по возвращении в Арагон.— Рамон, — проговорил барон Берньер, — можете обращаться хоть к самому Господу Богу. Главное, подготовьте своих людей к походу.После того как мы с Андре собрали наших братьев в одном из углов внутреннего двора, дядюшка Рамон объяснил им суть задания.— Неверные, — сказал он, — осадили великий замок Крак-де-Шевалье. Его падение станет невосполнимой утратой для всех христианских сил. Через несколько дней мы выступим на север, чтобы оказать помощь нашим братьям-госпитальерам, осажденным в крепости. Мы потеряли почти половину наших людей в Тороне. Многие из вас еще погибнут под стенами замка госпитальеров. Знайте это. Господь ценит каждую каплю крови, пролитую ради защиты Его царства.Днем я столкнулся с доном Фернандо на внутреннем дворе: он возвращался с совещания с бароном. Еще издали я заметил его пурпурную накидку и попытался избежать встречи, свернув в сторону. Но он окликнул меня прежде, чем я успел отвести взгляд.— А, Франциско, — сказал дон. — Как поживает наследник состояния Монкада?— Хорошо, дон Фернандо.— Скажи, Франциско, как дела у принцессы?— Я не знаком здесь ни с какой принцессой.— А разве ты не служишь знаменитой прославленной принцессе Рамоне из Калатравы?— Я не знаю, о ком вы.— Мои шпионы доложили, что твой господин сочинил какую-то историю о моем поведении в Тороне, которую намеревается рассказать моему отцу, — сказал дон. — Если Рамон думает, что я буду стоять в стороне, пока он чернит мою репутацию, значит, он совсем меня не знает.Я ничего не ответил. Я повидал достаточно, чтобы сделать собственные умозаключения о характере дона Фернандо.— Прекрасно, Франциско. У меня есть и хорошие новости. В моем окружении появилось свободное место. Приглашаю тебя присоединиться к моей свите. У меня есть планы на твой счет, Франциско.— Дон Фернандо, я польщен вашим вниманием, но останусь верен ордену Калатравы и моему господину — Рамону.— Восхищен твоей преданностью, Франциско. Надеюсь, однажды она послужит и мне. Однако поразмысли над моим предложением — боюсь, нашего дядюшку Рамона ждет не очень светлое будущее.Спустя три дня, перед рассветом, мы покинули город. Дядя Рамон пояснил, что мы выступаем тайно, чтобы не сеять паники среди жителей Акры, большинство из которых считали Крак-де-Шевалье неприступным оплотом христианского могущества в Леванте. Известие о затруднительном положении замка могло сильно встревожить обитателей города, уже полного слухов об успехах мусульман.Крак-де-Шевалье находился на северо-восточной границе христианских владений, приблизительно в ста шестидесяти пяти милях от Акры. По словам полковника Делакорта, рыцари-госпитальеры обычно совершали переходы от Акры до Крака за две недели, однако в связи с тяжелой ситуацией в замке мы собирались добраться туда за пять дней.С такой скоростью могли двигаться лишь верховые, поэтому пехоту и лучников не включили в отряд. Тем не менее, войско собралось внушительное — более двухсот пятидесяти рыцарей, несколько сотен конных оруженосцев и еще сотня профессиональных кавалеристов, набранных из местных жителей — арабов по национальности, но ортодоксальных христиан по вероисповеданию. Коренные жители были очень похожи на тех, с кем мы только что воевали в Тороне, разговаривали на том же языке, — и это плохо сказывалось на их отношениях с моими собратьями. Мне доводилось слышать истории о том, как местные христианские проводники заманивали наших рыцарей в засаду. С другой стороны, рассказывали также о том, как госпитальеры и тамплиеры вырезали целые арабские деревни, а потом оказывалось, что ее жители были христианами — ортодоксами или якобитами. Поэтому я бы не стал осуждать местных жителей за то, что они были более преданы своим соседям, чем христианским товарищам. Но моя терпимость не смягчила, ни моей тревоги, ни моей бдительности; по ночам мы никогда не поворачивались спиной к арабским христианам.Один из них как-то раз подошел к нам с Андре на окраине Бейрута. Он стоял перед нами и покачивался с носка на пятку. Андре положил руку на эфес меча.— Однажды вы отправитесь домой, — сказал араб.— По воле Господа мы все отправимся домой, — ответил я.Он улыбнулся — почти робко — и оглянулся на городские огни.— Я уже дома.Мы ехали по двенадцать часов в день, направляясь к побережью, делая привалы в предместьях северных городов — Тира, Сидона, Бейрута, Триполи. Рамон говорил, что, когда первые крестоносцы пришли в Левант, христианские жители наперебой предлагали им кров и пищу. Сейчас все переменилось: местные жители давали нам еду и крышу над головой, воду и овес нашим лошадям, но за все это нам приходилось платить золотом и серебром. Торговцы у нас на глазах тщательно пересчитывали монеты.