Ольга Володарская: «Плачь, влюбленный палач!»

Ольга Володарская
Плачь, влюбленный палач!




«Плачь, влюбленный палач/ Две вдовы: Романы»: Подвиг; 2004
Аннотация ЧЕЛОВЕК ехал в переполненном автобусе и страдал. Страдал от толчеи, запаха бензина, шума, грохота ржавых членов таратайки и какого-то томительного беспокойства… Вместе с ним в вонючем, раздолбанном «Лиазе» маялось еще 40 человек. Всех их ЧЕЛОВЕК знал, потому что проработал с ними бок о бок не один год. Ко всем относился равнодушно…… Ко всем, но не к ТОМУ, кого приговорил к смерти.ЧЕЛОВЕК еще не решил, каким образом, в какое время, где, чем и зачем совершит казнь… Но одно он знал определенно — она неотвратима.ПРИГОВОРЕННЫЙ не догадывался об этом. Не подозревал, не предчувствовал. Он шутил, балагурил, пил пиво, даже флиртовал. Был весел бесшабашен, как всегда.Ему было невдомек, что он приговорен, и что от смерти его отделяют всего лишь сутки. Ольга ВОЛОДАРСКАЯПЛАЧЬ, ВЛЮБЛЕННЫЙ ПАЛАЧ! 1. ЧЕЛОВЕК ехал в переполненном автобусе и страдал. Страдал от толчеи, запаха бензина, шума, грохота ржавых членов таратайки и какого-то томительного беспокойства… Вместе с ним в вонючем, раздолбанном «Лиазе» маялось еще 40 человек. Всех их ЧЕЛОВЕК знал, потому что проработал с ними бок о бок не один год. Ко всем относился равнодушно… … Ко всем, но не к ТОМУ, кого приговорил к смерти. ЧЕЛОВЕК еще не решил, каким образом, в какое время, где, чем и зачем совершит казнь… Но одно он знал определенно — она неотвратима. ПРИГОВОРЕННЫЙ не догадывался об этом. Не подозревал, не предчувствовал. Он шутил, балагурил, пил пиво, даже флиртовал. Был весел бесшабашен, как всегда. Ему было невдомек, что он приговорен, и что от смерти его отделяют всего лишь сутки. * * * Я бежала по заснеженной дороге, громко вереща. За мной следом неслись мои подружки — Ксюша с Сонькой, они тоже надрывно орали и одышливо пыхтели.— Эй! Э-ге-гей! Стойте! — голосили мы вслед уносящемуся в темноту автобусу.Замолкли мы только тогда, когда «Лиаз», обдав нас вонючим дымом из выхлопной трубы, не скрылся за поворотом.— Ну и что нам теперь делать? — устало спросила Сонька, привалившись спиной к обледенелому фонарному столбу.— Не знаю, — честно ответила я. — Может, тачку поймаем.— Ща-а-с. Остановит нам кто. Жди. — И Сонька демонстративно поболтала ногой перед моим носом. Для этого ей пришлось взобраться на сугроб, ибо с ее полутораметровым ростом дотянуться ботинком до моего лица было практически не возможно.— И что я должна понять? — спросила я, отмахиваясь от Сонькиной ноги.— Что, что. Одеты-то мы, вон как. — Она вновь задрала свою стройную ножку, обтянутую пестрыми лосинами. — Разве найдется идиот, который на нас клюнет? — Сонька покачала головой, от чего пумпончик на ее шапке смешно заколебался — то туда, то сюда. Шапку эту она отобрала у своей дочки, как и лосины с райскими птицами, потому что в ее гардеробе не нашлось ничего более-менее подходящего для катания на лыжах.— Ну не так уж плохо мы одеты, — протянула я, осматривая свой наряд — пуховик, джинсы, вязаную шапку с кисточкой. — Простовато, конечно. Но очень по спортивному.— Во. Во. Простоватых ни один дурень не посадит. А за деньги мы не поедем, потому что у нас их нет.— Деньги у нас есть. — Впервые заговорила Ксюша. — И машину мы, если надо, найдем — красоту нашу не под какими тряпками не спрячешь, — лениво молвила она, выставив вперед свою модельную ножку в дорогом замшевом ботинке. — Только в такую даль никто не поедет. Тем более на ночь глядя.