Но Америка воспринимает каждое восстание в какой-нибудь захудалой стране третьего мира как угрозу для себя, Россия же, считая, что это ослабляет Америку, поддерживает все эти помойные ямы, именуемые государствами.И Америка, и Россия в равной степени понимали, что страны третьего мира не стоят и выеденного яйца, и тем не менее обе стороны наращивали вооружения и запугивали себя. Руководство страны, в которой жила Анна, строило нелепые оборонительные сооружения вроде этого бункера, находящегося на глубине пятнадцати этажей под землей. Всякому было ясно, что после атомной войны вряд ли придется кем-либо командовать, но, как видно, этим людям хотелось играть в свои игры.Спустившись на пятнадцатый этаж, Анна вошла в помещение с длинным белым столом, отражавшим резкий свет флюоресцентных ламп. Стены были выложены цементными плитами. С таким же успехом их можно было сделать из фарфора — на такой глубине им не требовалось особой прочности.— Анна, насколько нам известно, на первом этаже произошла ужасная трагедия. В помещение проник посторонний и расстрелял всех находящихся там командиров отрядов особого назначения.— Нет, — ответила Анна, — никого из посторонних там не было.— Так что же произошло? Вы всегда все знаете, — сказал дородный человек в расшитых золотом погонах.Он обладал столь внушительной фигурой, что мог вполне сойти за авианосец, на котором спокойно уместится несколько небольших самолетов.— Ну что вы! Я только делаю вид, что все знаю.Каждый мало-мальски сообразительный человек уловил бы в этой фразе определенный подтекст: дескать, в отличие от нее никто даже не пытается сделать вид, что хоть что-нибудь знает.Сидящие в кабинете военные, однако, не уловили этого обидного намека и одобрительно усмехнулись. Среди высоких военных чинов была одна женщина с густой щетиной над верхней губой. Распознать в ней женщину можно было лишь по юбке. Даже китель был не в состоянии скрыть ее массивных бицепсов.— Так что все-таки произошло?— Произошло то, после чего вам придется поручить захват Василия Рабиновича мне. Кроме меня, никого не осталось. Все остальные убиты или ранены.— Это ужасно! Вам известно, что генерал Матесев был убит при попытке вернуть Рабиновича на родину?— Да, — ответила Анна. — Мне это известно. Равно как и то, что мы лишились возглавляемого им диверсионного отряда и возможности внедрения в Америку новых сил испытанными средствами. Я знаю, что Рабинович был доставлен связанным к генералу Матесеву, но кто-то освободил его.— Мы обречены. Если американцы заполучили его, мы обречены!— Естественно, ведь он уверен, что окружающий мир враждебен ему. Я пролистала его досье. Все годы, что Рабинович находился в городке парапсихологов, он мечтал лишь об одном — чтобы его оставили в покое. А что сделали мы? Мы направили к нему людей, которые должны были нести возле него круглосуточную вахту, пытаясь выяснить, почему он хочет, чтобы его оставили в покое. В результате он сбежал. Сейчас он в Америке, и мы не знаем, что у него на уме. Если он испуган, а это наверняка так и есть, ему может взбрести в голову запустить ракету, нацеленную на Россию. Вполне возможно, что в эту самую минуту к нашей стране приближается ядерная ракета. Знаете, для чего ему это нужно? Чтобы не чувствовать себя беззащитным. И знаете, против кого он действует? Против тех, кто послал за ним Матесева. Стреляй, убивай, хватай, беги! — это просто идиотизм.— Это было правильное решение, — возразил генерал КГБ.Эта фраза не убедила Анну, зато она поняла, что «правильное решение» исходило от КГБ.— Решение-то, может, и правильное, только результаты оказались плачевными, верно?— Да, — был вынужден признать представитель КГБ.— Что ж, — продолжала Анна, — все мы порой не знаем, к каким последствиям приведет то или иное решение. Но я готова взять на себя это тяжкое бремя. Если вы доверите эту миссию мне, я гарантирую положительный результат и беру на себя всю полноту ответственности.— Как вы можете гарантировать положительный результат? — спросил генерал КГБ.Он не доверял ей. Он не доверял ни одной женщине, готовой возглавить какое-нибудь важное дело. Женщина может занимать видный пост, красоваться на этом посту, но за ней должен непременно стоять мужчина.— Потому что я знаю, как его добиться.— Если даже такие испытанные кадры, как генерал Матесев, не смогли ничего сделать, как вы можете давать какие-либо гарантии?— Точно так же, как я гарантирую, что мне поручат эту миссию, — улыбнулась Анна. — Ведь ни одного из командиров отрядов особого назначения нет в живых.— Вы просили об этой встрече еще вчера, а они перестреляли друг друга только что.