— Несмотря на общую слабость организма, Филипп удивился формулировке. — Что вы имеете в виду?— Я сама не знаю… — Молодая женщина пыталась ухватить постоянно ускользающую нить. — Где-то он был, где не должен был быть.— Как, простите?— Так… Его мне нашел вроде как Кудрявый… Нет, не то. — Она вцепилась зубами в кулак. — Совсем ведь рядом… Рядом. А как я вообще о нем узнала? Я пошла… Ах! — опустив руку, Даша сделала страшные глаза.— Что?! — испуганно воскликнул Филипп.Мысль, пришедшая в голову, показалась молодой женщине настолько шокирующей, что моментально прошла икота. Сначала Даша не поняла, отчего ей стало легче. Оттого, что перестала содрогаться всем телом, или оттого, что в полном мраке еле уловимо забрезжил свет.— Ах ты старый козел! — Неожиданно для себя, последнюю фразу она произнесла вслух.Филипп снял холодный компресс со лба и выпрямился.— Как вы сказали?Нимало не смутясь, Даша повторила:— Старый козел. Послушайте, Фи-фи, мне кажется, я знаю, как все произошло.Предположив, что предыдущее высказывание адресовалось, скорее всего, не ему, француз кивнул:— Да, да, говорите…— Наша ошибка в том, что все это время мы ошибочно полагали, будто об условиях завещания семьи Вельбах могли знать только люди, близко знакомые с ее членами. Друзья, родственники и так далее. Правильно?— Да, наверное… Признаться, я не задумывался.— А на самом деле существовал еще один, как минимум, человек, который с самого начала был в курсе всех деталей, только распорядиться он этим не мог: все были уверены, что последний барон Вельбах давно скончался. И вот! — Здесь она подняла палец. — Совершенно неожиданно судьба дает этому человеку невероятный, прямо фантастический шанс: он узнает, что Николай Андреевич не только выжил, но и совершенно точно имел потомков. Тогда-то он понимает: упускать шанс нельзя. Преступник задумывает сложную комбинационную игру. Первый этап заканчивается успехом: он находит Богдана. Кстати, знаете, почему он нашел именно его?— Почему?— Потому что этот человек располагал информацией только о втором браке. И ничего не знал о первом. Наверное впоследствии он разнюхал и о третьем: сделать это было несложно — на моей бабушке Николай Андреевич женился там же, на Дальнем Востоке. Да только мой отец в напарники преступнику не подошел: во-первых, у него не было сыновей, а во-вторых, при благоприятном стечении обстоятельств он и так получил бы наследство без посторонней помощи. Зато Богдан был идеальной кандидатурой — молодой, перспективный, неискушенный. И этот человек решает прибрать Титаевского к рукам. Для этого он прибег к помощи женщины, преданной ему душой и телом — Марьи Сергеевны. Внешность которой весьма подходит под наши требования.— Подождите, подождите, Ди-ди… — Филипп протянул руку. — О ком вы говорите?— Я говорю о господине Миллере. Человеке, которому я сама по глупости выложила все, что знала.— Месье Миллер? — Филипп был потрясен. — Этот тот господин, который разбирается в генеалогии?— Да. Именно он сообщил мне о втором браке моего деда.— Но, как мне помнится, вы сами к нему обратились за помощью?— Черта с два! — Даша грохнула кулаком по подлокотнику. — Я шла по улице, когда ко мне подошла женщина и весьма ненавязчиво поведала о Немецком музее, разве только что адрес его не сообщила. И произошло это именно в тот момент, когда я уже отчаялась что-либо найти.— Хм… — Кервель все еще сомневался, — Мне кажется, это слишком сложно.— Ничего сложного, они все верно рассчитали. Я вцепилась в этот музей, как только узнала о его существовании. Говорю вам — это Миллер. У него были все необходимые условия: он знал о завещании, имел обширные связи в Европе и средства для реализации задуманного. Кроме того, существует еще одно доказательство. Тапочки.— Тапочки? — переспросил Филипп.— Именно. Помните, я сказала, что почувствовала дух Богдана там, где быть его не должно?— Да, конечно.— Так вот, — Даша наклонилась к Кервелю и понизила голос, — у них в доме одинаковые тапочки.— ?..— Тапки, говорю, у них одинаковые. Очень редкие. Я таких больше нигде не встречала. Ручная работа.Филипп выглядел несколько обалдевшим, но возражать рыжеволосому детективу все же не рискнул.— Простите, но я не понял одного: зачем месье Миллеру понадобилось совершать столь сложное и дерзкое преступление. Ведь сам он ничего иметь не будет.— А вот и нет! Я почти уверена, что Оксана — его незаконнорожденная дочь. Его и Марьи Сергеевны. А потом ее отдали на воспитание в деревню, чтобы скрыть грех.Француз охнул:— Не может быть!— Может. Он знал, что я лечу на Тайвань выяснять родословную Богдана. Знал и пытался меня отговорить, а когда не получилось, попросил Оксану подложить мне в чемодан наркотики.