Катапульты? В наше время? Где, у кого?— По имеющейся у нас информации, КРУ запустили где-то за океаном. То есть, по идее, это могла быть любая страна — от Великобритании до России включительно.— Представляете себе катапульту, которая может перекинуть камень через Атлантику?!— Да уж, — покачал головой Смит. — Но сравнение, приведенном Мастером, тем не менее кажется мне разумным. Продолжайте, пожалуйста, Мастер Чиун.Римо в знак бессилия поднял руки. Торжествующе ухмыльнувшись, Чиун продолжал излагать свои соображения. Давать советы Императору оказалось непривычным, но очень приятным делом.— Где эта армия — я не знаю. Может быть, она еще на марше, следует к стенам города. Или она прибудет, когда осада уже будет набирать силу. Но способ их действий говорит сам за себя. Это именно осада — ничто другое. Цель обстрела — посеять в рядах противника панику. Скорее всего, ни один из этих снарядов не поразит сколько-нибудь заметную цель. Потому что способ этот придумали европейцы, а, по крайней мере, одно о них можно сказать с уверенностью.— Что же именно? — Смит даже наклонился вперед.— Стрелки они из рук вон плохие.Возмущенно заморгав, Смит снова откинулся на спинку стула.— Ну, на то, что эти самые КРУ неминуемо промахнутся, мы не можем рассчитывать.— Можем. Сначала у них кончатся большие камни. Потом — мелкие. Потом кончатся гравий и галька. А потом они просто прекратят стрелять.— В таком случае, каковы наши задачи в Вашингтоне, Смитти? Сунуть руки в карманы и на все на это смотреть? Или ловить сачком эту штуковину, если она снова прилетит Бог знает откуда? По-моему, лучше было бы разобраться, кто стоит за всем этим.— Эта задача не из сложных, — изрек Чиун с пафосом.Смит и Римо снова уставились на него.— Продолжайте, продолжайте, — в глазах Смита снова заплескалась надежда.— Кому ваше правительство умудрилось особенно насолить в последнее время?— Насолить? Простите, как именно?— Осады не устраивают для того, чтобы завоевать или причинить разрушения. Их устраивают в наказание или из мести. Вспомните — и наверняка взору вашему предстанет некий владыка, который ищет мести президенту благословенной Америки.— Ну, тут список будет немаленький, — заметил Римо. — Зуб на нас имеет примерно треть всех держав мира.— Но гнев, который чувствуется в нанесенных по великому граду ударах, выдает человека страстного. Вспомните — есть ли такой среди названных государей.— Если есть, тогда он просто-напросто идиот. Ибо решил швыряться камнями в единственную в мире страну, которая в свое время не постеснялась при сильном расстройстве попотчевать своего противника атомной бомбой.— Не согласен. Эти КРУ довольно трудно отследить, так что запустивший их находится в относительной безопасности, — вмешался в разговор Смит. — Но думаю, в отношении вашей задачи вы правы, Римо. Она будет состоять в том, чтобы найти и уничтожить источник угрозы. Тем не менее, я настаиваю, чтобы вы оба сейчас же отправились в Вашингтон. Обследуете места приземления этих КРУ... в общем, наверняка узнаете что-то полезное.— Только не я, — меланхолично заметил Римо. — Для меня абсолютно все камни одинаковы.— Как и тот, что сидит у тебя на плечах, — заключил Чиун тоном, полным презрения. Глава 15 Несмотря на возражения ближайших советников, президент Соединенных Штатов Америки вышел в эфир с обращением к стране.— Ситуация под контролем, — таковы были первые слова, которые он произнес с подиума, установленного в Восточном зале Белого дома.Перед ним нестройной шеренгой расположились представители всех ведущих информационных агентств. В комнате было народа, что сельдей в бочке. Воздух, нагретый лучами прожекторов и пронизываемый бликами вспышек и телекамер, казался наэлектризованным. Это была первая пресс-конференция нового президента — и уже по одной этой причине ее осветили бы как можно подробнее. Но тот факт, что президент за весь предыдущий день так и не появился в Овальном кабинете, породил стремительно катившуюся волну слухов и превращал конференцию в вовсе экстраординарное событие.— О какой ситуации идет речь? — немедленно последовал вопрос.Президент почувствовал, что лоб его покрывается холодным потом. Он успел произнести только первую фразу из заготовленного десятиминутного выступления — и уже вопросы начали сыпаться на него, словно камнепад. Заткнуть глотку этому писаке или пускай уж спрашивает...— Да, какая именно ситуация? — еще голос откуда-то справа.Президент решил твердо придерживаться заготовленного текста.— Текущая ситуация, — твердо произнес он.Пресса наградила его недоуменными взглядами.