— Вернее, десять минут назад. Я сказала каждому из них, что некто собирается их убить, а спустя пять минут потушила свет и бросила в помещение, где они находились, шутиху. Они поступили так, как я и предполагала.— Так это вы их убили?! Неужели вы думаете, что мы доверим вам столь ответственную миссию после того, как именно вы погубили наших лучших командиров?— Конечно. У вас просто не будет иного выхода, и в конце концов, дорогие товарищи, вы примете единственное разумное решение, — ответила Анна Чутесова. — То есть используете меня. Более подходящей кандидатуры у вас нет.Поднялся генерал, представляющий Восточную группу войск, и, ударив кулаком по столу, прорычал:— Ваш предательский поступок вызывает омерзение! Как вы можете надеяться, что после этого мы дадим вам одно из самых ответственных заданий в истории Советского Союза?— А почему бы и нет? То, что произошло наверху, служит моим мандатом. До сих пор никто не знал, что я способна убивать. А теперь залитая кровью комната на первом этаже служит доказательством, что я не просто способна убивать, но и делаю это великолепно.Все в комнате укоризненно покачали головами, и только один пожилой товарищ, участвовавший в революции 1917 года и работавший со Сталиным, медленно кивнул и произнес:— Она права. Наша очаровательная Анна Чутесова наглядно доказала, что является не только лучшей, но, пожалуй, и единственной кандидатурой для выполнения этой миссии. Вы молодец, Анна!— А что, если она решит использовать Рабиновича в собственных целях? — спросила дама с бицепсами.— Неужели вы думаете, что я настолько глупа, чтобы пытаться управлять человеком, которому ничего не стоит убедить меня в том, что вместо него я вижу свою мать или своего отца? Может быть, вы лишились рассудка или говорите так, потому что попали в мужское окружение? — возмутилась Анна.— Я ничем не уступаю мужчинам, — откликнулась та.— Разумеется! — заметила Анна без тени сарказма. — У вас типично мужская логика. Неужели кто-либо из присутствующих допускает мысль о том, что я намерена оставить человека вроде Василия Рабиновича в живых?Ответа не последовало.— Главная моя цель, — продолжала Анна, — не допустить, чтобы он добрался до ядерной кнопки или заполучил в подчинение целую армию. Возможно, мне не удастся это сделать. Но вы должны иметь в виду, что запуск ракеты, нацеленной на нашу страну, может и не означать начала атомной войны. Это может быть жестом отчаяния перепуганного человека, пытающегося нам доказать, что он не такой беспомощный, каким кажется. Вы улавливаете мою мысль?— Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны после атомного взрыва сидеть сложа руки? — спросил командующий Западной станцией запуска ракет.— Нет, куда лучше уничтожить весь мир в ядерной катастрофе, лишь бы проучить одного и без того перепуганного человека. Прощайте, товарищи, у меня больше нет времени на подобные разговоры.— Чем мы можем вам помочь, Анна? — спросил старый революционер.— Если вы верите в Бога, молитесь, чтобы Василий Рабинович не взял в свои руки командование армией. Я читала характеристику его личностных и профессиональных способностей и могу сказать, что если бы кто-то из присутствующих наложил в штаны от страха, это было бы вполне адекватной реакцией на данную ситуацию.Василий Рабинович был в восторге от танков. Ему нравилось, как, выстроившись в ряд, они дают залп по горному хребту, и тот обваливается под ударами снарядов. Ему нравилось, как дрожит земля под гусеницами танков. Ему нравилось, как разбегалась пехота, когда на ее позиции наступали танки. Ему нравились танки. И гаубицы тоже.— Здесь все, как на настоящей войне, сэр, — сказал Василию полковник.Василий попытался стряхнуть со своего костюма пыль Форта Пикенс, военной базы в Арканзасе. Это было бесполезно. Пыль не только не стряхивалась, но еще сильнее въедалась в ткань. Здесь, в Форте Пикенс, было столько пыли, что ее хватило бы на все костюмы, сшитые за всю историю человечества.— Отлично, полковник! — закричал Василий, перекрывая грохот гаубиц. — Отлично!— Лучше, чем во Вьетнаме, сэр. Здесь мы, по крайней мере, видим, куда стреляем.— Да, горный хребет — великолепная мишень. Вы когда-нибудь думали о войне с русскими?— Сэр, я постоянно думаю об этом. Дня не проходит, чтобы я не подумал о войне с русскими. Они — наши первейшие враги.— Так, может быть, завтра утром и начнем?— Для этого нам нужна небольшая разминка.— Что значит разминка? — воскликнул Василий. — Вам платят деньги, чтобы вы постоянно находились в состоянии боевой готовности, вы получаете колоссальные бюджетные ассигнования, полковник. Как вы можете говорить о какой-то там разминке?