Он посерьезнел и недовольно теребил бородку.Как только я закончил, он воскликнул:— Ну и ну!Потом довольно надолго задумался и, наконец, подошел к одному из многочисленных книжных шкафов своего кабинета и достал с полки папку.На ее обложке я прочитал: «Ева Лекэн».Он стал листать страницы в папке.Я молча ждал.— Я вспоминаю природу ее болезни, степени — наконец заговорил доктор. — И мне трудно предположить, что эта малышка может ходить… Во всяком случае, нормально… Самая большая надежда могла бы быть на то, что, она сможет перемещаться с помощью специальных приспособлений, костылей, тростей… Нет, на большее она не способна!— И тем не менее, доктор, факты налицо! Она ходит!— Но почему тайно?— Дорогой мой, если полиомиелит мало изучен, то уж душа человеческая — тайна куда большая… Особенно душа девушки, которая едва ли не выросла в инвалидной коляске… — Он встал. — Я загляну к вам как-нибудь на днях. Скорый визит может ее шокировать.Старик нравился мне. Хоть и забавен он был с виду и словоохотлив не в меру, я сразу понял, что это большой психолог.— Ну, тогда до скорой встречи, доктор. Очень рад был познакомиться с вами.Спускаясь по лестнице, я думал, что ничего особенного, такого что могло бы подтвердить мои предположения, он мне не сказал, но и не отверг возможность ее выздоровления. Тайного! * * * В этот день Ева не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, но в конце дня все же появилась.Мне показалось, она была немного бледна. На виске у нее был синяк — она ведь ударилась ночью головой о колесо каталки.Когда подъемник спускался вниз, я обсуждал с Элен интерьер бара в картинной галерее «Шкатулки с Мечтами».Мы сразу же одновременно подняли глаза. На Еве были черная просторная бархатная юбка и голубая жокейская куртка, прекрасно оттенявшая цвет ее волос и лица. Выглядела она в этом наряде просто потрясающе.— Привет всем! — бросила она раскатистым голосом, выезжая из подъемника. — Позвольте представиться: звезда беговых дорожек, главный соперник самого Затопека, побиватель рекордов на длинных дистанциях.— Ради Бога, замолчи! — закричала Элен.— Ради Бога?.. — Ева помолчала. — Хорошо, я больше ничего не скажу. Я подошел к ней.— Простите мне мою грубость сегодня ночью, Ева. Мне стыдно.— Баста, я от этого не умерла, вы сами видите… И это не помешает мне сходить порезвиться на воле в одну из ближайших ночей…— Ева, я думаю, возможно, у вас бывают такие сомнамбулические состояния, во время которых вы можете ходить.— Прекрасная идея!— Я пытаюсь понять…— Сомнамбулизм также погружает меня в такой глубокий сон, что меня не добудиться? Я даже подскочил:— Откуда вы знаете, что я не мог вас разбудить, если вы действительно спали?— Но…— Что — но, Ева?— Во сне я четко чувствовала, что меня трясут, слышала, как произносят мое имя…— Вот видите!— Я только глаза не могла открыть… Тяжелый очень был сон, ничего не соображала…— Вот видите!— О, как вы мне надоели с вашим скептицизмом! Я пожал плечами:— Хватит, Ева, а то еще наговорим друг другу лишнего. — Я сменил тон. — Вы столько боли причинили вашей сестре, Ева… Я надеюсь, вы хотя бы это помните?— Помню…Сестры переглянулись. Было что-то беспокойное в их лицах.— О, Элен! — забормотала Ева. — Моя Элен!.. Ну прости меня!.. Ну прости!..Элен подошла к ней и обняла. Теперь они уже плакали в объятиях друг друга.Амелия, убиравшая со стола, посмотрела на меня, ничего не понимая.Смущенный, я вышел.Гроза, которая, казалось, приближалась ночью, так и не разразилась. Теперь небо сияло.