Диван оставили для командира. Некоторое время Игорь, размышляя, ходил по комнате, потом, видимо, приняв решение, заговорил:— Вот что, ребята…Все, оставив свои занятия, повернулись к нему.— Может случиться так, что одна из машин, Вячеслава с Федором или наша, будет опаздывать, не исключено, что просто не удастся захватить одну из машин. Случай — вещь непредсказуемая. Еще Маркс говорил, — улыбнулся Игорь, — что скорее признает закономерность случайностей, чем случайность закономерностей. Так вот. Если видите, что опоздание неизбежно, мчитесь сюда — вы или мы, забираете своих одурманенных милиционеров и оставляете их где-нибудь подальше отсюда вместе с машиной. Тогда проведение всей операции берет на себя вторая пара. Выключить всех четверых, находящихся в машине генерала, не удастся, не надо и пытаться. Значит, надо не медля расстрелять сопровождение и постараться захватить генерал-лейтенанта. Если не получится, — прикончить и его. А дальше, как запланировано. Роман уже будет рядом с вами.— Рискуешь, командир, — покачал головой Всеволод. — Я имею в виду, с начальством рискуешь.— Не думаю, — твердо возразил Игорь. — Ведь это будет тот самый крайний случай, о котором говорил Сергей.— Все правильно, — заявил Роман.— А чтобы обошлось без этого крайнего случая, надо постараться, ребята.— Не бери в голову, командир, — улыбнулся Глеб. — Все будет нормально. —14- Из богатейшей информации, собранной за полтора года о генерал-лейтенанте Сиворонове, генерал-майор Ермолин и полковник Ярмош выбрали наиболее пригодную для выполнения этого задания. Было решено использовать его давнюю и надежную любовную связь с Фаиной Николаевной Бергман. Их отношения начались, когда генерал-лейтенант был еще полковником, и продолжались, не омрачаясь ревностью, до последнего времени. Работая заместителем начальника управления промышленности Мосгорисполкома, она была материально независима, и хоть не отказывалась от богатых подарков Сиворонова, однако связывала с ним отнюдь не меркантильные интересы. Фаина Николаевна действительно любила этого человека, была верна и, избрав его своей судьбой, терпеливо ждала, когда он официально порвет отношения с опостылевшей женой. Казалось, ждать осталось немного. Звание генерал-лейтенанта и основательно упрочившееся положение на службе давали значительную уверенность в том, что разрыв семейных уз не сможет повлиять на его карьеру. Однако в последние семь-восемь месяцев, сперва почти незаметно, потом все ощутимее что-то стало меняться в отношениях между ними. Прежнее взаимное доверие вроде бы оставалось, а вот любовный пыл генерала явно поугас. Началось с того, что горячо любимая единственная дочь Фаины Николаевны семнадцатилетняя красавица Наташа, все время относившаяся к Виктору Степановичу почти как к отцу, вдруг стала раздражаться в его присутствии и обидно, а то и зло дерзить ему и матери. Ранее столь частые посещения генерала становились все реже, а отсутствие продолжительнее. Сперва Фаина Николаевна отнеслась к этому с пониманием, считая, что он не хочет вносить лишние раздоры в ставшую для него родной семью, а поведение дочери объясняла для себя возрастной агрессивностью. Потом заподозрила существование у него другой женщины, о которой каким-то образом прознала Наташа, и, не желая нанести душевную травму матери и в обиде за нее, она столь резко изменилась по отношению к Виктору Степановичу. Такая ситуация казалась наиболее вероятной. Но Фаина Николаевна не желала просто из деликатности терять столь долгожданного будущего мужа, которому отдала немало лучших лет жизни, и она приняла меры защиты.С помощью париков и грима изменив внешность, Ярмош с Сергеем пришли к Фаине Николаевне за пять минут до ее обычного выезда на работу. За многие годы привыкшая к тому, что за надежной спиной генерал-лейтенанта КГБ ей ничто не может угрожать, Фаина Николаевна безбоязненно открыла дверь. В строгом элегантном костюме, высокая, статная, с нежным овалом лица, обрамленным роскошным венком волос, она являла собой идеал женской красоты.К ней нередко заезжали посланцы Сиворонова с различными поручениями. За редким исключением это были одни и те же люди. Этих — ни пожилого с седой шевелюрой, ни молодого с короткой стрижкой русых полос — она не знала, но посчитала, что они являются тем самым редким исключением.— Здравствуйте. Вы от Виктора Степановича? — с уверенностью спросила женщина.— Здравствуйте, — поклонился Ярмош. — Разрешите войти?— Простите, но в моем распоряжении всего пять минут, чтобы успеть спуститься к машине, — с улыбкой развела руками Фаина Николаевна. — Нельзя ли побыстрее?