– Ты, падла, собирался купить «вольво» за 125 тысяч, а от нас хочешь отделаться какой-то жалкой тридцаткой, не вый­дет! Сейчас свяжем руки-ноги и поставим утюг на животик, живо вспомнишь об остальных деньгах.
И в эту минуту хозяин дома почувствовал, что тот, что по­старше, с нашатарным тампоном в руках, пристально вгляды­вавшийся в него, кажется, узнал его и оттого необычайной бледностью покрылось смуглое, в оспинках, лицо бандита. Кудратов понял, что в эту секунду он оказался приговоренным к смерти.
А тот, что помоложе, все твердил о деньгах, о ста двадцати пяти тысячах. И тут до майора дошло, что в страхе он действи­тельно забыл о деньгах, отложенных на «вольво», и на радостях готов был расцеловать молодого за напоминание о покупке шведской машины. Дело в том, что там, в спальне, в прикро­ватной тумбочке, где он держал деньги, находился и пистолет, которым он редко пользовался. Нужно было как-то усыпить бдительность рэкетиров, внушить им, что сломался оконча­тельно, и поэтому он попытался двинуться к окну, но тотчас был свален на пол подножкой старшего. Ему тут же связали руки-ноги, отыскав в доме утюг и задрав рубашку, поставили на живот, и молодой, поводив перед глазами Кудратова штеп­селем, включил его в розетку. Как только стало припекать, он попытался скинуть утюг с себя, но старший со зловещей ух­мылкой прижал его двумя руками к животу, и тогда он закри­чал:
– Отдам! Все отдам!
Беспалый тут же торопливо отдернул утюг в сторону.
Хозяин дома попросил пить, и ему услужливо подали бу­тылку минеральной воды из его же холодильника. Попив, Куд­ратов обреченно пригласил грабителей в спальную комнату.
Спальня у него оказалась небольшой, впритык к стенкам заставленная белым югославским гарнитуром «Людовик», и незваные гости невольно задержались на пороге, когда майор бочком двинулся вдоль роскошной кровати к маленькой изящной тумбочке. Открыв ключиком дверцу, хозяин дома с ошалелым криком: «Берите! Забирайте, гады, все!» – стал швырять в ночных грабителей пачки денег в банковских упа­ковках.
Налетчики, понимая, что с человеком происходит истери­ка, столь обычная в подобной ситуации, стали молча в четыре руки складывать деньги в сумку Варлама и не заметили, как вместо очередной пачки двадцатипятирублевок в руках у хозя­ина дома оказался пистолет, и молодой кулем свалился прямо на просторную белую кровать, а майор уже командовал Беспа­лому достать из-за пазухи пистолет и бросить его на ковер. Персегяну ничего не оставалось, как выполнить приказ, ибо обезумевший от страха хозяин дома выстрелил бы и в него не задумываясь. Потом майор заставил Беспалого поднять руки и, выведя его в коридор, запер в хозяйственной кладовке. Не выпуская пистолета из рук, он закрыл входную дверь, достал из холодильника бутылку водки и, налив стакан до краев, вы­пил его залпом. Надо было что-то предпринимать, и как мож­но скорее, на улице у грабителей могли быть помощники. Он хотел вызвать милицию, но в самый последний момент, уже держа трубку в руках, передумал. Ему вдруг показалось, что этого мужчину, запертого сейчас в кладовке, он видел не раз вместе с милицией, а то и в милицейской форме. А в том, что на его дом могли навести коллеги из милиции, он ни на мину­ту не сомневался. Может, позвонить Сухробу Ахмедовичу, у того есть товарищ Артур Александрович, а при нем целый взвод телохранителей, вот они, конечно, могли выручить, по­думал Кудратов, но этот путь показался ему долгим и неудоб­ным.
И он вдруг вспомнил про полковника Джураева из уголов­ного розыска, этого-то уж никто не мог заподозрить в связях с преступным миром, и этот, судя по тому, что он слышал о нем, не оставит его в беде. Несмотря на позднее время, он на­брал номер служебного телефона полковника, и, на его счастье, на другом конце провода тотчас подняли трубку. Выслушав сбивчивый рассказ майора ОБХСС, полковник Джураев ска­зал:
– Вам повезло, через пять минут мы собирались выез­жать на операцию, но сейчас мы будем у вас, это как раз по пу­ти. Пожалуйста, выключите в доме свет и избегайте оконных проемов. Наверняка на улице у них находятся сообщники, и они могут предпринять попытку штурмовать дом, будьте на­чеку.
Минут через двадцать в махалле раздался вой сирен ми­лицейских машин, и во двор Кудратова вбежали розыскники полковника Джураева.
Сухроб Ахмедович Акрамходжаев начинал рабочий день всегда со знакомства с милицейской сводкой за прошедшие сутки. Происшествий в последнее время было так много, что сводка печаталась на пяти-шести страницах убористым шрифтом. Большинство ЧП, случившихся днем, он уже знал, и его больше интересовало, как прошла ночь в Ташкенте. Сре­ди ночных преступлений ему бросилась в глаза знакомая фа­милия – Кудратов. И он стал читать это сообщение внима­тельнее.