Мы ели у бивачных костров и, вместо того чтобы наблюдать за тлеющими угольками, смотрели на далекие огни города, жадно прислушивались к ночным звукам: перекличкам друзей, шуму драки у входа в таверну, девичьему смеху. Мы спали не шевелясь, без снов, как мертвецы, — мы слишком устали, чтобы размышлять о призрачном будущем. Просыпались на рассвете и уходили еще до того, как торговцы разворачивали свои палатки. Мы не оставляли после себя следов, и, наверное, жители городов гадали, кто посещал их — воины-пилигримы или призраки. После двухчасовой езды я уже не мог припомнить, под какими звездами мы ночевали и спали ли мы вообще.Когда мы добрались до Триполи, нас нашел гонец госпитальеров из Крака. Ему удалось пробраться сквозь ряды неверных, и он прибыл в город за несколько часов до нас. Полковник Делакорт быстро организовал собрание, на котором присутствовали барон Берньер, дон Фернандо и дядюшка Рамон — все они пришли со своими заместителями, явились и мы с Андре. Собрание состоялось в покоях городского коннетабля, который сомневался в правдивости донесения дона Лорна и не мог дождаться нашего отъезда.— Даже пятидесятитысячное войско лучших воинов Бейбарса не может завоевать Крак-де-Шевалье, — сказал он. — Вы понапрасну теряете время.Коннетабль не стал дожидаться новостей гонца. Он сказал, что у него есть дела в порту — один венецианский торговец отказывался платить пошлину, — и поспешно отбыл.Гонец из замка занял кресло коннетабля; он смотрел на свои сцепленные пальцы и не торопился поднять глаза на присутствующих.— Каково положение дел, гонец? — спросил барон.— Неважное, сир, — ответил тот. — Неверных становится все больше. Они продолжают прибывать.— Сумел ли гарнизон отразить атаки противника? — задал барон следующий вопрос.— Да, сир, думаю, что да, — сказал гонец. — Хотя вообще-то нет, сир. Нам пришлось отступить за внутренние стены замка. Саперы неверных делают подкоп под внешними стенами. Одна из башен рухнула, и мусульманские воины проникли внутрь через образовавшуюся брешь. Многих из наших людей застали врасплох: они не успели укрыться за внутренней оградой крепости.— Сколько человек попали в плен? — спросил полковник Делакорт.— Много, сир, — ответил гонец. — Их всех убили.— Вы можете определить размеры войска Бейбарса? — спросил дон Фернандо.— Оно очень большое, сир, — ответил посланец.— Сколько воинов окружают крепость? — спросил дон Фернандо.— Четыре тысячи, а может, все пять, — отвечал гонец. — Их войско нельзя охватить взглядом, сир.— Каково состояние внутренних стен? — спросил полковник Делакорт.— Когда я уходил, они еще стояли, сир, но мусульмане затаскивали орудия на внешние стены. Оттуда они смогут обстреливать внутренние укрепления до тех пор, пока от внутренних стен ничего не останется.— Сколько рыцарей-госпитальеров защищают замок? — спросил Рамон.— По меньшей мере, шестьдесят пять, сир… их было столько, когда я уходил. И еще двести пехотинцев и лучников. Много раненых, но некоторые из них смогут сражаться, когда Бейбарс начнет штурмовать замок.Когда Бейбарс начнет штурмовать замок…Я взглянул на Рамона, но по его лицу нельзя было судить о серьезности положения. Он вытянул вперед руку и осторожно дотронулся до испачканного засохшей кровью рукава гонца.— Стрела? — спросил Рамон.— Простите, сир?— Твоя рука, — пояснил Рамон. — Это след от стрелы?— Да, сир. Поэтому-то дон Лорн и выбрал меня посыльным. С одной рукой от меня мало толку. Однако скакать на лошади я могу.Рамон понимающе кивнул.— Сир, — сказал гонец, — мне очень жаль.— Возможно, — заговорил барон Берньер, — нам следует пересмотреть наши планы. Кажется…— Вы свободны, гонец, — не дал договорить барону Рамон. — Мои люди позаботятся о вашей ране и накормят вас.Мы отчаянно старались сделать так, чтобы печальные новости, принесенные гонцом, остались в узком кругу командиров, присутствовавших на собрании. Однако слухи все равно просочились, и на следующее утро, когда взошло солнце, большая часть нашего войска дезертировала, растворившись в многолюдных улицах Триполи, — все христиане из коренных жителей и большинство оруженосцев. Госпитальеры, спешившие на помощь своим собратьям, лишились половины отряда. Дону Фернандо удалось поймать только двух дезертиров, он приговорил обоих к смерти и пообещал лично привести приговор в исполнение, после того как отразит нападение Бейбарса на Крак-де-Шевалье.Только отряд ордена Калатравы не поредел. Не потому, что наша преданность кресту была выше, чем у госпитальеров, — скорее можно было говорить о преданности дядюшке Рамону и товарищам, рядом с которыми мы жили, спали, ели и сражались. Если в Крак-де-Шевалье нас ожидала смерть, значит, так тому и быть. Лучше встретить ее лицом к лицу, чем позорно предать своих собратьев.После встречи с бароном Верньером и доном Фернандо дядюшка Рамон созвал своих рыцарей.— Как вам уже известно, — сказал он, — мы потеряли часть наших друзей госпитальеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45