— Мы шли навстречу всем его пожеланиям. Когда ему требовались женщины, мы поставляли ему и блондинок, и брюнеток. Выписывали красавиц из Африки и Южной Америки, с Ближнего Востока и с Запада, курдок и кореянок.— И какова была его реакция?— Каждый раз он говорил, что это совсем не то, что ему нужно.— А что же ему было нужно?— Не знаю.В распоряжении Рабиновича был каталог лучшего американского универмага «Нейман-Маркус». Достаточно было пометить любой из приглянувшихся ему товаров, чтобы он тотчас же был доставлен. В подвале его дома гнили всевозможные деликатесы, окорока, копченая лососина, экзотические фрукты. Доставка любых грузов для Рабиновича рассматривалась как высший стратегический приоритет, о чем было объявлено в четырех главных военных округах. Если говорить о роскоши, то Рабинович буквально купался в ней.По три раза в день кто-либо из руководства КГБ наведывался к нему домой или в лабораторию для выяснения, и чем он нуждается. Генералы и комиссары лично звонили ему по телефону и спрашивали, чем могут быть полезны. У него была уйма высокопоставленных друзей. Рабинович был им нужен, и они ни за что не смирились бы с его исчезновением.Хотя комендант городка мог представить исчерпывающие доказательства, что Рабинович обеспечен абсолютно всем, о чем можно только мечтать, было совершенно ясно: за побег Рабиновича кому-то придется расплачиваться. Собственной головой.В атмосфере нарастающей паники Москва отслеживала все таинственные происшествия в масштабах страны.Проводник поезда, следующего на запад через Казань, проверяя билет у одного из пассажиров, обнаружил, что разговаривает со своей собакой. Вернувшись к себе в Куйбышев, он убедился — все это время его собака находилась дома. Бедняга решил, что у него нервное расстройство. К вящему удивлению проводника, его обследовали не в медицинском учреждении, а в КГБ.В Киеве стюардесса «Аэрофлота» призналась, что провела на борт самолета своего безбилетного дядюшку. Признаться в этом неблаговидном поступке ее заставила уверенность, что она сошла с ума. В самолете оказалось сразу двое ее любимых дядюшек — один сидел в комфортабельном переднем отсеке, а другой — в забитом пассажирами заднем. Стюардесса трижды прошлась по салону из конца в конец, прежде чем окончательно убедилась, что у дядюшки появился двойник.Стюардесса готова была поклясться, что настоящий ее дядюшка вышел из самолета в Варшаве. Однако когда другой дядюшка, которого она считала самозванцем, как ни в чем ни бывало лег в постель с ее тетушкой, стюардесса уверовала в то, что у нее не все в порядке с головой.Однако первый серьезный прорыв в деле Рабиновича наступил после сообщения об инциденте в пражском автобусе.Один из пассажиров автобуса спрашивал, как проехать в Берлин. Вообще говоря, в этом не было ничего особенного, если не считать, что в автобусе произошла настоящая потасовка, когда сразу несколько пассажиров кинулись к мужчине, который задавал вопросы, признав в нем близкого родственника. У водителя тем временем разыгрался приступ мигрени, и он объявил пассажирам, что им придется подождать, пока ему не полегчает.Тут пассажир, обретший многочисленную родню, подошел к кабине водителя и что-то ему сказал. У того тотчас же прошла головная боль, и он, бодро напевая, тронулся с места. Естественно, водитель изменил маршрут и повернул на запад, в направлении Берлина. Но никто не возражал. Да и как отказать близкому родственнику в небольшой услуге?К тому времени, когда Рабинович добрался до Берлина, перегороженного стеной, дабы ни один из граждан «свободных прогрессивных стран, являющихся оплотом мира и прогресса», не смог убежать на загнивающий Запад, его уже поджидало четырнадцать специально отобранных подразделений КГБ. Восточные немцы были удалены с блокпостов. Их место заняли русские собратья, которые выстроились в пять шеренг с винтовками наготове.Это были не просто русские и не просто офицеры КГБ. Все они прошли тщательный отбор на предмет готовности застрелить своего ближайшего родственника, если тот попытается удрать на Запад.«Имейте в виду, — инструктировали их в Москве, — вам может показаться, что вы собираетесь застрелить собственную мать, родного брата или любимую собачку. Это будет всего лишь галлюцинация. Не верьте своим глазам Речь идет о человеке, представляющем огромную опасность для судьбы России. В случае, если этот человек согласится вернуться на родину, вы должны выполнить любое его требование. Любое! Если он захочет, чтобы вы доставили его в Москву на собственных спинах, немедленно становитесь на четвереньки».