Но это, на мой взгляд, вряд ли что-нибудь изменит. – Медик вопросительно посмотрел на Боуна, тот пожал плечами. – Это все, что вы о нем знаете?
– Да. Я видел его всего два раза. Больше не знаю ничего.
Врач накрыл труп простыней. Конкэннон и Боун вышли на веранду.
– Отчего он умер? – спросил Конкэннон.
– От удара ножом в спину. Действовали не слишком аккуратно, зато наверняка.
Они побрели по тропинке.
– А где это случилось?
– В переулке, недалеко от того места, где я вас нашел. Те двое, скорее всего, решили избавиться от свидетеля. Так что ему не повезло.
Дойдя до тротуара, они остановились и оглядели улицу.
– Есть какие-нибудь догадки? – сухо спросил Боун.
– Да, пожалуй. Этот тип, скорее всего, слышал, как я говорил с Мэгги насчет Эйба Миллера. Потом разболтал это людям, которых это могло заинтересовать. Они подстерегли меня у входа в «Дни и ночи». Дальше вы все сами знаете…
Боун скривил рот в знак того, что объяснение его не удовлетворило.
– Почему же они не убили вас, а ограничились побоями?
– Резонный вопрос. Ответа, к сожалению, я не вижу сам.
– Странно, что они не довели дело до конца, – озадаченно сказал Боун. – Наверное, сочли вас мертвым. Но когда они поймут свою ошибку, то наверняка захотят ее исправить. Вы об этом думали?
– Эта мысль приходила мне в голову. Однако, если я вам больше не нужен, то я, пожалуй, вернусь в отель.
В «Вояджер-отеле» Конкэннону вручили послание.
«Мистер Конкэннон, мы должны встретиться. Вечером, после ужина. Я буду ждать вас в кафе. Атена Аллард».
– Кто это принес? – спросил Конкэннон у портье.
– Какой-то мужчина, примерно вашего возраста. Здоровый, лысоватый.
«Повар «Файн и Денди», – догадался детектив.
– Что он говорил?
– Попросил передать вам эту записку. Больше ничего.
Конкэннон прошел в свой номер. Атена Аллард не выходила у него из головы. Он прекрасно понимал, что в ее приглашении не было ни малейших личных мотивов, и все же испытывал глуповатое счастье. Он побрился, переоделся, спустился в салун и посвятил добрую половину дня составлению писем, в которых просил знакомых полицейских дать ему сведения о Эйбе Миллере. Джону Эверсу он написал краткий отчет о своих злоключениях, избегая излишних подробностей. Перечитав его, Конкэннон остался недоволен. Эверс наверняка назвал бы его «поверхностным и бессвязным». Детектив вздохнул, сунул послание в конверт и заклеил его.
Когда он выходил из салуна, какой-то полисмен в форме объявил, что Маркуса Конкэннона просят подойти к столу дежурного администратора. Конкэннон обреченно побрел туда.
– Я от сержанта Боуна, – сказал полицейский. – Он хочет вас видеть.
– Зачем? Он сказал, по какому поводу?
– Нет… Он сейчас на Второй Западной улице, в одном из… торговых заведений. Он сказал, что вы должны знать, где это.
Конкэннон ощутил пустоту в желудке.
– Понятно. Вы тоже туда?
– Да. Сержант Боун поручил мне проводить вас.
– Не прислал ли он экипаж?
Это предположение, по-видимому, потрясло блюстителя закона.
– Нет…
Они вышли на улицу, и Конкэннон остановил фиакр.
Боун ждал их около дома Мэгги Слаттер. Доктор Мэхью и второй полицейский как раз вынесли из хижины накрытый простыней труп и укладывали его в черный катафалк.
– С тех пор, как вы приехали в Оклахома-Сити, похоронное бюро без работы не сидит, – язвительно сказал Боун. – Стоит вам с кем-нибудь поговорить – и он сразу покойник! По сравнению с вами эпидемия чумы – пустяк…
Конкэннон покосился на труп.
