А на следующий вечер они пили молодое бужеле…
— Это Кантона? — глядя в отрешенное лицо своей помощницы, снова повторил свой вопрос Сердюков.
— Мне кажется, да. Хотя я в этом пока ещё не совсем уверена, — вынесла приговор Пряхина.
Почему-то ей сразу стало легко и свободно.
2
Бурмистров был взбешен. Только что он вернулся из здания областной думы, куда его приглашали с отчетом о расходе средств, выделенных для финансирования отрасли водников. Пока он отбивался от многочисленных вопросов демократов и коммунистов, которые требовали полной ясности в связи с задержками выплаты заработной платы водникам, члены предпринимательской партии, мирно дремали и, улыбаясь, почесывали затылки. Он, Бурмистров, вертелся ужом, стараясь до предела затуманить ситуацию по нецелевым расходам, а те, кто его должен поддерживать во главе с Пантовым, даже не промолвили ни одного слова в защиту. Словно их эта экзекуция не касалась. Словно они получали премии и деньги на предвыборную компанию не в его, а совсем в другом банке. С правоохранительным фондом, на организацию и деятельность которого были также затрачены значительные средства, он ещё отвертелся. Благо, на заседании присутствовал начальник областного управления внутренних дел полковник Махиня, который поднялся к микрофону и замолвил за банкира несколько лестных слов. Главный милиционер мог пустить пыль в глаза. И хотя фонд после получения внушительный суммы не приобрел пока ни одной единицы автотехники, не закупил полагающегося для сотрудников милиции снаряжения, Махиня четким голосом отрапортовал о значительном снижении в области преступности.
Главные крикуны из стана экологической партии вмиг умолкли. Но по части финансирования водообъектов Бурмистрову досталось сполна. Тон задавал не кто иной как сам спикер. Бурмистров даже подумал, что уравновешенного спокойного Хоттабыча будто с цепи спустили. Ему требовалась хоть капля поддержки, но его сторонники не хотели подниматься на трибуну, а Пантов и вовсе отсутствовал в зале.
Еще больше разъярился Денис Карлович после того, как во время перерыва между его докладом и прениями в холле думы, куда выходили на перекур депутаты, у него стащили сотовый телефон. Он прекрасно помнит, что звонил в банк, чтобы предупредить секретаря о своей задержке. В шесть часов он приглашал к себе на разговор имиджмейкера Алистратова. После звонка он с кем-то заговорился и оставил телефон на журнальном столике возле кресел. Когда же через несколько минут вернулся — телефона уже не было. Трубку мог взять лишь кто-нибудь из депутатов, потому что никого из обслуживающего персонала в это время в холле не было.
Перед началом второй части заседания он попросил заместителя спикера объявить о пропаже сотового телефона. Но после третьего по счету объявления, Бурмистров вдруг отчетливо понял, что сотовый пропал с концами и необходимо будет покупать новый. Конечно, телефон стоил не таких уж больших денег, чтобы разорить Дениса Карловича, но его охватил неописуемый гнев: мало того, что он в этот день выглядит как мальчик для битья, так в добавок его ещё и обокрали.
Алистратов дожидался банкира в приемной. Бурмистров бросил плащ на стол секретаря и на ходу молча кивнул Роману, приглашая в кабинет. Когда Роман устроился в кресле, Бурмистров гневно вращал глазами и вовсю ковырял в ухе. Перед ним стояла коробочка из черного дерева, в которой он всегда бережно хранил свой драгоценный аксессуар для уха.
— Где ваш подшефный, Роман? — после минутной паузы спросил банкир и, не ожидая ответа, тут же сделал собственное предположение, — Залег на дно со своей очередной пассией?
Роман спокойно выдержал разъяренный взгляд работодателя и как ни в чем не бывало пожал плечами:
— Ну что вы, Денис Карлович, не позднее чем вчера мы расстались с ним в Сосновке. Он решил заскочить ещё в пару поселков, чтобы в качестве кандидата в депутаты показаться людям на глаза, а я вернулся в центр. Мне требуются нормальные условия, чтобы подытожить некоторые данные и сделать анализ по предвыборной активности населения.
— Это ещё зачем? — бросив золотой предмет в черную коробку, спросил Бурмистров, — Вы что помимо своих прямых обязанностей замещаете и председателя избирательной комиссии?
— Зачем же мне его замещать? Это входит в круг моих прямых обязанностей. Я ведь должен не только научить своего подшефного хорошо выглядеть, правильно говорить, уметь слушать народ, но и определить районы с пассивной избирательной активностью. Именно в этих регионах стоит проявить кандидатский темперамент, пока там не побывали соперники. Это же все дополнительные голоса!