— Но почему ему понадобилось вас отговаривать? — робко чирикнул француз. — Напротив, месье Миллер должен был…— Видно, в происхождении Богдана что-то не так. — Даша все больше воодушевлялась своим открытием. — Именно поэтому он и подходил преступникам больше, чем мой отец.Каждая последующая информация повергала Филиппа в все большую растерянность.— Но… откуда вы это знаете?— В том городе, где проживали родители Богдана, недавно сгорел архив.— Ну и что?— А то, что в происхождении Богдана существует некое слабое звено, Миллер знал об этом и потому заранее уничтожили компрометирующие документы. Или, скорее всего, их спрятали. Таким образом, Титаевский попадает в вечную зависимость от него — одно его слово, обман раскроется и прощай деньги, прощай титулы.— Что же нам делать? — Француз сидел бледный, как полотно. — Они в любую секунду могут убить маман.Даша покачала головой:— Они ни за что не станут этого делать. По двум причинам Смерть мадам Вельбах должна быть такой естественной, чтобы ни одна собака ни до чего не докопалась. Им уже не надо спешить — считайте, что своего они добились. И есть еще одна очень неудобная для них закорючка.— Какая?— Мои отец. Он, в отличие от Богдана, обладает стопроцентно чистыми документами. Малейшее сомнение — и все наследство достанется моему отцу.— И вы так спокойно говорите об этом?! — вскричат Филипп. — Они же рано или поздно доберутся до него.Даша усмехнулась:— А вот это вряд ли. Место, где сейчас находится папа, окружено тройным кордоном врачей и армии. Там эпидемия, и на ближайшие две недели я могу быть абсолютно спокойна.— Но мы не можем сидеть здесь и ждать!— Конечно, не можем, — согласилась Даша. — Мы немедленно отправляемся к Миллеру. Или он отзывает своих архаровцев из Франции и пишет явку с повинной, или это сделаю я. Учитывая цену вопроса, думаю, что французское правосудие влепит им всем на полную катушку.Месье Кервель вскочил:— Но как мы отсюда выберемся? Там высокий забор, ворота закрыты. К тому же у нас нет машины.— Положитесь на меня — Высоко вскинув рыжую голову, Даша указала рукой на дверь: — Вперед, мой друг. Труба зовет. Глава 42 1 — Борис Николаевич! Борис Николаевич, немедленно откройте. Вы слышите меня? Мне нужно в Москву!В окошке загорелся свет. Занавеска приподнялась и к стеклу прильнуло недовольное заспанное лицо сторожа.— Кого надо?— Мне нужен Борис Николаевич. Я от… Я… Я живу на пятнадцатой даче. Откройте ворота, выпустите меня.— Нет здесь никакого Бориса Николаевича. Прекратите кричать.Даша сквозь запотевшее стекло пыталась разглядеть говорящего.— А вы тогда кто?— Я — Михаил Сергеевич.— Господи, да какая разница! Я же за вас голосовать не собираюсь. Мне в город нужно.Сторож приоткрыл дверь. Придерживая одной рукой штаны, другой ружье, он недовольно проворчал.— Не велено вас выпускать.— Что значит, не велено? Я что, под арестом? Не откроете, так я через забор перелезу.— Перелезайте. — Сторож оглянулся в глубь дома. — Я сейчас собак выпущу.Даша шарахнулась назад.— Не надо собак.— А раз не надо, так и идите с Богом. Ночь-полночь на дворе, а она тут с ума сходит… Сейчас позвоню кому надо, будешь знать, как по ночам людям спать не давать.Дверь захлопнулась и на крыльце сразу стало темно. Постояв секунду-другую, Даша побежала обратно к даче, где в неведении маялся француз.— Ну что? — кинулся он ей навстречу из темноты.— Пока не получилось. Ему приказали нас не выпускать. Но не переживайте, я знаю что делать.— Что?— Что, что… Вы в детстве через заборы не лазили? — проворчала Даша, прислушиваясь к лаю собак.— Нет. Не лазил.— Очень плохо. Вот они, издержки светского воспитания. Придется обучаться по ходу действия.— Да, но забор высокий…Даша посмотрела на француза с осуждением.— Разумеется, он высокий! Низкие заборы только на кладбище. Ничего, как-нибудь преодолеем. Идемте в ту сторону, где собак нет.— А как мы узнаем, , что их там нет?— По отсутствию лая.— Но ведь они могут и просто молчать. Дожидаться, пока воры…— Филипп! — Даша рассердилась. — Если вы хотите остаться, так и скажите.— Я бы остался, но я не могу позволить вам ехать к преступнику одной.— Тогда идемте и постарайтесь как можно тише. 2 Забор, казалось, поставили на века. Он был высок, гладок, а верх украшали остро заточенные колья. Единственная удача заключалась в том, что заговорщики собирались форсировать препятствие с внутренней стороны. А изнутри забор укрепляли два ряда досок, которыми можно было воспользоваться как ступенями.— Кто полезет первым? — шепотом спросила Даша.— Наверное вы, — неуверенно предложил Филипп.— Галантность здесь неуместна, — возразила молодая женщина.