— Чего это? — испугался Зорин.— Давай, давай. Или кого поздоровее позвать?Зорин пожал плечами, как бы говоря, мне-то что, я сломаю, только вся ответственность ляжет на вас, и врезался своим мощным боком в дверь.Она открылась тут же. Со скрипом и грохотом.Мы вошли. Петю увидели сразу, как только переступили порог.Он лежал по средине комнаты в луже собственной крови. Лицо его желтовато-бледное, застывшее и какое-то удивленное, было повернуто к нам. Большие глаза подняты к потолку, будто он молится.Голова размозжена. Тело покрыто кровавыми ранами.— Он умер? — сипло пробормотал Зорин.— А ты как думаешь?— Думаю, умер.— Отчего? — тупо спросил Суслик.— Ясно, что не от сердечного приступа, — констатировала я. — Его убили. Вон той палкой, видите. Острие красное, да и черенок сам… Нанесли несколько мощных ударов. Смертельный, похоже, по голове. Смотрите какая глубокая рана.Зорин рыпнулся было к окровавлено лыжной палке, вознамерившись рассмотреть ее поближе, но Ксюша схватила его за запястье.— Куда? Детективов что ли не читаешь? Нельзя ничего брать, вдруг на ней отпечатки остались.— Ужас! — всхлипнул Суслик.Вдруг за спиной раздался грохот — это Сонька, допив бутылку до конца, в изнеможении хлопнулась на пол. Мы отстранено проследили за падением ее тела и вернулись к разговору.— Кто его, а? — ни к кому не обращаясь, спросил Зорин.— Да кто угодно. Народу-то полно. Мы, то есть отдыхающие, обслуга, сторожа… — Ксюша махнула рукой. — Да мало ли…— Но зачем? — сиплым шепотом спросил Суслик. — Я не понимаю… Зачем его убили? Кому он помешал? Я не понимаю…— Может, с целью ограбления, — предположил Зорин. — Ну в смысле, хотели деньги отобрать, а он стал сопротивляться…— Что с него взять? — фыркнула Ксюша. — Костюм ширпотребовский, кроссовки из кожзама, часы вон копеечные.— А он, может, был подпольным миллионером? — не отступал Зорин, уж очень, наверное, ему версия с ограблением нравилась.— Зачем грабить подпольного, если на турбазе 4 легальных отдыхают?— Их попробуй ограбь, — пробормотал Юрка. — У них, наверняка, по пушке на брата! И у каждого брата в каждом кармане по заточке… — его даже передернуло. — А Петьку грабь — не хочу. Кругом не души…— Да-а. Время этот гад выбрал очень удачно, — согласилась я. — Знал, что весь народ на дискотеке. В корпусе ни души…— И все же, ограбление тут не при чем, — чуть подумав, проговорила Ксюша. — Тогда бы вор магнитофон прихватил, вон, гляньте, он на подоконнике стоит. Нормальный двухкассетник.— И телефон сотовый не пропал. Смотрите, У Петьки из кармана антенна торчит, — все еще шепотом, но уже более членораздельным проговорил Суслик.— Конечно, это не ограбление, это ежу понятно…— Это маньяк! — в один голос ужаснулись два представителя сильного пола — Зорин и Суслов.— Лель, — нехорошо прищурившись, спросила Ксюха. — Я что-то не пойму — чем у вас в НИИ намазано, что маниаки туда слетаются, как мухи на … это самое?— Да ладно тебе, всего один и был.— Как же! Сначала извращенец в туалете завелся, который за вами подглядывал, потом серийный убийца, он еще тебя прирезать хотел, неужто забыла? Теперь еще один душегуб неизвестной породы, — разошлась Ксюша. — Я уж не говорю о том, что каждый второй нихлоровец либо чудик, либо идиот.— Чего это? — обиделся Зорин.Я же про себя с ней согласилась. Что верно, то верно, нормальных в нашем Нихлоре можно по пальцам пересчитать, основная же масса с такими странностями, что Зорин на их фоне просто образцово-показательный экземпляр среднестатистического мужчины.