За ней ухаживали не просто как за приезжей, которая платит хорошие деньги за пользование скромной комнатой; ее лелеяли, ее великодушно окружали многочисленными знаками внимания и делали все это так просто, спокойно, что чувствовалось – для семейства Дюкло естественно быть добрыми, сердечными, стараться доставить удовольствие.Впрочем, пребывание в Нормандии приносило Валентине огромную пользу. Молодая женщина теперь хорошо выглядела, крепко спала, ела с аппетитом. Она больше не думала о необычных случаях вмешательства «Жапа», она забыла о краже кулона и о тревожных обстоятельствах, сопровождавших кражу, она, к счастью, забыла и о таинственных черных цветах, которые неоднократно получала и которые ее глубоко волновали.В этот вечер Валентина, рано пообедав, поднялась в свою комнату, устроилась в большом кресле около открытого окна и мечтала, глядя, как наступающая ночь окутывала тишиной заснувшую деревню, поля, уходящие в бесконечность, дорогу, которая терялась вдалеке.Но вот стали слышны тяжелые шаги Терезы по деревянной лестнице.Нормандка поднялась, осторожно держа большую фаянсовую кружку, в которой пенилось парное молоко.– Держите, мадам Валентина, – сказала она, – пейте, набирайтесь сил, в Париже вы не часто сможете найти такое!И Валентина искренне подтвердила, что, действительно, молоко, которое ей приносили здесь, имело совсем другой вкус по сравнению с тем, что она получала в Париже, даже обращаясь на самые известные фермы, к самым прославленным поставщикам.– Пейте, – повторяла Тереза, – пейте на здоровье!Валентина вернула пустую кружку, она слегка усмехнулась.– Если вы продолжите, Тереза, – пошутила молодая женщина, – ухаживать за мной подобным образом, вы заставите меня располнеть, и моя портниха и белошвейка будут упрекать меня!..Но нормандка пожала плечами.– Ну и ладно! Тем хуже для них! – ответила она с беспечностью. – Видите ли, мадам Валентина, если в Париже для того, чтобы выглядеть красивой, надо быть больной, я предпочитаю оставаться в моей деревне!..Действительно, бросалось в глаза пикантное различие между изысканной и нежной красотой Валентины и здоровой свежестью деревенской девушки.Возможно, Тереза была права, и ее красота казалась предпочтительнее, чем красота этой светской дамы из Парижа? Однако было достаточно поздно, чтобы начинать дискуссию по эстетике! Валентина перестала смеяться и заявила:– Хорошо, будет видно, Тереза, возможно, я действительно приму решение пополнеть! В любом случае, ваше молоко бесподобно! Спасибо! Теперь я пойду в постель и просплю до завтрашнего утра…– Вы прекрасно сделаете, мадам Валентина. Только подождите, я скажу Луи, чтобы он закрыл ставни. Тогда дневной свет вас не обеспокоит…Тереза спустилась на первый этаж, позвала мужа.– Луи! Эй! Луи! Поднимись закрыть окна у нашей парижанки!– Ладно! Ладно!Луи Дюкло, который курил трубку, сидя на стуле на краю дороги, поспешил покинуть свой пост. Он прислонил лестницу к фасаду дома, залез и закрыл ставни в комнате Валентины.– Спите спокойно, мадам, и позвольте пожелать спокойной ночи!– Спасибо, вы также спите спокойно…С этого момента в домике на Гран-Терре все утихло. Валентина начала медленно раздеваться, улыбаясь и забавляясь отсутствием комфорта в своей сельской жизни.Но, тем не менее, в этот момент ей было совершенно все равно, что она лишена роскоши, которую в Париже, однако, считала обязательной. Зачем ей нужна была мебель из белого дерева, если на большом матрасе, обитом натуральной шерстью, под мягкой периной, на грубых простынях, приятно благоухающих лавандой, ей спалось так, как никогда ранее в ее комнате, стены которой обиты шелком?