— Она говорила, что меня тут плохому научат, — Юрка поднял на нас свои погрустневшие глаза. — А мне всегда так хотелось…— А меня тоже в пионерлагеря не пускали, — сказал Артемон.— Мама? — сочувственно спросил Зорин.— Милиция. Они говорили, что я всех плохому научу. Я ж на учете в «детской комнате» с 8 лет стоял.— А я ездил! — возбужденно проговорил Тю-тю. — Только не в такой благоустроенный. Мы в деревянных дачках жили. И толчок у нас на улице был. Ну такой… с дырками. Пойдешь, бывало, в тихий час по нужде, заглянешь в дырку, а там на дерьме целый выводок ужей разлегся… А мы их шишками!— А мы ночами Золушку вызывали, — вспомнила я. — Садились в 12 ночи вокруг бутылки с водой, накрывали ее полотенцем и бормотали «Золушка, появись!».— За фиг? — поинтересовался Артемон.— А она желания исполняла. Помню, все девчонки загадали, чтобы к ним Боярский на лошади прискакал, а я кроссовки «Адидас», — хихикнула я.— А мы вызывали Карлсона, — воскликнул Тю-тю. — Он влетал в форточку и ругался матом!— Правда, что ли влетал? — по-детски обрадовался банкир.— Не… Что-то у нас не получалось …— разочаровано протянул Сеня. — Может, что-то не то делали.— А вы пастой друг друга мазали? — спросила Сонька.— А как же! Каждую ночь…Все замолчали. С глупыми мечтательными улыбками на просветленных физиономиях мы вспоминали свое пионерское детство. Так простояли мы довольно долго, пока Артемон не пробормотал:— Что-то долго Кука не идет…— Уж не убили ли? — ахнула Галина Ивановна.— Покаркай мне тут! — осерчал банкир. — Мало ли что задержало…— Может, сбегать посмотреть, — предложил Суслик.— Не надо. Подождем еще.Мы еще подождали, потом еще. Но Кука все не возвращался. Артемон занервничал.— Если с ним что-то сучилось… Я вашу шаражку по миру пущу… — горячился он. — А турбазу эту взорву!— Не волнуйся, — попыталась успокоить его Сонька. — Ничего с Кукой не случилось… Просто две пары лыж тащить тяжело, вот он и задерживается…— А вот и он! — радостно заголосил Суслик.Кука и вправду показался на горизонте. Сгибаясь под тяжестью лыж и палок, он бежал в нашу сторону.— Чего так долго? — накинулся на него Артемон, сразу как взмыленный Кука подлетел к нам и сбросил ношу на снег.— Быстрее не мог, — отдуваясь, ответил телохранитель. — Первую помощь оказывал…— Еще кого-то убить пытались? — ахнула Галина Ивановна.— Пытались! Ваши повара нашего товарища! — едко проговорил Кука. — Совсем Коляну худо, — обратился он к боссу. — Температура. Боли в области желудка. И вроде бред.— Во до чего довели человека! — гневно вскричал Артемон. — До бреда!— И пить постоянно просит… Я ему дал, но не знаю, можно ли. Вода-то у них только из-под крана… ржавая.— А Павлуша что, даже воды дать не может?— В отключке он. Ты же знаешь Павлушу, как нажрется, отрубается и спит сутки.— Эх, Колян, Колян, знал бы он, что его на этой турбазе ждет, разве рвался бы он сюда… — запричитал Артемон. — Бредит, говоришь?— Бредит. — Скорбно кивнул Кука. — И за живот хватается.— Это у него из-за язвы? — спросила я.— А-то, блин!— Вряд ли, — встрял Лева. — Это, скорее, всего аппендицит. Раз температура и бред. У меня самого язва, я знаю, как она обостряется…— Или грипп, — предположил всезнающий Зорин. — Сейчас, говорят, эпидемия жуткого гриппа. И болезнь как раз сопровождается болями в желудке.Артемон их не слушал. Он торопливо стаскивал с себя ботинки, чтобы надеть лыжные.— Кука, а Колян кони не двинет, пока мы ездим? — обеспокоено спросил он.— Не могу ничего сказать определенно — я ж не доктор. Но ему очень плохо.