Узнав о налете на дом самоуверенного красавчика из ОБХСС, он вначале улыбнулся, представив того один на один с рэкетирами, но улыбка быстро сбежала с лица, когда он про­читал о происшествии до конца, ибо дальше тоже следовала знакомая фамилия, и она-то заставила Сухроба Ахмедовича потянуться к капсуле с валидолом, к сердечным он стал прибе­гать недавно, после размолвки с прокурором Камаловым. Чи­тать сводку до конца он уже не мог, фамилия Парсегян отбила охоту.
– Ах, Артем, ах, Беспалый, что же ты наделал, – вырва­лось вслух у Сенатора, и он, обеспокоенный, стал вышагивать по просторному кабинету. А беспокоиться было от чего, в свод­ке значилось, что задержание рэкетиров в доме Кудратова про­вел полковник Джураев, а начальник уголовного розыска ре­спублики в последнее время подозрительно часто общался с прокурором Камаловым, может, они давно сели на хвост Бес­палому и знают о старых связях прокурора с Парсегяном?
Вопросы, один неприятнее другого, стали возникать в со­знании хозяина кабинета. Но какие бы вопросы он себе ни за­давал, ответ напрашивался один, следовало что-то предпри­нять, пока Беспалый не попал в поле зрения прокурора Камалова.
В какое-то мгновение Сенатор рванулся звонить Шубарину, но в последний момент передумал, ибо пришлось бы объ­яснять ему, почему его так волнует арест бывшего уголовника Артема Парсегяна. Тут следовало действовать самому, и не­медленно, ибо Беспалый был единственный человек, знавший об убийстве охранника во дворе республиканской Прокуратуры. А может, он догадывался и о неожиданной смерти Кощея? Знал ли он об одном убийстве или о двух, сей­час это уже не имело принципиального значения, следовало как-нибудь вытащить Парсегяна из неволи, или нейтрализо­вать каким-то образом, или…
Часа два он строил планы по спасению Парсегяна, но ни один вариант его не устраивал. Вот если бы задержание провел не полковник Джураев, тогда бы другое дело, он бы вытащил Беспалого без труда. Заставил бы Кудратова забрать свое заяв­ление, сочинили что-нибудь, связанное с грандиозной пьян­кой и ссорой на этой почве, в общем, замяли бы дело. О том, что время работает не на него, Акрамходжаев догадывался, по­этому он решил для начала встретиться с Беспалым.
Начальник следственного изолятора, куда доставили Пар­сегяна, был знаком ему, и он отправился туда, возможно, сам задержанный подскажет какой-то ход к его спасению.
Свидание с Беспалым он получил без особых хлопот, объ­яснил, что цель у него одна – попытаться узнать у Парсегяна, кто был наводчиком, ибо это уже третье за неделю ограбление работников ОБХСС.
Артем опешил, когда, войдя в комнату для допросов, уви­дел, что человек из Прокуратуры республики, как его уведоми­ли, друг – Сенатор. Как только по просьбе человека из ЦК конвойный оставил их наедине, Беспалый сказал с нескрывае­мым подтекстом:
– Я очень на тебя рассчитываю, Сухроб…
Акрамходжаев сделал вид, что не понял скрытой угрозы, шантажа и ответил:
– Я своих друзей в беде не бросаю, оттого и здесь. – Но тут же добавил с укоризной: – Зачем все это нужно было тебе? Да еще грабить моих друзей… я бы еще сто тысяч занял…
И только тут владелец игровых автоматов вспомнил, что видел обэхаэсника не раз вместе с гостем, но это теперь ничего не меняло. После затянувшейся паузы визитер, в общем-то не знавший, что и посоветовать Беспалому, сказал:
– Вся беда в том, что тебя взял полковник Джураев и отыграть назад почти невозможно, ты же знаешь, что он за че­ловек. Не нужна скандальная история и моему другу Кудратову, вот на этом и постараемся сыграть, но ты в любом случае держи язык за зубами, не очень афишируй связи. Если не по­можем сейчас, вытащим из тюрьмы, ты ведь знаешь, что Са­лим в Верховном суде не последний человек…
Артем тоскливо посмотрел на Сенатора и произнес:
– Правильно говорят – беда не приходит одна, разве я по­шел бы на это, если бы меня самого не грабанули… В тюрьму в моем возрасте с моими больными ногами последнее дело… Ты уж постарайся, Сухроб, я ведь тебя никогда не подводил…
Сенатор встал, показывая тем, что разговор окончен. Он не жалел о своем рискованном визите, выяснил, что на Беспалого особенно рассчитывать не следует.
Парсегян, не ожидавший, что аудиенция так быстро за­кончится, торопливо сказал:
– Ты бы хоть закурить дал…
– Извини, совсем забыл, завтра я завезу тебе блок хоро­ших сигарет, а сейчас у меня какие-то остатки. – И он достал из кармана мятую пачку «Кента» и, не глядя, сколько осталось, протянул ее Артему.