Она уже представляла пробуждение на следующее утро, когда, открыв деревянные ставни и зная, что соседей нет, она пойдет в ночной рубашке, чтобы насытиться по горло – как говорила Тереза – необъятностью полей, равнин, холмов…Дом в Гран-Терре, где отдыхала Валентина, был построен по образцу почти всех нормандских ферм. Строения обносились невысокой глинобитной стеной в рост человека, которую окружали тополя. Перед дверью дома имелась большая травянистая лужайка, засаженная корявыми яблонями, и лишь со стороны фасада находилась высокая ограда, которая была обращена на дорогу в Гавр.Вокруг простирались необозримые поля, и ветер с моря, находившегося в пяти-шести километрах, постоянно освежал атмосферу сильными порывами соленого ветра, оставляющего на губах острый привкус соли и морских водорослей.Валентина лежала в своей большой, очень удобной постели, пружины которой немного поскрипывали. Она закрыла глаза и ожидала погружения в сон. Было около десяти часов с половиной, то есть для обитателей Гран-Терре очень поздно, так как Луи Дюкло, его жена и слуги, работник с фермы и девушка, обслуживающие хлев, обычно ложились спать в половине девятого, сразу после ужина, и в наступившей ночи не было слышно никакого шума.Вдруг, в то время как задремавшая Валентина понемногу погружалась в сон, начала лаять одна из собак фермы.Животное лаяло своеобразно. Вначале оно издавало глухое рычание, а затем отчаянно визжало.Послышался голос Луи Дюкло:– А ну-ка замолчи, Пато!Но собака залаяла еще сильнее.– Вот я тебе покажу, только поднимусь!..Напрасный труд! Лай усилился.Был ли это просто лай? Внезапно проснувшаяся Валентина вздрогнула.– Боже мой! – прошептала молодая женщина. – Можно сказать, что животное воет к смерти!Пато, так звали собаку, выла по-настоящему. Ее заперли, как обычно, в нижнем зале дома, там, где Тереза подавала сидр клиентам, которых случай приводил в ее заведение, и это помещение располагалось как раз под комнатой Валентины. Молодая женщина слышала, что собака оглушительно шумела, бегала, прыгала на дверь, казалось, пришла в неистовую ярость.Слышала ли она кого-нибудь? Чуяла что-то? Валентина уселась на постели.В этот момент голос Луи Дюкло прозвучал более громко:– Замолчи, Пато! Замолчи! Что случилось с этим животным сегодня?Однако страху нельзя приказать!С безумной силой сверхъестественный ужас охватил Валентину, хотя кроме лая собаки его ничто не могло вызвать. В одну секунду она представила самые страшные катастрофы. Воры, которые стараются проникнуть в Гран-Терре, убийство, которое совершается по другую сторону от тополей, кто-то, умирающий во дворе фермы…– Дюкло! Луи! Луи! – позвала Валентина сдавленным голосом.– Эй! – раздался голос Терезы. – Я тебе ясно сказала: ты разбудил нашу парижанку.Но Дюкло уже соскочил с постели, вышел из своей комнаты и подошел к двери Валентины.– Спите, мадам! – крикнул он. – Ведь эта пустолайка Пато вас разбудила? Наверное, собака услышала проезжающую повозку. Подождите! Сейчас я ее накажу…Услышав голос Дюкло, здорового парня, Валентина успокоилась.– Извините меня! – ответила она. – Я по-глупому пуглива, вот и все!Впрочем, собака смолкла. Услышав, что поднялся ее хозяин, животное поняло, что ему угрожает трепка.Луи Дюкло позвал собаку:– Сюда! Пато! Где ты, проклятая собака?