Не хочется мне ни есть, ни пить.
И Джо стоит, дрожа всем телом и в недоумении глядя на завтрак.
Аллен Вудкорт щупает его пульс и кладет руку ему на грудь.
– Дыши глубже, Джо.
– Трудно мне дышать, – говорит Джо, – ползет оно еле-еле, дыхание-то… словно повозка тяжелая тащится. – Он мог бы добавить: «И скрипит, как повозка», но только бормочет: – Нельзя мне задерживаться, сэр.
Аллен ищет глазами аптеку. Аптеки по соседству нет, но есть трактир, и это, пожалуй, даже лучше. Он приносит рюмку вина и приказывает Джо отпить немножко. Мальчик начинает оживать после первого же глотка.
– Можешь выпить еще чуть-чуть, Джо, – говорит Аллен, внимательно наблюдая за ним. – Вот так! Теперь отдохнем минут пять и пойдем дальше.
Мальчик сидит на скамье у съестного ларька, прислонившись спиной к железной решетке, а Аллен Вудкорт прохаживается взад и вперед по улице, освещенной утренним солнцем, и время от времени бросает взгляд на своего спутника, стараясь не показать, что следит за ним. Не нужно особой наблюдательности, чтобы заметить, как согрелся и подкрепился мальчик. Его лицо немного проясняется, если только может проясниться лицо столь хмурое, и он постепенно доедает ломоть хлеба с маслом, от которого раньше отказывался. Подметив эти благоприятные признаки, Аллен заговаривает с ним и, к своему немалому удивлению, узнает о встрече с леди под вуалью и обо всем, что из этого вышло. Медленно пережевывая хлеб, Джо медленно рассказывает, как было дело. После того как он покончил и с рассказом и с хлебом, путники идут дальше.
Не зная, где найти временное убежище для мальчика, Аллен решает посоветоваться со своей бывшей пациенткой, услужливой старушкой мисс Флайт, и направляется к тому переулку, где впервые встретился с Джо. Но в лавке старьевщика теперь все по-другому. Мисс Флайт уже не живет здесь; лавка закрыта; девица неопределенного возраста, с жесткими чертами лица, потемневшего от пыли, – не кто иная, как прелестная Джуди, – резко и скупо отвечает на вопросы. Все-таки посетитель узнает, что мисс Флайт переселилась со своими птичками к миссис Блайндер, и тогда идет вместе с Джо в Белл-Ярд, который находится по соседству; а там мисс Флайт (которая встает рано, чтобы не опаздывать на «Суд скорый и правый», где председательствует ее добрый друг канцлер) мчится вниз по лестнице, проливая радостные слезы и раскрыв объятия.
– Мой дорогой доктор! – восклицает мисс Флайт. – Мой заслуженный, доблестный, уважаемый офицер!
Выражается она, правда, немного вычурно, но она так же приветлива и сердечна, как и самые здравые умом люди, – пожалуй, даже больше. Аллен, всегда терпеливый с нею, ждет, пока она не истощит всех своих запасов восторга, и, показав рукой на Джо, который стоит в дверях, весь дрожа, объясняет, зачем он сюда пришел.
– Нельзя ли мне поместить его на время где-нибудь поблизости? Вы такая опытная, такая рассудительная, – посоветуйте что-нибудь.
Мисс Флайт, весьма польщенная комплиментом, задумывается; но блестящая мысль приходит ей в голову не сразу. У миссис Блайндер весь дом занят, а сама мисс Флайт живет в комнате бедного Гридли.
– Гридли! – восклицает вдруг мисс Флайт, хлопнув в ладоши после того, как раз двадцать сказала, что живет в его комнате. – Гридли! Ну, разумеется! Конечно! Мой дорогой доктор! Нам поможет генерал Джордж.
