Но чувства чувствами, а природа брала свое. Нас естественным образом потянуло в сон. И как я ни старался убедить себя, что расслабляться не время и спать нельзя, организм одержал сокрушительную победу.
Проснулся я внезапно - с тем ужасом, с каким водитель на ночной дороге вдруг открывает глаза и обнаруживает, что какое-то время он был в отключке. Прицеп не двигался. Доносился рокот тракторного двигателя, работающего на холостых оборотах. Возле пассажирской двери "мазератти" стоял хозяин трактора и терпеливо постукивал по стеклу каким-то ключом. Я удивился: зачем он залез под брезент? И тут же понял, что брезент откинут, а на улице темнота. На моей "Сейке" было четверть седьмого. Вечера! Вот это мы придавили! Сказалась все-таки бессонная ночь.
Я опустил стекло. Шкипер сунул голову в салон и сказал:
- Нужно выходить. Мы приехали.
Он добавил что-то еще - по-эстонски.
Я приоткрыл дверь. В салоне зажегся свет. Муха и Артист мгновенно проснулись. Лишь Томас безмятежно дрых, откинув голову на спинку сиденья и двумя руками прижимая к груди бутылку. Муха растолкал его. Он закрутил головой, заморгал, пытаясь понять, где он и что с ним. Потом дошло. Он выслушал шкипера и перевел:
- Говорит: дальше не поедет. На автостраде много полиции и военной автоинспекции. Пост мы проехали, нужно выгружаться.
Я вылез из машины. Трактор стоял на придорожной стоянке, на каких ночуют дальнобойщики. Вокруг чернел сосновый лес, тревожно шумел ветер. Площадка была пуста. Лишь одна фура светилась подфарниками на другом конце. Двое водил, расположившись перед капотом, грели на паяльной лампе чайник. Мимо стоянки со свистом проходили тяжелые грузовики, бесшумно скользили легковушки. Метрах в пятистах празднично сиял стеклянный куб дорожного поста, возле него стояли две полицейских машины.
- В какой стороне Нарва? - спросил Артист.
- Там. - Томас показал на пост.
- Твою мать! Нам же нужно как раз в ту сторону!
- Нет, - возразил Томас. - Нам нельзя в Нарву. Там найдут. Нам нужно в Таллин.
- А в Таллине не найдут?
- В Таллине мы спрячемся.
- Как?
- Я знаю как. До Таллина близко, сорок километров. И только один пост.
Артист вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул:
- В Таллин так в Таллин.
Мы скатили "мазератти" с прицепа и расплатились со шкипером. Он аккуратно спрятал баксы в бумажник, взгромоздился в кабину трактора и свернул в сторону Нарвы.
- Уезжаем! - скомандовал Томас. - Быстро, быстро! Я немножко думаю, что он нас сейчас заложит.
И точно: "К-700" остановился возле поста, тракторист выпрыгнул из кабины и подошел к полицейским. Муха достал из бардачка бинокль, но и без него было видно, как шкипер что-то объясняет, показывая руками в разные стороны. Оба полицейских "форда" включили мигалки, сорвались с места и устремились к нашей стоянке. Артист дал по газам, "мазератти" снарядом вылетела на шоссе. Мы уже приготовились к гонке, но "форды" вдруг свернули на какой-то проселок.
Томас включил приемник и нашел полицейскую волну.
- Поступила информация о местонахождении объекта, - немного послушав, сообщил он. - Объект в километре от трассы, на второстепенной дороге. Доставлен туда на тракторе. Информация поступила от хозяина трактора.
- Все-таки заложил, подлюка! - сказал Муха.
- Да, заложил, - подтвердил Томас. - Но соврал.
- Это у вас не от русских. И не от немцев, - обобщил Артист. - И даже не от евреев. А от кого?
- Зачем ты обижаешь эстонский народ? - укорил его Томас. - Не нужно отказывать нам в самобытности. Это у нас от нас самих. Теперь можно ехать в Таллин. Некоторое время будет спокойно.