— Нельзя, — категорически ответил полковник и многозначительно посмотрел на свой портфель.— Что ж, — не без кокетства вздохнула она, рассмотрев интеллигентные лица посетителей. — Входите.И когда они оказались в квартире, поинтересовалась:— Это надолго? Если надолго, то я сообщу на работу, что задержусь,— Это не надолго, — отозвался Сергей. — Но на работу позвоните. Скажите, что вынуждены задержаться на час-полтора.Женщина удивленно вскинула брови, еще раз, уже внимательнее рассмотрела мужчин и движимая любопытством подошла к телефону. Предупредив, что задержится, она жестом указала посетителям на кресла, села сама и с легкой улыбкой сказала:— Вы меня заинтриговали. Слушаю.— Мы не от Виктора Степановича, — заговорил Ярмош. — Но по делу, которое его непосредственно касается.Брови женщины снова метнулись наверх, но тут же опустились, и лицо посерьезнело. А полковник размеренно, не спеша продолжал:— Дело в том, что он принимает участие в нашем коммерческом предприятии по транспортировке некоторых наркотиков, и еще три месяца назад обязан был отдать нам пятьсот тысяч долларов. Но генерал избегает встреч с нами. Мы не можем и не намерены больше ждать. Встречу решено организовать сегодня с вашей помощью.— Что вы несете! — вскочила Фаина Николаевна. — Какие наркотики? Какие доллары! Кто вы такие, в конце концов?!— Сядьте, — спокойно махнул рукой Ярмош. — Похоже, что вы действительно взволнованны. Но не надо делать вид, будто вам ничего не известно об операциях вашего генерала с наркотиками. Вы знаете об этом из его постельных и не только постельных откровений, которые, кстати, записаны вами на кассеты.Он помолчал, наблюдая, как бледнеет и твердеет в решимости лицо женщины, подумал, что она человек сильный, и продолжил:— Микрофоны вы установили в головной панели кровати и в спинке любимого кресла Виктора Степановича, которое сейчас предложили мне. Он настолько доверяет вам, что ему, несмотря на весь его богатейший опыт, не пришло в голову, что любящая женщина станет таким образом собирать на него компромат. Не похоже на генерала, но чего не бывает…Фаина Николаевна вскинула голову и заставила себя презрительно усмехнуться, хотя было очевидно, что далось ей это не легко:— Значит, вы — мафия?— Не более, чем ваш любовник, — жестко осадил ее полковник.— Но он занимается этим по заданию Комитета госбезопасности. И раз вы выкрали мои кассеты, то должны это знать.— Знаем, — кивнул Ярмош. — Но нам глубоко плевать на то, чьи приказы выполняет товарищ Сиворонов. Он обратился к нам за помощью. Мы оказали ему помощь, оговорив условия, которые он принял. Теперь мы хотим получить то, что нам причитается. А ваши кассеты мы переписали и оставили там же, где они и были, в двойной стенке загородки для мусорного ведра.— Мы хотим, чтобы вы вызвали генерала на встречу, — вступил в разговор Сергей. — Именно сегодня, сейчас. Ну, скажем, у входа в гостиницу «Метрополь». После вашего звонка в его распоряжении должно быть не больше пятнадцати минут, чтобы он не успел предпринять какие-либо ответные действия, а успел только доехать, причем, без малейшего опоздания.— И как, по-вашему, я смогу его вынудить к этому? — уже спокойнее усмехнулась она.— Сейчас объясню, — сказал Сергей. — Мы понимаем, что сообщением о его участии в наркобизнесе генерала не испугаешь, даже если пригрозить передать эту информацию в правительство. Но на кассетах записаны также его откровенные и жестокие характеристики, которые он, рисуясь перед вами, давал не только своему непосредственному начальству, но и высшим руководителям страны, включая членов Политбюро. Говорил и о проворачиваемых ими грязных махинациях. Например, о жульничестве с художественными ценностями, о воровстве в Алмазном фонде, о переводе в зарубежные банки денег партии. Если эти люди получат ваши пленки, Сиворонову конец, и не в переносном, а в прямом смысле. Он понимает это лучше вас и поэтому прикатит даже раньше указанного срока, если вы скажете, что не будете ждать ни одной лишней секунды, и сегодня же передадите кассеты куда следует.— А если я не соглашусь? — с вызовом спросила женщина.— Согласитесь, — заверил ее полковник. — Мы знаем о вас больше, чем вы можете предположить, и знаем, что вы умный человек, наделенный массой женских достоинств и четким мужским мышлением. Если откажетесь, мы сами переправим кассеты по назначению с объяснением, откуда они взялись. В результате вы потеряете и Сиворонова, и свою свободу, как сообщница гнусной клеветы на высшее руководство страны и партии.— Его я и так и этак теряю, — глухо сказала Фаина Николаевна. — Или предам я или вы выдадите его с головой.