— Блин! — ругнулся Артемон. — Надо торопиться, блин! Че встал? — это он уже обрушил свой гнев на стоящего столбом Блохина. — Давай шевели помидорами!— Чем?— Булками, булками шевели!— Простите, чем? — взволновался Лева. — Я не понял…— Ягодицами, — подсказала Ксюша. — Тебе надо шевелить ягодицами.— Так бы сразу и сказали! — обрадовался Лев и быстро начал переобуваться. — А причем тут булки?Артемон пронзил Блохина ненавидящим взглядом, но промолчал.— Лыжи лучше за воротами наденьте, — напутствовал Кука. — Здесь быстрее ножками. В лесу не пытайтесь срезать, можете заблудиться. Езжайте вдоль дороги. Периодически проверяйте, не появилась ли связь…— Тьфу, чуть не забыл! — Артемон по-хозяйски залез в карман Кукиной куртки. — Телефон-то я отдал. Так что попользуюсь пока твоим. Ну все! — он кивнул всем нам. — Бывайте! Мы отчаливаем!И они потрусили к воротом. На пол дороги Артемон остановился, обернулся, пронзил Соньку полным огня взором, подмигнул и выкрикнул:— А с тобой, красавица, мы еще встретимся! — После чего отвесил Блохину легкий дружеский пинок и прикрикнул. — Чего встал? Побежали.Что они и сделали.Мы проводили их взглядом. А когда они скрылись из вида, вернулись в здание.— Чего делать будем? — вяло поинтересовалась Сонька, приваливаясь к любимым Блохиным мусорным ящикам.— Спать. Вот что! — выкрикнула я из последних сил. — Не могу больше бодрствовать. Ни шары катать, ни кино смотреть, ни пить, ни есть. Я хочу только спать!— А где? — растерянно улыбнулся Суслик. — Везде трупы…— По фигу! Я сейчас усну даже в одном гробу с покойником.— Лель, может, потерпишь, осталось-то всего ничего.— Это вам только кажется. На самом деле, все самое ужасное еще впереди.—. Что может быть ужаснее двух убийств? — невесело хмыкнул Суслик.— Их расследование. — Я обвела взглядом помятые лица сотоварищей. — Неужели не ясно, что когда менты, приезда которых мы так ожидаем, явятся, начнутся бесконечные допросы. Всех по очереди будут вызывать к усталому не выспавшемуся следователю, он долго, нудно начнет выспрашивать о каждом нашем шаге. И ни одного не выпустят за пределы турбазы, пока не выяснят хотя бы часть правды.— К-хе, — прокашлялся Зорин. — А, может, правда покемарить пару часиков.— И правда, — поддакнул Серега. — Пошли «репу помнем».Все согласно закивали. Все, кроме Мишки Суслова.— А я не пойду! — заупрямился он. — И не просите.— Не больно и надо, — хмыкнул Серый. — Только что ты делать будешь, когда мы все отсюда уйдем? Тут останешься, один на один с трупом?— Гулять пойду.— Задрыгнешь.— Тогда.. Тогда… тогда снежную бабу буду лепить. Вот!— Ну давай, начинай, — усмехнулся Кука.— А вот и начну!И он выбежал из здания — только стертые подошвы сапог засверкали.— Поредели наши ряды, ребята, — пьяно проблеял Стапчук.— Господи! — Галина Ивановна возмущенно взвизгнула. — Когда же он протрезвеет, наконец.— Ик, — икнул Стапчук весело. — Ни-ик-когда! — После чего залез в карман своей фуфайки, достал полу пустую фляжку с коричневой жидкостью (наверняка, с джином) и залпом высосал.— Все! — Галина Ивановна в сердцах стукнула кулаком (а он у нее чуть по меньше, чем у Артемона) по ящику. — Видеть больше не могу ни одного из вас. Надоели до смерти! Все! И Стапчук со своей сизой рожей, И этот каратист-пофигист с проституточной кличкой и Володарская вместе со своими подружками-веселушками-вертихватками…— Галина Ивановна, душечка, — залепетала Изольда. — Успокойтесь.