Значит, пробудет недолго.
– Где мой кукольный сыр? – интересуется Лена.
Коля – тот большой охотник до джема.
– А огненную колбасу мы все равно не едим, можешь оставить себе, Элла, – великодушно разрешает он.
Но Павел кладет в сумку и упаковки острой салями с бисеринками перца.
– Колбасу мы Альме отнесем.
Когда мы снова остаемся одни, госпожа Хирте вдруг решает полюбопытствовать:
– А кто такая Альма?
– Жена Павла.
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Со временем поймете, госпожа Хирте.
– Хорошо, тогда только один вопрос: где эта Альма сейчас?
– В психушке.
Госпожа Хирте выкатывает на меня шары, мне приятно насладиться ее изумлением.
– Все-таки интересно, как там дальше с этой Марго, – замечает она. – Завидую вашему терпению, я бы так не смогла.
– Продолжение в двадцать ноль-ноль, – обещаю я.
Дитер удивился, застав меня на кухне.
– У тебя разве не ночное дежурство? – неуверенно спросил он.
Запинаясь, я поведала о ночном нападении, и он даже пожалел меня.
– Да, досталось тебе, – приговаривал он, подливая мне чая.
В конце концов я как бы невзначай все-таки поинтересовалась, не знает ли он, куда запропастился Левин.
Дитер удивился. Он видел Левина за ужином, тот не говорил, что собирается уходить.
– Может, в гамаке дрыхнет? – предположил он шутливо. – Это же его любимое место, пойду взгляну.
– Только не буди, – попросила я.
Кот помчался следом за ним. Дитер вскоре вернулся, на лице его было написано неподдельное изумление.
– Этот чудик и вправду дрыхнет в зимнем саду, – доложил он мне, посоветовав на прощанье и самой как следует выспаться.
До самого обеда в доме царила мертвая тишина, потом я услышала звук спускаемой воды в туалете. Еще через минуту Левин возник на пороге спальни, он явно не верил своим глазам. Мне пришлось снова рассказывать про наркомана и демонстрировать рану на голове.
– Когда ты вернулась? – Это было единственное, что его интересовало.
– Не помню точно.
В лице его читалась легкая тревога, он пристально в меня всматривался.
– А я в зимнем саду лежал и заснул, – сообщил он, – ты меня не искала?
– Я приняла обезболивающее и сразу рухнула в постель.
Вид моей повязки отчасти его успокоил, и все же ему казалось странным, что я не известила его о перенесенном потрясении.
– Почему ты не позвонила из Хайдельберга? – спросил он. – Я бы за тобой приехал.
– Да что ты, это заняло бы вдвое больше времени. К тому же не хотелось там бросать машину. А теперь дай мне немного поспать.
Левин оставил меня в покое, и я продолжала размышлять, как быть дальше. Припереть его к стенке? Мстить? Разводиться? Я не могла ни на что решиться. Да и стоит ли необдуманно разрушать то, что потом уже не восстановишь?
Когда я, уже во второй половине дня, наконец поднялась, Левин поспешил сделать мне тосты.
«Хоть совесть заговорила», – отметила я про себя. Но, видимо, заговорила не так уж громко: узнав, что мне уже лучше, он тут же куда-то умчался на своем «порше».
Я все еще сидела на кухне в халате, когда ко мне пожаловала Марго. Не иначе она сделала это по чьему-то наущению, потому что сразу спросила, не нужно ли чего сделать.
– Нужно, и даже очень, – ответила я.
Отныне я решила ею помыкать. Прежде я избегала отдавать ей прямые приказания. Лишь изредка, да и то пряча глаза, отваживалась пробормотать, что неплохо бы, мол, почистить столовые приборы или еще что-нибудь в том же роде. А она иногда даже соизволяла принять мое робкое пожелание к сведению. Теперь же я коротко и ясно объяснила, что холодильник надо тщательно промыть водой с уксусом, что духовка давно нуждается в основательной чистке, что ванну и унитаз, даже если они новые, тем не менее следует мыть, ибо на них уже появился налет, что дорожку к дому надо вымести, а палую листву у ворот собрать и отнести на помойку.
– Ни за что ни про что никто тебе платить не будет, – отчеканила я.
Красная как рак, Марго пробормотала, что она и так без конца убирает и моет.
– Да, но как, – холодно бросила я и напомнила, что она и за жилье ничего не платит.
– Левин всегда был доволен, – оправдывалась она.
– Как будто мужчина хоть что-то понимает в таких вещах, – фыркнула я, – к тому же это мой дом, а не его.
Марго вытаращила на меня глаза.
– Элла, этот дом Левинового дедушки, – наставительно изрекла она.
Ни слова не говоря, я достала из ящика стола завещание и сунула ей под нос.
Она и в самом деле взялась его изучать, а потом, прочитав, только головой покачала.
– Неправильно это все, – буркнула она.