Я согласно кивнула. Дело в том, что собрались мы на лыжную турбазу. Турбаза располагалась далеко загородом, почти на границе области. В лесу. В экологически чистой зоне.Принадлежит турбаза НИИ, в котором я работаю оператором ЭВМ. Действует она только зимой, и только по выходным. Уезжать в лес надлежит в пятницу вечером, на институтском автобусе, а возвращаться в воскресенье во второй половине дня. К услугам отдыхающих предоставляются — лыжи, санки, ледянки, а так же бильярд и шашки. Вечером дискотека. Питание трехразовое. Пьянки круглосуточные. Водка привозная. А кругом ни души, только сосновый лес, замерзшая речка и дятлы. Вот в такое чудное место мы и намеревались отправиться на выходные, однако опоздали на автобус. А все из-за Ксюши.— А все из-за тебя! — в сердцах бросила Сонька, отлипая от столба.— Почему это? — приподняла бровь подружка.— Как, почему? А кто вещей набрал, как на две недели курортного сезона на Мальте?— И что?— А то, что пока мы их выносили из подъезда, пока несли до остановки…— Ну переборщила, немного, — буркнула Ксюша, любовно поглядывая на свои четыре баула и маленький чемоданчик. — С кем не бывает.— И что только можно во все это положить? — не унималась Сонька.— Как что? В одном обувь. В другом кофты…— Кофты? Ты сказала — кофты? — хохотнула я. — Во множественном числе, я не ослышалась?— И свитеры. Два. А еще пара юбок.— Прелестно! — закатила глаза Сонька. — Ну а в третьем что?— Водка.— Целый баул водки? — охнула я.— Нет. Там еще пиво есть и джин-тоник.— Ты, это… Не спиваешься, случаем?— Я не для себя, — с достоинством ответила Ксюша.— А для кого же?— Для нее. — Она ткнула Соньку в бок.Я нахмурилась. Я, конечно, понимаю, что на пьяного в стельку человека смотреть иногда весело, но только не на Соньку. И дело все в том, что подружка наша, девушка во всех отношениях приятная и иногда даже интеллигентная, ко всему прочему образованная и политически активная (депутат городской Думы), напившись, превращается в надравшегося рому боцмана-дебошира. Она ругается матом, дерется, падает лицом в асфальт, пристает к прохожим — все равно кто они: люди или собаки, а на утро напрочь все забывает.Вот по этому, мне и не понятно, для чего Ксюше понадобилось ее поить.— Для чего? — озвучила я свою мысль. — Разве ты не помнишь, чем кончилось наше последнее пиршество? Когда мы ездили в ночной клуб соседнего городка?— Как же, забудешь тут, — буркнула Ксюша, скривившись. Видимо вспомнила, как по осени мы целую ночь брели по дождю и грязи, при этом волоча невменяемую Соньку, потому что наша надравшаяся подружка обматерила водителя, который любезно согласился подбросить нас до города.— Ну и зачем тогда?— Помнишь, мы с тобой подсчитали, что нахрюкивается… прошу прощения за неинтеллигентное слово… наша Софья в среднем два раза в году.— Ну?— С последней ее пьяной выходки как раз около 5 месяцев прошло. Значит, скоро, скоро…— Ну? — опять перебила я.— Я просто подумала, что в лесу безопаснее. Ни тебе электричек, ни машин. Людей мало, только свои. Пусть упьется, оборется на дятлов и уснет в сугробе.— Да как вам не стыдно! — озлилась Сонька. — Да я… Да я педагог! Депутат! Мать восьмилетней дочери! А вы…— А мы твои подруги. И знаем тебя, как облупленную.Тут Ксюша не соврала. Знали мы друг друга без малого 20 лет. И все это время крепко дружили. Не знаю, сошлись бы мы так близко, если бы жили на разных концах города и ходили в разные школы, но дело в том, что мы с детства были соседками по подъезду и одноклассницами. Так что получается, что наша дружбы была предопределена.