— Здорово, Василий! — крикнул генерал Крименко, заместитель председателя КГБ, увидев усталого человека с печальными карими глазами, медленно приближающегося к контрольно-пропускному пункту «Чарли».Это были ворота на Запад. За спиной генерала Крименко стояли дюжие молодцы, которым ничего не стоило перебить половину населения Берлина. Крименко не знал, способен ли их вид испугать Рабиновича, но сам их явно побаивался.Генералу уже перевалило за семьдесят. Он достиг высокого положения не благодаря жестокости — качеству, столь ценимому в полицейском государстве, — а в силу способности трезво и хладнокровно оценивать ситуацию. Это задание Крименко получил от самого премьера.— Рабиновича необходимо вернуть, — сказал тот. — Если это не удастся, он не должен достаться никому другому. Для него существует только два выхода — либо возвращение домой, либо смерть.— Понимаю, — ответил Крименко. — Я сам прибегал к его услугам.— Речь идет не о личных отношениях, а о делах государственной важности. На карту поставлена наша национальная безопасность. Мы не можем допустить, чтобы его заполучил Запад.— Ясно, — заверил премьера Крименко.Теперь, стоя на мосту, соединяющем Восток и Запад, где не раз проходил обмен шпионами, Крименко больше всего на свете хотелось поговорить с Рабиновичем по душам. И он пошел на небольшую хитрость, притворившись простаком, каковым на самом деле не был. Ведь Рабинович не мог знать, что его сверхъестественные способности вряд ли помогут в нынешней ситуации и что даже если он прибегнет к ним, пытаясь уйти на Запад, его все равно пристрелят.— Послушайте, дружище, — начал Крименко. — Я понимаю, что вас невозможно остановить. А коль скоро это так, не могли бы вы на прощание объяснить мне одну вещь?— Неужели вы никогда не оставите меня в покое?! — воскликнул Рабинович.— Конечно, оставим. Но скажите, Василий, почему вы бежите из страны, в которой у вас есть все, что душе угодно? Зачем вам понадобилось покидать родину?— Вас это действительно интересует?— Неужели вы думаете, что я и эти ребята торчим здесь ради собственного удовольствия?Крименко хотел дать понять Рабиновичу, что ему ничто не угрожает. Он знал: ум Рабиновича работает так быстро, что сознание обычного человека не способно угнаться за ним.Он познакомился с этим чудодеем-гипнотизером несколько лет назад. У Крименко страшно разболелся зуб, но он не рискнул прибегнуть к услугам советских стоматологов, зная, что они не умеют лечить безболезненно. И тогда один из членов Политбюро рассказал ему о Василии Рабиновиче. Крименко полетел в засекреченный сибирский поселок и сразу же договорился о встрече с Василием. Однако его предупредили, что он не должен задавать гипнотизеру никаких вопросов.— Так это всего-навсего гипнотизер? — разочарованно спросил Крименко. — Меня уже лечили гипнозом. Он на меня не действует.— Вы войдете, — сказали ему, — расскажете о своей проблеме, и все будет в порядке.— Ехать в такую даль ради встречи с обыкновенным гипнотизером... — проворчал Крименко.Рабинович сидел в кресле у окна и листал запрещенный в Советском Союзе американский журнал. Это печатное издание славилось художественными снимками обнаженных женщин. В руке у Рабиновича был толстый черный карандаш, которым он помечал понравившиеся ему снимки.— Слушаю, — бросил он, едва взглянув на Крименко.— У меня ужасно разболелся зуб, — сказал тот. — И десна вокруг него воспалилась.— Так, сначала попробуем рыженькую, а в конце месяца можно заняться этой восточной красавицей. Мне, знаете ли, больше нравятся рыженькие.Он встал, вручил журнал Крименко и вернулся к окну.— Что я должен делать с этим журналом?— Отдать его человеку за дверью. Я отметил, кого они должны пригласить ко мне сегодня.— А как же мой зуб? — спросил Крименко.— Какой зуб? — улыбнулся Рабинович.Крименко потрогал челюсть. Боль как рукой сняло.— Как вам это удалось?— Недаром же я нахожусь здесь. Так не забудьте предупредить их, чтобы сначала прислали рыженькую.— Это просто поразительно! — воскликнул Крименко.— Можете хоть сейчас грызть леденцы. Вы не почувствуете боли. Но на вашем месте я бы удалил этот зуб. Абсцесс — вещь опасная. Не стоит так бояться советских зубных врачей. Вам не будет больно. Вы ничего не почувствуете. Если хотите, я сделаю так, что вы испытаете оргазм, пока врач будет ковыряться у вас во рту. Некоторым это нравится.Каким свежим и цветущим был Рабинович тогда и каким усталым и изможденным выглядел теперь! Крименко невольно почувствовал к нему жалость.— Так вас интересует, чего я хочу? Я хочу, чтобы вы убрались отсюда и дали мне пройти.