Она слегка покраснела и бросила благодарный взгляд на мистера Джингля.Этот пронырливый джентльмен глубоко вздохнул, минуты две не спускал глаз с лица старой девы, мелодраматически вздрогнул и вдруг отвел взгляд.— Вы, кажется, страдаете, мистер Джингль, — жалобным тоном сказала леди. — Позвольте мне, в благодарность за ваше великодушное вмешательство, осведомиться о причине этих страданий и попытаться их облегчить.— Ха! — воскликнул мистер Джингль, снова вздрогнув. — Облегчить! — Облегчить мои страдания, когда ваша любовь отдана человеку, который не ценит этого блаженства — который даже сейчас строит свои планы… воспользовался чувствами племянницы того создания, которое… но нет — он мой друг — не буду разоблачать его пороки. — Мисс Уордль, — прощайте!Закончив эту речь, самую связную из когда-либо им произнесенных, мистер Джингль приложил к глазам остатки носового платка, о котором мы уже упоминали, и повернулся к двери.— Останьтесь, мистер Джингль! — энергически потребовала незамужняя тетушка. — Вы намекнули на мистера Тапмена, объяснитесь!— Никогда! — воскликнул мистер Джингль профессиональным (то есть театральным) тоном. — Никогда!И, как бы в доказательство того, что он не желает подвергаться допросу, мистер Джингль придвинул стул вплотную к стулу незамужней тетушки и уселся.— Мистер Джингль! — сказала тетушка. — Я вас умоляю, заклинаю, если есть какая-то страшная тайна, имеющая отношение к мистеру Тапмену, откройте ее.— Могу ли я, — начал мистер Джингль, устремив взгляд на тетушку, — могу ли я видеть — прелестное создание приносится в жертву — чудовищной жадности!В течение нескольких секунд он, казалось, боролся с противоречивыми чувствами, а затем глухо произнес:— Тапмен добивается только ваших денег.— Негодяй! — энергически воскликнула старая дева.(Сомнения мистера Джингля рассеялись: деньги у нее были. )— Мало того, — продолжал Джингль, — он любит другую.— Другую! — возопила старая дева. — Кого?— Маленького роста — черные глазки — вашу племянницу Эмили.Наступило молчание.Если существовала на свете особа, которая могла вызвать у незамужней тетушки чувство ревности смертельной и неискоренимой, то такой особой была эта самая племянница. Румянец залил лицо и шею тетушки, молча и с невыразимым презрением она тряхнула головой. Потом, закусив тонкие губы и задрав нос, сказала:— Этого быть не может. Не верю.— Наблюдайте за ними, — предложил Джингль.— Буду наблюдать, — ответила тетушка.— Следите за его взглядами.— Буду следить.— За его нашептыванием.— Буду.— За обедом он сядет рядом с ней.— Пусть.— Будет говорить ей комплименты.— Пусть.— Будет за ней ухаживать.— Пусть.— И бросит вас.— Бросит меня! — взвизгнула незамужняя тетушка. Он бросит меня! — И она затряслась от злости и разочарования.— И тогда вы убедитесь? — спросил Джингль.— Да.— И будете стойки?— Да.— И после этого не примиритесь с ним?— Никогда.— Изберете кого-нибудь другого?— Да.— Изберете?Мистер Джингль упал на колени и в этой позе оставался в течение пяти минут; встал он признанным возлюбленным незамужней тетушки — при условии, что вероломство мистера Тапмена будет обнаружено и доказано.На мистере Альфреде Джингле лежало бремя доказательств, и он собрал улики в тот же день за обедом. Незамужняя тетушка едва могла поверить своим глазам: мистер Треси Тапмен уселся рядом с Эмили, делал ей глазки, нашептывал и улыбался, соперничая с мистером Снодграссом. Ни словом, ни взглядом, ни кивком не подарил он ту, которая накануне вечером была владычицей его сердца.