Некоторое время мы ехали спокойно. Навстречу нам проносились полицейские "форды" и военные джипы, подтягиваясь к месту обнаружения объекта. Томас, которому я уступил кресло рядом с водительским, чтобы он показывал Артисту дорогу, напряженно слушал переговоры патрульных.
Впереди показался дорожный пост. Артист пристроился за огромным рефрижератором, на подъезде к посту вышел в левый ряд и как бы прикрылся махиной рефрижератора от полицейских. Кажется, проскочили. Но тут Томас сообщил:
- Нас засекли! - И снова приник к приемнику. - Приказ всем: объект движется к Таллину, - ретранслировал он переговоры на полицейской волне. Приказ группе захвата: приступить к задержанию... Всем патрульным машинам: уйти с пути следования объекта, обеспечить группе захвата свободу маневра... Ага, вот: "Объект вижу"...
Мы вывернули шеи и уставились в заднее стекло. Какая-то машина выскочила из-за автобусной остановки и ринулась за нами.
- Что за черт? - удивился Артист. - Это же "Нива"! У них что, не нашлось тачки поприличней?
Он придавил педаль газа. "Нива" отстала.
- Здесь - шестьдесят, - предупредил Томас. - И часто стоят с радарами.
- Сбавь скорость, - сказал я. - Нам сейчас не хватает на обычного гаишника напороться.
Артист сбросил до шестидесяти. "Нива" быстро приближалась. При свете фар встречных машин было видно, что она красная, а капот черный - так бывает, когда деталь сменили, но не успели покрасить. В машине, судя по силуэтам, было четверо. Водитель и пассажир курили - отчетливо светились огоньки сигарет.
Артист нервничал, то и дело поглядывал в зеркало заднего вида.
- Сейчас ограничение кончится, - успокоил его Томас. - Будет окружная, там можно ехать сто.
Но до окружной мы не доехали. С правой стороны "Нивы" сверкнуло, ударил выстрел, пуля чиркнула по асфальту и ушла в сторону. Тут же полыхнуло еще. Били по колесам.
- Да что ж они, козлы, делают? - возмутился Муха. - Людей же может зацепить рикошетом!
Томас оглянулся на звук выстрелов, всмотрелся в "Ниву" и завопил, вцепившись в плечо Артиста:
- Гони! Гони! Это не группа захвата, это люди Лембита Сымера! Точно! Это их тачка! Они на ней пасли мою студию! Гони!
- Кто такой Лембит Сымер? - спросил я.
- Начальник охраны Краба! Я вам про него говорил! Это бандиты! Они выпустили на нас бандитов!
- Спокойно, - сказал я. - Их всего четверо.
- Ты не понимаешь! - продолжал вопить Томас. - Они будут стрелять! Они вас перестреляют, а меня возьмут! Полиция не может стрелять, а они могут!
И тут до меня дошло. Вот, значит, как они придумали решить проблему. А что, неплохо. Если бы Томас не узнал их машину, мы в конце концов остановились бы и сдались властям. Тут бы нас и свели на конус.
Грохнуло еще два выстрела.
Муха оглянулся и выругался.
- Они еще и покуривают! Покуривают и постреливают! Сбрось скорость! приказал он Артисту. - Подпусти ближе.
- Зачем? - спросил Артист, но скорость сбавил. Так уж у нас повелось: если кто-то приказывает - значит, он знает, что делает.
- Опусти крышу! - продолжал командовать Муха и нагнулся, зашуршал пакетами.
- Зачем? Холодно! - запротестовал Артист.
Я уже понял замысел Мухи и подкрепил его команду своим авторитетом:
- Делай что сказано!
Крыша уползла назад. В салон ворвался сырой ветер, обжег лица, сразу пронизал до костей. Между нами и "Нивой" было всего метров десять.
Грохнул еще выстрел.
- Сейчас согреемся. Сейчас у меня кое-кто хорошо согреется! - пообещал Муха.