Он сказал «пассивная избирательная активность» и ему самому стало смешно. Ну, надо же ляпнуть — «пассивная активность»! Скорее всего, когда разгневанный Бурмистров застал его врасплох вопросом о местонахождении Пантова, он, чтобы отсрочить ответ и произнес в растерянности эту аляповатую фразу.
Но Бурмистров не заметил ни шероховатости в его ответе, ни внезапной растерянности, которая тут же прошла. Теперь Алистратов оправился от первого напора банкира и был во всеоружии, чтобы ответить на все даже самые провокационные вопросы.
Бурмистров потянулся к кнопке телефонного аппарата.
— Ты не знаешь, как звонить в эту самую Сосновку?
— Ума не приложу. Только, если вы даже дозвонитесь в поселок, Пантова там наверняка не обнаружиться, — помня уговор, не распространяться об отлучке депутата, постарался выручить своего ученика Алистратов. — Чего ему там сидеть несколько дней? Волка ноги кормят.
— И то верно. Без смазливых телок он там и двух часов не просидит, — Бурмистров заметно подобрел. — Как продвигаются наши дела? Удастся запихнуть этого бездаря в думу на новый срок.
Роман ушел от прямого ответа:
— Это будет зависеть не только от него самого и моих усилий. Я ведь вам не зря говорил о том, что вернулся в центр, чтобы подвести кое-какие результаты своего социологического исследования. Так вот, в самом Марфино, где проживает две трети населения всего избирательного округа, пока ещё чувствуется превосходство Пантова. Смею вас заверить, что оно вовсе не ошеломляющее, как думают в штабе партии предпринимателей, а совсем зыбкое и шаткое. С одной стороны — активизировались те, кто выдвигает кандидатом в депутаты господина Сердюкова. Кстати, он очень эффективно провел время в Марфино. А ведь до поездки его шансы сводились к нулю. Что он там напел, мне неизвестно. Но факт есть факт: его поддерживает уже 45 процентов марфинцев.
— А с другой стороны?
— А с другой — группа нашей местной поддержки и забастовщики лишь трескают халявную водку и запал агитации за приватизацию, а значит и за самого Пантова, заметно падает.
— Почему? — Бурмистров снова вытащил ковырялку.
— Много ли наагитируешь с похмелья? — вопросом на вопрос ответил Роман. — Здесь трезвость ума нужна. А те, кто больше одной-двух недель потреблять спиртное не в силах, сходят с арены, расползаются по домам и отлеживаются. Остаются только самые отъявленные пьяницы и бомжи. Водочная агитация всегда была эффективна только в канун самих выборов, а не за два месяца до них.
— Что же делать? — банкир поднял на Алистратова вопросительный взгляд.
— Есть десятки эффективных способов переманить чужие голоса на свою сторону.
— Например?
Роман улыбнулся.
— Например? Можно расхваливать своего депутата, а можно топить соперника. Для такого случая достаточно разбросать по почтовым ящикам сторонников Сердюкова приглашения на имя их умерших родственников. Так, мол, и так дорогой Петр Петрович, фракция экологов приглашает вас в избирательный участок, чтобы вы проголосовали за нашего кандидата…
— Я бы за него в таком случае никогда не проголосовал, — хихикнул Бурмистров.
— На это и ведется расчет. А если организовать шествие сексуальных меньшинств — гомиков и лесбиянок — под лозунгом «Дела и идеи любимого Витички Сердюкова поддерживаем и одобряем!» то эта акция отобьет желание отдать голос за эколога даже у самых убежденных его сторонников.
Бурмистров прыснул от смеха, но шутки Романа не понял и перешел на уголовную лексику:
— Где ж набрать столько петухов и опущенных? По всей области собирать?
— Имиджмейкер свободно откинулся на спинку, скрестил руки на груди.
— Успокойтесь, Денис Карлович: геи нам не потребуются. Достаточно до самого дня выборов выдавать рабочим хотя бы какие-нибудь деньги. От имени Пантова и его партии. Мужики пьют, их жены до предела обозлены и винят во всех грехах предпринимателей и раздатчиков бесплатной водки. В то же время люди питаются только тем, что растет на собственных огородах и много лет носят костюмы, которые были пошиты к дню школьного выпускного вечера. Если в руках у женщин появятся живые купюры и пьяные разгулы прекратятся, то это добавит Пантову гораздо больше голосов, чем акция сексуальных меньшинств в поддержку его противника.
— Деньги, деньги… Знаешь сколько было угрохано на покупку алкоголя? А сколько на поддержку забастовочного движения? Теперь же выходит так, что нужно поворачивать оглобли в обратном направлении и потчевать зарплатой?
— Вы от меня требовали совета — я его дал.