– Всего две, – сказал разочарованно Беспалый.
– Потерпи, я же сказал, что завтра завезу, – ответил Се­натор и поспешил к двери.
Вернувшись в переполненную камеру, Беспалый стал об­думывать неожиданный визит Сенатора и решил, что тот по­спешил на встречу, заботясь прежде всего о своей шкуре, бо­ясь, чтобы он не сболтнул лишнего. Вот за это «лишнее», ви­димо, и следовало держаться, иначе загремишь далеко и на­долго, как выражается тут молодняк.
Возвращая в памяти встречу, Беспалый отметил какую-то неискренность, фальшивость в облике человека из ЦК, хотя, если подумать, тому было от чего нервничать и потерять естественность поведения. Но все же Беспалый ощущал от встречи не радость, а тревогу, а он, как и многие, полагался в жизни на интуицию. От тревожных дум ему захотелось закурить, и он вспомнил о сигаретах, что оставил ему Сенатор.
Он уже достал пачку, как что-то остановило, перед мыс­ленным взором возникли бегающие глаза его покровителя: «Завтра я привезу тебе блок…» И сейчас торопливый уход Се­натора казался Парсегяну бегством, хотя, казалось, кто бы по­смел торопить такого большого человека…
«Отравил, наверное, отравил», – думал Артем, не решаясь достать спички, хотя курить хотел страшно.
Лежавший на верхних нарах крепкий парень, задержан­ный, как и он, за вооруженное ограбление, увидев серебристую пачку «Кента», жадно поглядывал на нее, будь она у любого другого, он уже отобрал бы, но Беспалый, хотя и вел себя тихо, по рангу был самый «авторитетный» человек в камере. И вдруг Беспалый сделал неожиданный для себя жест, бросив пачку наверх, сказал:
– Если хочешь, поменяй на «Космос», я не люблю амери­канские.
Тот, поймав пачку на лету, быстро глянув в нее, подал вниз три сигаретки и спросил:
– Хватит?
– Вполне, – ответил Парсегян и с удовольствием закурил.
Всю ночь Беспалый не мог сомкнуть глаз, он маялся от навязчивой идеи – отравил или не отравил Сенатор сигареты? Он даже поднялся среди ночи и, разбудив соседа, попросил у него закурить, пообещав днем вернуть американскими. После этого у него немного успокоились нервы, и перед самым рас­светом он заснул тяжелым сном.
Проснулся он в камере одним из последних, неспокойный рваный сон заставил на время забыть о вчерашней истории, но как только взгляд его упал на верхний ярус нар, где, отвернувшись, лицом к стене лежал любитель американских сига­рет, он тут же вспомнил о Сенаторе, который должен был се­годня объявиться вновь. Если, конечно… «Если» и подтолкнуло Беспалого разбудить соседа. Едва он дотронулся до него, как понял, что тот мертв.
Он с трудом сдержал в себе крик, но ужас так стремитель­но распирал его, что он, словно обезумев, растолкал сокамер­ников, кинулся к двери и стал барабанить в нее руками и нога­ми, при этом он кричал на весь следственный изолятор: «Тре­бую прокурора! Немедленно доставьте меня к прокурору!»
В камере решили, что тихий мужик сошел с ума. На шум сбежалась администрация, поначалу они попытались силовы­ми приемами заставить замолчать Беспалого, но это не уда­лось, Парсегян обладал недюжинной силой. Раскидывая пы­тавшихся утихомирить его людей, он продолжал требовать встречи с прокурором.
Из соседних отделений поспешили на помощь, и Артема поволокли в одиночную камеру в конце длинного коридора. Но и там он не угомонился, продолжал стучать изо всех сил в дверь и требовал прокурора. В конце концов кто-то из дежур­ных офицеров догадался спросить арестанта, зачем ему проку­рор и с кем конкретно он настаивает на встрече. Беспалый от­ветил, что он требует встречи только с прокурором Камаловым и что он намерен сделать сообщение государственной важно­сти. Вызвали психиатра, но всякий случай, и тот, побыв нае­дине с арестантом минут десять, заверил администрацию, что тот в полном здравии.
Когда Камалову сообщили, что арестованный вчера за во­оруженный разбой некий Артем Парсегян, бывший владелец салона игровых автоматов, настаивает на немедленной встрече с ним, первое, о чем он подумал, а не связан ли этот человек с тем странным и тревожным анонимным письмом, что полу­чил он в прошлом месяце, поэтому он без промедления и раз­думий выехал в следственный изолятор.
С первой минуты встречи Парсегян просил Камалова не­медленно перевести его в другое место и чтобы местонахожде­ние держалось в тайне от Сухроба Ахмедовича Акрамходжаева, заведующего Отделом административных органов ЦК, кото­рый, по словам Беспалого, при первой возможности постара­ется отправить его снова на тот свет. Арестованный настолько был возбужден, испуган и нес такие невероятные вещи, что прокурор уже собирался вызвать психиатра, но Парсегян, словно прочитав его мысли, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60