В руках у него появилась бутылка. Он примерился и метнул ее в "Ниву", как гранату из окопа. Лобовое стекло "Нивы" разлетелось, она вильнула и вмазалась в бетонный столб ограждения. От удара задок занесло в кювет, "Нива" кувыркнулась и встала на крышу.
- Недурно! - похвалил себя Муха. - А сейчас они будут греться!
Но взрыва не последовало.
- Они же курили! А почему не горят? - с недоумением проговорил Муха.
Крыша надвинулась и встала на место. Артист прибавил газу. Муха включил в салоне свет и снова нагнулся, зашуршал пакетами. Он извлек какую-то бутылку, посмотрел на этикетку и заорал:
- Фитиль, твою мать! Твое пьянство до добра не доведет! Я тебе точно говорю: не доведет!
- Странно. Почему они не загорелись? - спросил я, оглядываясь на быстро удалявшуюся от нас "Ниву".
- Потому! Потому что этот мудак водку везде насовал!
Муха ткнул мне в руки бутылку. На этикетке стояло: "Бензин авиационный, очищенный".
- Ты бросил в них мою водку? - поразился Томас. - А почему ты не бросил бензин? Он гораздо дешевле!
- Еще слово, и этим бензином получишь по башке! - пообещал Муха. - Почему, почему! А чем я штаны буду чистить?
- Показывай дорогу, - одернул Томаса Артист. - Уходим на окружную?
Томас послушал переговоры полиции и сказал:
- Нет. Прямо, в город. Они уже нашли "Ниву". Вызывают "скорую"... Приказ всем машинам: блокировать красную "мазератти". Оружие не применять. Это они заботятся обо мне... Теперь налево... Прямо... На светофоре направо... А теперь в эту арку...
Надо отдать ему должное: свой город он знал. Подчиняясь его командам, Артист гнал тачку по каким-то переулкам, проходным дворам, мелькали то крепостная стена, то решетка набережной. К нашему счастью, наступил вечерний "пик", машин было полно, и даже на центральных улицах, расцвеченных мигалками полицейских "фордов" и военных "лендроверов", нам удавалось оставаться незамеченными. Наконец въехали в какой-то темный двор, Томас велел втиснуться между стоящими в глубине двора машинами, выскочил из тачки и начал поспешно стаскивать с одной из машин прорезиненный тент.
- Помогите! - скомандовал он.
Под тентом оказался белый "жигуленок" - пикап "ВАЗ-2102".
- Это моя машина, - объяснил Томас. - Дальше поедем на ней.
- Молоток, Фитиль! У тебя котелок варит! - одобрил Муха.
- Да, иногда немножко варит, - признался Томас. - Когда заднице становится горячо.
Мы натянули тент на "мазератти", Томас перетащил в "двушку" свои бутылки и сел за руль.
- Ты же поддатый! - запротестовал я.
- Нормально, - возразил он. - Я уже весь переволновался. Если остановят, все равно заберут. А вам нужно спрятаться и сидеть, пока не скажу. Ищут четверых на "мазератти", а одного на "Жигулях" не ищут. Нам из города выехать, а там будет тип-топ.
Довод был убедительный. Муха сжался в комок спереди, я с Артистом распластался в просторном багажнике пикапа. Заднее сиденье было разложено, так что места хватило. Томас прикрыл нас сверху каким-то полиэтиленом, и мы начали новый этап путешествия. На этот раз - по Таллину.
Красивый, говорят, город, много достопримечательностей.
Пару раз "двушку" Томаса притормаживали, но тут же отпускали.
- Им не до нас, - объяснил он. - Я чувствую себя очень значительным. Меня ловит вся полиция Таллина.
- И все вооруженные силы Эстонии, - из-под полиэтилена добавил я.
- Да? - удивился Томас. - Кажется, ты прав. Если я когда-нибудь об этом расскажу, мне никто не поверит... Последний пост, - предупредил он. - Очень тихо лежите. Я сейчас остановлюсь и спрошу, по какой дороге лучше ехать на Маарду. Это такой поселок на побережье.