— А уж как ты мне надоела. Со своими шаманами, экстрасенсами, гороскопами, стишками, басенками. С нытьем твоим вечным, соплями, слюнями, переживаниями. На-до-е-ла!Галина Ивановна аж позеленела вся. И, казалось, что сейчас лопнет от переполняющего ее раздражения. Но нет, не лопнула. Только шарахнула еще раз по мусорному ящику, выбежала на улицу и понеслась к лесу.Вслед за ней, но в другом направлении — к корпусу, с воем вылетела Изольда.Потом на воздух выполз Стапчук. Ему резко поплохело.Оставшиеся переглянулись.— Ну? — прервал всеобщее молчание Кука. — Пошли что ли?— Пошли, — согласился Зорин. — И ты это… не обращай внимание на Галину Ивановну, она у нас с придурью.— А Кука — это не кличка, а фамилия, — обижено буркнул телохранитель. — И никакая она не проституточная. А украинская. С ударением на «а».— Мы так и поняли, — поспешил успокоить его Юрка. — Пошлите, а?— Вы, ребята, ступайте, — немного помедлив, сказала я. — А мы тут приберем немного.— Ты же спать хотела…— Мы скоро. Только двери прикроем, мусор выкинем. Через 20 минут явимся.Мужики пожали плечами, но спорить не стали. Ушли.— Чего это нам тут убирать? — накинулась на меня Ксюша. — Свинячили все, а убирать нам?— Да? — присоединилась Сонька. — Мы не нанимались.— Девочки, прекратите орать, — строго прикрикнула я. — Никто вас не заставляет тут убираться.— Да ты же сама…— Это я для прикрытия. На самом деле, мне хочется все еще раз осмотреть…— Ну наконец-то! — почему-то развеселилась Ксюша. — А я все думаю — когда же Леля расследование начнет.— Ничего я не начинаю… Я просто хочу прикинуть, кого следует опасаться… Для книги, опять же, пригодится…— Рассказывай! — встряла Сонька. — Опять решила нос сунуть, куда не надо. Я вот все Коленьке расскажу.— Только попробуй! — я погрозила ей кулаком, хотя знала наверняка, что Сонька в жизни на меня «не настучит». — Короче, дело к ночи. А в нашем случае, к утру. Но это не важно. — Я дернула Ксюшу за рукав. — Пошлите, обшарим помещение. Вдруг улики какие найдем. Пуговицы, волоски, записки с угрозами. В книжках детективы постоянно находят всякие мелочи, по которым вычисляют убийц.Подруги с энтузиазмом меня поддержали. И мы пошли. 14. Мы облазили все здание с верху донизу, но ничего, кроме годичной пыли по углам, не обнаружили. Ни пуговиц, ни волосков, ни записок. Книги, оказывается, тоже могут врать.— Ну? — отдуваясь, спросила Сонька. — Можем мы теперь спать идти?— Пошли, — согласилась я. И первой двинулась к выходу.На улице было уже достаточно светло. По этому, мы смогли разглядеть, как в аллейке, аккурат между двух пионеров-мутантов, Суслик возводит свою снежную бабу. Почему именно там — не ясно, наверное, чтобы ребята не скучали.— Он что решил им подружку вылепить? — спросила Сонька весело.— Скорее, дуэнью. — Ксюша хихикнула. — Чтобы не согрешили. Дело-то молодое.Посмеявшись, мы припустили в сторону корпуса.Двухэтажное здание спало. Свет горел только в коридорах. Но окна остальные комнат были непроницаемо-темными. Видимо, наши собратья по несчастью уже завалились в койки и спят сладким сном. Мне стало даже завидно. Везет людям, дрыхнут почти час, а мы еще и не ложились… Зато как приятно будет после бесконечной ночи вытянуться на коечке, укрыться одеяльцем, положить голову на подушку…Но не успела я развить свою мысль, как услышала душераздирающий женский крик, доносящийся из-за прикрытой двери корпуса:— Помогите! Убивают!Тут же после этого вопля последовал другой:— На помощь!Мы переглянулись и, не сговариваясь, вытащили из карманов газовые баллончики.