Бесполезно было бы спрашивать, что это за «генерал Джордж», даже если бы мисс Флайт уже не умчалась наверх, чтобы нацепить на себя общипанную шляпку и ветхую шаль и вооружиться своим ридикюлем с документами. Но вот она возвращается в парадном туалете и, как всегда бессвязно, объясняет доктору, что «генерал Джордж», у которого она часто бывает, знаком с ее дорогой Фиц-Джарндис и принимает близко к сердцу все, что ее касается, и тогда Аллен начинает думать, что, пожалуй, он избрал правильный путь. Желая подбодрить Джо, он говорит, что теперь их путешествие скоро кончится, и все вместе они отправляются к «генералу». К счастью, он живет недалеко.
Наружный вид «Галереи Джорджа», длинный коридор и открывающееся за ним просторное, почти пустое помещение кажутся Аллену Вудкорту подходящими. Располагает его к себе и внешность самого мистера Джорджа, который совершает свой утренний моцион, расхаживая по галерее с трубкой во рту и без сюртука, так что мускулы его рук, развитых фехтованием и гимнастическими гирями, отчетливо выделяются под рукавами тонкой рубашки.
– Ваш слуга, сэр, – говорит мистер Джордж, кланяясь по-военному.
Добродушная улыбка расплывается по всему его лицу вплоть до широкого лба и вьющихся волос, когда он здоровается с мисс Флайт, которая очень чинно и довольно медленно совершает торжественную церемонию представления. В заключение он повторяет: «Ваш слуга, сэр», – и снова кланяется.
– Простите, сэр, вы – моряк, если не ошибаюсь? – спрашивает мистер Джордж.
– Я горжусь тем, что меня принимают за моряка, – отвечает Аллен, – но я был только судовым лекарем.
– Вот как, сэр! А я было подумал, что вы настоящий морской волк.
Аллен выражает надежду, что мистер Джордж тем охотнее извинит его за вторжение и снова закурит трубку, которую хотел было отложить в сторону из вежливости.
– Очень благодарен, сэр, – говорит кавалерист. – Я знаю по опыту, что мисс Флайт относится снисходительно к моему куренью, и если вы тоже… – и, не докончив фразы, он снова берет трубку.
Аллен рассказывает ему все, что знает про Джо, а кавалерист слушает, и лицо у него очень серьезное.
– Значит, это и есть тот парень, сэр, – спрашивает он, выглянув наружу и увидев Джо, который стоит, уставившись на огромные буквы, начертанные на выбеленной передней стене здания и не имеющие для него никакого смысла.
– Он самый, – отвечает Аллен. – И вот, мистер Джордж, я прямо не знаю, как мне с ним быть. Не хочется помешать его в больницу, даже если бы мне удалось выхлопотать, чтобы его туда приняли немедленно – ведь если его и примут, все равно пробудет он там недолго. Сбежит он и из работного дома, даже если у меня хватит терпения добиться, чтобы его приняли, – ведь когда чего-нибудь добиваешься, только и слышишь, что разные отговорки да увертки и тебя то и дело гоняют из одного места в другое; а это мне не по вкусу.
– Никому это не по вкусу, сэр, – отзывается мистер Джордж.
– Он ни в коем случае не останется ни в больнице, ни в работном доме, потому что смертельно боится того человека, который велел ему «убраться подальше». В своем невежестве он верит, что этот человек вездесущ и всеведущ.
– Простите, сэр, – говорит мистер Джордж, – но вы не сказали, как его фамилия. Или ее нужно хранить в тайне, сэр?
– Да нет, просто мальчик делает из нее тайну. Фамилия этого человека Баккет.
– Тот Баккет, что служит в сыскной полиции, сэр?
– Он самый.
– Я его знаю, сэр, – говорит кавалерист, выпустив клуб дыма и расправляя грудь, – а мальчишка прав в том смысле, что этот Баккет бесспорно хитрая бестия.
И мистер Джордж продолжает курить с многозначительным видом, молча поглядывая на мисс Флайт.