– Согласно свидетельству о браке, которое мы здесь нашли, ее зовут Мэгги Элизабет Слаттер. Вы знали, что она была замужем?
– Нет.
– Я тоже не знал, пока не поговорил с ее подружками. Генри Слаттер пил всякую дрянь и избивал жену. Три года назад он напился так, что попал под повозку и погиб. После этого Мэгги и стала жить здесь.
Это была печальная история, но бывали и похуже.
– Отчего она умерла?
– Ей всадили в спину нож с широким лезвием. Это вам ничего не напоминает?
– Сутенера.
Сержант улыбнулся.
– Когда одна из соседок нашла ее и сообщила нам, труп уже окоченел. Врач говорит, что смерть наступила вчера вечером. Примерно в то самое время, когда на вас напали у «Дней и ночей».
– Может, это дело рук сутенера?
– «Девочки» так не считают. И я им верю.
– Тогда моих друзей из переулка?
– Либо здесь замешан кто-то, с кем мы еще не встречались.
– Вы собираетесь задержать тех двоих?
Боун зло улыбнулся.
– Посмотрим. Зайдите, я вам кое-что покажу.
Они втиснулись в крохотную лачугу. Там лежал открытый чемодан, в котором кто-то как следует порылся; на кровати валялся небольшой фотоальбом в плюшевой обложке. Боун подобрал его и показал Конкэннону портрет размером с почтовую марку. Там был запечатлен мужчина лет тридцати, могучего телосложения, с грубыми чертами лица.
– Эйб Миллер, – удовлетворенно сказал полицейский. – Узнаете?
– Нет.
– Дружок Рэя Алларда. Это он взорвал сейф в поезде. Вы, кстати, тоже были дружком Алларда…
– Это ставит меня вне закона?
Боун пожал плечами:
– Не обязательно. Однако почему бы не предположить, что вы знакомы с друзьями Алларда?
– Еще никто не доказал, что Рэй и Миллер были знакомы.
Сержант ухмыльнулся:
– Очень удобно, когда нет никаких доказательств!
С трудом сохраняя спокойствие, Конкэннон спросил:
– Можно мне взять эту фотографию на несколько часов? Я дам расписку.
Боун недовольно посмотрел на него.
– Зачем?
– Не знаю… Но едва я начал задавать вопросы о Миллере, как погибло два человека, а я получил хорошую трепку. Так что я хочу с ним познакомиться поближе.
Вопреки всем ожиданиям, полисмен отклеил портрет и протянул Конкэннону.
– Кстати, – сказал он, невинно глядя в потолок, – мы нашли кое-что еще. Возможно, убийца искал именно это. Но Мэгги запрятала это под полом…
И он вытащил из кармана пачку совершенно новых банкнот.
Конкэннон взял и быстро пересчитал деньги. Там было двадцать пять бумажек по двадцать долларов каждая.
– Пятьсот долларов, – сказал, присвистнув, Конкэннон.
– Совсем новые, – сказал Боун с довольным видом. – Что вы об этом думаете?
– Конечно же, – вздохнул Конкэннон, – вы считаете, что эти деньги – с того поезда. Но вы можете это доказать?
– Нет. И все же это хороший повод для размышлений. Эйб Миллер знал, что Мэгги известно о том ограблении. Он подкупил ее, дав ей пятьсот долларов. Но потом прошел слух, что она говорила с железнодорожным детективом. Тогда, чтобы не рисковать, они решили заставить ее замолчать.
– Простите, что напоминаю, но все это – только предположения. У вас нет ни одного доказательства.
Боун скривился в неприятной улыбке:
– Этот ряд преступлений, которые начались после вашего приезда в Оклахома-Сити, ставит меня в щекотливое положение. Не нравится мне все это…
Конкэннон почувствовал, что на плечи ему будто ложится тяжелый груз. Он не сомневался, что Боун сейчас свалит на него часть своей работы.