И затем в тот же момент вновь раздался злобный лай, новый приступ ярости у собаки, которая должна была радостно встречать своего хозяина, но вместо этого продолжала кидаться на дверь!Тогда страх снова овладел Валентиной. Молодая женщина поднялась. Она накинула пеньюар, а затем, приоткрыв дверь, крикнула:– Что там происходит, Луи?В коридоре Валентина заметила также Терезу, вышедшую из комнаты, которая казалась, как и Валентина, достаточно взволнованной.– Луи! Луи! – позвала нормандка. – Посмотри, что случилось с Пато?Луи наконец ответил, но голос его был странным, немного дрожал!– Честное слово! Я не знаю, что с ним! Совершенно не знаю! Он мечется, как одержимый!..Обе женщины услышали, как Дюкло поднял железные засовы, закрывающие дверь в нижний зал.– Уверен, – закричал нормандец, – происходит что-то необычное!..При этих словах Тереза перекрестилась.– Пресвятая дева! – выговорила она. – Защити нас!Затем она бросилась по лестнице.– Будь осторожнее, муженек, ночью опасно! Это могут быть бродяги…Тереза, как все крестьяне в округе Гавра, жила в постоянном страхе перед бродягами. Наверное, она бы затруднилась объяснить, кто такой бродяга, так она называла всех неизвестных, которые не были ни моряками, ни землепашцами, но в любом случае, она твердо полагала, что бродяги были убийцами, ворами, бандитами!Разумеется, в окрестностях Гавра, как во всех предместьях больших портовых городов, всегда были люди, шатающиеся по дорогам неизвестно с какими целями и способные на все, что, в общем, оправдывало представления Терезы.– Поостерегись, муженек! – повторяла крестьянка. – Ты взял ружье?– Не беспокойся, – отвечал Луи Дюкло.Валентина бросилась по лестнице вслед за Терезой.Обе женщины подошли в тот самый момент, когда Луи Дюкло открывал дверь, выходившую во двор фермы. Пато глухо рычал позади хозяина, казалось, готовый к прыжку.– Посторонитесь, – приказал Луи Дюкло, жестом руки отодвигая обеих женщин в сторону, – уверен, здесь что-то есть!В пристройке уже проснулись девушки и парни, работающие на ферме. Через окно Тереза увидела, что у них загорелся свет.– Это, наверное, Матюрэн, даю слово, что он пьян! – заворчала она.Но Тереза не закончила…Как только дверь приоткрылась, Пато, толкая своего хозяина, заливаясь бешеным лаем, бросился вперед…Ночь была темная, глухая, непроницаемая, но ясно слышались шаги во дворе фермы…– Кто-то есть! – проворчал Луи Дюкло.Он был храбрецом и с ружьем в руке сделал несколько шагов вперед…– Кто там? – спросил он.Никто ему не ответил. Однако Пато лаял все сильнее и сильнее. Было слышно, как он прыгал, рычал, казалось даже, что он боролся с врагом…– Кто там? – повторил Луи Дюкло. – Стойте! Черт возьми! У меня ружье!..Но ответа не было.Только более явственным стал шум борьбы, которую вела собака. Луи Дюкло отступил на шаг.– Зажги свечку, Тереза!В то время как Валентина дрожала от волнения, крестьянка превозмогла свой страх и побежала за фонарем из конюшни и зажгла его.– Держи, Луи, но берегись! Я уверена, что это бродяга!..– Хорошо! – ответил Луи Дюкло. – Оставайтесь там! Пойду посмотрю!Держа фонарь в одной руке, а ружье в другой, Луи Дюкло сделал несколько шагов. Внезапно он испустил крик, подняв фонарь на высоту руки…– Что такое! Кто вы, черт побери, что вы хотите?..В свете фонаря Валентина и Тереза на мгновение смогли увидеть того, к кому обращался Луи Дюкло.Посреди двора фермы стояла лошадь с всадником, странно неподвижным, производящим необычное впечатление, вырисовываясь, как привидение…Лошадь поднималась на дыбы, резко брыкалась, защищаясь от Пато, который хотел вцепиться ей в морду. Человек, сидящий на лошади, казалось, даже не управлял ею!