«Черт бы побрал этого парня! — думал старый мистер Уордль,, который узнал обо всем от матери. — Черт бы побрал этого парня! Ну, конечно, он спал. Все это одна фантазия».«Предатель! — думала незамужняя тетушка. — Милый мистер Джингль меня не обманывал. Ух, как я ненавижу этого злодея!»Нижеследующий разговор объяснит нашим читателям эту, казалось бы, непостижимую перемену в поведении мистера Треси Тапмена.Время — вечер; место действия — сад. По боковой дорожке прогуливались двое: один — невысокий и толстый, другой — рослый и тоший. Это были мистер Тапмен и мистер Джингль. Разговор начал толстый.— Как я держал себя? — осведомился он.— Блистательно — замечательно — мне самому лучше не сыграть — завтра вы должны повторить ту же роль — каждый вечер, впредь до нового распоряжения.— Рейчел все еще на этом настаивает?— Конечно — ей это неприятно — ничего не поделаешь — нужно рассеять подозрения — боится брата — говорит, другого выхода нет — еще несколько дней — старики успокоятся — подарит вам блаженство.— Она ничего не просила мне передать?— Любовь — горячую любовь — нежнейшие приветы — и самую неизменную привязанность. Может быть, я от вас могу что-нибудь передать?— Дорогой друг, — ответил ничего не ведавший мистер Тапмен, с жаром пожимая руку «другу», — передайте пламенную мою любовь, объясните, как трудно мне притворяться, передайте наилучшие пожелания. Но не забудьте добавить, что я понимаю необходимость последовать совету, который она сегодня утром передала мне через вас. Скажите, что я преклоняюсь перед ее благоразумием и восхищаюсь ее осторожностью.— Передам. Еще что-нибудь?— Больше ничего. Добавьте только, что я страстно жду того мгновения, когда назову ее своей и когда исчезнет необходимость притворяться.— Конечно, конечно. Еще что?— О друг мой! — воскликнул бедный мистер Тапмен, снова пожимая руку приятелю. — Примите искреннейшую мою благодарность за вашу бескорыстную доброту и простите меня. если я когда-нибудь хотя бы мысленно оскорбил вас подозрением, будто вы можете стать мне поперек дороги. Дорогой мой друг, удастся ли мне когда-нибудь вас отблагодарить?— Не стоит об этом говорить, — отозвался мистер Джингль. Но вдруг запнулся, словно о чем-то вспомнил, и добавил: — Кстати — не можете ли одолжить мне десять фунтов, а? — исключительный случай, верну через три дня.— Думаю, что могу, — с готовностью ответил мистер Таимен. — На три дня, говорите вы?— Только на три дня — тогда все уладится — никаких затруднений.Мистер Тапмен отсчитал приятелю деньги, а тот опустил их монета за монетою в карман, после чего оба направились к дому.— Будьте осторожны, — сказал мистер Джингль. Ни единого взгляда.— Ни единого знака, — сказал мистер Тапмен.— Ни слова.— Ни звука.— Все ваше внимание племяннице — с теткой скорее грубоваты — единственный способ обмануть стариков.— Постараюсь, — вслух сказал мистер Тапмеп.«Я тоже постараюсь». — мысленно сказал мистер Джингль, и оба вошли в дом.Сцена, разыгранная за обедом, повторилась и вечером, а также в течение следующих трех дней и вечеров. На четвертый день хозяин был в прекрасном расположении духа, ибо убедился в том, что обвинение против мистера Тапмена ни на чем не обосновано. Доволен был мистер Тапмен, ибо мистер Джингль сообщил ему, что решительный момент приближается. Доволен был мистер Пиквик, ибо он редко бывал чем-нибудь недоволен. Недоволен был мистер Снодграсс, ибо он начал ревновать к мистеру Тапмену. Довольна была старая леди, ибо она выигрывала в вист. Довольны были мистер Джингль и мисс Уордль — в силу оснований, достаточно важных в столь чреватой событиями истории, чтобы о них рассказать в особой главе. Глава IX Открытие и погоня