– Есть один человек в Дип-Форк, – сказал сержант небрежным тоном. – Знаете, где это?
– Нет.
– На территории криков, там, где разветвляется Канадская река. Один день пути верхом. Есть там некий Отто Майер, нефтяной разведчик. Два месяца назад Эйб Миллер работал с ним на земле чероки.
Конкэннон задумался. Полтора месяца назад, когда ограбили поезд, Миллер отклонил предложение Сэма Спира. Возможно, этот Отто Майер был последним, кто нанимал Миллера до преступления…
– А кто вас навел на этого Майера?
Боун пожал плечами.
– Оклахома-Сити – столица геологов… В полиции ходят всякие разговоры…
– Почему бы вам самому не съездить в Дип-Форк, если это так просто?
Вопрос прозвучал глуповато. Боун улыбнулся.
– Сами знаете, что такое муниципальная полиция. Дип-Форк – не моя территория. Но вы – железнодорожный детектив. Это другое дело: вам ничто не мешает туда отправиться.
Конкэннон понял, что речь идет не о пустячном предложении, а о приказе. Боун был простым сержантом муниципальной полиции, но при желании мог сильнее испортить ему жизнь.
– Завтра выехать не слишком поздно? – сухо спросил Конкэннон.
– Нет, в самый раз.
И лицо сержанта просияло от удовольствия.
Глава четвертая
Конкэннон появился в «Фаин и Денди» в семь часов вечера. За столиком у окна ужинали два ковбоя; других посетителей не было. Пат Дункан – шеф-повар и хозяин кафе – увидев детектива, недружелюбно нахмурился.
– Атена собирается уходить. Она в кухне.
Конкэннон сел у стойки. Когда в зале показалась Атена Аллард, он тут же встал и снял шляпу, словно привык жить среди джентльменов, а не в обществе проституток, сутенеров и полицейских сержантов…
– Я пришел раньше времени, – сказал он, – но могу подождать.
– Нет. – Она покачала головой. – Пат уже разрешил мне уйти.
Она показалась Конкэннону бледнее, чем в первую встречу. В ее взгляде сквозило беспокойство, даже страх.
– Насколько я понял, вы хотели со мной поговорить. Я нанял экипаж. Может быть, поужинаем где-нибудь?
Поначалу она словно не понимала, о чем он ведет речь.
– Нет, я уже поужинала, – сказала она наконец.
– А я – еще нет. У вас здесь хорошо готовят?
– Так себе, – сказала она без тени улыбки.
Она закрыла на секунду глаза, видимо, собираясь с мыслями.
– Да, я хотела поговорить с вами наедине. Но только не здесь. Из-за Пата. Он вообще-то хороший человек, но не любит…
– Железнодорожных детективов, – подхватил Конкэннон. – И в этом он не одинок.
Он открыл дверь, пропустил ее вперед, и они вышли, сопровождаемые ревнивым взглядом повара.
Сойдя на дощатый тротуар, они вдохнули холодного осеннего воздуха, пропитанного дымом вечерних костров. Миссис Аллард посмотрела на Конкэннона и выдавила из себя улыбку.
– Прошу прощения, мистер Конкэннон. Но я совсем растерялась: столько всего произошло… – Она вяло махнула рукой. – Вы действительно хотите есть?
– Я был сегодня очень занят и забыл пообедать.
– На Гранд-Авеню, – медленно сказала она, – есть кафе-мороженое; туда ходит приличная публика.
«Кафе-мороженое… Приличная публика». Идеальное место для Маркуса Конкэннона…
«Файн и Денди» располагалось не так уж далеко от Гранд-Авеню. Но Конкэннону жаль было отпускать фиакр. Пока они ехали, он грустно размышлял о контрастах большого города: на Второй улице проститутки поили клиентов опиумной настойкой, чтобы потом ограбить; на Банко-Эллей человека могли запросто отправить на тот свет; но на Гранд-Авеню ничего подобного не случалось… Фиакр остановился напротив «Королевских сладостей», – и Конкэннон помог Атене сойти на тротуар.