— Ну, ни фига себе! — как гром среди ясного неба, прозвучал позади нас чей-то хриплый голос. — Вы за что братана замочили, отморозки?Все резко обернулись. У самого входа стоял красный от праведного гнева Артемон, а из-за его плеча высовывалась бледная физиономия Куки.— Послушайте… — начал, было, Суслик, но банкир прервал его грозным рыком:— Мне, конечно, тоже не нравится, когда мне ботинки на 2 размера меньше выдают, но мочить за это… Ребя, это перебор! — Тут он оглянулся, узрел валяющуюся на полу Соньку и еще больше озверел. — А девку за что вырубили? Хорошая ж девка была, хоть и «синяя» …Тут Кука вынырнул из-за плеча своего товарища и, встав на носочки, что-то зашептал ему на ухо. Прослушав сообщение, Артемон нахмурился и выдал:— Вот мне братан подсказывает, что девка, наверное, на мокруху не подписывалась, вот вы ее и того…— Да заткнитесь вы! — разозлилась я.— Я те-е-е ща заткнусь! — начал наступать на меня Артемон, сжав свои пудовые кулачищи. — Я ща так заткнусь…— Он уже был мертвым, когда мы пришли, придурок! — заорала я. — Посмотри. Кровь застыла, значит прошло достаточно много времени, а мы с тобой всего 10 минут назад вальсировали.— Да? — он остановился, в раздумье почесал переносицу. — А ведь точно. Тогда кто же его?— А не вы? — робко промямлил Суслик, потом опомнился и затараторил. — То есть мы и сами хотели бы узнать…Артемон сначала проницательным тяжелым взором помещение. Детально осмотрел заставленные лыжами стены, стеллажи с палками, ящик с гантелями, чиркнул оком по окну, подоконнику, полу. Поковырял пальцем дверной косяк и выдал:— Следов взлома нет.— Ясно, что нет, — не слишком вежливо проговорила я. — С чего бы ее взламывать?— И в окно никто не лазил. Значит, мокрушник вошел, не таясь, побазарил за жизнь со спортсменчиком, а когда тот отвернулся, кокнул мужика по кумполу….Артемон кивнул, соглашаясь с самим собой, потом аккуратненько, чтобы не затопать следов, приблизился к трупу, присел. Почти профессионально осмотрел его и констатировал:— Черепно-мозговая доконала. Остальные удары, а их с десяток, до кондражки довести не смогли бы. Ранки страшные, но поверхностные.— Это мы и сами поняли, — буркнула я. — И орудие преступления видим, вон лыжная палка валяется…— Не… По башке его не ей долбанули, а гантелей, вон она в углу. Палкой только отметелили. Тока зачем? Он все равно к тому времени либо отключился, либо умер. Говорю же, отморозок. — Он выпрямился. — Ну что, ментов надо вызывать.— Народ, я думаю, оповещать не будем, чтоб не сеять, так сказать, панику, — добавил Кука.— А поставить в известность местное начальство надо, как вы думаете? — спросила я, подумав.— Да ладно тебе! Какое тут начальство? Комендантша в хлам пьяная да приблаженная директриса. Так что молчок, — Артемон окинул нас тяжелым взором, — Ясно? — Мы энергично закивали. — А помещение, покуда, запрем. Чтоб не совались.Я мысленно с ним согласилась. Все-таки толковый мужик этот банкир с собачьей кличкой. Да и никакой он, наверное, не банкир. Скорее всего, представитель «крышующей» организации. Ну на крайний случай телохранитель Куки, этот на коммерсанта больше походил: скользкий, хлипкий, очкастый.— Значится так, — скомандовал он, — Ты, — указательный палец ткнулся в меня, — как самая борзая, поведешь меня к телефону, а то моя мобила не фурычит. Ты, — перст переместился на Зорина, — тут останешься, жмурика охранять, пока этот лохарик, на суслика похожий, не найдет запасной ключ, чтобы дверь запереть. А ты, дамочка, — он милостиво кивнул Ксюхе, — отдыхай, — и, взвалив Соньку на плечо, он направился к выходу.