– Кто вы? – повторил снова Луи Дюкло.Позади него Тереза кричала:– Остерегайся, муженек! Берегись! Уверена, что это нечистая сила!– Вернитесь, Луи! Вернитесь! – умоляла Валентина.Но Луи Дюкло, наоборот, продвигался вперед…Вероятно, укушенная собакой, лошадь странного всадника обратилась в галоп. Теперь она направлялась к водоему типа небольшой лужи, где обычно поили скот.Луи Дюкло устремился туда же.– Остановитесь! – орал фермер. – Остановитесь, или я буду стрелять!В этот момент, чувствуя близость лужи, лошадь круто развернулась и бросилась на фермера.– Господи! – завопила Тереза, сильно обеспокоенная. – Он погибнет!Однако Луи Дюкло отскочил в сторону. Обе женщины увидели, как он вскинул ружье, раздался выстрел… а вслед за ним крик изумления.Что же произошло на самом деле?В тот момент, когда Луи Дюкло выстрелил, целясь в лошадь, необычайный свет залил двор фермы. В одно мгновение стало так же светло, как в разгар дня.И то, что увидели Тереза, Валентина, Луи Дюкло и, наконец, прибежавшие слуги с фермы, было настолько странным, ужасным, что и те и другие подумали, что они сошли с ума от ужаса!Белая лошадь, возможно, раненная дробью из ружья Луи Дюкло, сделала фантастический прыжок…Всадник, сидевший верхом, внезапно запылал!Он пылал, как факел!Он горел по-настоящему, как будто был облит нефтью, бензином!– На помощь! – вопила Валентина.– Спасите! – кричала Тереза.Луи Дюкло не говорил ни слова.Фермер смотрел на все происходящее глазами, вылезающими из орбит…Однако, возможно ли это, чтобы человек мог гореть таким образом?– Уходите! Возвращайтесь домой! – закричал энергичный фермер, бросаясь к Терезе и Валентине, которых он втолкнул в дом и закрыл за ними дверь. – Возвращайтесь и вы тоже, парни, приказываю!..Действительно, во дворе фермы только что появились трое слуг из конюшни. Это были все грубые простые парни, нормандские крестьяне, тяжелодумы, но совершенно лишенные чувства страха…– Черт возьми, – закричал первый, – нам надо схватить это животное!Теперь во дворе было слышно только собаку. Она не лаяла, она только рычала.– Ищи, Пато! Ищи!Собака, очевидно, взяла след и бросилась в темноту.– Сюда, парни!А что всадник, исчез?Действительно ли он горел?Что стало с белой лошадью?Луи Дюкло во главе своих работников обыскал двор фермы и вдруг около яблони нашел лошадь, очень спокойную и умиротворенную, которая тихо паслась!Луи Дюкло привык обращаться с лошадьми и не стал колебаться.Он схватил лошадь за ухо, зажал его в кулаке и держал, пока не подоспели работники.– Внимание! – вмешался Матурэн, который подошел последним. – Вот лошадь, но где человек? Человек, который горел, где он?Они все посмотрели друг на друга испуганными глазами. Они говорили глупости серьезнейшим образом; они спрашивали друг друга, где мог быть человек, который горел. * * * Морис Юбер, запыхавшийся, дрожащий, в крайнем волнении спрыгнул на следующий вечер в восемь часов перед дверью дома Луи Дюкло. Молодой доктор еще держал в руке полученную в то же утро депешу от Валентины, которую он прочел двадцать раз и ничего не понял, что привело его в полную растерянность.Депеша была немногословна, она содержала следующее:«Срочно приезжайте, Жап здесь! Мне страшно! Валентина».Итак, как только он спрыгнул с повозки и бросился во двор фермы, Валентина подбежала к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41