Ужин был подан, стулья придвинуты к столу, бутылки, кувшины и стаканы расставлены на буфете, и все предвещало приближение самого веселого часа в течение всего дня.— Где же Рейчел? — спросил мистер Уордль.— И Джингль? — добавил мистер Пиквик.— Верно! — воскликнул хозяин. — Странно, что я до сих пор не заметил его отсутствия. Право, я вот уже по крайней мере два часа как не слышу его голоса. Эмили, милая, позвони.На звонок явился жирный парень.— Где мисс Рейчел?На это он не мог ответить.— Ну, а где мистер Джингль?Этого он не знал.Все с недоумением посмотрели друг на друга. Было поздно — двенадцатый час. Мистер Тапмен посмеивался в рукав. Они где-нибудь, задержались, беседуя о нем! Ха! Чудесная выдумка — забавно!— Не беда, — помолчав, сказал мистер Уордль, — конечно, они сейчас придут. Я никогда и ни для кого не откладываю ужина.— Прекрасное правило, — заметил мистер Пиквик, — превосходное.— Пожалуйста, садитесь, — сказал хозяин.— Благодарю вас, — ответил мистер Пиквик; и они уселись.На столе красовался гигантский кусок холодного ростбифа, и мистер Пиквик получил солидную порцию. Он поднес вилку к губам и только раскрыл рот, чтобы отправить туда кусок мяса, как из кухни долетел многоголосый гул. Мистер Пиквик замер и положил вилку. Мистер Уордль тоже замер и машинально разжал руку, сжимавшую нож, который так и остался вонзенным в ростбиф. Он посмотрел на мистера Пиквика. Мистер Пиквик посмотрел на него.В коридоре послышались тяжелые шаги; дверь распахнулась, и в комнату ворвался слуга, который в день прибытия мистера Пиквика чистил ему сапоги, а вслед за ним ввалились жирный парень и остальные слуги.— Черт побери, что это значит? — воскликнул хозяин.— Эмма, уж не показался ли огонь в кухонном дымоходе? — осведомилась старая леди.— Ах, нет, бабушка! — крикнули обе юные леди.— Что случилось? — заревел хозяин дома.Слуга перевел дух и робко проговорил:— Они уехали, хозяин… так-таки и уехали, сэр.(Было замечено, что в этот момент мистер Тапмен положил нож и вилку и очень побледнел.)— Кто уехал? — сердито спросил мистер Уордль.— Мистер Джингль и мисс Рейчел, в дорожной карете из «Синего Льва» в Магльтоне. Я был там, но не мог их задержать. Вот я и прибежал рассказать вам.— Я дал ему денег на дорогу! — закричал мистер Тапмен, вскакивая, как сумасшедший. — Он у меня выманил десять фунтов!.. Задержите его!.. Он меня одурачил! Я этого не допущу! Я с ним расплачусь, Пиквик! Я этого не потерплю!Испуская такого рода бессвязные восклицания, злополучный джентльмен в припадке бешенства кружился по комнате.— Да сохранит нас бог' — воскликнул мистер Пикник, с ужасом и изумлением наблюдая необычайные движения своего друга. — Он помешался! Что нам делать?— Что делать? — подхватил дородный хозяин, который расслышал только последние слова. — Запрягайте лошадь в двуколку! Я возьму карету в «Синем Льве» и помчусь прямо за ними. Где этот злодей Джо? — воскликнул он, когда слуга побежал исполнять приказание.— Здесь, но я не злодей, — раздался голос.Это был голос жирного парня.— Дайте мне расправиться с ним, Пиквик! — закричал мистер Уордль, бросаясь на злополучного юношу. Его подкупил этот мошенник Джингль, чтобы навести меня на ложный след дурацкими небылицами о моей сестре и вашем друге Тапмене. (Тут мистер Тапмеп упал на стул.) Дайте мне расправиться с ним!