— Я с трупом не останусь! — дрожащим от возмущения и страха голосом выкрикнул Зорин.— Че это?— Боюсь!— Пусть тогда это гоблин, — он кивнул на совершенно не похожего на гоблина Суслика, — останется.— Не буду, — проблеял Суслик.— Я не понял? — Артемон набычился. — Бунт на корабле?— Артем, — строго проговорила я. — Успокойся. Сделаем так. С трупом останешься ты, как самый смелый, Зорин отнесет Соньку в комнату, а остальные пойдут звонить. Идет?— Не-а. Мне жмуриков караулить в падлу.— Почему?— Я ж владелец Банка «Возрождение». Почти алигарх, — скромно потупился Артемон.— Ты? — обалдела я. — А Кука тогда кто?— Мой телохранитель, кто ж еще? Ты не смотри что хлипкий, зато, знаешь, как лягается…— Пусть тогда он с трупом и посидит. Изнутри запрется на щеколду…— Я встану в коридоре и никого ближе, чем на 2 шага к двери не подпущу, — с достоинством проговорил Кука.— Лады, — кивнул Артемон. Затем передал Зорину с рук на руки Соньку. И скомандовал. — Веди * * * ЧЕЛОВЕК не мог сдержать своего счастья! Он сделал это! Не отступил, довел задуманное до конца!Подлец получил по заслугам. И казнь свершилась. Огорчало одно —свершилась очень быстро. Подлец умер сразу, а ЧЕЛОВЕКУ так хотелось, чтоб он помучился. Поэтому он и терзал такое теплое, податливое, почти живое тело подлеца. Бил, крушил, рассекал, втыкал острие в мягкую плоть.Когда грудь подлеца превратилась в кровавое месиво — ЧЕЛОВЕК остановился и перевел дух. Он отомщен! 7. Мы шли заснеженной аллеей по направлению к воротам. Именно там, на приграничье, стоял небольшой домик директора, а в нем был единственный на всю турбазу телефон. Пурга усилилась. Теперь снежинки не кружились в вальсе, а долбили с разлету по нашим щекам, лбам, прикрывающим глаза векам.Наконец, избитые пургой, мы добрались до приземистого здания у самых ворот. Тусклый фонарь освещал дверь, с висящим на ручке замком, засыпанный снегом порожек.— Давай, заходи, — кивнул мне Артемон.— Боюсь, — созналась я, в нерешительности останавливаясь на самом входе. — А вдруг сейчас, как в классическом детективе, войдем, а шнур перерезан.— Ерунда, — просиял Суслик. — Метр изоленты, острый ножичек, десять минут необременительного труда и все готово!— Починишь? — с уважением пробасил Артемон.— Легко. Я же инженер.— Молоток! — похвалил он, хлопнув Суслика по хлипкому плечу так, что бедняга чуть не нырнул в сугроб.Успокоенная, я приоткрыла дверь.— Есть тут кто?Никто не отозвался, видимо, директор был там же, где и все — на дискотеке.— Что ж ваша директриса дверь-то не запирает? — возмутилась Ксюша. — Сопрут ведь добро.— Чего тут переть? Стол что ли облезлый или стул колченогий, а может телефон, красная цена которому полтинник?— Кстати, где аппарат? — шепотом спросила Ксюша.— Всегда был на столике у окна… — я обшарила взглядом комнатку. — На этом…— Нету его тут. — Ксюша для верности просмотрела каждый из ящиков. — Нету.— Вот он, — подал голос Суслик. — В углу. Смотрите.Мы проследили за его жестом. В углу на истертом линолеуме валялась груда пластиковых осколков, увенчанная покореженной мембраной. Изрезанный на мелкие кусочки провод покоился рядом.— Тютю телефончик-то, — прокомментировал Артемон. — Такой даже инженеру не под силу починить.Мы в унисон вздохнули и гуськом покинули помещение.