— Господин президент, — подала голос средних лет дама, — не могли бы вы рассказать о ваших проблемах с алкоголем?— Каких еще проблемах? — удивленно вскинул брови президент.Дама не ответила. Она уже строчила в блокноте ответ главы государства.На лице президента мелькнуло выражение ужаса.— Так о каких проблемах вы говорите? — повторил он.Снова никакого ответа. Представители прессы лихорадочно снимали и записывали.— Не могли бы вы вернуться к кризису? — на этот раз голос слева.— О кризисе я ничего не говорил, — нахмурился президент.— То есть вы отрицаете наличие кризиса?— Не то чтобы полностью... Но назвать нынешнее положение кризисным у меня тоже нет оснований.— Тогда как же вы его охарактеризуете? Особенно странным это выглядит ввиду вашего исчезновения после церемонии инаугурации — исчезновения на целые сутки.— Первая леди знает, где вы провели эту ночь? — Это явно кто-то из женских журналов.— Безусловно. Она была вместе со мной, — президент еще сильнее нахмурился.Перья шуршали по блокнотам, как голодные мыши; президент уже начал подозревать, что сказанного для журналистов более чем достаточно. Лучи юпитеров немилосердно пекли макушку; президент чувствовал, как из головы испаряются последние остатки сосредоточенности. Все, что он собирался сделать — это объявить нации, что в первый же день его правления над страной нависла неожиданная опасность; о природе ее говорить пока преждевременно, но ситуация находится полностью под контролем. Вместо этого они полезли в его личную жизнь. Пребывая большую часть своей сознательной жизни в счастливом браке, и еще дольше — на посту профессионального политика, президент был уверен, что ничего личного в его жизни и не осталось уже. А вот поди ж ты...— Господин президент, по имеющейся у нас информации, стратегическое военное командование привело в состояние повышенной готовности все эскадрильи бомбардировщиков “Б-52”. По какой причине?— Это не так, — твердо ответил президент. — Информация ложная.— Тогда как вы объясните вчерашнюю передислокацию частей ВВС?— Самые обычные учения, — президент пожал плечами. Врать он не любил — по крайней мере, таким беспардонным образом. Однако сейчас главное — не вводить американский народ в панику, а, наоборот, успокоить.— И они не связаны с предполагаемой угрозой?— Угроза, увы, не предполагаемая, а вполне реальная.— Но если она так серьезна, почему вы не объясните сразу, в чем ее суть? Вы не думаете, что те, кто голосовал за вас, имеют право знать об этом?— Я уважаю права всех и каждого, — посуровел президент.— Господин президент, не могли бы вы вернуться к вашим алкогольным проблемам?— Каким еще, к черту, алкогольным проблемам?! — загремел президент.— Вы уже в третий раз это говорите, — заметил кто-то в задних рядах. — Значит ли это, что вы отрицаете наличие у себя каких-либо проблем с алкоголем, хотя явные признаки их вы обнаруживали во время церемонии инаугурации?— Полностью отрицаю.Сливки вашингтонской прессы вновь яростно заскребли в блокнотах, и перед помутненным от ужаса внутренним взором президента предстал заголовок: “Президент отрицает склонность к алкоголизму”.— Теперь прошу не перебивать меня, — овладел наконец собой президент. — Все, что я хочу сделать — это заверить народ Америки в том, что ситуация полностью под контролем. Никаких оснований для тревоги нет. Проблемой занимаются лучшие умы Пентагона, и...— Пентагона? Значит, возможность нападения существует?Президент колебался. Снова врать ему не хотелось, к тому же на сей раз ложь будет совсем уж чудовищной. Особенно если неизвестный враг нанесет удар снова...— Что вы можете сказать о пожаре в Лафайет-парке? — В главу правительства вцепилась очередная акула пера. — И о взрыве на площадке для гольфа в Вифезде? Существует ли какая-либо связь между этими двумя событиями?Президент понял, что у него не осталось выбора.— Как мне сообщили, в Вифезде упал метеорит. А пожар в парке был обыкновенным пожаром.К удивлению и облегчению президента, его слова явно не собирались ставить под сомнение.— Могу вам сообщить еще кое-что, — президент почувствовал, что надо ковать железо. — Кое-кто по ту сторону океана не прочь побряцать оружием. Мы знаем, кто именно и чего они пытаются этим добиться. И я хочу заверить американский народ, что нам не впервой справляться с такого рода проблемами. Любителей же подобных маневров хочу предупредить — при следующей попытке с их стороны нами будут приняты ответные меры. И меры жесткие.— Военного характера, мистер президент?— Без комментариев.Черт бы их побрал, подумал он. Ишь, мастера ловушки ставить.Рядом с президентом возникла сухощавая фигура пресс-секретаря.