Я обогнул дом и подошел к гимнастическому уголку. Взобрался на канат. Никогда еще я так легко на него не взбирался. Мне казалось, я невесом. Я чувствовал в себе огромнейшую невостребованную силу, такую, что можно было бы на небо взобраться! Глава 11 Этой ночью ничего не случилось. Когда Ева отправилась спать, я пожелал ей, как обычно, спокойной ночи «без какого-нибудь намека!» Но когда она исчезла, я переговорил с Элен:— За ней нужен глаз да глаз, Элен. Я думаю, если она ходит сознательно, то подождет еще несколько ночей, прежде чем выйти на улицу. А если несознательно, во сне, тогда она может выкинуть этот фокус в любой момент. Ее можно как-нибудь осторожно закрыть в комнате?Элен покачала головой:— Она заметит, и это будет что-то ужасное!— Тогда я буду спать в коридоре.— Она и это заметит, можете быть уверены. У нее какое-то шестое чувство, которое предупреждает ее обо всем непривычном, что происходит вокруг. — В таком случае я буду спать на диване в холле.— Как хотите, Виктор, но ведь вам будет плохо…— Не беспокойтесь о моем комфорте, моя дорогая. Я люблю спать на твердом — это напоминает мне службу в армии.Я поднялся в свою комнату, во-первых, чтобы ввести в заблуждение Еву; во-вторых, чтобы переодеться в пижаму и захватить одеяло. Какое-то время стоял и курил у окна, потом спустился вниз — тихо, как муха.Я прекрасно выспался на этом самом диване в холле, что бы там ни говорила Элен, и утром с большим удовольствием занимался гимнастикой, усердствуя гораздо более обычного.Эти утренние упражнения здорово мне помогали. Благодаря им мне удавалось сбросить жирок, который я наращивал днем, сидя за столом. Живот мой был тверд и упруг. Я с огромным удовлетворением чувствовал сталь своих бицепсов и, вообще, здоровье во всем своем, как никогда прежде, натренированном теле.Дни сменялись ночами…Я по-прежнему спал в холле. Я решил спать там, если потребуется, месяцы. Во что бы то ни стало я задумал подстеречь Еву во время хождений. У меня не было никаких сомнений, что однажды ночью она опять встанет…Доктор, как и обещал, нанес нам визит. Выходя из комнаты Евы, он многозначительно покачал головой. Когда я с Элен провожал его до ворот, он сказал:— Не думаю, что она может ходить… Пожалуй, вы ошиблись…— Это невозможно, доктор! Невозможно! И тогда он задал нам вопрос — очень простой, но безупречно логичный:— А вы видели, как она ходит? А ведь я действительно этого не видел! Единственное, в чем я был совершенно уверен, так это в том, что в течение какого-то времени Евы не было в ее комнате. И правда: огромная разница — увидеть ее ходящей или всего лишь заметить ее отсутствие!Именно об этой разнице и заставил меня думать доктор, то и дело поглаживавший свою бородку.Проводив доктора, мы возвращались назад молча. Я думал про обвинения, брошенные Евой Элен в ту ночь, и Элен, пожалуй, знала, что я думаю именно об этом. Не случайно сказала она на крыльце:— Нет, Виктор… Вы ошибаетесь…Я хотел было возразить, но она быстро ушла. * * * Назавтра после визита доктора мы опять всполошились.Ночью я был разбужен сильным шумом на втором этаже. Я взлетел по лестнице наверх, как раз в тот момент, когда Элен стучалась в дверь комнаты сестры.— Что случилось, Виктор? — спросила она.— Не знаю… Вы что-нибудь слышали? Элен яростно дергала за ручку, но Ева, очевидно, закрыла дверь на задвижку.— Сейчас я взломаю эту проклятую дверь! — закричал я.— Не надо. Пройдите через мою комнату и ванную.Я побежал в глубь коридора, быстро прошел через спальню Элен, потом через ванную комнату.