— При чем здесь галантность? — удивился француз. — Просто я не имею ни малейшего представления о том, как это делается.— Хорошо. Тогда смотрите и делайте в точности, как я. Даша зацепилась одной рукой за опорный столб, а второй принялась корябать верхнюю перекладину. Длины рук явно не хватало.— Подсадите меня, Фи-фи, — прошептала она. Кервель подставил плечо. Даша, упершись коленом, подтянулась и ухватилась за верх кольев.— Еще чуть-чуть осталось. Держитесь. — Она встала ботинком на плечо шатающегося под ее тяжестью француза.Тот тихонько застонал:— Вы испортили мне пальто.— В такой ситуации вы думаете о каком-то там пальто! — рассердилась молодая женщина. — Стойте спокойно и не качайтесь. Осталось совсем немного…— Вы это уже говорили. — Филипп держался за забор обеими руками, но его все равно раскачивало. — И, кроме того, как же я наверх заберусь? Кто меня подсадит?— Я подам вам руку. — Даша наконец уселась верхом между кольями. Было больно, но терпимо. Она глянула вниз — Матерь Божья! — То ли темно было слишком, то ли забор и впрямь оказался через чур высоким, но только земли видно не было. — Куда же прыгать-то?— Подождите прыгать! — громким шепотом отозвался Кервель. — Вы еще не подали мне руки…— Держите. — Крепко ухватившись одной рукой за верхушку забора. Даша развернулась и протянула вторую Филиппу. — Я вас буду тянуть, но вы тоже старайтесь.Француз с готовностью схватил ее руку.— А-а-а!! — на весь поселок взвизгнула молодая женщина. Колья впились ей в зад с инквизиторской силой.И тут же со всех сторон взлетел собачий лай.— Они меня загрызут! — заверещал Филипп, поднимая еще больший переполох. — Скорее, скорее, тяните меня!— Я не могу! — стонала Даша. — У меня зад, как свиная отбивная…А лай становился все ближе и ближе, в кустах замелькали тени, слышалось щелканье зубов.Даша, теряя сознание от боли и страха, в последнем усилии рванула сообщника на себя. Что-то светлое пролетело мимо и снесло ее с забора.Упали они на плотные колючие кусты того безымянного кустарника, что цветет по песне мелкими белыми цветами, источающими липкий трупный запах. Потом цветочки превращаются в мясистые белые шарики, и детишки по дороге в школу с остервенелой радостью топчут, взрывают их своими чистенькими сандалиями.Исцарапав лицо и руки до крови, беглецы кубарем скатились с забора в овраг, далее, все на том же заряде адреналина, не снижая скорости, вскочили и, что есть мочи, бросились сквозь лес к поблескивающей огнями дороге.Только на шоссе Даша почувствовала, что брюки сидят на ней подозрительно свободно.— Филипп, посмотрите, что у меня там? Кервель повернул ее спиной к свету.— Боже! Да у вас там ничего не осталось!— В каком смысле ничего? — Даша испуганно схватилась за зад и ощупала его. — Мои брюки!— Вы, наверное, порвали их о забор…— Это все ваша вина! — разозлилась Даша.— Моя?!— Конечно, ваша! Неужели нельзя было перелезать через забор спокойно, постепенно, как я?— Да, по вас не кусали за пятки собаки! — возмутился француз. — Откровенно говоря, я вообще не понял, как очутился на другой стороне. Наверное меня перенесло на крыльях страха.— Наверное в прошлой жизни вы были кошкой, — проворчала Даша. — Что я теперь буду делать? Вещи-то мои на даче остались.Филипп еще раз осмотрел ее со спины.— У вас длинная куртка. Если не наклоняться, то почти не видно.— Лучше молчите. — Даша сердито отмахнулась. — Ловите машину и молите Бога, чтобы нам не повстречались бандиты или милиция. 3 Перед квартирой Миллера Даша долго выбирала из полос палки и сухую листву, Филипп, предварительно попросив поплевать на платок, оттирал ей лицо.— Ладно, и так сойдет. — Молодая женщина отстранила его. — Слушайте меня внимательно. Я сейчас захожу к Миллеру. Вы ждете меня ровно десять минут. Если через это время я не позвоню или не выйду — немедленно, слышите, ни медля ни одной секунды, бегите к подполковнику и все ему рассказывайте.— Так, может быть, сразу? — Француз выглядел обеспокоенным.— Не надо. Сначала я поговорю с Миллером с глазу на глаз. Нам надо кое-что выяснить приватным способом. — Она строго посмотрела на топчущегося француза. — И не вздумайте идти меня спасать. Прямиком к Полетаеву. Вы все поняли?— Да. Но…— Все, Фи-фи. У нас слишком мало времени. Я надеюсь на вас. Идите на улицу и ждите.Кервель кивнул и начал спускаться по лестнице. Дождавшись, пока входная дверь в подъезде хлопнет, Даша перекрестилась и нажала кнопку звонка. 4 — Добрый день, Генрих Рейнгольдович. — Войдя в квартиру, Даша сняла куртку, но вместо того, чтобы повесить ее на вешалку, обвязала рукавами вокруг талии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65