— Это все, джентльмены, — раскланялся он, почти силой стаскивая главу государства с подиума.— Я же еще не закончил! — прошипел президент секретарю в ухо.— Закончили, господин президент, закончили. Иначе они съедят вас живьем. Идемте, прошу вас. С ситуацией справится отдел информации.С видимой неохотой помахав представителям прессы на прощание рукой, президент Соединенных Штатов Америки закончил пресс-конференцию. Он с гораздо большим удовольствием показал бы им шиш, но эти кадры немедленно появились бы в вечернем эфире, после чего последовал бы двадцатиминутный разбор смысла президентского жеста и его политических последствий.Шагая по роскошному ковру, которым был застлан пол Восточного зала, он думал: как могла прийти в голову пресс-секретарю мысль чуть ли не силком утащить президента страны с его первой пресс-конференции? Кем, интересно, этот тип себя возомнил — агентом Секретной службы? * * * В своем пентагоновском кабинете генерал Мартин Лейбер, выключив телевизор, издал шумный вздох облегчения.Свою пресс-конференцию президент, конечно, завалил. Начисто. Даже в черно-белом изображении, наверное, было видно, что он зелен, как репа. Хотя эти псы-газетчики рвали его на совесть. Никогда не угадаешь, в какое место вцепятся. Но самое главное — карьеру генерала Лейбера он-таки завалить не сумел. Вот если бы он упомянул, какие именно “умы Пентагона” призваны справиться с ситуацией, тогда бы конечно...Тогда газетчики впились бы в него, генерала Лейбера, как клещи в бездомную кошку. И высосали бы из него все — биографию, планы на будущее, а главное — подробную, день за днем, историю его служебной карьеры.Материальчик был бы самый что ни на есть жареный. В частности, всплыло бы, что во время корейской войны генерал Мартин С. Лейбер служил в чине старшего сержанта на базе ВВС в частях второго эшелона и о том, что такое военные действия, руководство подчиненными в бою, ровно никакого понятия не имел. Но когда за два дня до рождественской вечеринки северокорейский снаряд накрыл офицерский склад, где хранились спиртные напитки, именно старшему сержанту Мартину С. Лейберу поручили восстановить драгоценный запас.Восстанавливать его, впрочем, было нечем. Спиртного на много миль вокруг не было. И сержант Лейбер уже видел себя разжалованным в рядовые, когда случайно набрел на оставленный у обочины танк, экипаж которого отправился в гости к приветливым местным шлюхам. Смекнув, что в этом его спасение, сержант Лейбер увел танк, который продал двум северокорейским прапорщикам за несколько ящиков хорошей рисовой водки. Но Лейбер не собирался останавливаться на достигнутом. Хорошенько разбавив водку, он увеличил число ящиков с шести до двенадцати и с триумфом возвратился на базу.Неделю спустя, несколько протрезвев, он обменял припрятанные шесть из двенадцати ящиков на двухнедельный отпуск в Токио, где закупил несколько центнеров фальшивых корейских сувениров, которые продал по цене настоящих, естественно.С этого момента и началась карьера Мартина Лейбера — сначала до капитанского чина, затем до полковника и в конце концов до генеральских звезд. О ВВС у него сохранились самые теплые воспоминания: даже во время вьетнамской войны он умудрялся не только загонять вьетконговцам миллионное снаряжение, но и вытянуть денежки из своих, выдавая им оставшиеся еще с той войны корейские перочинные ножики за штыки головорезов Вьетконга.Карьера привела его в конце концов в Пентагон, к миллиардным оборонным контрактам и золотоносным спискам военного снаряжения. И теперь, когда до пенсии оставалось совсем немного, генералу Лейберу очень не хотелось, чтобы обломился сук, на котором он так удобно сидел. А именно так бы и произошло, если бы газетчики вдруг услышали его имя. Тогда заголовками типа “Президент отдает судьбу нации в руки бывшего интенданта” пестрели бы все газеты страны.Но поскольку президент, к счастью, об этом и словом не обмолвился, генерал Лейбер мог спокойно продолжать свое дело дальше. А раз так, значит, у него есть шанс из этой заварухи выкарабкаться.Прежде всего — кровь из носа — надо найти, откуда все же прилетают в Америку эти проклятые паровозы.Глубоко вдохнув, генерал Лейбер привел в действие самое мощное, по его убеждению, оружие из арсеналов армии Соединенных Штатов — красный кнопочный телефон. С базой ВВС “Эндрюс” его соединили быстро.— Майор Чикс? Генерал Лейбер у аппарата. Президент через прессу только что предупредил страну об опасности.— Б... Боже мой! Он... он рассказал им о паровозах?!— О КРУ, черт бы вас побрал! Я же просил вас выкинуть из памяти это дурацкое слово!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34