Испугавшись, я быстро села и обвела взглядом темную комнату.
Страйкер стоял возле окна, раздвинув занавески, и свет с Таймс-сквер озарял его обнаженное тело. Опершись на локоть, я молча наблюдала за ним, чувствуя себя расслабленной и сентиментальной и в то же время полной сил и энергии. Сейчас Страйкер принадлежал мне, и это меня радовало. Я не знала, что произойдет после игры — если я выживу, — и не хотела думать об этом. Я жила настоящим моментом и готова была принять то удовольствие и утешение, которое давал мне Страйкер.
Он пошевелился, играя мышцами спины, и повернулся ко мне. Обнаружив, что я проснулась, он радостно улыбнулся, и его суровое лицо преобразилось.
— Привет, — сказал он. — Хорошо вздремнула?
— Как долго я спала?
— Несколько часов. Мне тоже удалось немного поспать. Нам обоим требовался отдых, но теперь пора двигаться. Нельзя долго задерживаться на одном месте.
Я усмехнулась.
— В таком случае тебе не следовало так меня утомлять.
— Зато все удовольствие досталось мне. — заметил Страйкер.
— Это спорный вопрос, — проговорила я, выскальзывая из постели и подходя к нему. — По-моему, я получила не меньше.
Он обнял меня и прижал к себе, и так мы простояли некоторое время, наблюдая за текущим за окнами потоком машин и огнями Таймс-сквер: пар лениво поднимался в небо над вывеской «Кап Нудлс»; рядом выделялась экстравагантная реклама «Тойз-ар-ас»; неподалеку сверкали огни АФБАВК. Все было так чудесно. К сожалению, мы не могли здесь оставаться.
— Нам нужно двигаться дальше, — сказала я.
— Так мы и поступим, — согласился Страйкер. — Но сделай мне одолжение, надень на себя хоть что-нибудь. Иначе я не уверен, что на улице смогу отбиться от твоих поклонников.
— Очень остроумно, — проворчала я, но подошла к стулу, на котором оставила свою одежду.
Когда я тянула к себе джинсы, куртка упала на пол, и я наклонилась ее поднять.
— Подожди, — сказал Страйкер.
Его голос звучал так напряженно, что я замерла на месте.
— Что такое?
— Куртка, — сказал он. — Флакон был в кармане.
Я выпрямилась, прижимая куртку к груди.
— Ну да…
— Почему?
Я хотела ответить: «Почему бы и нет?», но тут поняла, о чем он говорит.
— Потому что это часть подсказки, — выдохнула я, чувствуя себя невероятно глупой.
Поскольку куртка принадлежала мне, а флакончик так явно вел к подсказке, я решила, что сама по себе куртка ничего не значит. Что это просто легкая издевка, призванная вывести меня из равновесия.
Нельзя делать поспешных выводов.
Я быстро надела остальную одежду, после чего разложила куртку на постели и принялась тщательно ощупывать ткань. Ничего. Я вывернула ее и собралась изучить подкладку, когда поняла, что в этом нет необходимости. Подсказка прямо-таки бросалась в глаза: на куртке появился ярлычок с инструкциями по уходу, которого раньше не было.
Ярлык под воротником остался прежним, но на внутреннем шве белел кусочек ткани, на котором было написано: «ЭНИГМА».
— Вот наша подсказка, — сказала я Страйкеру.
ГЛАВА 56
— Как я понимаю, «ЭНИГМА» не является фирменным знаком? — спросил Страйкер.
Он расхаживал перед окном номера отеля, который находился в двух кварталах от предыдущего и был не менее грязным.
— Это куртка «Дольче & Габбана», — сказала я, показывая ему настоящий ярлык. Затем ткнула пальцем в загадочный новый ярлык. — А на этом должно быть написано что-то вроде «Только сухая чистка» или «Машинная стирка с вещами того же цвета».
— Понятно. Значит, подсказка — слово «Энигма». И что мы с ним будем делать?
— Не знаю, — призналась я. — Но она вполне укладывается в схему. Прежде всего, машина «Энигма» находится в сфере моих интересов. Это шифровальное устройство, изобретенное немцами. Они использовали его во время Второй мировой войны. Шифр практически невозможно разгадать.
— Я знаком с машиной «Энигма», — проворчал Страйкер.
— Извини. Пару лет назад я читала лекцию об «Энигме» в одной из местных школ. Так что я веду себя как учительница.
Тогда я получила большое удовольствие, мне даже показалось, что я правильно выбрала карьеру. Дети были очарованы машиной и связанными с ней историями. Конечно, реальной машины в моем распоряжении не было. Одна из них находится в музее Агентства национальной безопасности, но ради одной лекции в Вашингтон ехать далековато. Даже из академических интересов.
— Эти подсказки не случайны, — сказал Страйкер, озвучивая то, что мы уже поняли. — Они связаны с кодами и шифрами, которыми ты интересуешься.
Верно, и почему-то после того, как Страйкер сказал об этом вслух, мне стало не так страшно. Коды и шифры действительно меня занимали. Более того, я их любила. Так было всегда. А значит, у меня есть возможность одержать победу в игре и остаться в живых.