– Видите ли, мне хочется, чтобы мистер Джарндис и мисс Саммерсон узнали, что этот Джо, – который сейчас рассказал мне такую невероятную историю, – наконец-то нашелся, и чтобы они смогли поговорить с ним, если пожелают. Поэтому я хочу нанять для него угол у порядочных людей, которые согласились бы принять его. Джо очень редко общался с порядочными людьми, мистер Джордж, – говорит Аллен, заметив, что кавалерист смотрит в сторону входа. – В этом вся трудность. Может, вы знаете кого-нибудь по соседству, кто согласится принять его к себе ненадолго, если я заплачу за него вперед?
Задавая этот вопрос, он замечает грязнолицего маленького человека с причудливо искривленным телом и перекошенным лицом, который стоит рядом с кавалеристом и смотрит ему в глаза снизу вверх. Еще немного попыхтев трубкой, кавалерист вопросительно смотрит сверху вниз на маленького человека, а тот подмигивает ему.
– Надо вам знать, сэр, – говорит мистер Джордж, – что я хоть сейчас дал бы голову себе проломить, если бы только это могло доставить удовольствие мисс Саммерсон, и, стало быть, почитаю за честь оказать этой молодой леди любую услугу, пусть хоть самую малую. Мы сами живем тут, как бродяги, сэр, и Фил и я. Видите, какая у нас обстановка. Если хотите, мы охотно отведем мальчику уголок, где ему будет спокойно. Никакой платы не нужно, кроме как за питание. Дела наши идут не блестяще, сэр. Нас когда угодно могут вышвырнуть отсюда вон со всеми потрохами. Тем не менее, сэр, располагайте этим помещением, худо ли оно, хорошо ли, пока мы сами еще живем здесь.
Сделав широкий жест трубкой, мистер Джордж как бы предоставляет все здание галереи в распоряжение гостя.
– Я полагаю, сэр, – добавляет он, – вы, как медик, можете сказать, что на этот раз болезнь у бедняги не заразительная?
Аллен в этом совершенно уверен.
– Потому что заразой, сэр, мы сыты по горло, – поясняет мистер Джордж, печально покачав головой.
Его новый знакомый так же печально соглашается с этим.
– Я все же обязан сказать вам кое-что, – говорит Аллен, повторив, что болезнь у Джо не заразная, – мальчик очень плох, очень ослабел, и, может быть – наверное я знать не могу, – болезнь его так запущена, что он не выздоровеет.
– Вы находите, что он в опасности, сэр? – осведомляется кавалерист.
– Да, к сожалению.
– В таком случае, сэр, – решительно говорит кавалерист, – мне кажется, – ведь я и сам бродяга, – мне кажется, что чем скорей он войдет в дом, тем лучше. Эй, Фил! Веди-ка его сюда!
Мистер Сквод, весь перекосившись, бросается выполнять приказ, а кавалерист, докурив трубку, кладет се на место. Мальчика приводят в галерею. Он не индеец из племени Токехупо, о котором хлопочет миссис Пардигл: он не ягненок из стада миссис Джеллиби, так как не имеет ни малейшего отношения к Бориобула-Гха; он не приукрашен отдаленностью и экзотикой; он не настоящий дикарь, не такой дикарь, который рожден и вырос в чужих странах; он самый обыкновенный продукт отечественного производства. Грязный, некрасивый, неприятный для всех пяти чувств; телом – заурядное детище заурядных улиц, и только душой – язычник. Доморощенная грязь оскверняет его, доморощенные паразиты пожирают его, точат его доморощенные болезни, покрывают его домотканые отрепья; отечественное невежество – порождение английской почвы и английского климата – так принизило его бессмертную природу, что он опустился ниже зверей, обреченных на погибель. Предстань, Джо, в своем неприкрашенном облике! От подошв на ступнях твоих и до темени на голове твоей нет в тебе ничего интересного.