По окончании школы мы вместе поступили в университет. Сонька избрала для себя профессию педагога, мы с Ксюшей возжелали стать экономистами. Ксюша бросила «универ» после первого курса, я на 4. Я по дурости, подруга по обстоятельствам. О своей дурости долго распространяться не буду, скажу только одно: надоело учиться — бросила, а о Ксюхиных обстоятельствах, к слову, крайне благоприятных расскажу поподробнее.Дело в том, что Ксения, в отличие от Соньки и меня, по жизни не идет, а порхает. Но не в пример Крыловской стрекозе всегда находит дурака-муравья, который просто цепенеет от желания «приютить и обогреть» это неземное создание. Первым в плеяде благодетелей оказался ректор нашего университета, которого Ксюша охмурила без всякого усилия, я бы даже сказала, мимоходом, лишь для того, чтобы он ей поставил зачет по своему предмету.Зачет она получила. А в придачу и самого ректора, который стал ее первым мужем. Став замужней дамой, Ксюша незамедлительно бросила учебу, рассудив так: что необходимо знать, чтобы жить легко и ярко, она знает, а остальные науки ей без надобности. Сорокалетний «молодожен» свою юную супругу любил безмерно, удовлетворял все ее прихоти и был этим счастлив. Правда, счастье его длилось не долго — всего год — пока Ксения не поняла, что зарплаты ректора хватает для удовлетворения лишь малой толики ее прихотей. А этого для счастья не достаточно.За ректором последовал строитель, мужик неотесанный, но денежный, этот тоже Ксюшу обожал, холил, баловал, лелеял, но и его она бросила. Потом еще одного и так до настоящего своего благоверного, которого пока бросать не собирается, по причине простой и понятной — муж ее один из самых богатых людей в городе.Сонька в отличие от нас университет закончила, причем отлично. Замуж вышла по большой любви и небольшому (3 месяца) «залету». Между сессиями родила дочь, потом благополучно развелась. И с тех пор пребывает в постоянном поиске своей второй половины.Вот такие мы разные, но как говориться в рекламе «… и все-таки мы вместе».Правда, видимся мы не очень часто — раз или 2 в месяц, так как живем в большом отдалении друг от друга: Ксюша за городом в трехэтажном особняке, Сонька в доме нашего детства, я со своим женихом Геркулесовым в его однокомнатной квартире на выселках. Встречаемся мы обычно в кафешках, дискотеках, барах. Пьем пижонское «Мартини», танцем, жалуемся на своих мужиков, сплетничаем и прочее, прочее, прочее…— И кто придумал, ехать на эту турбазу? — бубнила Сонька, припрыгивая на месте, чтоб не примерзнуть тонкой подошвой сапог к обледенелой дороге. — Сидели бы лучше дома, пиво пили, потом бы на мужской стриптиз сходили…— И не надоело? На стриптиз-то? Будто чего нового покажут? — недовольно молвила Ксюша — ей богемные развлекалки давно наскучили, и все больше тянуло на простые человеческие радости. — То ли дело на лыжах покататься. Или на саночках!— Где лыжи? Где санки? Я только твои баулы вижу, из-за которых мы опоздали, черт тебя дери…— Перестань скандалить, — миролюбиво прервала ее Ксюша, — а лучше подумай, что делать.— Что, что? Давайте кого-нибудь из своих мужиков вызовем, — более спокойно предложила Сонька.— Давайте, — согласилась я. — А кого?— Геркулесова, например, — подала идею Ксюша.Я округлила глаза. Вызывать своего жениха, я не собиралась. Во-первых, потому что он в это время пребывал на дежурстве, а во-вторых, потому что он был против моей поездки — ревнивый он у меня очень.