— Не пускайте его! — завизжали все женщины, но их возгласы не заглушали всхлипываний жирного парня.— Не смейте меня удерживать! — кричал старик. Уберите ваши руки, мистер Уинкль! Мистер Пиквик, пустите меня, сэр!В этом хаосе и суматохе великолепное зрелище являла философски благодушная физиономия мистера Пикника, хотя и покрасневшая слегка от напряжения, когда он стоял, крепко обхватив руками обширную талию дородного хозяина, сдерживая таким образом бурное проявление его страстей, в то время как жирного парня, царапая и теребя, выталкивали из комнаты толпившиеся там женщины. Мистер Пиквик не разжимал рук, пока не вошел слуга, доложивший, что двуколка подана.— Не отпускайте его одного! — завизжали женщины. — Он кого-нибудь убьет!— Я еду с ним, — заявил мистер Пиквик.— Вы — славный человек, Пиквик! — воскликнул хозяин, пожимая ему руку. Эмма, дайте мистеру Пиквику какой-нибудь шарф на шею. Пошевеливайтесь! Позаботьтесь о бабушке, дочки, ей дурно. Ну, что, готовы?Рот и подбородок мистера Пиквика были поспешно обмотаны шарфом, шляпа надета на голову, пальто переброшено через руку, и мистер Пиквик дал утвердительный ответ.Они вскочили в двуколку.— Гони вовсю, Том! — крикнул хозяин, и они помчались по узким проселкам, подпрыгивая на выбоинах, задевая за живые изгороди, тянувшиеся с обеих сторон, и рискуя в любой момент разбиться.— На сколько они нас опередили? — крикнул Уордль, когда они подъехали к воротам «Синего Льва», где, несмотря на позднее время, собралась небольшая толпа.— Не больше чем на три четверти часа, — отвечали все.— Карету и четверку! Живо! Двуколку доставите после!— Ну, ребята! — закричал хозяин гостиницы. — Карету и четверку! Поторапливайтесь! Не зевать!Конюхи и форейторы пустились бегом. Мелькали фонари, метались люди; копыта лошадей цокали по плохо вымощенному двору; с грохотом выкатилась карета из сарая; шум, суета.— Подадут когда-нибудь карету? — кричал Уордль.— Она уже на дворе, сэр, — ответил конюх.Карету подали, лошадей впрягли, форейторы вскочили на них, путники мигом влезли в карету.— Помните, перегон в семь миль — полчаса! — кричал Уордль.— В путь!Форейторы пустили в ход хлыст и шпоры, лакеи кричали, конюхи подбадривали, и лошади бешено помчались.«Недурное положение, — подумал мистер Пиквик, улучив минутку для размышлений. — Недурное положение для президента Пиквикского клуба. Сырая карета… бешеные лошади… пятнадцать миль в час… и вдобавок в полночь».На протяжении первых трех-четырех миль оба джентльмена не произнесли ни слова, ибо каждый был слишком поглощен своими думами, чтобы обращаться с какими-либо замечаниями к спутнику. Но когда они проехали это расстояние и лошади, разгорячившись, взялись за дело не на шутку, мистер Пиквик, возбужденный быстрой ездой, не мог долее хранить мертвое молчание.— Мне кажется, мы непременно их настигнем, — сказал он.— Надеюсь, — ответил его спутник.— Славная ночь, — продолжал мистер Пиквик, глядя на ярко сиявшую луну.— Тем хуже, — возразил Уордль, — потому что при лунном свете им легче удрать от нас, а нам луна не долго будет светить. Она закатится через час.— Пожалуй, не очень-то будет приятно мчаться во весь опор в темноте? осведомился мистер Пиквик.— Несомненно, — сухо ответил его друг.Возбуждение, охватившее мистера Пиквика, начало понемногу спадать, когда он подумал о неудобствах и опасностях экспедиции, в которую столь легкомысленно пустился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20