— Для того, чтобы подготовиться к большой войне, необходимо сначала провести небольшую кампанию. Репетицию. Это надежнее всяких учений.— Я всегда думал, что следует готовиться к войне для того, чтобы сохранить мир, а не воевать ради того, чтобы воевать, — сказал Василий.— Надо иметь в виду и то, и другое, — ответил полковник. На нем был полевой шлем, на боку висел пистолет. — Если бы вы не были моим командиром во Вьетнаме, я не стал бы даже говорить с вами об этих вещах.— Просто я хочу продемонстрировать русским, что мы имеем боеспособную армию. Мне не нужна полномасштабная война с ними. У меня нет желания убивать.— Ни одна война не обходится без жертв, сэр.— Мне достаточно всего лишь нескольких сражений. Даже, может быть, одного-единственного сражения.— Как и всем нам, сэр. Только любое сражение уже означает войну.— Именно этого я и опасался, — вздохнул Василий. — Кстати, вам не кажется, что танки должны стрелять прямо с ходу? Если это невозможно, лучше использовать гаубицы.— Это не соответствует нашим методам ведения боя.— Делайте, как я вам сказал, — осадил полковника Василий.— Но, сэр...— Делайте, как я сказал! — повторил Василий.Чутье подсказывало ему, что раз этим воякам необходимо готовиться даже к самой пустяковой войне, ими нужно соответствующим образом руководить. Ведь самое страшное, что может произойти, — это начать войну и проиграть ее. Тогда ему не удастся произвести на русских должного впечатления. Америка должна во чтобы то ни стало выиграть войну.Василий записал в блокнот: «Один полк, с полным вооружением».Этого было мало. Ему необходимы были дивизии, причем боеспособные дивизии. Он не оказался бы здесь, не занялся бы самоличной проверкой и выяснением, стреляют ли орудия и есть ли кому стрелять из них, если бы не столкнулся вновь с американской военной машиной.После того, как ему не удалось запустить ядерную ракету и тем самым предупредить русских, что его лучше оставить в покое, Рабинович решил добраться до верхушки американского военного руководства, которое, как известно, сидит в Пентагоне в огромном пятиугольном здании. Здесь американский генералитет составляет планы производства новой военной техники, разрабатывает военную стратегию и решает вопросы, связанные с поддержанием самой сложной и современной системы вооружений в мире.Очень скоро Василию захотелось бежать оттуда: он понял, что ему следует обзавестись собственными танками, оружием и людьми, умеющими из него стрелять, — в противном случае он не сможет защитить себя от русских. Рассчитывать на защиту со стороны Пентагона явно не приходилось.Василий без труда миновал все посты охраны — для этого ему требовалось всего лишь посмотреть постовому в глаза, и тот сразу же видел у него в руках несуществующий пропуск, а на плечах — несуществующие погоны с множеством звездочек.Он приметил импозантного вида мужчину с настоящими звездочками на погонах и тут же сделался его ближайшим советником.— Я ищу человека, — сказал Василий, — который смог бы собрать армию в единый кулак. Чтобы она могла наверняка выиграть пару сражений. Короче говоря, я ищу человека, который знает, как вести войну.Мужчина с генеральскими звездочками задумался.— Не могли бы вы выразиться более определенно? — спросил он наконец.— Я имею в виду солдат, оружие, танки, самолеты. Все, что необходимо для войны.— Гм, это сложный вопрос, — промычал генерал. — Я бы посоветовал вам обратиться в Отдел разработки военной доктрины. Там наверняка смогут вам помочь. Видите ли, сам я далек от конкретных вопросов, связанных с оружием и военным контингентом Последние десять лет я занимаюсь канцелярскими вопросами.— Вы производите впечатление военного человека. Что входит в ваши обязанности?— Я действительно самый что ни на есть военный человек. В мои обязанности входят анализ и прогноз военных расходов. Я составляю всевозможные расчеты и сметы.На лице Василия отразилось такое недоумение, что генерал, не дожидаясь вопросов, решил пояснить:— Я занимаюсь оценкой тон или иной ситуации с точки зрения необходимых для нее затрат. Прикидываю потери в живой силе, военной технике, прогнозирую, во что это обойдется государству, и так далее. Вспомните, как вы мне однажды помогли. Мы тогда работали в Массачусетском технологическом институте и пришли к выводу, что стремление Америки выжить обходится чересчур дорого. Мы заявили, что необходимо перестать вколачивать в это дело столько денег, поскольку такие траты не по карману нашей стране. Вы помогли мне получить мою первую звезду. Мы разнесли в пух и прах пресловутую концепцию выживания, с математической точностью доказав всю ее абсурдность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33