— Я-то могу это сделать, но эти ребята — вряд ли. Нам нужно поговорить. Давайте найдем какое-нибудь кафе и спокойно побеседуем. Много времени это не займет. А потом вы отправитесь куда захотите.В этот миг загремели выстрелы. Стоящие за спиной Крименко офицеры открыли огонь. Рабинович упал, но автоматные очереди продолжали решетить его тело. А потом вдруг появился еще один Рабинович, но чья-то пуля сразила его наповал, и Крименко почувствовал, как что-то острое и обжигающее пронзило ему спину и бросило его на мостовую Тело Крименко бесформенной грудой мяса осталось лежать на мосту, где представители двух враждебных лагерей обменивались шпионами.Не прошло и суток, как в нью-йоркском аэропорту Кеннеди к таможенному инспектору подошел странного вида субъект.Он говорил с заметным акцентом, не имел при себе паспорта, был небрит, изрядно потрепан и улыбался Люку Сандерсу, как будто тот собирался его пропустить.— У вас нет паспорта. Вы не имеете при себе никаких других документов. Придется вас задержать.— Брось, братишка. Вот мой паспорт. Ты знаешь меня, — сказал субъект, и в тот же миг Люк понял, что действительно его знает.Это был его собственный брат. Правда, Люк не совсем понимал, почему тот прилетел рейсом из Берлина, хотя должен был находиться у себя дома, в Техасе.— Я приехал сюда за биали с сыром.— Что такое биали? — спросил Люк.— Еврейская булочка. Сейчас я не отказался бы от нее.— Тогда ты правильно сделал, что прилетел в Нью-Йорк, — сказал Люк и попытался выяснить, где именно намерен остановиться его брат, поскольку горел желанием повидать его сегодня же вечером.Он провел его через таможенный контроль, пожал руку и с улыбкой заключил в объятия.— Зачем же так меня тискать? — проворчал в ответ «брат».В Москве гибель Крименко и еще двадцати двух офицеров КГБ не была воспринята как катастрофа. Подлинной катастрофой было то, что среди погибших на мосту не оказалось Василия Рабиновича.Всем не давал покоя один и тот же вопрос: что делать, если на него выйдут американцы? Стали даже поговаривать о немедленном ядерном ударе. Дескать, лучше рискнуть жизнью миллионов, чем потерять все.Однако холодные головы все же одержали верх. Советскому Союзу не удалось прийти к мировому господству с помощью Василия, хотя он и был весьма полезен в деле подготовки кадров для выполнения важных заданий.Кроме того, нужно еще посмотреть, сумеют ли американцы захватить его и заставить работать на себя.Единственным, а потому и лучшим решением было поднять на ноги всех советских агентов в Америке и мобилизовать их на поиски Рабиновича. Все до единого нелегалы, нее сотрудники контрразведки и секретных служб получили приказ сосредоточить усилия на поимке этого человека.И, наконец, самое главное: Америка не должна знать о том, что происходит на ее территории. Ни один человек из задействованных в поисках Рабиновича не должен знать, почему его ищут.Кое-кто упомянул о риске, связанном с массированной операцией, которая не может остаться незамеченной американцами. Скольких ценных агентов можно лишиться в результате? Сколько нелегалов, с таким трудом внедрившихся в логово врага, окажется под угрозой провала? И вообще, какую цену готова заплатить Москва, чтобы помешать Америке заполучить Рабиновича?Все, кто видел Рабиновича в деле, могли ответить только одно: любую. Глава вторая Его звали Римо, и он был не в состоянии подсчитать, скольких людей отправил на тот свет, да и не собирался подсчитывать. Подсчетами занимаются те, кто без цифр на табло не может определить победителя. Римо же играл в такие игры, где победитель был известен заранее.Сейчас он собирался покончить с человеком, который, в отличие от него, умел считать. Этот человек считал, что транзисторы, микросхемы и электронные устройства сделают его неуловимым для правоохранительных органов. Он считал, что адвокаты сделают его неуязвимым для правосудия. Он рассчитывал на всех, кого успел купить с потрохами. Наконец, он рассчитывал на американских наркоманов, которые сделали его богатым.Пожалуй, единственным, чего он не мог сосчитать, были его деньги — сотни миллионов долларов. Он держал на поводке правительства трех латиноамериканских стран, где произрастала кока и где она превращалась в белые кристаллики, которые американцы обожают запихивать в нос, лишаясь с их помощью последних извилин, уцелевших после приема прочих химических препаратов.Римо не занимался подсчетами. Он чувствовал пронизывающий холод напитанных влагой облаков и резкий ветер, вжимающий его тело в корпус самолета. Он ощущал запах особой мастики, которой покрывают металлическую обшивку, ощущал вибрацию двигателя и готовился к единственной реальной опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33