Бурмистров поднялся, прошелся по кабинету и остановился за спиной Алистратова. Роман чувствовал, как банкир дышит ему в затылок. Нет, он нисколько не боялся его, но как породистая немецкая овчарка не выносил, когда кто-то находился позади.
— А каковы успехи у моего протеже? — банкир снова вернулся за стол.
— Подготовка идет полным ходом и в поведении Пантова стали заметны первые сдвиги. По крайней меры площадная брань из его разговора исчезла. Вошел в стиль, стал чувствовать официальный костюм. Если что-нибудь эдакое не выкинет накануне дня голосования, то за его собственный имидж можете не беспокоиться. Знаете как бывает: все хорошее накапливается по крупинке, а теряется в один миг. Проверено.
— Но я хочу иметь гарантию, что не зря плачу вам такие большие деньги.
— Вы знаете, что в последних президентских выборах участвовало свыше десятка кандидатов. И у каждого была своя команда специалистов по имиджу. Я вам честно могу сказать, что все ребята исправно выполняли свою работу и двигали лидера к победе. Но победил и стал президентом только один человек. Поэтому никто из имиджмейкеров никогда не даст четкой гарантии в успехе. Мы все, несомненно, верим в победу, но победитель бывает только один, так же как и во время скачек на ипподроме. Делаешь ставку на одну лошадь, а выигрывает другая. Если вам не терпится оценить мою работу, давайте устроим Пантову экзамен?
— Что за экзамен?
Роман улыбнулся:
— На этот случай у меня имеется очень богатый опыт. На следующей неделе у Пантова состоится встреча с избирателями в Дворце офицеров армии и флота. Приходите и вы увидите своего ставленника во всей красе.
— Обязательно постараюсь выкроить время. Извини, Роман, что я сегодня был не в меру сдержан. Но мне очень хочется тебе верить. И ещё одна просьба: если каким-то образом в ближайшее время увидишь Михаила Петровича, настоятельно попроси, чтобы он связался со мной.
Роман согласно кивнул. Он вышел в приемную и бросил взгляд на настенный календарь. До возвращения Пантова из Парижа оставалось трое суток. «Так, что в ближайшее время, — подумал Алистратов, — если Бурмистров имел в виду не дни, а часы, Пантов с ним на связь не выйдет.
Роман вышел из банка и направился за угол, где предусмотрительно оставил «Мерседес», который на время ему одолжил ученик. Ему необходимо было успеть к окончанию спектакля в театре юного зрителя, где он договорился с актерами о встрече и обещал им небольшой приработок.
Бурмистров приподнял жалюзи в своем кабинете, окна которого выходили на противоположную сторону улицы. Его взгляд устремлялся в одну точку, которую мгновенно пересек знакомый «Мерседес». Тот самый «Мерс», который он с легкой руки за бесценок продал неутомимому аферисту и лидеру предпринимательской фракции господину Пантову. Но он не заметил, когда-то служившей ему верой и правдой машины. Он смотрел в одну точку и думал о другом. О тех деньгах, которые были потрачены на поддержку забастовщиков, на предвыборную компанию и которых с лихвой бы хватило на выплату ежемесячных авансов марфинским водникам.
3
В последние дни дела у Виолетты Павловны шли из рук вон плохо. Во-первых, в связи с экономическим кризисом, разразившемся в области, клиенты совсем перестали посещать её заведение. Во-вторых, из Германии, куда она в начале месяца отправила три с лишним десятка девушек для работы в увеселительных заведениях, пришло неприятное сообщение: несколько из них бежали. Удрали даже не имея на руках ни денег ни паспортов. Это было уже настоящее ЧП, которое могло грозить Виолетте Павловне несколькими годами заключения. С девушками заключался договор о работе за рубежом в качестве официанток, но никто из претенденток на теплое местечко не догадывался, что использовать их будут совсем в другом качестве.
Правда, на предварительных собеседованиях Виолетта Павловна лично разговаривала с каждой из «эмигранток», задавала массу многочисленных вопросов, стараясь убедить себя в том, что зачисленная в группу для поездки за рубеж девушка не станет бунтовать и останется покорной даже в том случае, если в её жизни произойдут какие-то непредвиденные изменения. Конечно, Виолетта Павловна старалась направлять за рубеж только тех желающих, кто давно порвал всякую связь с родителями и родственниками, жил самостоятельной раскованной жизнью, в тайне надеялся выбиться в люди, стать богатым и независимым. Таких, как говорила Виолетта Павловна, «с улицы», было принято шестнадцать человек. Еще два десятка девушек до полной комплектации группы были добавлены из личного резерва Виолетты Павловны. Но как раз в этих, молодых да ранних, Петяева была полностью уверена — не подведут. Они с честью выдержали экзамены на отечественной панели и по доброй воле изъявили желание потрудится на западном фронте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31