— И что это тут у вас за падла завелась, а? — рыкнул Артемон. — Людей мочит, добро портит. Кто — не знаете? — он сжал свой пудовый кулак. — Если есть подозрения, говорите, не стесняйтесь — я из этого мокрушника всю душу вытрясу…Мы переглянулись. Ни я, ни Суслик, ни, тем более, Ксюша, которая не знала и половины отдыхающих, никого заподозрить не могли.— А знаете, — начала я неуверенно. — Мне вообще не ясно — зачем этот… как говорит Артем… мокрушник испортил телефон?— Как зачем? — взволновался Суслик. — Ты что детективов не смотришь? Чтобы успеть скрыться с места преступления до приезда милиции…Я прервала его:— Я так не думаю. Подумай сам. — Суслик насупился, а я продолжила. — Даже если он сбежит или уже сбежал, вычислить его не составит большого труда. Завтра милиция всех перепишет, пересчитает, и тот, кто покинул турбазу несанкционированно, будет первым подозреваемым.Все призадумались, однако, ни одной свежей мысли ни у кого не появилось. Наконец, молчание прервал неуемный Суслик.— И что теперь делать будем? — бодро спросил он. Ему, видимо, очень хотелось переложить ответственность за принятие решения на кого-нибудь другого.Все молчали. Наконец, меня осенило.— У тебя машина сеть, Артем?— Конечно, есть. Три.— Так что ж ты раньше молчал? — возликовала я. — Давай заводи.— Так они дома, в гараже…— Вот, блин, дурень, — разозлилась Ксюша. — Дома и у нас есть… Три. — Лживо докончила она. — Здесь есть?— Не.— А на чем вы сюда прибыли?— Нас на джипе привезли. Завтра должны на нем же забрать. А ваш автобус где?— Как нас привез, так сразу и отчалил, — доложил Суслик— А еще какое-нибудь средство передвижения на турбазе имеется? Нам бы хоть до дороги доехать на чем-нибудь, а там телефоны сеть начнут ловить…— Есть снегоход…— начал Суслик, но во время опомнился. — Разбитый.— Санки есть, лыжи… Точно! — возрадовалась Ксюха. — Давайте на лыжах до дороги домчимся!— Домчимся мы, как же, — недовольно буркнул Артемон. — Без пурги-то не проедешь в такую темень, а уж теперь…Мысленно я с ним согласилась, но из-за глупого упрямства и желания казаться самой умной, начала пререкаться:— Почему же не проедем? Дорога наезженная. Луна светит.— Там лес, пурга, волки, — попытался напугать меня Артемон. — Цапнут тебя за булки, будешь знать…Я сама не знала, почему так прицепилась к этой своей идее — добраться до шоссе незамедлительно. Наверное, боялась, что за ночь может произойти еще что-то нехорошее. Или опасалась, что преступник воспользуется форой в несколько часов и все-таки сбежит. А, может, просто хотелось спрятаться от невзгод под Геркулесовским крылышком. Нам, женщинам, так иногда надоедает быть сильными. И коней на скаку останавливать совсем не хочется.— Артем, смотри! — я указала на приставленные к стене дома лыжи. — Как специально для нас кто-то оставил. Может, попробуем? Ну хотя бы обстановку разведаем, а?Артем, покряхтывая, встал, подошел к стене, чтобы я отвязалась, взял лыжи в руки, рассмотрел.— Прикинь, они без креплений.Я подошла к банкиру, выдернула одну лыжу из его рук, поднесла к свету. И правда. Лыжи были до того старыми, что вместо креплений к ним была прилажена конструкция из двух железяк, в отверстия которых просунуты широкие резинки (помнится, у моей матушки в далекие застойные времена на таких резинках держались чулки).— Это же прекрасно! — нашлась я. — Можно прямо сейчас ехать. Суй ноги в железки, резинки за пятки. И вперед!— Они рассыплются подо мной!— Ничего подобного! Их, наверное, еще при Наполеоне сделали, такие нас с тобой переживут!— Я один не поеду! Я плохо ориентируюсь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24