Дверь в комнату Евы со стороны ванной также была закрыта изнутри.— Она закрыта! — крикнул я.— Идите быстрее сюда! — встревоженно крикнула она мне в ответ.Я вернулся. Элен продолжала дергать ручку двери.Я отошел назад, разогнался и изо всей силы ударил правым плечом по двери. Раздался треск, дверь открылась, и мы ворвались в комнату.Горел свет. Кровать и коляска были пусты. Ева лежала на полу, прислонившись головой к радиатору. На голове была рана. Сильно текла кровь. Теперь ее золотистые волосы были чуть ли не красными.Я подхватил ее на руки и отнес на кровать.— Она одета! — воскликнула Элен. Пораженный ранее увиденным, этого я и не заметил. На Еве в самом деле были брюки и пуловер.— Вызовите быстро доктора, а я попробую привести ее в себя!Я побежал в ванную комнату и взял там нашатырный спирт. Вернувшись, обильно смочил им платок и поднес его к носу Евы. Вскоре она икнула и открыла глаза.— Мне плохо, — пробормотала она.— Ничего, милая, ты просто набила себе хорошую шишку… Она узнала меня:— Что случилось?.. Я что, упала с кровати? Когда мы ворвались в комнату, она лежала в другом ее конце. И добралась туда без помощи коляски — та ведь стояла возле самой кровати. Но час разгадки еще не настал.— Да, ты упала…— Во сне?— Ну конечно…Доктор Буссик прибыл через полчаса. Он промыл рану и успокоил нас относительно ее серьезности. А затем попросил нас объяснить, что случилось. Элен коротко рассказала.— Вы понимаете, доктор, — заговорил я, как только Элен кончила, — Ева была закрыта в своей комнате изнутри… На этот раз нет никаких сомнений: она ходит…— Во всяком случае, она ходит плохо, раз упала.— Падают и не такие, как она, — самые проворные здоровячки! — парировал я.— Справедливо… Кстати, осматривая ее ноги, парализованные вот уже семь лет, я с удивлением обнаружил, что икры и правой, и левой ноги достаточно мускулистые…— Вот видите!— Вижу… Да, это действительно необыкновенный случай. Нужно показать ее какому-нибудь большому специалисту… Вы бы свозили ее в Париж, мадемуазель Элен?— Ну конечно!— Тогда я напишу Фарно-Рейну, это первый авторитет в этих вопросах. Уехал доктор Буссик очень взволнованный. Мы вернулись к Еве в ее комнату. Белая повязка на ее голове местами покраснела.— Что вы там шушукаетесь? — спросила Ева. — Опять какие-нибудь чудеса?— Ева, мы все вам сейчас же скажем, — заговорил я. — Вы не упали с кровати…— Откуда тогда я упала?— Вы стояли на ногах и упали!— Ну да!— Да, Ева. Ваша голова была прислонена к радиатору. А вы видите, где он находится: в другом конце комнаты. Ваша кровь осталась на ковре в том месте! А ведь обе двери в вашей комнате были заперты изнутри!— М-да! — Теперь она поняла, что на этот раз все слишком серьезно.— И вот еще один довод, Ева, — добавил я. — Чтобы войти сюда, я был вынужден взломать эту дверь.Ева посмотрела на дверь — та болталась на петлях.— Элен! — закричала она. — Элен, спаси меня, мне страшно! Я боюсь самой себя! Отныне я буду спать в твоей комнате, хорошо, Элен?— Да, моя дорогая…— Так действительно будет лучше, — рассудил я — Только не переживайте, милая, вами серьезно займутся и быстро вас вылечат… Вылечат от всего! Глава 12 Мы все сделали, как решили: поставили кровать Евы в комнате Элен, а я снова вернулся на третий этаж.Опять наступило затишье. Я снова мог заниматься обустройством нашего магазина, которое уже подходило к концу.