— Если устроите нам сегодня встречу, то можете и не потерять, — возразил Сергей. — Скажете, что вас заставили позвонить под угрозой оружия. Нам же —после расчетов — выдавать его не будет смысла. А вы, если захотите, чтобы он остался с вами, можете его шантажировать. Ведь для чего-то вы вмонтировали микрофоны. И именно тогда, когда заподозрили, что у него появилась другая любовница. Значит, шантаж не исключался. Кстати, у него действительно есть другая любовница.— Давно? — преодолев неожиданно нахлынувший кашель, хрипло спросила она.— Месяцев семь-восемь.— Кто она?— Об этом мы скажем в машине. И даже покажем.— А если я все-таки не соглашусь?— Мы сделаем так, как только что вам изложили, — сказал Ярмош. — А вас придется все же убить. Имея дело с КГБ, всегда рискуешь. Мы не хотим рисковать.Он достал из портфеля пистолет с глушителем:— Решайтесь. В нашем распоряжении осталось не так уж много времени. И учтите еще вот что. Если во время разговора с Сивороновым по телефону вы, чтобы предупредить его, используете какой-нибудь словесный код, вам не жить. Ни на воле, ни, тем-более, в зоне, если мы до тех пор до вас не доберемся, хотя это почти исключено.Пока полковник говорил, она не спускала с пистолета завороженный взгляд. Когда пистолет снова исчез в портфеле, женщина встала.— Я не героиня, — заговорила она с горькой усмешкой на белом, как полотно, лице. — Но вы меня не столько испугали, сколько убедили, что иного выхода нет. Что ж, идемте. Только не забудьте показать ту, вторую… как обещали.— Покажем, — кивнул Ярмош, поднимаясь. — И не ищите наш сегодняшний разговор на ваших кассетах. Мы их вынули.— Не думала, что мафия умеет так работать, — занятая своими мыслями, равнодушно проговорила Фаина Николаевна.— Обычная предосторожность, — пожал плечами полковник, несколько встревоженный ее замечанием, но подумал, что мафия — это не банда уголовников во главе с безграмотными паханами, и успокоился.От метро «Сокол», где находилась квартира Фаины Николаевны до гостиницы «Метрополь» ехали молча. Лишь в самом конце пути женщина, не выдержав, напомнила:— Вы обещали назвать и показать мою соперницу.— Мы помним, — ответил сидяший рядом с ней Ярмош.— И не сказали, как объяснить, зачем мне так срочно нужно видеть Виктора Степановича.— Узнаете. А стоит ли называть именно эту причину, решите сами.— Мне обязательно заходить в гостиницу? Можно ведь позвонить и из машины.— Нам не надо, чтобы засекли наш номер. Будете звонить из телефона-автомата, — ответил полковник и обратился к Сергею. — Позаботься, чтобы телефон был свободен.— Понял, — отозвался Сергей.С трудом припарковав свою неказистую «Ладу», Сергей сразу направился к входу в гостиницу. Неподалеку от его машины остановился новенький «Строен» Фаины Николаевны с подчиненным полковника за рулем.Ярмош достал из кармана тоненькую пачку фотографии и протянул женщине.— Вот ответы на ваши вопросы.Она раскрыла их веером и замерла, впившись взглядом в снимки, на которых были изображены Сиворонов с Наташей в постели. Тут специально никто не давал наиболее пикантные моменты, не выжидал эффектные позы. Было показано то, что в течение одной ночи запечатлелось на видеокассете, — состояние страсти, при которой забываются приличия, мешающие в полной мере отдаться наслаждению. «Неплохо сработали ребята, — по привычке оценивать действия подчиненных подумал полковник. — Это ведь не оборудовать кинокамерами спальню ни о чем не подозревающего дипломата. Тут требовалось подстроить ловушку всегда настороженному многоопытному профессионалу. По-видимому, сыграл свою роль и тот факт, что они привыкли играть в одни ворота».Ярмош не торопил женщину, которая сидела с окаменевшим лицом и закрытыми глазами, крепко сжимая в кулаке смятые фотографии, только изредка посматривал на часы.— Сможете говорить с ним без истерики? — спросил он, когда подошло время.Она кивнула.— Тогда идемте, пора.Прямую связь с генерал-лейтенантом Сивороновым имели немногие, и если звонили, то от них нельзя было отмахнуться, а чаще всего это было бы просто опасно. Поэтому, как только Фаина Николаевна набрала номер, Сиворонов сразу отозвался.— Виктор Степанович? — машинально спросила она, зная, что никого другого возле этого телефона быть не может. Генерал сразу заметил ее оплошность.— Пока меня не уволили, по этому номеру могу быть только я, — весело произнес он, не ведая того, что искушает судьбу. — Здравствуй, родная моя. Что стряслось? И почему так официально?— Слушайте меня не перебивая, Виктор Степанович, — твердым, механическим, лишенным жизни голосом заговорила она. — Я нахожусь возле главного входа в гостиницу «Метрополь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43