Оказалось, что в Оклахома-Сити мороженое любили очень многие. Зал был набит посетителями, в нем звучали оживленные разговоры и смех. На многих мужчинах были синие саржевые костюмы; Конкэннон заметил также высокие стоячие воротнички и агатовые заколки на галстуках. Женщины демонстрировали кружевные жабо, высокие прически и источали запах тонких духов.
Детектив будто оказался в другом мире. Здесь были мраморные столики и стулья с позолоченными спинками; здесь витал аромат ванили, лимонов и душистых трав. В определенном смысле «Королевские сладости» были не менее экзотичным местом, чем опиумная курильня Хоп-бульвара.
Конкэннон на мгновение попытался представить себе Лили Ольсен посреди этого зала и фыркнул от смеха. Атена Аллард строго посмотрела на него.
К ним подошла высокая официантка в белом передничке.
– Закажите лучше вы, – сказал Конкэннон Атене. – Я не привык…
Она рассеянно посмотрела на него.
– Понимаю. Рэю тоже всегда было неловко в таких заведениях.
Атена попросила принести ванильное мороженое, пирог с орехами для Конкэннона и содовую с вишнями для себя.
Ванильное мороженое и пирог с орехами! Конкэннон подумал о том, что сказал бы Марвин Боун, если бы видел его сейчас. Он откинулся на спинку стула и стал с довольным видом рассматривать миссис Аллард, ожидая, когда она расскажет, зачем прислала записку в отель. Ее щеки слегка зарумянились.
– Вы, наверное, сочтете меня глупой, мистер Конкэннон. Если не хуже…
Он жестом опроверг это предположение.
– Можете рассказывать спокойно. Здесь на нас никто не обращает внимания.
Она посмотрела ему в глаза.
– Вчера вечером ко мне приходили двое мужчин.
Конкэннон напрягся. В памяти его возникли мертвые глаза сутенера, накрытый простыней труп убитой проститутки. Они с Атеной Аллард вдруг оказались будто посреди пустыни и перестали слышать веселый гомон «Королевских сладостей», замечать кипевшую рядом жизнь.
– Куда именно? – спросил он, помолчав.
– В частный пансион на Бродвее, где я живу. Они, видно, ждали когда я вернусь из кафе. Уже стемнело, было около восьми. Они стояли недалеко от дома, за кустами…
– Кто-нибудь еще их видел?
Она покачала головой.
– Что им было нужно?
Она посмотрела ему в глаза.
– Не знаю, правильно ли я сделала, что позвала вас. Боюсь, что от этого у вас могут быть неприятности. Но я не знала, к кому обратиться… И потом вы говорили, что были другом Рэя…
– Вы хорошо сделали, – сказал Конкэннон. – Чего они хотели?
– Они… Они хотели, чтобы я с вами больше не разговаривала. Запретили мне встречаться с вами. Пригрозили, что иначе мне придется плохо. Но я все же их не послушалась…
– Вы поступили совершенно правильно, – быстро ответил Конкэннон. – Они с вами грубо обращались?
– Один из них держал меня и зажимал мне рот рукой. Но больше они мне ничего плохого не сделали.
– Вы могли бы их описать?
Она с минуту подумала.
– Было темно, я их не разглядела. Они сказали… – Она закрыла глаза. – Они сказали, что были друзьями Рэя. Но я их ни разу раньше не видела. Они утверждали, что Рэй помог им ограбить поезд. Мол, если я вам о них расскажу – будет скандал, а он никому не нужен. Доброе имя Рэя будет запятнано грязью… Мне следует подумать о том времени, когда он считался хорошим честным полицейским. Они спросили, понравится ли мне, если меня до конца дней будут называть вдовой преступника. А потом они дали мне вот это…
Она достала из сумки пакет, вид которого показался Конкэнному знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18