— Не-е, — испуганно забормотала Сонька. — Геркулесова не будем. Он начнет ругаться.— Коленька? Ругаться? — удивилась Ксюша, она знала моего Кольку хуже, чем Сонька, по этому и считала его душкой.— Еще как! Он у нее строгий. Давай лучше твоего Педика.Педик — это не сексуальная ориентация, не пугайтесь. Педик — это домашняя кличка. От английского «Педигрипал». Дело в том, что Ксюшин муж, замечу четвертый по счету, обожает грызть собачий сухой корм. И сколько не пыталась наша подружка его пристрастить к более изысканной пище — омарам и трюфелям — все без толку. Любимым лакомством Педика (по паспорту Павла Ивановича Маринина) был и остается «Педигри».— Ну так что, Ксюш? Позвоним, попросим? — не унималась Сонька. Она, видите ли, балдела от Марининской машины — «Ауди А6» и страсть, как любила на ней кататься.Ксюша задумалась. Тревожить своего мужа по пустякам она не любила — вдруг оторвет его от важных дел, а из-за этого он денег меньше заработает, тогда придется ей, как «лохушке», зиму дохаживать в прошлогодней песцовой шубе.— Нет. Не буду беспокоить. Он, вроде, в сауне на переговорах.— Еще один магазин купить хочет?— Парикмахерскую. У всех, говорит, личный парикмахер, а у тебя, Ксюня, будет личная парикмахерская.— Везет, — завистливо протянула Сонька.— Да, — кивнула Ксюша. — С мужем мне повезло. Но, заметь, с 4-ой попытки. Так что у тебя есть еще 3 шанса.— Да уж. — Нахмурилась Сонька. — И если учесть, что первый шанс я использовала в 18, а второй все никак не представится, то счастлива я буду как раз к климаксу.— Расслабься, — я решила поддержать подружку. — Я вот еще ни разу замужем не была.— Ха!— Чего ха?— Ха! И еще раз, Ха! Если бы ты не ломалась, скоро бы уже ситцевую свадьбу отмечала.— Ну-у, — расстроилась я. — Опять старые песни…— А что я не права? Ей, видите ли, профессия ее жениха не нравится…— А кому она нравится? Тебе что ли? Или Ксюше? Что-то не помню, чтобы вы мечтали выйти замуж за ментов.— Мне все равно, кем будет работать мой избранник! — горячо воскликнула Сонька — она у нас из числа последних романтиков.— Лишь бы человек был хороший, — закончила за нее Ксюша. — Знаем мы тебя, дуру. — Она покровительственно потрепала подругу за щечку. — А Леля права. Геркулесов, при его образовании и маминых связях… А кто у нас мама, кстати?— Хозяйка торгового комплекса «Сириус»— Во-во. Я и говорю, что мог бы устроиться и получше.— Какие вы… — Сонька от возмущения даже свое всегдашнее красноречие растеряла. — Какие корыстные!Ксюша хотела отпарировать, она даже глаза сощурила и воздуха в легкие набрала, но я прервала этот всегдашний, но на сей момент неуместный спор.— Девочки, давайте мыслить конструктивно. Кому еще мы можем позвонить?— В такси, — подала голос Ксюша.— Не пойдет. Дорого, — не согласилась Сонька.— Ну-у. Тогда сама предлагай.— Может, моему Дельфину?— Это еще кто? — не поняла Ксюша.— Это очередной Сонькин поклонник, — подсказала я.— Бывший. Я с ним вчера рассталась.— А почему Дельфин? Моряк что ли?— Нет. У него машина, «Опель». Цвет мокрый дельфин.Ксюша засмеялась. Она знала, что Сонька может забыть имя своего бывшего поклонника, цвет его глаз и волос, но марку машины не забудет никогда.— Хотя… — Сонька на минуту задумалась. — Он, скорее всего, не повезет.— Это еще почему? — налетела на нее Ксюша.— Вечер пятницы он проводит в кругу семьи.— Так он еще и женат?!— А ты думала? — Сонька насупилась. — Легко что ли холостого найти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24