Несколько дней спустя, направляясь утром к гаражу, я в сердцах пнула ногой большую плетеную корзину, – та опрокинулась, и из нее посыпались увядшие лепестки и листья магнолии. «Вот и цветочки для Марго!» – не без злорадства подумала я. И тут же обнаружила у себя за спиной Дитера, который, должно быть, шел следом.
– Правильно, лишь бы злость выместить, – шутливо прокомментировал он. – Ничего страшного, я после все подмету.
Немало смутившись, я пробормотала, что сделаю это сама. Однако, садясь в машину, увидела в зеркальце, что он не пошел к «мерседесу», а берет в руки грабли и метлу.
Вообще-то видела я Дитера скорее редко. Когда это случалось, мы улыбались друг другу. Пока я вдруг не поймала себя на том, что невольно ищу поводов для таких случайных встреч. Интересно, я ему нравлюсь? Однажды он оставил мне в зимнем саду книгу, вложив в нее записку: «Для Эллы». То ли в подарок, то ли просто дал почитать? Научно-фантастический роман о химических чудесах и утопиях. Я была тронута: Левин-то делал мне подарки скорее для своего же собственного удовольствия.
Разумеется, после того знаменательного ночного сеанса спать я с Левином не могла. Но он, похоже, вообще этого не замечал, прежде-то инициатива всегда исходила только от меня, так что от неприятной необходимости ему отказывать он меня избавил. «Должен же он когда-нибудь заметить, что пауза затянулась?» – думала я. Но пока что он, похоже, ни в чем не испытывал лишений.
Неужели Дитер не в курсе? А что если он всего-навсего сутенер при Марго? Но мне не хотелось думать о нем плохо. Ну да, оступился один раз, но это еще не значит, что он совсем никчемный человек. Наоборот, в нем чувствовалась какая-то рыцарская сдержанность, которая очень мне нравилась.
Приглашения на новоселье были разосланы еще до всех этих событий, так что отменить намеченное я уже не могла. В пятницу накануне званого вечера я взяла отгул и первым делом отправилась по самым дорогим продовольственным магазинам и овощным лавкам. Вскоре моя машина благоухала деликатесами и волшебным ароматом базилика.
Потом всю вторую половину дня я священнодействовала на кухне. Левин уехал в Пфальц за вином, точнее, это я его туда отправила. Марго оставалась у меня на подхвате, и я нещадно использовала ее на самых немудрящих и тяжелых работах.
Внезапно раздался резкий звонок, и в дом, как всегда ураганом, ворвалась Дорит. Было приятно посидеть вместе с ней на кухне за чисткой овощей и просто поболтать.
– Для новобрачной у тебя вид не слишком-то счастливый, – с ходу подметила она.
Я попыталась все свалить на Марго.
– Не могу жить под одной крышей с этой девкой, – призналась я. – Кстати, что ты о ней думаешь, ты же видела ее на свадьбе?
– Отвратительная, вульгарная, глупая и помешана на мужиках, – отчеканила Дорит. – А вот муж у нее, по-моему, очень даже ничего.
Она читала мои мысли.
– Послушай, ну объясни ты мне, почему такой мужчина женится на такой лахудре? – спросила я.
Дорит рассмеялась своим громким, с легкой хрипотцой смехом.
– Элла, это ж сплошь и рядом бывает. Среди моих знакомых почти нет такой пары, чтобы мне нравились оба. И каждый раз я себя спрашиваю: ну что такого они друг в друге нашли? Но одно я знаю точно: иногда подобные браки куда прочнее многих других, а почему – никто объяснить не может.
Так ли уж прочен брак Дитера и Марго? А может, это вообще только фиктивное соглашение?
– Дорит, посоветуй, как мне избавиться от этой твари?
Подруга призадумалась.
– Трудно сказать. Без поддержки Левина это, наверно, вообще невозможно. В этом деле он обязан на все сто быть на твоей стороне. Но так уж устроены мужики – не успеешь оглянуться, а они уже заодно. Слушай, а ничего более отрадного ты не хочешь мне сообщить?
– Ты прекрасно знаешь, тебе я первой скажу, но пока что я не беременна, – проронила я удрученно.
Дорит меня обняла.
– Всему свое время, потерпи немного. Выходит, ты из-за этого так переживаешь?
Я покачала головой, и некоторое время мы молча лущили фасоль. При нынешнем-то нашем образе жизни я наверняка не забеременею, хотя, может, оно и лучше, чем связываться до конца дней с таким прохвостом.
Дорит и на сей раз отчасти угадала мои мысли.
– Тебя уже на свадьбе от этой Марго тошнило, когда она на всех мужиков вешалась, а на твоего Левина в особенности, верно?
Я промолчала. Мое молчание она расценила как знак своей правоты. Похоже, она и вправду догадывается, в чем дело.
– Знаешь, Элла, – снова начала она, – я тут недавно вычитала фразу: «Сексуальность – это власть, а власть по самой природе своей агрессивна». Неглупо сказано, правда?
– И что же из этого следует? – криво усмехнулась я.