Ева теперь не слишком этим интересовалась. Получив доказательства своих странных ночных хождений, она стала какая-то заторможенная. Я то и дело замечал ее растерянный, настороженный взгляд. Видно было, что, запуганная, она жила отрешенно.Мне было стыдно: я догадывался, что в таком ее состоянии во многом повинен я. Действительно, все эти ночные кризисы никогда не случались до моего появления в доме сестер Лекэн. Я взорвал здесь покой, если не сказать больше: вывел из оцепенения двух женщин, давно им довольствовавшися. Нажав на звонок на воротах особняка, я стремительно разрушил девственную атмосферу этого дома, никогда не знавшую до меня каких-либо мужчин.Скрытная Амелия по-прежнему была настроена ко мне враждебно: она знала, что во всем ныне происходящем виноват я, и не скрывала этого. Она старалась смотреть на меня как можно реже и, по возможности, никогда не заговаривала со мной. Из-за своей глухоты, вернее, благодаря своей глухоте она так и не стала свидетельницей ночных потрясений, но каким-то обостренным чутьем старых слуг, которые всегда замечают любые перемены в своих хозяевах, догадывалась, что от нее что-то скрывают.Я уже решил про себя, что выпровожу на покой эту печальную сову вскоре после того, как женюсь.А пока я был вынужден терпеть ее неприязнь.Надвигался день открытия «Шкатулки с Мечтами».Я все время был занят, почти всегда отсутствовал дома. Никогда еще не чувствовал на себе такой ответственности. Я и мысли не допускал, что хоть что-нибудь будет сделано не лучшим образом. Бросился в эту коммерческую авантюру подобно мальчишке сорвиголова, записывающемуся в воздушно-десантные войска… Я понимал, что в руках у меня, может быть, шанс всей моей жизни, и решительно не хотел его упустить. Рабочая горячка мешала мне уделять сестрам сколько-нибудь значительное внимание.Моя любовь к Элен ждала своего часа. Я испытывал к ней тихую нежность, зная, что не пришло еще время высвободиться всем моим чувствам. И мне даже нравилось быть рассудительным и сдержанным — я сознавал свою силу.Но вдруг настала третья ночь. * * * Элен позвала меня со второго этажа. Я спал очень крепко, и ее тревожный голос меня будто плетью хлестнул.Спускаясь по лестнице, я уже знал, что дело, конечно, в Еве. Мне оставалось лишь догадываться, что же она теперь у чудила.Элен сразу же бросилась ко мне:— Виктор, она опять исчезла!— Но как?! Она же спит в вашей комнате!— Я спала… Что вы хотите, я же не могу бодрствовать ночи напролет!— Конечно, моя дорогая… Но я же вас не упрекаю! Ну так что?— Я проснулась с каким-то тяжелым чувством… Мне снилось, что я заплутала в каком-то огромном пустом соборе… Это было ужасно… Я включила свет и увидела, что дверь открыта, а кровать пуста…— Вы пошли ее искать?— Нет, я это только что заметила… И сразу же позвала вас.— А ее одежда?— Ее также нет.Я побежал в холл. Дверь там была распахнута.Я вышел на крыльцо и закричал изо всей силы:— Ева! Ева! Вернитесь!В ответ лишь шелест листьев.Я поднялся наверх к Элен.— Что делать? — спросила она.— Не знаю… Ночь совсем темная… Вернется она, наверное, сама, как и прежде…— И я так думаю…Я вошел в комнату, ставшую теперь для сестер общей спальней, и посмотрел на две пустые кровати… Страшным показалось мне вдруг это зрелище. Меня даже мутить стало — я уже был сыт всем этим по горло!Вы беспокоитесь, правда, Виктор?— Боже мой, есть из-за чего, не так ли?— Мне тоже страшно… Мне кажется…— Что вам кажется?Она покачала головой, словно отгоняя дурную мысль.— Нет, это слишком ужасно…— Вы не закрывали дверь на ключ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11