Медленно, волоча ноги, входит Джо в галерею мистера Джорджа и стоит, сжавшись в комок и блуждая глазами по полу. Он как будто знает, что этим людям хочется отстраниться от него, и их желание отчасти вызвано им самим, отчасти тем горем, которое он причинил. И он тоже сторонится их. Он не из их среды, не из их мира. Он не принадлежит ни к какой среде, ему нет места ни в каком мире – ни в зверином, ни в человеческом.
– Слушай, Джо! – говорит Аллен. – Вот это мистер Джордж.
Джо еще некоторое время шарит взглядом по полу, потом на миг поднимает глаза, но сейчас же снова опускает их.
– Он твой добрый друг – хочет приютить тебя здесь у себя.
Джо вместо поклона загребает воздух рукой, сложенной ковшиком. Немного подумав и переступив с ноги на ногу, он бормочет: «Большое спасибо».
– Здесь тебе ничто не грозит. Будь послушным и поправляйся – вот все, что от тебя сейчас требуется. И ты всегда должен говорить нам правду, Джо, запомни это.
– Помереть мне на этом месте, – произносит Джо свое излюбленное выражение, – если не буду слушаться, сэр! Ничего я худого не сделал, кроме того, о чем вы знаете. И ничего худого со мной не случалось, сэр, только то и было, что ничего я знать не знал да чуть с голоду не подох.
– Верю. Теперь послушай, что скажет мистер Джордж. Я вижу, он хочет поговорить с тобой.
– Я только хотел, сэр, показать ему место, где он может улечься и выспаться как следует, – говорит мистер Джордж, такой прямой и широкоплечий, что подивиться можно. – Пойдем-ка! – Кавалерист уводит Джо в дальний угол галереи и открывает чуланчик. – Видишь, вот ты и дома! Вот тебе тюфяк, и если будешь хорошо себя вести, можешь тут лежать, пока мистер… простите, сэр… – он с виноватым видом смотрит на визитную карточку, которую дал ему Аллен, – пока мистер Вудкорт не позволит тебе встать. Не пугайся, если услышишь выстрелы, – стрелять будут не в тебя, а в мишень. И еще вот что я посоветую, сэр, – говорит кавалерист, обращаясь к гостю. – Фил, поди-ка сюда!
Фил бросается к ним, не преминув соблюсти все правила своей тактики.
– Этот человек сам был подкидышем, сэр, его в канаве нашли грудным младенцем. Значит, он, надо полагать, жалеет беднягу. Что, Фил, жалеешь ведь?
– Еще бы не жалеть, командир! – отвечает Фил.
– Я так думаю, сэр, – начинает мистер Джордж, и лицо у него такое, словно он, уверенный в собственной правоте воин, который сейчас высказывает свое мнение на заседании военного совета, – надо бы Филу сводить парня помыться да купить ему на несколько шиллингов какой-нибудь одежонки попроще…
– Вот какой вы заботливый, мистер Джордж, – перебивает его Аллен, вынимая кошелек, – а я как раз сам хотел попросить вас об этом.
Филу Скводу немедленно поручают привести Джо в более приличный вид, и они уходят. Мисс Флайт в полном восторге от своего успеха, но она торопится в суд, очень опасаясь, как бы ее друг канцлер не стал о ней беспокоиться или не вынес в ее отсутствие того решения, которого она так долго ждала, а это, «мои дорогие доктор и генерал, – добавляет она, – было бы чрезвычайно досадной неудачей после стольких лет ожидания!» Аллен пользуется возможностью выйти на улицу, чтобы купить кое-какие подкрепляющие лекарства, а достав их по соседству, возвращается и, видя, что кавалерист шагает по галерее, тоже принимается шагать в ногу с ним.
– Мне кажется, сэр, – говорит мистер Джордж, – вы довольно коротко знакомы с мисс Саммерсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152