Я не собиралась упускать такую возможность. Проигрывать — это не по мне. Да и скорая смерть меня совсем не привлекала.
Когда нам удалось найти ярлык на куртке, меня переполняла эйфория, но теперь вновь нахлынули сомнения.
— Итак, нам известно, что подсказка зашифрована кодом «Энигма» или как-то связана с машиной «Энигма» либо со словом «enigma». Но мы по-прежнему не знаем, что это. Если речь идет о шифре, то где послание, которое следует прочитать?
— «Святой Михаил, святой Луи», — предположил Страйкер.
Это была неплохая идея. Однако мне не показалось, что она правильная.
— Коды «Энигмы» обычно выглядят совершенно бессмысленными. Никогда не слышала о шифре, в котором пряталось бы обычное слово. — Я пожала плечами. — Иными словами, я, конечно, могу ошибаться, но твое предположение выглядит ошибочным.
— Однако святые могут иметь какое-то отношение…
Я кивнула. Да, конечно, только какое?
— Мы снова отброшены на первую клетку, — сказал Страйкер. — Что мы должны делать с чем-то таким, что обозначается словом «Энигма»?
Вопрос был риторическим, так что отвечать было не обязательно. Либо ответ где-то у нас под самым носом, либо мы предельно далеки от него. Поскольку под своим носом я ничего не видела, то оставалось лишь сидеть и ждать озарения.
Я очень надеялась, что у одного из нас в самом скором времени наступит просветление. Мне не нравилось ждать, но в последнее время постоянно приходилось делать то, что мне не нравится.
Поскольку ничего другого в голову не приходило, я взяла со стола чистый лист бумаги и ручку. Наверху я написала: ENIGMA. Затем принялась переставлять буквы. Анаграммы — не самая сильная моя сторона, это сфера компетенции Уоррена, однако я рассчитывала справиться с таким коротким словом.
GAMINE. Ну, есть такое слово, но я не знала, что оно означает.
IMAGEN. Кажется, так называется компания Рона Ховарда? Нет, правильно иначе: Imagine. В любом случае это не то, что я ищу.
GAIN ME. Настоящие слова, но в них не видно никакой подсказки. Впрочем, едва ли можно рассчитывать на что-то очевидное. Я попыталась придумать что-нибудь еще.
GAME IN. Я нахмурилась. Это могло что-то значить.
— Мы в игре, — сказал Страйкер, изрядно меня напугав.
Я не заметила, что он стоит у меня за спиной и читает через плечо.
— Я знаю. Мы в ней по самые уши. Но что с того? Какой из этого вывод?
— Никакого. Мы не продвигаемся вперед.
Я схватила ручку и начала с остервенением зачеркивать слова, так что их стало невозможно разобрать.
— Проклятая игра.
Страйкер ничего не сказал — умный мужчина, — только погладил меня по руке. Я закрыла глаза и вздохнула.
— Они меня изводят, — сказала я. — Мне страшно, и я не могу ясно мыслить. Ведь я люблю заниматься кодами и шифрами. А они стараются сделать так, чтобы я не только проиграла из-за того, что чертовски устала, но и возненавидела то, что люблю. Нет, не так. Я не смогу ненавидеть коды и шифры. Невозможно что-то ненавидеть, если ты мертва.
Это прозвучало мрачно и плаксиво, и я презирала себя за это, но ничего не могла с собой поделать. У меня были на то причины. И, честно говоря, мне ужасно хотелось, чтобы Страйкер обнял меня и сказал, что все будет хорошо, что он найдет решение и позаботится обо мне.
Я вздрогнула, потому что эта мысль удивила меня. Никогда прежде я не хотела, чтобы кто-то обо мне заботился. Я всегда была независимой, даже поселилась на Манхэттене вопреки воле родителей. Но сейчас больше всего на свете я мечтала именно об этом.
Ирония в том, что получить желаемое невозможно. Это я умею разгадывать шифры. Это я должна выиграть игру. Страйкер, надо надеяться, поможет мне остаться в живых, пока я делаю свою работу. Но в конечном счете все зависит от меня.
Я представила себе тот момент, когда я найду последнюю подсказку и все закончится. Как же я буду счастлива! Во всяком случае, так мне сейчас казалось.
— Страйкер, скажи: когда игра закончится, я буду в безопасности?
— Именно так все было, когда ты играла в виртуальном мире?
— Да, — кивнула я. — Как ты думаешь, Линкс будет следовать правилам?
— До сих пор он их не нарушал. Он ведь мог перерезать тебе горло возле квартиры Тодда.
— Очень мило, — сглотнув, пробормотала я. — Однако ты прав. Если я одержу победу, он потерпит поражение. Иными словами, не сможет рассчитывать на получение приза. У него не останется причин меня преследовать, для него это будет бессмысленным риском.
— Кроме того, — добавил Страйкер, — он может подать заявку на участие в другой игре. Начать охоту за кем-нибудь еще и попытаться выиграть.
Он говорил совершенно серьезно, и я кивнула. Я уже думала о том, что параллельно могут проводиться и другие игры.