– А дальше там вот что говорится, – продолжала Дорит. – «Добрая воля, надежность, верность, мораль и тому подобные вещи ничего не стоят, как только на арену выходит секс, ибо наша природа намного сильнее всех наших гуманистических и христианских заповедей».
– Я что, радоваться должна этой твоей философии?
– Совсем нет, – сказала Дорит. – Но ты должна проанализировать эту Марго. У нее есть власть над Левином, да и над тобой, похоже, иначе не переживала бы ты так из-за этой безмозглой шлюхи. Так вот, если она не начнет вести себя прилично, просто вышвырни ее на улицу.
На новоселье к нам народу заявилось не так много, как на свадьбу, – не было на сей раз ни родственников, ни особо почетных гостей. Но шефиня моя пришла, и мне это было очень приятно. Она привела с собой застенчивого соломенного вдовца, постоянного клиента нашей аптеки, звали его Павел Зиберт.
До самой последней минуты я была в хлопотах: стряпала, убирала, протирала бокалы. Когда звонок в дверь возвестил о приходе первого гостя, я бросилась переодеваться. Я купила себе новое платье – как-никак я теперь женщина обеспеченная, чтобы не сказать богатая. Вот и вышла к гостям в кашемире и шелке, с прабабушкиным, в шесть ниток, гранатовым ожерельем и в итальянских туфельках на высоченных каблуках, чтобы казаться повыше ростом. Поначалу мне было ужасно неудобно на них цокать, прежде-то я, хоть и коротышка, убежденно носила только практичные туфли на плоской подошве.
Вообще-то мой супруг мог бы обратить внимание на мой новый прикид – но он ничего не заметил. Вместо этого он приветствовал гостей, наливал шампанское и болтал со всеми подряд, покуда мы с Дорит расставляли по вазам цветы.
Выход Марго последовал лишь после того, как все собрались. Я была готова увидеть ее в том же неподражаемом черном ансамбле, в котором она отравила мне свадьбу. Однако на сей раз на ней оказался золотой бюстгальтер, собачий ошейник вокруг шеи и обтягивающие кожаные брюки. На тыльной их стороне, на уровне ягодиц, из специально прорезанных дыр проглядывала нагота. Она безусловно добилась желаемого: вокруг все мигом притихли, не сводя глаз с этих художественных прорех – кто с отвращением, кто с вожделением. Я поискала глазами Дитера и нашла его наконец в самом дальнем углу зала. Прислонясь к стене, он с непроницаемой миной наблюдал за реакцией присутствовавших. В другой дальний угол ретировался Павел Зиберт, с головой уйдя в старую рецептурную тетрадь моего деда.
Ко мне уже спешила Дорит.
– Геро мне заявил, что она ужасна, но ты погляди, как он при этом на нее глазеет!
Я и сама заметила, что спутники моих подруг, украдкой обмениваясь друг с другом непристойными шуточками насчет Марго, тем не менее таращатся на нее точно так же, как Геро, дружно запуская глаза, а некоторые, особо рисковые, так даже и пальцы – в художественные прорехи на ее заднице. Лицо Левина сияло гордостью собственника. Хотелось прямо здесь, при всех, залепить ему пощечину.
Моя шефиня тоже оценила драматизм ситуации. С бокалом в руке она подошла к нам с Дорит.
– Похоже, кое-кто решил нас затмить, верно? – заметила она. – Элла, мне ужасно хочется осмотреть весь дом. Зимний сад у вас просто очарователен…
Показать весь дом я не могла, ограничилась собственными апартаментами. Но, улучив момент, когда Марго была поблизости, громко сказала:
– А через месяц начнем ремонт на втором этаже, там будут спальни, комнаты для гостей и детские.
– Очень похвально, Элла, что вы заблаговременно подумали о детских, – сказала шефиня. – Я вот в свое время это упустила.
Шефиня была разведена, детей у нее не было, но она всегда – быть может, из-за своего увлечения верховой ездой – производила впечатление человека, довольного жизнью.
С глубочайшим удовлетворением я отметила, что Марго меня услышала. Оскорбленная гримаска исказила ее лицо. «Вот и отлично, – подумала я, – тем скорее ты сама отсюда уберешься».
Однако Марго совсем не такая дурочка, как нам с Дорит того бы хотелось. Это в домашнем кругу она несла что в голову взбредет, зато сейчас, окруженная гурьбой незнакомых мужчин, она, хоть и не без труда, старательно поддерживала светскую беседу. Рассуждала о местных властях и политике («Все одним миром мазаны»), о школе и автомобилях («Общество получило по заслугам»), о телевидении («Опять лажа одна»). Мужчины, впрочем, ее и не слушали, только пялились во все ее вырезы.
Я бесцеремонно прервала этот светский раут, хозяйским тоном приказав Марго немедленно помыть рюмки и бокалы.
– А как же мой костюм? – запротестовала Марго.
– Вряд ли можно это назвать костюмом, дорогая, – холодно заметила я, вызвав одобрительные смешки в женской части публики. – Кроме того, займись пирогом с сыром, его надо сунуть на четверть часа в духовку, потом можешь подавать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22