Тут дверь распахнулась и из нее, вереща, задыхаясь, размахивая руками, вылетела Изольда. В одном спортивном костюме, в тапках, лохматая, с совершенно бешеными глазами.— Леля! — заголосила она, увидев меня. — Леля, на помощь!И с новым нечленораздельным воплем кинулась ко мне. Не добежав каких-то пары шагов, она рухнула на снег и затряслась. Только тут я увидел, что по ее лицу течет кровь.Мы с Ксюхой бросились к ней. Попробовали приподнять, но бухгалтерша не вставала — она цеплялась за нас своими худыми, цепкими пальцами и вновь заваливалась на снег.— Изольда, что с тобой? Что случилось? — затрясла ее Ксюша. — Отвечай!— Он… Он… Чуть не убил… — она опять начала всхлипывать и икать.— Кто? Кто тебя чуть не убил?— Не знаю. Кто-то. Напал… Напал… По виску… Стукнул…Понять, что она хочет сказать, было невозможно, по этому мы решили сначала внести ее в корпус, дать выпить воды, а уж потом спрашивать.— Давай, заноси, — скомандовала я, обхватывая Изольду за щиколотки. Ксюша, постояв в раздумье, ухватила пострадавшую под мышки.— Ну а ты чего стоишь? — хмуро спросила она у Соньки. — Присоединяйся.Сонька забегала, выискивая удобный выступ, за который можно Изольду ухватить, но не найдя ничего подходящего, махнула рукой и подняла слетевшие с ее ног тапочки.— Я это понесу, — нагло заявила она. — Мне тяжелое нельзя, я женщина хрупкая. Не то что вы… Оглобли.— Чего? — с высоты своего 180-ти сантиметрового роста, рыкнула Ксюша.— Большие женщины созданы для работы, а маленькие для любви! — Сонька приподняла указательный палец и хмыкнула. — Народная мудрость. Так что тащите!И мы потащили.Изольда оказалась очень тяжелой. Кто бы мог подумать! Вроде худая, а костистая. Кило на 60 тянет. Но мы все же ее внесли. Кряхтя и отдуваясь, положили на ковер в фойе.— Ну, не успокоилась? — не очень ласково спросила Ксюша. Видно, после того, как ей пришлось потерпевшую волочь, сочувствия в подруге поубавилось.— Н-н-н-н-е-т! — затряслась Изольда. — Я умру?Ксюша закатила глаза. Я же быстро осмотрела лицо потерпевшей. Оказалось, что рана не глубокая. А по началу казалось, что просто смертельная — уж очень много было крови.— Не должна, — заверила ее Ксюша, но Изольда ей не поверила.— Я точно умру… Я потеряла слишком много крови…— Слушай, — обратилась я к Ксюхе. — Ты тут побудь с ней, а я за полотенцем сгоняю. Надо хоть утереть ее. Да и валерианочки накапать не помешает…— Нет! — заорала Изольда в панике. — Не уходи! Я боюсь!— Ну давай тогда я схожу, — предложила свои услуги Ксюша.— Нет! — опять принялась голосить потерпевшая. — Не уходите! — И она вцепилась мертвой хваткой в наши с Ксюхой запястья.— Но тебе надо оказать первую помощь…— Вы уйдете… — Лицо Изольды стало серым. — А он вернется и добьет меня… — Она захныкала, но хватки не ослабила.Мы растеряно переглянулись. Вырвать руки из этих тисков было практически не возможно. А идти за полотенцем кому-то надо.— Ну давайте я схожу, — напомнила о себе Сонька.— Нет… Нет, — продолжала гнуть свое Изольда. Но так как Сонька была от нее на недосягаемом расстоянии, сцапать ее она не сумела, и подруга смогла отправиться в комнату без особых проблем. Быстренько выхватив у меня ключ от комнаты, она потрусила к двери, ведущей в коридор.— Где на тебя напали? — спросила я у Изольды, как только Сонька скрылась.— В туалете. Когда я умываться пошла. Сзади… за шею… схватил… — залепетала он. — И когда я вырываться начала, стукнул… Так больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24