Мои мысли продолжали вертеться вокруг грядущей победы, когда я вновь взглянула на куртку. Я взяла ее и принялась вертеть в руках, словно пыталась прочувствовать все ее секреты кончиками пальцев.
— Мне кажется, мы еще не исчерпали всех возможностей. — заявил Страйкер. — Возможно, куртка содержит и другие подсказки.
У меня не возникло новых идей, поэтому мы разложили куртку на постели и вновь принялись тщательно ее ощупывать.
Ничего.
— Возможно, черный свет?
— Черный свет?
— Быть может, на ткани сделана надпись, которую можно прочитать только при черном свете.
— Или при помощи лимонного сока? — спросила я, иронически приподняв бровь.
— Извини, — сказал Страйкер. — это всего лишь предположение.
— Можно попробовать, — с сомнением проговорила я. — Но где мы найдем черный свет?
— В ночном клубе. В магазине «Тысяча мелочей». Он должен быть где-то поблизости.
Страйкер кивнул в сторону окна, за которым простиралась Таймс-сквер.
— Хорошо, — согласилась я. — Давай попробуем.
Я начала вставать, но тут мне в голову пришла новая мысль.
Знаешь, а ведь этот ярлык был кем-то вшит.
— Возможно, нам следует его вышить, — сказал он.
Вряд ли слово «вышить» соответствовало тому, что он имел в виду, но идея показалась мне разумной.
— Дай-ка свой нож.
Он без колебаний протянул мне нож, и я аккуратно надрезала нитки. Когда мне удалось вытащить ярлык, оказалось, что четверть дюйма материи было вшито в шов. И я увидела новое послание, написанное мелким, но очень аккуратным шрифтом:
XKBFT THECF CHPTR YEDHH VQIPN G
— Какого дьявола?
— Это код «Энигма», — сказала я. — Иначе быть не может.
— Замечательно, — проворчал Страйкер, — но что мы будем с ним делать? Я думал, он не поддается расшифровке.
Я пожала плечами.
— Ну, не совсем так.
— В самом деле? — Страйкер скорчил гримасу и кивнул в сторону куртки. — Тогда давай, приступай к делу.
— Хмм. — Я хмуро посмотрела на шифр. — Это не так-то просто. Нам потребуется машина «Энигма».
— И где ее взять? В Германии?
— Уж скорее в Вашингтоне, округ Колумбия. Страйкер кивнул.
— Хорошо. Поехали. Наверняка имеется подходящий рейс местной авиалинии. Еще не так уж поздно.
Я рассмеялась.
— По-моему, достаточно будет просто позвонить туда по телефону. Заодно сэкономим время.
— Ты уверена, что задача настолько проста? — Он передал мне свой мобильник. — Тогда вперед.
Я набрала номер и быстро обнаружила, что Национальный музей криптологии закрыт, чего и следовало ожидать столь поздний час. Однако меня это не слишком смутило, и я позвонила прямо в Агентство национальной безопасности, не сомневаясь, что меня почти наверняка примут за террористку. После того как я прошла примерно восемь тысяч уровней сопротивления людей, у которых закончился рабочий день, мне удалось войти в контакт с человеком, не пожелавшим перекладывать ответственность на другие плечи. И он прямо мне сказал: если я хочу воспользоваться машиной «Энигма», то мое тело должно находиться в музее.
Вот и вся цена моей способности к убеждению. Самое смешное то, что я мечтала работать на АНБ. Впрочем, должна заметить, что я хотела попасть в разведку, а не сидеть чучелом в музее.
Страйкер наблюдал за мной с понимающей улыбкой.
— Не отказывайся от возможности только из-за того, что боишься. Лишь немногое в нашей жизни нельзя исправить. — Он обвел рукой комнату. — Если мы здесь ошибемся, то да, у тебя могут возникнуть проблемы. Но бояться получить отказ при попытке устроиться на работу? Бояться выбрать неудачную работу? Малышка, это все для недоумков.
— Благодарю, — сказала я, отчасти сожалея, что не помалкивала во время поездки на яхте, отчасти радуясь его поддержке. — Если сейчас мы сосредоточимся на том, чтобы сохранить мне жизнь, тогда впоследствии я смогу выбрать любую работу.
— Согласен. Так что будем делать?
— Возможно, испытаем твой метод, — сказала я, кивая на компьютер. — Быть может, в Нью-Йорке где-то выставлена «Энигма».
Однако нам не удалось обнаружить машину «Энигма» в Нью-Йорке. Зато мы нашли кое-что получше: апплет «Энигмы» прямо в Интернете.
— Вот это да, — восхищенно сказала я. — Кто-то потратил немало сил и времени.
— Ты думаешь, эта штука работает?
Я прочитала текст, сопровождающий программу, написанную на языке Java.
— Должна работать.
Я тут же принялась вводить буквы, найденные нами на ярлыке куртки. Вскоре появилась расшифровка, и сердце у меня сжалось. Ничего хорошего.
5JPKL ХЕККО LSUCS NOIZL PSVEI К
— Чепуха какая-то, — сказал Страйкер. — Чертова тарабарщина.
Я перезагрузила апплет и указала на клавиши, появившиеся на маленькой картинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32