- А сам дорогу не знаешь? - подал голос Муха.
- Хорошо знаю. Но если я буду ехать, меня остановят. А если я остановлюсь сам, они скажут, чтобы я уезжал и не мешал им ловить меня.
Скрипнули тормоза, послышались голоса. Вежливо-просительный - Томаса, лающий - полицейского. Машина тронулась.
- Вот теперь уже порядок, - сообщил Томас. - Но вы еще немножко полежите.
Минут через двадцать он разрешил нам подняться. Машина шла по темной дороге, проложенной, как просека, среди сосен. Здесь еще держался снег. Далеко позади стоял отсвет городских огней. Проехали какой-то малолюдный поселок, снова углубились в лес. Еще через полчаса "двушка" остановилась возле просторной избы на краю садово-огородного кооператива - скопища дачек-скворечников. Нигде не было ни огонька.
- Все, приехали, - сказал Томас. - Здесь хорошо.
Он поднялся на крыльцо, нашарил за наличником ключ и отпер дверь. Щелкнул выключателем. Голая лампочка под потолком осветила довольно большую захламленную комнату с бревенчатыми стенами. Из мебели в ней были топчан, пара табуреток и стол, да на тумбочке стоял древний телевизор "Юность". И все углы были уставлены пустыми бутылками.
- Чего же здесь хорошего? - спросил Артист, брезгливо осматриваясь.
- Здесь нас не будут искать. Я прожил тут целый месяц. И весь месяц был очень свободным человеком. Очень.
Он сбегал во двор, принес охапку дров, набил ими печку, на конфорку поставил закопченный алюминиевый чайник. В топке загудело пламя, затрещали поленья. Стало уютней. Из чулана Томас приволок несколько старых матрацев, овчинный тулуп, какое-то тряпье, лишь отдаленно напоминающее одеяла. Все это он расстелил на полу и сообщил:
- Здесь будем спать. Здесь будем сидеть. Пить чай. Смотреть телевизор. Чем плохо?
- И сколько же мы будем здесь сидеть? - задал риторический вопрос Муха.
- А вот этого я не знаю, - ответил Томас.
Ну, не привыкать. Приходилось жить и не в таком комфорте. Мы навели в комнате порядок, вымыли кружки, разложили остатки колбасы и хлеба, налили чаю и устроились за столом дружной артелью. Эдакие работяги, хорошо сделавшие свое дело. Но вот что это за дело и каким боком оно еще выйдет - это был очень большой вопрос.
Томас включил телевизор и довольно потер руки:
- А теперь можно спокойно выпить.
Что он и сделал, вежливо предложив налить и нам, но не очень огорчившись отказом.
Телевизор разогрелся и сообщил:
- Как мы передавали, пресс-секретарь премьер-министра заявил сегодня, что правительство намерено обсудить и, возможно, принять решение о перевозке в Эстонию останков командира 20-й дивизии СС штандартенфюрера СС Альфонса Ребане для торжественного перезахоронения на мемориальном кладбище Таллина. Он мотивировал это тем, что правительство не может выступать против воли значительной части эстонских избирателей, возмущенных наглой провокацией русских экстремистов и срывом съемок патриотического фильма...
- Неужели решатся? - поразился Муха. - Торжественно хоронить эсэсовца - да они что, озверели?!
- Могут, - отозвался Томас. - Заявление пресс-секретаря - пробный шар. Посмотреть на реакцию, стравить пар. А потом можно и принимать решение. Под давлением общественности.
- Суки, - сказал Артист.
- Политики, - согласился Томас.
- Это заявление вызвало резкую реакцию Объединенной народной партии Эстонии, - продолжал диктор. - В заявлении правления ОНПЭ отмечается, что придание статуса национального героя человеку, носившему мундир организации, повинной в гибели миллионов людей, является кощунством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48